Невеста

      1 марта 1997 года. Хогвартс.       Гарри стеклянным взглядом смотрел на Лаванду, сжимающую у кровати руку Рона. По лицу девушки текли слёзы, остальные посетители больничного крыла молчали, и лишь мадам Помфри ободряюще повторяла, что всё позади и состояние больного стабилизировано.       У Гарри до сих пор дрожали пальцы. Это было ужасное утро, несмотря на день рождения лучшего друга. Началось всё с того, что Рон слопал целую коробку конфет, накачанных амортенцией, и помешался на Ромильде Вейн, а продолжилось выпитой отравленной медовухой профессора Слизнорта, что едва не стоило Рональду жизни. Если бы незадолго до этого Гарри не вычитал бы в учебнике Принца про чудесные свойства безоара, то страшно было даже подумать, чем бы закончился этот инцидент.       Рон что-то пробормотал во сне, отчего Лаванда снова всхлипнула, а Фред и Джордж игриво переглянулись.       В палате так же находилась Джинни, которая по третьему кругу задавала Гарри одни и те же вопросы о произошедшем, пытаясь разобраться, почему у профессора Слизнорта оказался алкоголь с добавлением смертельного яда, и кого на самом деле хотели отравить. Близнецы высказывали гипотезы о том, что слизеринцы лютуют и нацелились на уничтожение гриффиндорской команды по квиддичу. Так они пытались немного разрядить обстановку. Хотя на самом деле все понимали, что ни медовуха, ни проклятое ожерелье, из-за которого загремела в больницу Святого Мунго Кэти Белл, не попали в руки тому, кому на самом деле предназначались. А следовательно — покушения будут продолжаться.       — Значит, тому, кто стоит за всем этим, абсолютно безразлично, сколько людей они прикончат, пока не доберутся до своей настоящей жертвы, — заключила Джинни, не сводя взгляда с Гарри, который по-прежнему выглядел бледнее стены в больничном крыле.       Прежде чем кто-либо успел отреагировать на это зловещее заявление, двери опять распахнулись, и в палату торопливо вошли мистер и миссис Уизли. При первом посещении Рона они успели только увериться, что он поправится, теперь же миссис Уизли подошла к Гарри и крепко обняла его.       — Дамблдор рассказал нам про безоар, про то, что ты спас Рона, — с трудом сдерживая рыдания, пролепетала она. — Ах, Гарри, ну что тут скажешь? Ты спас Джинни… спас Артура… а теперь спас и Рона…       — Да нет, я же не… — смущённо пробормотал Гарри.       — Если подумать, так половина нашей семьи обязана тебе жизнью, — придушенным голосом произнесла миссис Уизли. — Я могу сказать только одно: день, когда Рон надумал занять в «Хогвартс-Экспрессе» одно купе с тобой, был счастливым для нас днём, Гарри.       Придумать ответ на эти слова Гарри не удалось, он почти обрадовался, когда мадам Помфри снова напомнила, что больному нужен покой. Гарри сразу же решил удалиться, за ним увязались близнецы и хотела пойти Джинни, но Молли вцепилась в неё, прижала к себе и зарыдала.       Пока они поднимались в Башню Гриффиндора, Фред и Джордж продолжали кидаться остротами, но Гарри их не слушал. Пережитый шок немного тормозил его мозговую деятельность, но одно обстоятельство настойчиво не давало ему покоя.       Гермиона. Их лучшая подруга куда-то запропастилась с самого утра и даже не пришла навестить Рона в Больничном крыле. Да, Гарри, конечно же, знал, что в этом году у них с Роном сложные отношения. Роман Рональда с Лавандой явно не способствовал их налаживанию, но тем не менее…       Так-то Рон был на пороге смерти, и всё обошлось по счастливой случайности. Неужели женщины настолько мстительные существа? На что ещё они могут пойти из-за ревности?       Хотя стоило признать тот неприятный факт, что в этом учебном году и у самого Гарри отношения с Гермионой были немного натянутыми. Нет, они не собачились и продолжали общаться. Но подруга постоянно срывалась на него из-за учебника Принца, хотя он и предлагал поделиться его секретами. Она обвиняла Гарри в жульничестве на уроках, демонстративно закатывала глаза, когда профессор Слизнорт рассыпался в комплиментах своему любимому ученику, и наотрез отказывалась верить в причастность Малфоя к Пожирателям.       «Видно от любви тупеют все, даже такие умные личности, как Гермиона», — думал Гарри.       