Росчерки

      — Уже всё прочитала? — Адиль обводит прищуренным взглядом стопку книг рядом с Ясмин, когда заходит в шатёр.       — Да, — она улыбается, на миг поднимая радостный и светлый взгляд на звук его низкого голоса, — Ты выбираешь очень интересные произведения.       Он хмыкает, усмехаясь беззлобно, и задёргивает ткань на входе. Ясмин аккуратно откладывает единственную непрочитанную книгу в сторону и поправляет юбку на платье, разглаживая, чтобы выглядеть красивее. Для него… Касается ладонью своих волос, совсем неосознанно, просто потому, что он рядом.       Уголок его губ ползёт вверх. Конечно, он замечает, как Ясмин начинает сиять, стоит ему подойти или заговорить… Она смущается этого.       — Я принесу тебе новые, — садится на покрывало сбоку и мягко кладёт руку ей на бедро. Голос становится тише, серьёзнее, с ноткой беспокойства, — Не жалеешь, что сбежала со мной?       Наверное, было глупо сбегать вот так, неправильно. Но и остаться — означало обречь себя на невыносимую жизнь. Выйти замуж за мужчину, которого выбрал отец. Подчиняться мужу. Не иметь своего мнения.       Она отвечает мгновенно, не сомневаясь, словно он спросил какую-то глупость.       — Конечно, нет!       И улыбается при этом так чудесно и искренне, что Адиль расслабляется. В хитром прищуре поджимает губы, и Ясмин нежно касается тонкими пальцами его лица. Вглядывается внимательно, душу рассматривает, но он никогда не отводит взгляд. Невозмутимый, другой, вечно странствующий. Ясмин кажется, что целой жизни не хватит, чтобы его разгадать.       За месяц, что они вместе, Адиль ни разу не прикоснулся к ней, как мужчина касается женщины. Он заботлив, сдержан и молчалив. Иногда целует её, но трепетно, целомудренно, как сестру больше, и это немного сбивает с толку.       — А ты не жалеешь, что согласился взять меня с собой? — шутливо изрекает она, запуская изящные пальцы в его жёсткие волосы.       Но Адиль отвечает удивительно серьёзно и коротко.       — Нет.       Взгляд сосредоточенный, цепкий. Смотрит, не моргая, и это смущает Ясмин — она неловко убирает руку и наклоняет голову вниз. Краем глаза видит, как Адиль придвигается ближе… и касается её подбородка, заставляя вновь на него посмотреть. Невесомо и откровенно ведёт пальцами ниже по шее и прислоняет горячую ладонь к коже. Молчит, наблюдает, абсолютно точно видит, как Ясмин безнадёжно краснеет, а дыхание учащается…       Он наклоняется совсем близко, не сводя внимательного взгляда, в котором совершенно ничего невозможно прочесть… и целует. Не так, как раньше. Раздвигает её губы языком, проталкивает его дальше, уверенно, требовательно, и Ясмин теряется — не может ответить. Слегка отстранившись, Адиль мажет взглядом по её смущённому лицу, и через мгновение шепчет прямо в губы:       — Волнуешься, — не спрашивает, утверждает.       Ясмин хочет что-то ответить, возразить, но его большой палец скользит на нижнюю губу, чуть надавливая, приоткрывая ей рот. И он снова целует, прижимая к себе.       Боже! Она чувствует, что горит. Думала об этом часто, слишком часто, и теперь не может поверить в происходящее. Его рука повторяет изгибы тела; он касается через платье, и Ясмин только от этого становится невыносимо жарко.       Адиль придвигается ещё ближе, заставляя мысли лихорадочно биться в её висках. Сейчас всё случится? Готова ли она? Как вести себя, что делать?       — Тише, тише… — вдруг шепчет он успокаивающе, ласково, — Не бойся меня, не обижу.       Неужели по ней так видно, что она взволнована? Адиль нежно проводит ладонью по её плечу, скользит пальцами под вырез платья, стягивает рукав… Влажное прикосновение его губ, умопомрачительно приятное.       Он сжимает её талию в объятиях, и Ясмин сама не замечает, как он уже сидит позади неё, касаясь широкой грудью её спины. Бережно собирает волны её волос, открывая участки обнажённой кожи.       Ясмин беспомощно вздрагивает, когда ощущает касание его горячего языка на шее. Большие ладони тающим шёлком скользят по её талии, поднимаясь выше, а затем обхватывают грудь, мягко сдавливая. Ясмин издаёт тихий звук отчаяния. Она пылает, ощущая, как Адиль усмехается в её плечо, не прекращая ласкать губами и языком.       Ладонями проводит ниже, касаясь внутренней стороны бёдер… Гладит, массирует, подбираясь всё ближе к самым нежным частям её тела. А спустя какое-то время надавливает рукой на её половые губы сквозь ткань.       