В качестве подарка

Лимузин приземлился и затормозил прямо во внутреннем дворе замка. Эльфийская гвардия при полном параде сверкала глефами в строгом строю. Над замком развевались флаги и вымпелы. Строй гвардейцев охватывал двор с трех сторон. Четвертая сторона была собственно входом в замок. И напротив этого входа стоял Поттер в строгой официальной мантии со стоячим воротничком. За его спиной переминались с ноги на ногу приглашенные гости. Никто кроме Джорджа не понимал смысла происходящего, поэтому недоумение приглашенных магов было вполне естественным. Лимузин затормозил так, что напротив задней двери оказалась красная ковровая дорожка, ведущая прямо к Поттеру. Гермиона по дороге успела высушить слезы и даже начала несмело улыбаться, но увидев столь официальный прием, вновь насторожилась. Как-то это было не похоже на встречу влюбленного юноши… Задняя дверка лимузина открылась. Выскочила Линки и опустила ступеньку. Стоило Гермионе поставить на нее ногу, как эльфийская гвардия взяла на караул! Невидимые серебряные горны взревели приветственным маршем. Поттер двинулся на встречу Гермионе, которая, поняв, что букет сейчас не уместен, оставила его на сиденье, а сама не очень ловко, но быстро выбралась из лимузина. Подойдя к девушке на три шага, Поттер остановился. Музыка, как по команде смолкла. — Светлейшая и небоблистательная Греине, дочь богини Дану! Я рад в вашем лице принимать главу народа Лепрохании и приветствую вашу миссию, которая позволит заключить вечный мир между нашими мирами! С этими словами Поттер протянул Грейнджер руку, а когда она машинально подала ее, наклонился и галантно поцеловал. Получилось у него не так изысканно, как в свое время у Драко, но получилось! Гермиона чувствовала себя оплеванной. Так вот что значил лимузин, сопровождение и прочие эльфы-букеты-водители. Поттер принимал ее, как официальное лицо мира, с которым заключено лишь перемирие, а дела магической Британии видимо требуют прочного внешнего мира, чтобы заняться внутренними проблемами. Она взглянула в лицо Поттеру. Так и есть. Стеклянные глаза, дежурная официальная улыбка, полная собранность и никакой расслабленности. И ни намека на эмоции. Доброжелателен. Холоден. Сосредоточен. Это конец! Гермиона поняла, что теперь уже надеяться на примирение не приходится. Зато оживились приглашенные маги. Они наконец-то поняли, зачем их сюда пригласили, и были весьма обрадованы перспективой заключения полноценного мира. Они были уже хорошо осведомлены, что Грейнджер каким-то непонятным образом оказалась во главе мира лепроханов, и теперь ее личный приезд свидетельствовал о том, что обе стороны заинтересованы в окончании войны и заключение мира. — Вы без свиты, светлейшая? — вежливо поинтересовался Поттер. — Она мне не нужна, — холодно ответила Грейнджер. Она уже пришла в себя, и ей ничего не оставалось, как играть ту роль, которую навязал ей Поттер. «Хоть посмотрю на него в последний раз, — вздохнула она про себя». — Отдохнете с дороги? Или угодно пообедать? — Не будем тратить время, — надменно возразила она, — у меня его не так много. У вас, я думаю, тоже. — Как будет угодно! Тогда приглашаю вас в зал переговоров, — и Поттер сделал плавный жест в сторону входа в замок. Сопровождающий маги расступились, и Поттер с Грейнджер, едва не касаясь друг друга плечами, вошли в замок под звуки приветственного марша. Гермиона шла по знакомым переходам и залам, и мысленно прощалась с ними. Прощалась с местом, где ей когда-то было хорошо с этим молодым мужчиной, который бесстрастно идет сейчас рядом. Который останется здесь, когда она покинет этот замок навсегда через несколько часов. Неужели ничто не шевельнулось в его сердце? Неужели он с корнем вырвал из своей памяти все то хорошее, что было между ними? Неужели заклинание Дамблдора настигло и его через их связь темных магов? Эта мысль пришла ей в голову настолько внезапно и так поразила, что она чуть не запнулась на ступеньках, отделявших их от зала переговоров. Она кинула беспомощный взгляд на Поттера, но тот не понял и поспешил вежливо поддержать под локоть высокую посланницу чужого мира. Эта вежливая грубость чуть не свела ее с ума! Как он может быть таким