Солнце ярко светило, но совершенно не согревало. Люди на улице старались побыстрее зайти в помещение. В этом году зима в Японии выдалась холоднее, чем обычно.
Легко одетый блондин, словно статуя, стоял у холодной мраморной плиты с гравировкой. Он не чувствовал рук, что находились в карманах тонкой толстовки. В его голове не было ни одной мысли, лишь полный боли взгляд был устремлён на иероглифы. Такое знакомое имя, но уже совершенно ничего не значит.
Тойя Тодороки.
Кейго стоял, не смея пойдойти ближе. Он не пришёл на похороны и чувствовал вину за это, но он просто не мог находиться рядом с
ними. Он не знал, совладает ли с собой, если увидит хоть одного из семьи Тодороки.
Прошло три месяца со смерти Тойи. Кейго приходил каждый день и уходил лишь поздно ночью. Ему было плевать на холод и людей, проходивших мимо, смотрящих на него с некой жалостью. Он просто молча стоял и смотрел на надгробье пустыми глазами. Все слёзы Таками уже выплакал на первом месяце траура. Сзади послышались шаги, но парень не обратил внимание. На кладбище приходил не только он. Здесь похоронено много невинных и виновных людей, а некоторые были пусты, лишь для вида. Но неизвестный остановился чуть позади Кейго. Немного постояв, гость стал подходить к надгробию. Фуюми молча положила два цветка на плитку и снова отошла. Блондин на неё даже не взглянул.
—Кейго, я... давно тебя не видела. —В ответ она получила лишь слабый кивок.—Я отправляла приглашение на похороны. —И снова еле заметный кивок.
Больше попыток Фуюми не предпринимала. Они простояли так примерно минут пять, пока до ушей парня не дошли странные звуки. Повернув голову, он увидел, как Тодороки, прижимая руку в перчатке к губам, старалась сдержать всхлипы. По её щекам текли дорожки из солёных слёз, обжикая белоснежную кожу. Не сумев найти нужных слов, Таками лишь притянул девушку к себе и обнял. Её хрупкие плечи дрожали под серой ветровкой. Толстовка Кейго стала постепенно намокать.
—Это наша вина.—Приглушённо, сквозь всхлипы сказала Фуюми, всё ещё утыкаясь в плечо старого знакомого.—Мы жили в одном доме, но никто так и не замечал его состояния.
Кейго хотел что-то сказать. Хотел поддержать девушку, но понимал, что её слова правдивы. Хотя он осознавал, что находился рядом с Тойей гораздо больше и чаще,он все равно не смог заметить его состояние. Успокоившись, Тодороки отстранилась. За всё это время Кейго не проронил ни слова.
—Как там...остальные? —Спросил блондин тихим и немного охрипшим от продолжительного молчания голосом. Ему было противно слышать о семье Тодороки, по крайней мере о главе. С остальными Кейго был знаком ещё с детства. Они часто играли вчетвером: он, Тойя, Фуюми и Нацуо. Но со временем остались лишь Кейго и Тойя.
—Ну... —девушка сделала небольшую паузу и посмотрела покрасневшими от слёз глазами на надгробье, грустно вздохнув—У Нацуо периодические истерики, Шото только десять и он не особо понимает, что произошло, но чувствует атмосферу. Мама не знает, а папа.. —Пальцы Кейго непроизвольно сжались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.
—Понятно—ответил Таками, не давая девушке договорить.—Мне пора. —Развернувшись, Кейго стал быстрыми шагами покидать кладбище. Фуюми лишь смотрела ему в спину, не смея остановить.
***
Фуюми в очередной раз постучалась в кабинет отца.
—Пап, выйди пожалуйста, я на стол накрыла. Посидим, поедим...как семья—В ответ лишь тишина. Энджи уже продолжительное время буквально живёт в своём кабинете, выходя лишь в уборную. Еду, если он не приходит на кухню, Фуюми ставит у запертой двери.—Тогда оставлю еду здесь... опять.
Пройдя чуть дальше по коридору, девушка открыла дверь в комнату младших братьев. Свет был выключен. В углу, на футоне сидел Нацуо, обнимая подушку Тойи. Рядом сидел Шото и пытался разговорить его. Для пятнадцатилетнего парня смерть старшего брата была огромным шоком. Фуюми тоже было больно. Хотелось разрыдаться прямо на месте, но она держалась ради младших.
Подойдя к брату, она присела и положила руку ему на плечо. Его пустые серые, как у их матери, глаза посмотрели на сестру.
—Фуюми-сан, братик Нацуо спит с открытыми глазами? —спросил Шото. Девушка слабо улыбнулась и потрепала брата по двухцветным волосам. Некая мутация, по словам доктора.
—Нет, милый, он просто сильно устал.
***
—Кейго, хватит хандрить.—В очередной раз Усагияма пыталась вытащить своего друга из депрессии. Её удивило отсутствие Таками на похоронах юного Тодороки, учитывая, что сама она пришла. Ей не нравился Тойя, а она не нравилась ему. Встречаясь в коридорах школы, они либо делали вид, что не знакомы, либо обменивались колкостями. Но даже так, она не смогла сдержать слёз, когда услышала новости. Ещё больнее было наблюдать за страданиями лучшего друга. —Прошу тебя, Кейго. Думаю, ему бы не понравилось, увидь он тебя таким.—Ноль реакции.
***
—Хей, привет, Тойя. —Лучезарная улыбка растянулась на лице светловолосого мужчины. В золотистых глазах играла жизнь. Всё это совершенно не считалось с холодным и безжизненным кладбищем, в котором находился парень.—Скучал? Я вот очень. Путешествие немного затянулось, но Руми не давала скучать. —Холодное надгробие отвечало тишиной, но это не останавливало Таками. Тот продолжал рассказывать, как прошла его очередная поездка. Он с Усагиямой уже давно работает в модельном агентстве. Рассказывал, как недавно встретил Нацуо, что смог поступить в медицинский колледж. Рассказывал о Шото, что тоже хочет стать моделью. О Фуюми, что вышла замуж за любимого и работает детским психологом, хотя сама при этом категорически не хочет заводить детей. Лишь об Энджи он умалчивает. Тот спился и погиб в автомобильной аварии, сев пьяным за руль. Даже с Рэй он виделся несколько раз. Та при первой их встрече крепко его обняла, говоря, как Кейго вырос.
Прошло уже семь лет со смерти Тойи Тодороки, но для Кейго он навсегда останется жив. Никто не сможет заменить его. Никто не заменит эти аквамариновые глаза. Никто не заменит слегка охрипший от сигарет голос. Никто больше не заставит Кейго так смеяться, как делал это Тойя.
