***
Когда Лаванда и Джинни закончили и разрешили ей взглянуть на себя в зеркало, Гермиона оторопела. На неё смотрела настоящая красавица. Будто это была не она, а какая-то её значительно улучшенная копия из зазеркалья. Девчонки постарались на славу. И макияж, выгодно подчеркнувший её лицо, и причёска… Как только им удалось усмирить её непослушные кудри? А платье… Гермиона не знала, кто из них остановил выбор на данном фасоне, но если бы она выбирала сама, то, наверное, выбрала его же. Скромный вырез, удивительное ажурное кружево на лифе и рукавах, как нельзя лучше подчеркивающее её молодость и невинность. Юбка плавно расширялась к низу и дополнялась длинным фатиновым шлейфом. Пожалуй, даже на Святочном балу Гермиона не выглядела настолько роскошно. И ей вдруг снова стало грустно, что это всё не на самом деле, а будто понарошку. Что её не поведёт к алтарю отец, гордо вскинув голову, и она не увидит слёз счастья мамы… Всё было не так! Неправильно! По-дурацки! Она не хотела, чтобы Гарри женился на ней из-за чувства долга или благодарности… Она хотела… Мерлин! Её угнетала не сама свадьба, а именно то, что она была вынужденной? Гермиона никогда раньше не задумывалась о замужестве, но сейчас отчётливо осознала, что если бы эти мысли и просочились в её голову, то никого, кроме Гарри, она бы и не смогла представить своим женихом. Она дорожила им больше жизни, он был самым близким её другом, она бы пошла за ним на край света, не испугавшись самого Волан-де-Морта. Она вмиг перешагнула через все свои установки и нарушила планы самому Дамблдору, которого безгранично уважала и ценила ровно до того рокового момента, когда подслушала злополучный разговор того со Снейпом. Она запрещала себе думать об этом, постоянно размышляя над более важными, по её мнению, вещами. Даже после того их с Гарри поцелуя, когда её сердце чуть не выскочило из груди, а мысли враз ускакали в небеса, подобно Пегасам, когда одно его прикосновение заставило пружину внутри живота сжаться и почувствовать себя беззащитной и зависимой от этих новых, волшебных ощущений, она невероятным усилием воли заставила себя успокоиться. Тогда, сбежав при появлении Рона, Гермиона смогла взять это под контроль. Она просто отказалась размышлять над этим до проведения ритуала… А теперь… Гарри был свободен от крестража. Гарри не умрёт. И совсем скоро Гарри станет её законным супругом. Но только это всё не по-настоящему… Грудь внезапно сдавило, словно металлическими обручами, и она тяжело задышала. — Нам пора, — торопила её Лаванда, вручая букет из белоснежных лилий. — И что за похоронное лицо, будто бы ты за Малфоя выходишь! Да на твоём месте многие бы с ума от счастья сошли уже… Гермиона ничего не ответила, даже не прокомментировала идиотскую шутку про Малфоя. Ведь она бы предпочла Азкабан замужеству с этим трусливым Хорьком. Она лишь кивнула и направилась вслед за девушками.***
Гарри привёл себя в порядок гораздо быстрее. Он принял душ и переоделся в парадный костюм, купленный специально для этого случая. Из-за предстоящей церемонии он не нервничал, но его волновала реакция Гермионы. Он видел слёзы в её глазах, слышал, как дрожал её голос и не мог точно сказать, с чем это связано. Он знал, что она доверяла ему так же, как и он ей, поэтому самого бракосочетания Гермиона бояться не должна. Тогда, в чем же дело? Она просто не хотела так рано замуж? Или не хотела замуж за него? А вдруг, он что-то упустил, и подруга была влюблена в кого-то другого? Но в кого… Последние месяцы они настолько плотно общались, что в их графики просто не вписывался никто другой. Даже Рон отошёл на второй план. Им было интересно вместе, и ведь они действительно сблизились ещё больше. Они же даже поцеловались, чёрт возьми! По-настоящему! И возможно бы даже обсудили