***
Гавейн Робардс вручную расставлял шахматы, сидя за столом, а Соул Крокер расхаживал по комнате взад-вперед и недовольно сопел. — Ну что, еще партию? — Неохота, — отмахнулся старший невыразимец, — я все твои ходы до тридцать пятого наизусть знаю! Он в стопицотый раз осмотрел место их заточения. Небольшая уютная гостиная, две двери в спальни и еще одна в ванную комнату. И ни одной двери наружу! И кто бы ему объяснил, как они здесь очутились? Заснули в доме мага-ливерпадлианца, а проснулись здесь. Без сапог и без палочек! Конечно, маги такой квалификации, как они, могли бы попытаться аппарировать и без палочек, но они чувствовали такой антиаппарационный щит на стенах, полах и потолках, что не стоило и пытаться. Еще расщепит, к едрене-фене, и будет им крендебобель с пердимоноклем пополам! Пища и вода появлялись сами строго по графику. Этим, конечно, эльфы занимались по приказу своего принца, ни дна ему, ни покрышки! Постельное белье и, пардон, нижнее тоже менялось ежедневно. Причем, что касается нижнего, то снимать его оказалось необязательно. Соул попытался было в знак протеста не менять трусы с майкой перед сном. И что? Заснул в синих трусах и белой майке, а проснулся в оранжевых с бантиком в комплекте с зеленой майкой. Гавейн над ним уржался, и с того дня, недовольно ворча, Крокер менял белье самостоятельно, не дожидаясь, пока его переоденут как младенца. — Я все думаю, почему Поттер нас просто не убил? — К-ха! — поперхнулся Робардс тыквенным соком. — У тебя прекрасное настроение, дружище! — Ну он же знает, что я могу задействовать против них смертельную силу. И догадывается, что самое надежное — запереть отдел Тайн на сто замков, а меня грохнуть. Ну и тебя до кучи, за то, что ты мой друг и тоже знаешь… Крокер оборвал фразу и продолжил свой возвратно-поступательный променад по гостиной. — Значит, мы ему еще нужны, — пожал плечами Робардс. — Как-то его действия не похожи на обычное поведение темных магов. Он должен дрожать над своей драгоценной жизнью и беспощадно устранять опасности. — Но ведь Альбус доказывал тебе, что Поттер и Гермиона были инициированы очень необычно и их поведение будет отличаться от обычного… — Потому что они любят друг друга и бла-бла-бла! — перебил его Крокер. — А, почему бы и нет? Крокер сердито засопел, но признал: — Действительно, почему бы и нет? Все что было связанно с этим мальчишкой, с самого начала нарушало все понятия и расчеты. Альбус сам в этом убедился и в определенный момент просто перестал пытаться лепить его по своим лекалам, а ограничивался тонким и ненавязчивым руководством. И это сработало! Ты верил, что этот очкарик уморит Темного Лорда? И я не верил. А он уморил! Робардс с интересом уставился на Крокера. — А, к чему ты мне все это рассказываешь, друг ситный? Ты меня уговариваешь или себя? А ну признавайся, что ты там надумал? Крокер еще раз пробежался туда-сюда, остановился и твердо сказал. — Относись ко мне как хочешь и думай обо мне что хочешь, но когда я рано или поздно выйду отсюда, я не буду натравливать на Поттера и Грейнджер силу отдела Тайн…***
