***
…пиджак висел на спинке стула, дорогой галстук болтался на шее развязанным. Руки были крепко стянуты за спиной, и из-за невозможности опереться на них приходилось раздвигать ноги шире, чтобы удержаться в вертикальном положении. Все-таки сидеть на коленях на мягкой постели было не так удобно, как он думал… - Кто хороший котик? Кира поднял взгляд на женщину, стоявшую перед ним и произнесшую эти слова. Мона. От нее даже странно было слышать такое - ее неожиданно спокойный голос даже не дрогнул. В ответ Кира смог только мотнуть головой - она смогла достаточно его разогреть, чтобы поставить в такое практически подчиненное положение, но это было как-то… слишком. В ответ женщина чуть нахмурилась, и из-за ее спины показалась тонкая бледная рука. Кира ощутимо вздрогнул, когда ее пальцы приподняли его лицо за подбородок, заставив взглянуть на Мону. - Только хорошие котики получают ласку. Ты хороший котик? Пальцы тонкой руки провели от подбородка к шее и вернулись обратно. Кира несдержанно выдохнул. - Да… - Я не слышу. В ее голосе зазвучали знакомые металлические нотки. Раздраженные. Опасные. - Я… хороший котик… - Так-то лучше. Кира следил за тем, как из-за ее спины одна за другой появляются руки. Одна, две, три, четыре… двадцать. Она призвала двадцать из сорока рук своего стэнда, Bauhaus. Он даже и представить не мог, что их на самом деле настолько много… так красиво. Так изящно, так возбуждающе… Он и заметить не успел, как руки с множеством суставов потянулись к нему, занявшись каждая своим делом. Хватают за плечи, поднимают голову, ведут пальцами по шее, пролезая под ворот рубашки, расстегивают одежду… Кира только и мог, что хватать ртом воздух, ощущая столько прикосновений разом. Эти руки, эти прекрасные руки, они были невыносимо хороши, и все они сейчас ласкали его тело… - Помяукай для меня. Голос Моны во всей этой веренице удовольствия звучал словно издалека - или это Кире было тяжело уже воспринимать все что его окружает? У него даже не было больше сил и желания сопротивляться ее власти над собой. Кира помедлил немного, но, ощутив, как одна из рук наконец расстегнула его рубашку и кончиком пальца начала поигрывать с бусинкой соска, он выдавил из себя протяжное «мяу». Похоже, для Моны это было спусковым крючком. Руки стали куда более агрессивны в своем напоре - одни крепче стягивали руки самого Киры за спиной, заставляя его сводить лопатки и выгибаться, другие гладили и чуть царапали ноготками его шею и обнаженный торс, третьи уже опустились к его брюкам, чтобы разобраться с ремнем… это было просто невыносимо. Кире хватало одного лишь осознание, что к нему прикасаются и ласкают десять пар изящных женских рук, чтобы это отправляло его в состояние, в котором здравые мысли покидали его с космической скоростью. А если они от прикосновений к эрогенным зонам еще и сейчас перейдут к самому чувствительному его месту… интересно, не успеет ли он потерять рассудок? Пряжка ремня звякнула, освобождая рукам путь ниже - пуговица и молния на ширинке совсем не были для них преградой. От того, как резко и даже грубовато они спустили с него брюки сразу вместе с бельем, Кира даже не смог сдержать громкого вздоха. Разумеется, за время ласк его эрекция уже была не просто заметна - ткань брюк доставляла ему немалый дискомфорт, и резкое избавление от нее привело мужчину в исступление. Всякий стыд к тому моменту его уже покинул, и все, что оставалось - наслаждаться. Отдаться полностью в ее многочисленные руки… Он даже не заметил сначала, что хозяйка многорукого стэнда наконец приблизилась к постели сама, ставя одно колено между теперь уже обнаженными бедрами Киры. Он открыл глаза, прикрытые от удовольствия ранее, когда почувствовал пальцы на своих губах, и перед собой увидел, внезапно, саму Мону. Ее лицо показалось ему сейчас таким… красивым. Острые черты, тугие кудри челки, глаза с рыжим огоньком в них… она не была зла, наоборот - на тонких губах играла необычная для нее хитрая ухмылка. Женщина надавила на его губы чуть сильнее, вынуждая Киру приоткрыть рот, и он… не смог не повиноваться. Хотел этого всем своим существом. О, это чувство… тонкие женские пальцы с аккуратным нежно-розовым маникюром погрузились в его рот, ложась на язык. Их можно было облизывать, изучая кончиком языка каждый миллиметр нежной кожи и гладких ногтей, мягко обхватывать губами… восторг. Это вызывало безумный восторг на грани с эйфорией, такой, от которого самопроизвольно закатывались глаза, а дыхание обретало голос, превращаясь в тихие стоны. Но этим пытка удовольствием не кончилась. Еще одну новую руку Кира ощутил там, куда другие руки не дотянулись - тонкие пальцы скользили по стволу его напряженного члена, то поглаживая его совсем воздушно, то обхватывая кольцом. Вот это уже было что-то на грани невыносимого… несмотря на крепкую хватку рук стэнда, Кира толкнулся бедрами вперед, но не рассчитал свою же устойчивость, потому упал бы на Мону, если бы руки рывком не дернули его назад. И даже это заставило мужчину сдавленно застонать снова. - Видел бы ты себя. Щеки цветут, как розы, весь в испарине, взгляд без фокуса. Тебе так сильно нравится, котик? Кира плохо понимал, что она говорит, слышал только насмешливый тон и вопрос в голосе. Да и что он мог ответить - только застонать глухо, продолжая облизывать пальцы в своем рту… но, похоже, Мону удовлетворило и это. - Тебе не хватает только кошачьих ушек. Надо раздобыть. Ты же мой котик, Йошикаге? Пальцы заскользили вверх по стволу, почти подбираясь к самой чувствительной части… и замирая. Все застыло, даже без передышки ласкающие его руки стэнда. В образовавшейся паузе Кире показалось, что он слышит только свое дыхание и чувствует, как от напряжения пульсирует, почти что подрагивает член. Мона же медленно вытаскивает из его рта свои пальцы, и Кира видит, как за ними тянется тонкая ниточка слюны. - Я твой… котик… - Хороший пушистик. Руки оживают. Слюна капает с влажных приоткрытых губ. Теплые тонкие пальчики касаются головки члена, обводя ее по кругу… Под аккомпанемент протяжного стона Киры на грудь Моны попадает вязкое семя.***
…ему было немного стыдно теперь, когда он был наедине с собой и мог думать здраво. Хотя… эти воспоминания, как ни странно, снова начали сводить стыд на нет. Прямо как тогда. Ткань брюк неудобно натянулась - неужели хватило одних мыслей об этом? Да и… лежащие перед ним белые кошачьи ушки на ободке уже не казались чем-то настолько унизительным. …можно попробовать стать котиком снова.