холодным, черствым и отчужденным? Лучше бы он ругался или обвинял ее. Боже, да она была бы счастлива, если бы он ругался и обвинял! Потому что можно было бы попытаться объяснить, рассказать, заставить верить себе! Но он лишил ее даже этого шанса своей отстраненностью и неприступностью. Ей даже не удастся рассказать ему, что у них… все, уже пришли. Они вошли в зал переговоров и сели за стол. Сопровождающие лица сели со стороны Поттера. Напротив них Грейнджер осталась одна. Ей казалось, что еще немного и она не выдержит и просто убежит отсюда, чтобы никто не видел ее слез, которые подбирались все ближе. — Та-а-ак, — протянул Поттер, — мистер Малфой, вы приготовили проект? Передайте мне и светлейшей Греине. Пергаменты с текстом договора, легли перед ними. В глазах у Гермионы все плыло, но она изо всех сил следила за формулировками статей, которые озвучивал Поттер. Делала замечания, предлагала уточнения или категорически отказывалась от тех или иных положений, которые ее не устраивали. Малфой аккуратно заносил согласованные статьи и формулировки в чистовик договора. И так час за часом. Дважды приносили кофе и чай, но Гермиона категорически отказывалась. Ей казалось, что сделай она хоть глоток, как ее переполненные слезные железы просто лопнут и зальют все вокруг. Наконец, пытка подошла к концу. Люциус последний раз просматривал текст договора о вечном мире, держа его на вытянутых руках. — Э-э-э, боюсь, возникнут трудности с переводом на лепроханский язык. — Ничего страшного. Я достаточно хорошо владею английским, чтобы не беспокоиться за верность формулировок. Просто сделайте второй экземпляр. — она надеялась, что ее голос звучит достаточно твердо. — Сию минуту, — поклонился Малфой, взмахивая палочкой. И вот для всех присутствующих наступила торжественная минута. Главы двух миров, обменявшись дежурными улыбками, взяли золотые перья и поочередно подписали оба экземпляра договора. Подчиняясь заклинанию, подписанные пергаменты свернулись в трубочки и поместились в золотые футляры, которыми и обменялись Поттер с Грейнджер под аплодисменты присутствующих. — Итак, вечный мир подписан! — провозгласил Люциус Малфой, принимая от Поттера футляр с экземпляром договора, который будет храниться в магической Британии. Грейнджер убрала свой футляр и встала. — Думаю, мне пора, — она держалась уже просто из последних сил. Поттер тоже встал и улыбнулся деревянной улыбкой: — Остался один вопрос, который мы должны обсудить со светлейшей Греине без свидетелей. Это был даже не намек. Это было прямое указание выметаться всем из зала переговоров. — Подождите меня в большом зале, — кивнул Поттер приглашенным, которые уже потянулись к выходу. Последним выходил Люциус. По дороге к двери он три раза оглянулся на Поттера, и на лице его буквально было написано: «Останови меня! Я же твой главный и незаменимый советник!» Но выражение лица Поттера не оставляло сомнении в том, что тема последнего разговора с Греине не предназначена для посторонних ушей…

***

Они остались вдвоем. Поттер прохаживался вдоль стола с задумчивым видом. Грейнджер сидела на своем месте, потому что боялась встать. Ноги были как ватные, и она боялась, что они ее не удержат. — Э-э-э… — начал наконец Поттер, — я полагаю, что нам следует заключить еще один договор, уважаемая, виноват, светлейшая Греине. Гермиона стиснула зубы. Это издевательство когда-нибудь закончится? Что там ему еще приспичило заключать? — Какой договор? Секретный? — Почему вы так решили? — Когда удаляют самых близких помощников, то это обычно говорит о повышенной секретности темы договора. — Не всегда, светлейшая… не всегда… — он прошелся вдоль стола еще раз и остановился напротив нее. — Если мы заключим этот договор, то я его немедленно предам огласке в магической Британии. А вот будете ли это делать вы — на ваше усмотрение. — Вы меня заинтриговали, — холодно усмехнулась Грейнджер, ощутив вдруг какое-то внутреннее беспокойство. Что за договор хочет заключить с ней ЭТОТ Поттер, с таким холодным и жестким взглядом? Впрочем, сейчас он был, скорее задумчивым. — Договор сформулирован мной коротко и просто. Прошу ознакомиться и подписать! И положил на стол свернутый в