Коллективный порт-ключ перенес заговорщиков прямо на нижний уровень министерства к дверям отдела Тайн. При этом охранные заклинания периметра не сработали, потому что Руквуд задействовал для порт-ключа секретный проход, известный только невыразимцам. Дверь отдела Тайн бесшумно отворилась. Руквуд и Эйвери встретили своих подельщиков, закутанные в мантии высшей защиты. Правда, внешне они почти не отличались от зимних теплых мантий, но сейчас в разгар весны выглядели немного нелепо. — Чего это вы закутались, как в сочельник? — поднял брови Скабиор. — Посиди тут в подземелье круглые сутки, и ты закутаешься, — не моргнув глазом парировал Эйвери. — Приготовьте палочки! Пора, — скомандовал Руквуд. Они прошли через несколько лабораторий, миновали извилистый коридор и подошли к гладкой каменной стене. — Вот здесь была дверь в бокс, где хранится сила. Кто-то, скорее всего Поттер, срастил дверь со стеной темномагическим заклинанием. Нам надо общими усилиями снять это заклинание. Вы все в той или иной степени обучались темной магии, вот и примените свои умения в деле. Заговорщики начали ощупывать поверхность стены в поисках шва. — Чистая работа, — признал Мальсибер, — одна надежда на то, что он мог быть немного небрежен. Он поднес палочку почти вплотную к стене. — Люмос ревелио! На конце палочки вспыхнул пронзительный фиолетовый огонь. Поворачивая палочку то так, то этак, Мальсибер рассматривал стену под острым углом, приговаривая: — То, что нельзя увидеть на просвет, можно увидеть в отраженном свете… Вот! Вертикальный шов. Праудфут, не стой как столб. Отметь шов, как можно точнее! Они сопели, толкались, помечали и размечали дверной проем добрый час. Разметили. — Что дальше? — Кто знает заклинание проникновения? Помогайте! Дело двигалось туго. Местами шов удалось прорезать, местами он не поддавался, местами шов удалось просто выкрошить и на его месте зияли сколы, как от отбойного молотка. Наконец, Мальсибер счел, что заделку двери удалось ослабить в достаточной степени и, отодвинув подельников, ударил в центр двери взрывным заклинанием. — Бомбарда Максима! Каменное крошево полетело в разные стороны, не щадя попадающихся на пути фигур заговорщиков. — Мальсибер! — взвыл Руквуд, прижав ладони к посеченным щекам. — я знал, что ты дебил, но не до такой же степени! Несколько минут отряхивались и ощупывали пострадавшие от осколков места. За это время пыль немного улеглась, открыв рваный пролом в стене. Руквуд с Эйвери осторожно подкрались и заглянули в него. — Получилось! Мы у цели! … Крышка небольшого саркофага подчинилась простому светлому заклинанию, взмыла вверх и отлетела в сторону. Из саркофага ударили дымные струи, завились штопором уплотняясь и приобретая форму. Заговорщики попятились, внимательно всматриваясь в клубок дымных струй. Вскоре их вращение прекратилось, они колыхались, словно выбирая форму. Еще несколько мгновений и проступили контуры фигуры. Женской, изящной фигуры… — Это еще что такое? — удивленно и разочарованно воскликнул Мальсибер. Он рассматривал стройную обнаженную девушку, стоящую в саркофаге с закрытыми глазами. — Вот это оружие, — плотоядно заржал Скабиор, похотливым взором лаская интимные части тела незнакомки, — ну теперь всем темным магам пиздец! Ох, прошу прощения, миссис. Пока остальные заговорщики веселились, Руквуд и Эйвери с опаской наблюдали за незнакомкой, игнорируя издевательские замечания подельщиков. Они были несколько бледны и очень сосредоточены. Миссис блэковских кровей заметила это и тоже насторожилась. А бывшие ПСы и авроры продолжали веселиться. — Понятно, как она погубит Поттера, а вот поглядеть бы, что она будет вытворять с Грейнджер! — добавил Спраудфут свои пять кнатов в копилку общего веселья. — Ну и как ты потащишь эту красотку в неглиже к Поттеру? — Мальсиберу было никак не остановиться. Он здорово перенервничал, пока они вскрывали тайник с саркофагом, и такая развязка ударила по нервам разрядкой облегчения. — Может быть мы сами ее попробуем, прежде Поттера? — Мальсибер, не забывайтесь! — миссис была явно раздражена дурацкими шутками одних заговорщиков и явным беспокойством невыразимцев. — Ах, простите, миссис. Но