это, если бы не появившийся, как всегда некстати, Рон. Гермиона убежала, и момент был упущен. Потом она просто сделала вид, что ничего не произошло, и Гарри принял правила игры, так как до извлечения крестража считал себя смертником. Сейчас же всё изменилось. Гарри по-прежнему готов был вести борьбу с Волан-де-Мортом, если понадобится, но теперь он, как никогда, хотел жить. Благодаря последним месяцам, проведённым с Гермионой, он понял, что есть те, для кого его жизнь представляет ценность большую, чем для него самого. Это стало удивительным открытием. И её страстный ответ на его поцелуй оказался ни капли не меньшим сюрпризом. Подруга никогда не среагировала бы подобным образом, если бы он был ей безразличен… Гарри уже направлялся вниз, когда столкнулся на лестницах со злющим Роном. Как выяснилось, его снова доставали близнецы, которые тоже заявились в Хогвартс, не желая пропустить свадьбу своего инвестора. На поляне, недалеко от главного входа в школу был натянут красивый белый шатёр, и свадебная арка, украшенная орхидеями. На выставленных в несколько рядов стульев, располагались гости. МакГонагалл постаралась на славу. К празднеству был так же подготовлен Большой зал. Гарри безумно обрадовался, когда увидел Хагрида и мистера и миссис Уизли. Значит, им тоже удалось улизнуть из «логова врага» — это радовало. Ну а вообще, необходимо было поторопиться. Потому что чутьё подсказывало Гарри, что Скримджер не проглотит подобное издевательство, устроенное ими сегодня у него под носом, и вскоре в Хогвартс заявятся авроры. Пока они просто ещё не сообразили, куда удрал Гарри со своей невестой. Или же просто наводят порядок после устроенного в Министерстве балагана. Маленький, с клочьями волос на голове, волшебник переминался с ноги на ногу, ожидая новобрачных. Гарри сразу понял, что это и есть церемониальный служащий. Он сразу же запустил руку в карман, проверяя наличие колец и облегчённо выдохнул. Всё было на месте. Пусть в какой-то мере данная свадьба и была фарсом, но основную атрибутику следовало сохранить. Минут через десять на поляне появились Кормак МакЛагген с улыбкой до ушей и Луна Лавгуд в какой-то странной шляпе, переливающейся всеми цветами радуги. Рон и Невилл подошли чуть позже вместе с остальными гриффиндорцами, и Гарри передал другу кольца. Потом стали подтягиваться преподаватели: строгая, но элегантная МакГонагалл возглавляла процессию. За ней плелись Слизнорт и Флитвик. Септима Вектор и Помона Стебль о чём-то оживлённо переговаривались. Гарри испытал облегчение, не увидев среди них профессора Трелони. Не хотелось бы ему в день своей свадьбы услышать какое-нибудь новое пророчество про собственную смерть. Дамблдор остался в Больничном крыле под присмотром мадам Помфри, так как был ещё слишком слаб. Зато пронырливая Рита Скиттер тоже успела как-то добраться до Хогвартса и с важным видом уже давала указания своему Прытко Пишущему перу.***
Профессор МакГонагалл взмахом палочки заставила прекрасные музыкальные переливы разлиться по воздуху. Присутствующие замерли в предвкушении, а церемониальный служащий выпрямил спину, демонстрируя полную готовность к началу торжественной речи. И тут Гарри увидел Гермиону, идущую к нему в компании Джинни и Лаванды. Видимо, она не хотела, чтобы её вёл под венец кто-то помимо отца, поэтому решила проделать этот путь в одиночку, а девчонки, поравнявшись с гостями, разбрелись по своим кавалерам. У Гарри перехватило дыхание. Он вмиг забыл и про проклятое Министерство, и Дамблдора с его странным законом, и даже про Волан-де-Морта. Он просто смотрел на то, как подруга, подобно ангелу приближается к нему, как её лицо озаряет несмелая улыбка, а ресницы скромно опускаются, а потом распахиваются, словно крылья бабочки. Она была самой красивой