Мало того, что Рон со своей Лав-Лав вёл себя как полный придурок, так ещё и подруга туда же. Сам Гарри, переживший в прошлом году неудачный роман с Чжоу, о любви предпочитал не задумываться. Времена были опасные, его тяготило проклятое пророчество, так что было как-то не до сердечных дел. Ну, если уж быть предельно откровенным, пару раз он засматривался на повзрослевшую Джинни. Та заметно округлилась, выгодно подчеркивала свою стройную фигурку одеждой и отлично держалась на метле. Но! Джинни являлась сестрой его лучшего друга и встречалась с Дином Томасом, так что этот вариант можно было смело отметать и даже не открывать рта в её сторону. Да и вообще, в жизнь Гарри любовь не вписывалась.       После уроков Дамблдора он всё больше запутывался в происходящем и не мог уловить главную суть. Директор подводил его к чему-то чрезвычайно важному, но оно пока не давалось в руки Гарри и ускользало из вида в самый последний момент. Эта ключевая мысль витала в воздухе и улетала, как редкая бабочка, в тот самый миг, когда Гарри почти что хватал её за крылья.       Полная Дама уже похрапывала и нисколько не обрадовалась, когда её разбудили, но всё же, поворчав, отступила в сторону, позволяя молодым людям протиснуться в благодать тихой, пустой гостиной. Судя по всему, о случившемся с Роном знали пока немногие. Гарри почувствовал облегчение — расспросов ему на сегодня уже хватило. Близнецы, пожелав Гарри спокойной ночи, направилась в спальню, ведь из-за состояния брата им разрешили переночевать в Хогвартсе. Он же остался в гостиной и просто сидел у камина, глядя на потухающие угли.       Гарри размышлял о недавнем разговоре с Дамблдором насчёт Снейпа и Малфоя, а также о том, куда запропастилась Гермиона. Он не видел её целый день, она не пришла проведать Рона, хотя уж до неё-то точно долетели неприятные новости. Что происходит, в конце концов? Гарри уже собирался отправиться в спальню за картой Мародёров, чтобы выяснить местонахождение подруги, но тут тишину разрезал мужской бас:       — Ну вот и ты, Поттер!       Гарри испуганно вскочил на ноги, держа наготове волшебную палочку. Он был совершенно уверен, что в гостиной нет ни души, и не ожидал, что из дальнего кресла поднимется кто-то огромный. Впрочем, вглядевшись попристальнее, он понял, что перед ним МакЛагген.       — Я ждал твоего возвращения, — пояснил МакЛагген, не обращая внимания на палочку Гарри. — Заснул, наверное. Слушай, я видел утром, как Уизли волокли в больницу. Похоже, к назначенной на следующую неделю игре он не поправится.       Гарри потребовалось не одно мгновение, чтобы понять, о чём идёт речь.       — А… ну да… квиддич, — протянул он, засовывая палочку за пояс джинсов и устало проводя рукой по волосам. — Да, к игре он может не поспеть.       — Ну тогда я смогу встать на ворота, правильно? — спросил Кормак.       — Да, — ответил Гарри. — Да, пожалуй…       Возразить на это ему было нечего, в конце концов во время отборочных испытаний МакЛагген показал второй результат.       — Отлично, — обрадовался Кормак. — Так когда тренировка?       — Что? А, завтра вечером.       — Хорошо. Послушай, Поттер, нам стоило бы поговорить ещё до неё. У меня есть кой-какие соображения насчёт стратегии, может, ты сочтёшь их полезными.       — Ладно, — без всякого энтузиазма согласился Гарри. — Только давай ты мне о них завтра расскажешь. Видишь ли, я что-то устал сегодня…       Отделавшись от надоедливого собеседника, Гарри поднялся к себе и всё-таки достал из чемодана карту Мародёров. С большой долей вероятности, Гермиона находилась в спальне девочек и либо спала, либо читала. Но парень решил в этом убедиться. Его немного задевало столь наплевательское отношение подруги к произошедшему. Дело-то серьёзное, могла бы уж забыть на свои обиды и поинтересоваться, как у них дела. А-то Рон вон чудом смерти избежал, да и самого Гарри до сих пор потряхивало от пережитого шока. Как-то не похоже это на Гермиону…       Юноша машинально мазанул глазами по карте, фокусируясь на девичьих спальнях. Точка Парвати Патил, занимающая соседнюю кровать была на месте, а вот точки с именем Гермионы, к удивлению Гарри, в комнате не оказалось.       