Прескотт, Аризона. Настоящее время
У провинциальных городков есть множество отличительных особенностей, ведь каждый осевший здесь находит что-то своё, и исключительно для себя. Живёшь себе спокойно своей жизнью. Поддерживаешь хорошие отношения с соседями. Хранишь банку белой краски про запас, чтобы в очередной раз подправить фасад американской мечты. Так живёт и Вивиан Райт. Как и у прочих обителей Прескотта, у неё имеется парочка скелетов в шкафу, к которым девушка лишний раз не спешит притрагиваться вновь. Не спешит поделиться… как потеряла родителей ещё ребёнком. Как о том дне не осталось даже маленькой заметки в свежем выпуске утренней газеты. Ничего. Совсем ничего об аварии на ночной трассе. Всё, что осталось в памяти с того злополучного дня – яркий свет, вероятно, от фар встречной машины, а дальше лишь пустота. Подобно кругам на воде, с течением времени и эти воспоминания ускользают от неё. Дальше. И ещё дальше. Превращаются в едва заметную рябь на воде. Воспитанием осиротевшей девочки занялся дядя. Сколько себя помнит, она всегда называла его исключительно по имени – Бальтазар. Немного эксцентричный. Порой его странности было слишком сложно даже попытаться объяснить. Хоть как-нибудь, не обязательно логически. Став взрослее, Вивиан решила, что этому причиной оказалась она сама. Ведь вскоре после случившейся аварии им пришлось поспешно переехать. Из-за пожара в старом доме. Пожара, случившегося по её вине. Признаться в этом девочка так и не решилась. Оставив всё на усмотрение комиссии по поджогам, заключение которой ни она, ни Бальтазар уже не узнают. Тогда сгорело всё, что могло бы связать её с родителями, с детскими воспоминаниями. Прах к праху. Пепел к земле. Присказка, крутившаяся в голове как надоедливая мелодия. Да шкатулка с украшениями матери, которые Вив до сих пор не решилась хоть раз надеть. Время от времени девушка пыталась осторожно задавать вопросы, чтобы восполнить образовывающиеся пробелы, но Бальтазар неизменно ловко уходил от подобных расспросов. В очередной раз напоминал, что её жизнь гораздо важнее, и они просто начали всё с чистого листа. Здесь, в Прескотте. Так было нужно. Так было правильно. И чтобы не случилось, одной из его первостепенных обязанностей остаётся её благополучие. Просто иногда у каждого из них случаются плохие дни. Прилежная студентка местного колледжа – которой вовсе не чужды маленькие шалости – днём. По вечерам поющая за символическую плату в одном из баров. Та, что самозабвенно пытается расстаться с мечтой однажды уехать в большой мир и стать настоящей певицей. В очередной раз написавшая песню в стол. На нижней полке стеллажа в гостиной она хранит коллекцию виниловых пластинок. А у окна на противоположной стороне комнаты расположился старенький проигрыватель, на котором девушка не позволяет появиться ни единой пылинки. Кажется, на всех них что-то о блюзе… столь разного временного промежутка музыкальной истории. Бальтазар их не выносит. Ведь каждая из звучащих композиций – его круги на воде. Дребезжащая в разводах водная гладь. В отличие от племянницы он не может забыть ни единого мгновения, и они накатывают каждым лиричным надрывом с новой силой. Иногда на смену приходит что-то иное, но мужчина знает… это говорит о чём-то, что тревожит малышку Вив. В такие моменты ему необъяснимо хочется обнять её. Но гордая и непокорная душа Райт не выносит подобного проявления заботы, и они продолжают молчать… каждый о своих терзающих на кусочки внутренних противоречиях. Позволь Вивиан рассказать о себе, и непременно услышишь как она обожает короткие шифоновые платья: в мелкий горошек – осенью, с всевозможными абстрактными завитками – летом. Кожаные куртки, грубые ботинки, браслеты с разноцветными бусинами, которые делают соседские дети. Тратит уйму времени, накручивая волосы, и примерно столько же, чтобы идеально их уложить. В конце концов, ветер всё равно наведёт свои порядки, растрепит их в пух и прах… Немного смутившись, добавит чуточку личного, что питает слабость к мятному чаю и фисташковому мороженому. Одним словом, Вивиан мало чем отличается от девушек своего поколения. Ничем не