Тихий ошеломлённый стон нарушает волнующую тишину. Его пальцы двигаются вверх и вниз, поглаживая так приятно и совсем не целомудренно. Он определённо знает, как нужно касаться.       — Адиль, я… — сбивчиво шепчет, не в силах договорить.       Он горячо выдыхает ей в шею, снова влажно целует и произносит:       — Могу прекратить.       Нет, меньше всего она хочет, чтобы он прекратил. Переступая через смущение, может лишь выдавить прерывисто и тихо:       — Продолжай…       Ладонью находит её обнажённые стопы. Ведёт рукой вверх по ноге, задирая платье. Сердце бьётся в бешеном ритме, когда он касается её нижнего белья, вновь надавливая… А затем одним движением сдвигает ткань вбок и прижимает пальцами половые губы.       Ясмин давится стоном блаженства. Она хочет этого, хочет, чтобы Адиль прикасался к ней так. Но, боже, как она переживает!       Податливо прикрывает глаза в ожидании. И один из его длинных, крепких пальцев углубляется между её ног — скользит так легко!       Она ожидает боли, ощущая легчайший толчок. А затем чувствует, как он проникает вглубь. Сжимает его мышцами непроизвольно, практически всхлипывая.       — Постарайся расслабиться, — Адиль шепчет в висок, — Хочу, чтобы тебе было приятно.       И он не врёт — понимает Ясмин, когда его палец начинает движение. Сгибается, толкается, срывая её возбуждённые вздохи. Делает это с ней долго, всё время целуя шею, плечо… Правда приятно. Второй ладонью нежно поглаживает бедро с внутренней стороны.       Он аккуратно проталкивает в неё второй палец — скользит так же легко. Ясмин чувствует, как внутри мышцы растягиваются, ей нравится это ощущение.       Адиль прижимает её за талию, гладит и целует без остановки, пока входит пальцами ей между ног. Притягивает к себе, чтобы Ясмин опёрлась спиной на его крепкую грудь. Она подчиняется, прикрывая глаза… и забывает о существовании всего остального. Теперь есть только этот шатёр, Адиль, и его ласки, что сводят с ума.       Целует её в висок, и Ясмин касается его свободной руки; сжимает крепко, показывая таким образом: ей приятно, что он делает с ней. И как же ей невыносимо жарко!       Адиль, будто прочитав мысли, на мгновение останавливается, сжимает её тело так трепетно, нежно… Начинает расстёгивать застёжки на спинке её платья, целуя каждый миллиметр обнажённого тела, обещая чуть больше. Ясмин приподнимает ягодицы, позволяя себя раздеть, и остаётся лишь в белье, но Адиль стягивает и его.       Сейчас всё случится — осознаёт она, но сопротивления эта мысль не вызывает. Доверяет ему, давно хотела стать ближе.       Он отодвигается, кладёт подушку позади неё, возбуждённо шепчет:       — Ложись.       И она слушается, подаваясь назад. Руками непроизвольно прикрывает грудь, а ноги сводит вместе; стесняется, ужасно стыдится. Он обнажается тоже, оставляя лишь бельё; она не осмеливается рассмотреть и прикрывает глаза, пока Адиль укладывается сбоку, проводя рукой по её талии. Мягко обхватывает её запястье, чуть сдвигает и целует грудь, облизывает, щекочет дыханием. Так нежно касается…       Повторяет ласки ниже, плавно перемещаясь к бёдрам, пока не оказывается между её ног. Согнув их в коленях, располагается поудобнее и длинно проводит языком по её потрясающе влажным половым губам… Ясмин представляла это в своих самых сладких мечтах, хотела этого именно с ним. И сейчас он ласкает её так, что всё тело дрожит.       Он не торопится, вылизывает везде, его язык скользит так приятно, нежно и иногда щекотно, вызывая в ней трепет и смех. Ясмин неуверенно прикасается пальцами к его волосам, и Адиль тут же прижимает её ладонь сверху рукой, подтверждая: да, можно, гладь меня.       А затем делает что-то невероятное… Втягивая в рот чувствительную влажную кожу, он добавляет пальцы, сгибает их внутри так будоражаще, что Ясмин вздрагивает со стоном и видит перед глазами вспыхивающие искры. Яркое, ни с чем не сравнимое наслаждение разливается между бёдер, пальцы на ногах немеют и слегка покалывают.       Адиль прижимается к ней, когда она дрожит; поглаживает так ласково. И поднимает взгляд, чтобы посмотреть на неё — женщину, которой только что доставил удовольствие.       У неё кружится голова, она абсолютно счастлива и влюблена в него, неповторимого и особенного… Весь мир неестественно прекрасен — это отзвуки пронизывающего наслаждения меняют реальность, окрашивая её волнующими росчерками любви.       Конечно же, она не жалеет, что сбежала с ним.