Гарри слегка напрягся и почесал затылок, внимательнее вглядываясь в изобретение Мародёров. Так-то подруга была дисциплинированной и не должна шататься по замку после отбоя. Он быстро переключился на Больничное крыло, надеясь на то, что она всё же решила навестить Рона, но и там обнаружил только Лаванду Браун.       Чёрт! Гарри не на шутку встревожился. Времена нынче неспокойные. По Хогвартсу расхаживает настоящий убийца. Да и слизеринцы под покровительством Снейпа совсем обнаглели. Глаза судорожно заскользили по карте, ища заветную точку. Гостиная, библиотека, бесконечные коридоры, классы, лестницы… Подруга будто сквозь землю провалилась. Гарри уже хотел бежать к Дамблдору и поднимать панику, как вдруг взгляд споткнулся о вожделенное имя, и сердце подпрыгнуло от радости, а по телу разлилось облегчение.       Гермиона находилась на Астрономической башне. Гарри ума не прилагал, что она там делала в столь поздний час, но явно намеревался это выяснить. Он сцапал мантию-невидимку и бегом рванул к выходу.       Гарри нёсся со всех ног. К счастью, ни Филч, ни миссис Норрис не встретились у него на пути. Даже проказник Пивз безобразничал где-то в других местах, благодаря чему Гарри добрался до цели без препятствий и промедлений. Он запыхался, пока взбирался наверх, перепрыгивая через несколько ступенек с каждым шагом.       Оказавшись на смотровой площадке, Гарри просто застыл ледяной скульптурой в нерешительности от увиденной картины. Подруга сидела прямо на полу, опираясь на каменную колонну спиной и надрывно рыдала. Она не обратила внимания ни на шум от его приближения, ни на него самого, даже когда он скинул мантию отца и нерешительно шагнул к ней.       — Гермиона?! Гермиона, что произошло? — вырвалось у Гарри, когда он, наконец-то, очнулся от шока, подбежал к ней и присел на корточках рядом.       Мозг отчаянно подбрасывал ему самые ужасные картины. До такого состояния разумную и прекрасно себя контролирующую подругу довести могло только что-то очень серьёзное. Неужто она из-за Рона так распереживалась?       — Гермиона… — наконец, она подняла на него заплаканные глаза и замерла на несколько мгновений, словно заставляя мозг думать. — С Роном всё в порядке. Ты из-за этого расстроилась?       Её лицо было опухшим от слёз, губы — искусанными до крови, а побелевшая от холода рука судорожно сжимала палочку. Гермиона смотрела на него, не моргая, и даже всхлипы перестали вырываться из её горла.       — Гарри… — прошептала она, блуждая по нему каким-то странным полоумным взглядом.       До него только сейчас дошло, что она изрядно замёрзла и даже не потрудилась наложить согревающие чары, что способствовало скачку столбика его беспокойства до отметки «критическое». Гарри и сам был не слишком тепло одет, поэтому быстро выполнил нужное заклинание. Потом трансфигурировал телескоп в подобие бескаркасного кресла, бухнулся на него и за руку потянул Гермиону к себе.       — Гарри! — вдруг раздалось с новым надрывом, и она просто упала ему на грудь, скомкала в кулачках его свитер и снова зарыдала, ещё сильнее, чем раньше.       Гарри был ошарашен и напуган одновременно. Он понятия не имел, как справляться с женскими слезами. А состояние подруги вводило его в ступор.       — Герми, да что же с тобой такое? — он неловко приобнял её, понимая, что отлепить её от себя сейчас не получится. Несчастный свитер нещадно намокал от водопадов слёз и трещал от силы сжатия её пальцев. — Тебя кто-то обидел? Слизеринцы?       Она, кажется, начала немного соображать, так как впервые среагировала на его вопрос и отрицательно мотнула головой, продолжая рыдать. У Гарри внутренности леденели от плохого предчувствия. Подобное поведение было абсолютно не свойственно Гермионе Грейнджер. И даже ситуация с Роном сомнительно подходила под причину её истерики, но он всё-таки на всякий случай пояснил:       — Мадам Помфри сказала, что жизни Рона ничего не угрожает.       Она никак не среагировала. Просто плакала и плакала, будто у неё на глазах кто-то умер.       — Ты увидела что-то страшное? — Гарри не оставлял попыток докопаться до истины, но подруга снова не ответила, а лишь выпустила многострадальный свитер из своей хватки и обняла его самого с такой силой, что Гарри подумал, будто у него затрещат рёбра.       