выделяется среди местных жителей. Как надёжно затерявшаяся в толпе и без того едва уловимая фигура. Бальтазар имеет свойство неожиданно пропадать, и девушка давно не задаёт лишних вопросов. У него работа. Работа, о которой ей не нужно ничего знать. Для её же безопасности. А если соседи вдруг проявят интерес, она всегда пустит в дело заготовленный приём. Непринуждённо пожмёт плечиком и совершенно обыденно ответит, что дядюшка в очередном отъезде. Колесит по миру в поисках редкой антикварной безделушки. И пока все спокойно будут спать с мыслью, что их сосед занимается благим делом, возвращая бесценные творения историческому обществу, Вив спрячет за милой улыбкой знание, что деятельность Бальтазара далека от этого. Да и от благих мотивов тоже. Это было бы слишком… для образцовой провинциальной семьи в их понимании. Нравилась ли ей такая жизнь? Скорее устраивала. Для неё это было вполне нормально, с учётом того, что понятие нормы уже само по себе относительно. Маленькая семья. Собственный дом. С террасой. Чердаком, полным всякого барахла, которое уже давно пришло время выбросить. Когда-то на крыше красовался флюгер: старый, слегка проржавевший от времени. Кажется, это была какая-то птица. С перебитым во время непогоды «крылом». Они избавились от него почти сразу же. Бальтазар однажды упомянул, что при вращении флюгер сильно скрежетал, и маленькая Вивиан не могла заснуть. Уложить её спать всегда было той ещё головной болью. За домом небольшой, но ухоженный сад, в котором девушке так нравится возиться. Порой даже целый день. Её это успокаивает, помогает разложить многочисленные мысли по своим местам и принять важные решения. Пожалуй, да. Её устраивала такая жизнь. Жизнь, в которой у Вивиан Райт было всё, что ей необходимо. … пока на пороге их дома не появился очередной член разбросанной по всему свету семьи. По крайней мере, так высказался Бальтазар на тему, через кого она приходится ему племянницей. Габриэль… его появление внесло раздор в когда-то крепкие отношения дядюшки и племянницы. И вот девушка, всегда выходившая в дверь своего дома, начала сбегать через окна. Лишь для того, чтобы в очередной раз развлечься с новообретённым кузеном. Настолько дальним, что, наверное, не грех усомниться в их родстве. Малышка Вив оказалась весьма талантливой лгуньей. В попытках извернуться, если вдруг не успевала возвращаться домой прежде, чем обожаемый дядюшка заметит её отсутствие. Весьма неплохо научилась выбираться из окна второго этажа и лазать по крышам. Эти не то чтобы благоприятные перемены произошли по причине того, что Бальтазар был категорически против, чтобы девушка покидала город. К слову, Вив и сама, едва вырвавшись, тут же стремилась вернуться. Словно что-то в Прескотте держало так крепко, что лишало всяких шансов однажды окончательно вырваться из этой хватки. Словно что-то в Прескотте, заставляло её возвращаться, даже если она этого не хотела. Конечно же у неё есть определённое окружение, по которому непременно что-то захочется рассказать о ней. Предположить. Наверное, есть и друзья, но не слишком близкие. Она вообще не сторонник сближения с людьми, ведь ей более чем комфортно быть самой по себе. Нет, не так. Ей куда спокойнее быть наедине с собой, нежели в окружении пусть и небольшой, но всё же компании. Есть поклонники, а иногда и особо настойчивые ухажёры, обычно кто-то из проезжих. Однако Вив… успела среди местных отметиться как обладательница «холодного сердца». Банально, конечно. Но если им так нравится, то можно и не без поэтичности добавить, что это – сердце, которое никому так и не удалось хоть немного тронуть. За что Лидия позволяла себе подразнить старую знакомую по гаражным посиделкам, иронизируя, что Вивиан Райт – чиста как ангел. До тошноты непорочна. Звучит, конечно, не без ноток абсурда, ведь Вивиан чурается религии. Принципиально не ходит в церковь, и не изыскивает лишнего повода, чтобы поёрничать… в пылу одного из споров на религиозную тему, обмолвилась, будто бы сожгла дом лишь бы больше не жить в том набожном городе, где не укрыться ни в одной щели от колокольного звона. Габриэль же позволил себе заметить, что малышка Вив необоснованно зла на самого Бога. Она не стала опровергать его предположение. Впрочем, как и не удосужилась ответить хотя бы самой себе, за что именно. А ещё Вивиан любит смотреть на небо. Днём ли, ночью ли. Её сердце болезненно сжимается от невыносимой тоски. Что-то начинает ныть, как сломанные кости на погоду. Иногда она плачет, сама не понимая почему. Но от этих слёз не становится легче. От этих слёз она… становится только злее.Сиэтл, Вашингтон. Настоящее время