трубочку пергамент. Грейнджер коротко взглянула на Поттера и взяла в руки пергамент. Строчки плясали перед ее глазами, она взяла себя в руки, сосредоточилась и прочитала следующее: «Брачный договор. Гарри Джеймс Поттер и Гермиона Джин Грейнджер заключают брачный союз без всяких предварительных условий и не имеют друг к другу никаких претензий за действия или бездействие, совершенные до даты настоящего договора. Дата. Подписи сторон…» Поттером договор был уже подписан. Гермиона задохнулась и закрыла глаза, словно все это ей привиделось. Вот сейчас она откроет глаза, а там договор о военном союзе или еще какая-нибудь хрень! Она открыла глаза. Текст брачного договора остался неизменным. Она подняла взгляд на Гарри. Он стоял перед ней в напряженной позе человека, который только что поставил на рулетку все свое состояние. Он был как никогда серьезен, но холод и отстраненность покинули его взгляд. Он просто ждал ее решения. Чувствуя себя словно в заколдованном сне, Гермиона протянула руку за пером. Еще раз посмотрела в глаза Гарри и черкнула на пергаменте свою подпись под подписью Поттера… * * * Люциус Малфой терся рядом с дверью, которая вела из главного зала в зал переговоров. — О чем они там могут договариваться? Ума не приложу! Остальные сидели за столом и флегматично наблюдали за метаниями аристократа. — Все было обговорено, мир заключен, что еще надо? И вдруг, на тебе! Какие-то секретные соглашения с лепроханами? Зачем нам это? — Сядьте, Люциус, — увещевала его Макгонагал, — все равно мы узнаем ровно столько, сколько захочет Поттер. Поймите, что он сейчас в том возрасте, когда ему кажется, что можно изменить мир, что можно совершить невозможное! А у него еще и огромная магическая мощь и, как следствие, политическая власть. Слава Мерлину, что темная магия не утянула его в свои глубины! — Много вы понимаете, Минерва, — Люциус был почти груб, — берегитесь, чтобы он не вытащил эту самую темную магию из ее глубин на наши равнины! — Боюсь, что не совсем поняла вас… — И это хорошо! Крокер с Робардсом это поняли и где они сейчас? — О чем вы? — насторожилась директриса. — С ними что-то случилось? — Да ничего страшного. Под домашним арестом они сидят у Поттера. — Безобразие! — А, по-моему, правильное и разумное решение. — встрял в разговор Аберфорт. — Наши секретные отделы уж слишком заигрались. Да и эту войну вытащили не они… Он махнул рукой. Макгонагал притихла, раздумывая. В этот момент двери в зал переговоров распахнулись, чуть не влепив по носу Малфою. В зал вошли Поттер с Греине. Вид у обоих был… как бы это выразиться… загадочный. Точно! Загадочный. — Можете поздравить нас, — сухо сообщил Поттер. — Мы пришли к согласию и заключили договор. — он бросил свиток пергамента на стол. Малфой, как коршун набросился на него, мгновенно развернул, прочитал раз… потряс головой… прочитал второй, и выпрямился, изумленно уставившись на пару. Сразу несколько рук потянулось к свитку, но в результате все уступили Макгонагал, которая, запинаясь, огласила текст договора. Вот тут возникла немая сцена, которой позавидовал бы даже Гоголь Николай Васильевич. — Чего молчите? — усмехнулся Поттер. — Я не думаю, что вы очень удивились нашему выбору. Кстати, сегодня еще только помолвка. Надо же соблюсти традиции. Гермиона, давай руку! А эти леди и джентльмены подтвердят всему магическому сообществу, что помолвка состоялась как положено. С этими словами, Гарри извлек из внутреннего кармашка мантии кольцо с крупным темно-красным камнем и надел его на пальчик Гермионе. Щелкнул пальцами и в другой ее руке появился букет. Девушка с удовольствием посмотрела на свою руку с кольцом и повернулась к Гарри. Того упрашивать не пришлось. Он тут же приник к губам девушки с поцелуем. — Помолвка состоялась! Примите мои поздравления! — очухался Люциус. Некоторое время царил веселый шум и гам. Когда он немного стих, Минерва задала вполне резонный вопрос. — А как же теперь мир лепроханов? Гарри тут же поднял руку, призывая к тишине. — Сейчас мы это обсуждать не будем! Но по моему разумению, у супругов все общее — и жизнь, и заботы, и счастье, и миры! Никто из присутствующих не возразил, хотя все понимали, что не все так просто…