согласитесь, что магам, владеющим темной магией, не пристало попадать в такие глупые ситуации… И тут незнакомка открыла глаза. Нет, не так. Она распахнула свои огромные глазищи так мгновенно, что казалось от взмаха ее ресниц по комнате пронесся небольшой ветерок. — Темная магия? — вопросила она глубоким грудным голосом. — Темные маги? Темные умения? Это наказуемо! В какое-то мгновение ее фигура оказалась прикрыта длинной светлой туникой. Незнакомка шагнула из саркофага. — Мисс! — вдруг выступил вперед Руквуд. — Мы нарушили ваш покой, потому что в нашем мире появилось два могучих темных мага. Мага по сути, а не по умениям и владению темными искусствами… — Называйте меня Герэйт, — перебила его девушка. — Герэйт! Запомнили? — Герэйт… — почти хором повторили обескураженные заговорщики. Веселые улыбки сползали с их лиц. А на лбу Руквуда выступили капли пота. — Этих темных магов зовут Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, — гнул свою линию невыразимец, пытаясь запрограммировать Герэйт на решение главной проблемы. Девушка рассматривала лица окружающих ее магов, как экспонаты музея восковых фигур. На кого-то она обращала пристальное внимание, кого-то удостаивала короткого взгляда. — Темнота… темнота… это плохо — темнота. Иногда она прячется в самом уголке сердца, а иногда пожирает мага целиком. А результат один. Изыми у человека кусочек сердца или забери его целиком — итог один. Поэтому темноту можно победить, если останутся только светлые, без малейшего пятнышка темноты… не так ли? Она смотрела на Руквуда, когда задавала последний вопрос, и он решил, что вопрос адресован ему. — Меня зовут Руквуд… — начал он. — Это не важно, — отмахнулась Герэйт, — для меня эта информация лишняя. Гораздо больше меня беспокоит цвет твоих глазниц и языка… Девушка приближалась к Руквуду, пристально приглядываясь к чему-то невидимому для других. — Э-э-э-э… цвет глаз… мисс Герэйт, боюсь я вас не совсем понял… Эти его слова оказались последними. Одним прыжком Герэйт преодолела разделяющее их расстояние и обхватила Руквуда руками. Тело ее вдруг растеклось, охватывая невыразимца каким-то перламутровым коконом. Тот забился в этом коконе, захрипел, палочка выпала из его руки и застучала по каменному полу. Кокон, в который оказался заключен Руквуд стала бить крупная дрожь. Мужчина взвыл странным тонким голосом и неожиданно смолк, словно ему в рот с размаху воткнули кляп. Последние конвульсии продолжались не более нескольких секунд, а потом кокон обмяк, и Руквуд вывалился из него, как вываливается освежеванная окровавленная тушка нутрии из своего мехового убранства. — Проклятие! Что это за хуйня? — взвыл Скабиор, отшатываясь к стене. Остальные с ужасом смотрели на останки Руквуда. Его изуродованное лицо с пустыми глазницами и окровавленным распахнутым ртом, в котором не было языка. Вырванное горло и огромная дыра в груди, в которой виден кусок разорванного сердца, залитый черной кровью! Заговорщики бросились к выходу. Но Герэйт, уже восстановившая свой облик после "обработки" Руквуда, махнула рукой и отверстие в стене исчезло в мгновение ока. Заговорщики ощетинились палочками. Герэйт повернулась к Мальсиберу. — Авада Кедавра! Заклинание бессильно исчезло в груди девушки. Девушки? Не девушки, а того исчадия ада, которое они выпустили для гибели темных магов, совсем забыв, что эта самая темнота не чужда и им самим! — А у тебя кроме глазниц и горла мне не нравится цвет твоей правой руки. Она тебе очень нужна? Герэйт приближалась. Мальсибер издал жуткий вопль. И это был последний звук, который успело исторгнуть его горло…