Как некогда разделившая жизнь на «до» и «после» авария, унесшая жизнь родителей маленькой девочки, так и очередная семейная недомолвка вторглась в жизнь… уже взрослой Вивиан. Бальтазар которую неделю не появлялся дома. Она старалась делать вид, что всё по-прежнему, но получалось как-то не очень убедительно. И девушка нервничала больше обычного. Не только из-за того, что не так давно дядюшка исчезал лишь на несколько дней, а теперь его отсутствие волне могло затягиваться на месяца. Вивиан собиралась с ним поговорить. О нечто очень важном. Не для них, как для семьи в целом, но для неё, как птенца, которому пора выпорхнуть из уютного и безопасного гнезда. Разговор обещал выдаться непростым. Вероятно, пришлось бы не один раз к нему вернуться, чтобы услышать друг друга. И чем дольше тянулось время в ожидании, тем меньше действительно подходящих по случаю слов оставалось в предполагаемых сценариях этого разговора. Поэтому девушка с радостью согласилась провести время с Габриэлем где-нибудь подальше от Прескотта… Она никогда не спрашивала, куда они отправятся на этот раз. Позволяла ему самому выбирать место, время, подходящий момент. Это не тяготило, не оставляло после себя какого-то двоякого послевкусия. Рядом с ним Вивиан ощущала себя свободной и… живой. Быть может, более настоящей, чем по возвращении домой. Рядом с ним всё казалось таким незначительным и неважным, а мир – необъятным. И ей не могло это не нравится. Этим вечером она вновь пела для многочисленной публики. Благотворительное мероприятие, в последний момент оставшееся без вокалиста. Габриэль обозначил это как подарок… перед предстоящим событием. Каким именно, Вив не совсем поняла, да оно было и не так важно. Её уже ждала сцена и музыканты. Затем они ужинали в уютном ресторанчике, пили шампанское и танцевали до утра. Как единственные посетители заведения. Глоток свежего воздуха. Вот чем для неё были эти редкие, но яркие встречи. И она коллекционировала их. Запоминала каждую, не зная, когда наступит следующая, и наступит ли… Хотя так было не всегда, и уж точно не сразу. В частности, по причине того, что Габриэль обладал раздражающей способностью – делать широкие жесты, к которым девушка не была готова. Для него всё было так просто. Так легко. Непринуждённо. Будто он всегда брал всё, что вздумается, не допуская даже мысли, то бывает иначе. Иронии ли ради, или насмешки свыше… Вив стала тем самым, входившим в категорию «иначе». Знакомство с самого начала не заладилось, а спустя неделю после их первого дня Благодарения, девушка буквально выставила его за двери. Габриэлю пришлось постараться… Теперь они здесь. Такие, какие есть. Со всеми своими недостатками. В попытках примириться с достоинствами друг друга. Ей не терпелось поделиться с ним последними событиями, но она боялась забегать вперёд. Ещё не всё решено, не все ответы получены. Скрепя трепещущее в предвкушении юное сердечко, она промолчала. А после заснула, не дожидаясь рассвета. В одной из комнат очередного роскошного жеста Габриэля… заснула прямо в платье, зарывшись не в свою постель. Предаваясь собственным грёзам и мечтам о ближайшем будущем, в котором уже ничто не будет прежним.***