Ему стало немного неловко от столь тесного контакта. Нет, обнимать подругу было весьма приятно, от неё исходило уютное тепло, а волосы пахли чем-то удивительно пряным, хоть и щекотали ему нос. Просто Гарри до сих пор не мог избавиться от некоторой стеснительности при проявлении подобной близости. Гермиона частенько стискивала его так, что перехватывало дыхание, а он замирал, словно болван. Трудно было привыкнуть к проявлению нежности в свой адрес. Ведь до одиннадцати лет Гарри вообще ни разу не обнимали. От Дурслей ему прилетали только тумаки да оскорбления. Какие уж там нежности?       — Я убью того, кто тебя обидел, Гермиона. Клянусь. Только скажи, кто это и что случилось?       Подруга, всхлипывая, отрицательно мотнула головой, что само по себе было хорошим знаком. Значит, она вменяема.       — Это я тебя обидел? — Гарри решил перебрать все варианты, даже самые бредовые. — Ты плачешь из-за учебника Принца. Хочешь, я выброшу его?       Чёрт! Это последнее, что Гарри хотелось сделать, но слёзы Гермионы в буквальном смысле сводили его с ума. И если цена её спокойствия кроется в избавлении от злополучного учебника, что ж, так тому и быть.       К его невероятному облегчению, Гермиона снова мотнула головой и потёрлась носом о его свитер.       — Сколько ты здесь просидела? Боюсь, Мадам Пофмри придётся отпаивать тебя «Бодроперцовым зельем».       Новый всхлип. Мерлин, Гарри просто не знал, что делать. Он чувствовал себя абсолютно бесполезным, а беспокойство за подругу стало заменяться настоящим страхом.       — Гермиона! — он взял её за плечи и с огромным усилием оторвал от своей груди, чтобы заглянуть прямо в глаза. — Пожалуйста, скажи, что мне сделать? Что случилось? Как я могу тебе помочь?       По молочным щекам продолжали литься слёзы, и она в очередной раз отрицательно покачала головой.       — Нам надо вернуться в гостиную! — Гарри говорил достаточно громко, стараясь докричаться до её явно затуманенного разума. — Скоро Филч направится на обход. Ты можешь идти?       Гермиона какое-то время просто смотрела на него, а потом кивнула и принялась растирать лицо ладошкой.       — Да, Гарри… я понимаю… прости…       Она шмыгнула носом и, поднявшись на ноги, принялась расправлять мантию. Гарри подозрительно скользнул по ней взглядом, затем вернул креслу первоначальную форму телескопа и набросил на плечи мантию отца, притягивая подругу к себе. Они повзрослели, и вдвоём под мантией было тесно, но всё же это было намного безопаснее, чем разгуливать по замку в ночное время без маскировки.       Полная Дама изрядно поворчала, прежде чем впустить их в гостиную, но всё же повиновалась. Оказавшись внутри, Гарри наконец-то выдохнул и внимательно посмотрел на подругу. Та явно избегала взгляда в глаза.       — Гермиона… — начал было Гарри, но тут же осёкся, так как она бухнулась на диван у камина и опять расплакалась.       «Да что же это такое?!»       Он не знал, что делать. Оставить её в покое и отправиться спать? Вдруг подруга хочет побыть одна? Или же… Нет, он не мог так трусливо сбежать. Пусть в этом году у них и были слегка натянутые отношения, Гермиона всё же оставалась его лучшим другом, и он был обязан ей помочь.       Гарри подошёл и опустился рядом. Нащупал её холодную ладошку и сжал своими пальцами.       — Я не знаю, что сказать… и как тебе помочь. И я очень волнуюсь за тебя. Правда.       Гермиона всхлипнула, подняла на него выразительные мокрые глаза и с новым приступом слёз упала ему на грудь. Гарри тяжело вздохнул и обнял её, чуть завалившись на диванные подушки. Похоже, расспросы бессмысленны. И раз уж подруге плакать на нём предпочтительнее, чем в одиночестве, то он останется и даже помолчит. Разговоры всё равно ни к чему не приводили. Сегодня она явно не была нацелена на откровенность, а вот завтра он выпытает у неё всю правду, чего бы ему это не стоило.       Гарри гладил Гермиону по голове, осторожно перебирая запутавшиеся кудряшки. Её всхлипы потихоньку затихали, а дыхание выравнивалось. И он даже не заметил, как закрыл глаза и провалился в сон.

***

      Гарри чуть не подскочил, когда услышал громкий женский вопль прямо у своего уха:       — Ох, гляди-ка, дрыхнут голубки. Вставайте, на завтрак опоздаете!       Он хотел было вскочить на ноги, но тут понял, что к дивану его прижимает что-то (или кто-то) явно потяжелее одеяла. Прямо на нём сопела лучшая подруга, пряча лицо на его груди. Над ними же склонилась Лаванда Браун, выглядевшая подозрительно счастливой.       — И давно это между вами? — продолжила она допрос, пока мозг Гарри сбрасывал утреннюю дремоту и начинал включаться в работу.       — Что? — сморщился он, растирая глаза под очками одной рукой. — Уже утро?       — Конечно! — хмыкнула Лаванда. — Рон, кстати, пришёл в себя. Ему уже гораздо лучше.       — Ты уже побывала у него? — хрипло поинтересовался Гарри, замечая, что Гермиона на его груди заворочалась и открыла глаза.       — Конечно! — демонстративно фыркнула Браун. — Я провела в Больничном крыле всю ночь. Даже спала на соседней кровати, пока вы тут миловались.       Пришедшая в себя Гермиона, резко села, лишая Гарри приятного тепла своего тела и непонимающе уставилась на соседку по спальне.       — Ладно, если хотите, можете умирать с голоду, а я на завтрак. Бон-Бончик просил захватить ему что-нибудь вкусненького, — на этой фразе она, наконец-то, упорхнула из гостиной.       Гарри выжидающе смотрел на Гермиону. Она продолжала сверлить глазами кончики своих ботинок.       — Герми, — начал он, не зная возвращаться ли ко вчерашнему разговору. С одной стороны ему необходимо было выяснить, что так расстроило подругу, с другой же — он боялся, что она снова расплачется.       — Я рада, что Рону лучше, — внезапно заговорила она. — Я слышала вчера, но не смогла… не смогла навестить его. Расскажешь мне, что точно произошло?       — Да, — согласился Гарри, — но давай сначала умоемся и позавтракаем. А потом, я надеюсь, что ты мне тоже кое-что расскажешь.       — Хорошо, — плечи Гермионы обессиленно опустились, — я расскажу, только не сегодня… Мне надо всё обдумать.       Гарри был удивлён и заинтригован, но не стал на неё давить. Он лишь кивнул, а потом поднялся и направился в спальню мальчиков, чтобы немного привести себя в порядок.       — Встречаемся в Большом зале, — прокричала ему в спину Гермиона. — И… спасибо тебе.       — За что? — Гарри резко затормозил и обернулся.       Подруга теребила пальцами подол своей мантии, а на щеках проглядывал заметный румянец.       — За всё. И за сегодняшнюю ночь. Что не оставил меня одну.       — Ты же моя подруга, Гермиона. Я не мог оставить тебя в таком состоянии. Я люблю тебя! Ну… как друга, в смысле… — Гарри вдруг сам оторопел от того, что выдал. Видимо, его мозг ещё не окончательно проснулся.       — Я тоже люблю тебя, Гарри, — улыбнулась Гермиона и побежала по лестнице к женским спальням.       А Гарри так и стоял, как вкопанный, понимая, что и его щёки предательски запылали. Вот идиот! С чего он вообще ляпнул подобное? И почему ответная фраза подруги так подействовала на него? Естественно она тоже любит его, они же друзья… Лучшие друзья. Просто сам Гарри никогда не произносил подобных слов, да и в свой адрес ни от кого их не слышал. Было в этой простой фразе что-то… что-то особенное, заставившее его сердце заколотиться сильнее обычного.