Проснуться её заставил гулкий грохот в одной из комнат. Рассвет только затеплился, и ей на мгновение показалось, что всё приснилось. Вивиан уже собиралась найти Габриэля, чтобы попрощаться и отправиться домой, не оставшись на завтрак. В последний раз взглянула на город за окном, впитывая его атмосферу, запоминая каждое мгновение маленькой истории, прожитой здесь… Но вспышка света из коридора заставил её вернуться в реальность. Это был не сон. Что-то происходило. Что-то не нехорошее. Неприятное. Липкое. Сама не понимая зачем, она инстинктивно заторопилась навстречу опасности: будто точно знала, что делать. Будто знала, что может помочь. В гостиной царила разруха. Разбросанные вещи, сломанная мебель, трещины на стенах, мёртвые тела, или похожие на мёртвых. И среди всего этого растрёпанный Габриэль. Он не выглядел уставшим, или измученным. Не выглядел удивлённым. Обескураженным. Озадаченным. Напротив, кузен выглядел так, будто его это даже позабавило. Будто это была всего лишь очередная игра. Девушка растерянно осмотрелась, и выдала своё присутствие, когда несколько мелких осколков разбитого стекла вонзились ей в ногу… По метнувшемуся к ней взгляду Габриэля, она поняла – он не знает, что делать с тем, что Вивиан увидела. Не знает, что сказать. Пожалуй, кузен думал о том, что всё должно было быть не так. Или почти не так… Быть может, мужчина наконец-то нашёл хоть какие-то слов, если бы за пришедшими ранее не последовали другие… Вивиан не ощущала ничего подобного прежде. Её переполняли незнакомые раньше чувства. Их было немного, но они казались такими разнообразными и чуждыми ей. Что-то тёмное, вязкое. Этот странный запах, что ударил в нос. Не люди. И девушка поняла это прежде, чем увидела абсолютно чёрные глаза, устремившиеся к ней.***
Очередная меленькая история в другом городе закончится как самая нелепая из всех возможных концовок фильма. С заезженным до дыр сюжетом об обычной девушке из тихого городка, которая оказалась не в том месте, не в то время, и увидела то, что видеть не следовало… Один из черноглазых решил урвать минутку, чтобы остаться в живых. Что-то не видимое обычным человеческим глазом больно ударило в Вивиан. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног; как тело перестаёт подчиняться законам гравитации. Слышала с каким хрустом и треском разбилось окно за её спиной. Звук показался глухим, словно до неё доносилось лишь эхо. Отголосок чего-то далёкого, произошедшего не с ней. Словно это не она в следующее мгновение прошла сквозь звук и осколки, сквозь почти пустую оконную раму, даже не успев решить, что нужно попытаться ухватиться за что-то, попытаться удержаться… пусть даже за воздух. Словно не она неслась вниз, минуя множество других подобных окон, где люди мирно спали ни о чём не подозревая. Словно лучи восходящего солнца не отражались, заливая своим золотом шумный и оживающий от ночных переживаний город. Холодный ветер свистел в ушах, трепал волосы и ткань вечернего платья. Она летела. Медленно и долго, как ей казалось. А затем… затем её ослепил яркий свет. Почти как в детстве, перед тем, как последовал удар, и машину резко развернуло. Он буквально выжигал изнутри, растекался по венам вместо крови. Ей показалось, что мир вокруг задрожал, стал невыносимо громким. А из груди вырвался немой крик. На миг, всего лишь на один краткий миг Вивиан дотянулась до какого-то чувства… давно позабытого. Но боль отрезвила. Пронизывающая. Невыносимая. Будто плоть раздирали на кусочки. Что-то резко дёрнуло её назад. Взмах. А после лишь опустошение и тишина… Вивиан неуверенно открыла глаза. Поморгала пару раз, чтобы привыкнуть. Она стояла на земле. Асфальт под ногами ощущался таким же холодным, как кусок льда. От осколков окна почти ничего не осталось. Упав с такой высоты, они обратились в пыль. Девушка задрожала, всё ещё не до конца разобравшись, жива она или мертва. Ни тела поблизости, ни крови. Всё казалось таким реальным, но неосязаемым. Невозможным. Она подняла голову: окно пентхауса почти не было видно… лишь узнаваемые очертания. Послышалась суета. Снова показались черноглазые твари. Они замерли, явно удивлённые увидеть её вновь. Им было невдомёк – сама Вивиан удивлена происходящему не меньше, а то и больше. Но в следующее мгновение девушка нервно сжала подол своего длинного шёлкового платья. Приподняла его, чтобы ничего не мешало бежать. Черноглазым незнакомцам явно не давало покоя её существование. Они избрали новый объект своего внимания, и даже большому городу не отбить эту навязчивую идею оставить Вивиан Райт своей последней жертвой, или первой на сегодня.