девушкой на земле, и Гарри был зол на самого себя, что смог понять это только сейчас. Он прекрасно понимал, что чувствовал его отец, когда увидел и влюбился в его маму. Гарри был уверен, что он сейчас ощущает то же самое. Эта церемония перестала окончательно восприниматься им как что-то вынужденное. Он бы никогда не признался в этом даже самому себе, но где-то в глубине души Гарри был рад, что всё сложилось именно так. Ему действительно сказочно повезло, что он мог спасти Гермиону от тюрьмы таким чудесным способом — просто став её мужем. Стук сердца барабанной дробью стучал где-то в висках, а ладони вспотели, и Гарри неловко сжимал их в кулаки, пытаясь скрыть волнение. — Ты… ты прекрасна, — вырвалось у него, когда она поравнялась с ним, и он, волнуясь, взъерошил и без того непослушные волосы, умножая на ноль свои старания по их усмирению. Гермиона улыбнулась, а щеки стремительно розовели, делая её в глазах Гарри ещё привлекательнее. Он смотрел на неё во все глаза, абсолютно не слушая слов церемониального служащего, который после небольшого покашливания, начал свою привычную речь. Подруга в образе невесты полностью завладела его мыслями. Он не мог оторвать внимания от мелких цветов, вплетённых в её высокую причёску, от алеющих щёк, от лебединой шеи и изящных пальчиков, на один из которых он надевал обручальное кольцо, едва не выронив то от волнения. А особенно, от её губ, которые она нервно покусывала, волнуясь не меньше его самого. — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. Волшебник с клочкастой головой поднял над Гарри и Гермионой палочку, и серебристые звёзды словно дождем осыпали новобрачных, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел. Губы Гарри прижались к ней медленно и нежно с некоторой долей неуверенности. Этот поцелуй не походил на тот, когда они вдвоём увлеклись и потеряли голову. Сейчас Гарри старался контролировать себя, не желая пугать её, не желая, чтобы она хоть на секунду засомневалась в нём или пожалела об этом решении. Молли и Артур первыми захлопали в ладоши, золотистые шары над головами жениха и невесты лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольца, вливая пение и перезвон в общий шум. А затем вверх взмыли волшебные конфетти — новое изобретение Фреда и Джорджа, которые запорхали прямо в воздухе бабочками и принялись кружить по поляне. Гермиона зачарованно смотрела вокруг, а сердце танцевало в груди какой-то бешеный танец. Рука Гарри скользнула по её плечу вниз и сжала пальцы, а от поцелуя ещё кружилась голова. Она подняла на Гарри глаза, он улыбался и выглядел таким умиротворённым и даже счастливым, что она решила отпустить ситуацию. Хотя бы на время… Хотя бы сейчас не думать об этом. Всё кончено. Она не в тюрьме, Гарри жив, и они вместе — это единственное, что имело значение. — А теперь прошу всех пройти в Большой зал, где домовые эльфы Хогвартса подготовили настоящий праздничный обед к вашим услугам, — гордо сообщила профессор МакГонагалл, смахнув скупую слезу и направилась первая к огромной двери. Гермиона прильнула к Гарри, позволяя обнять себя за талию. — Всем стоять! — мужской властный голос, усиленный заклинанием, словно выстрел, разрезал воздух и толпа волшебников, присутствующих на свадебной церемонии, обернувшись, увидели шагающих в их сторону Авроров — те были легко узнаваемы по красным мантиям. Самое удивительное процессию возглавлял лично Министр магии — Руфус Скримджер, за которым с невозмутимым лицом ковылял Грозный Глаз. Гермиона вздрогнула и лишь сильнее прильнула к Гарри, заприметив в толпе того самого Тобиаса Лемана и его людей, которые арестовывали и допрашивали её. Также невозможно было не узнать гиганта, вышагивающего рядом со Скримджером — в нём сразу узнавался мистер МакЛагген. — Мерлиновы кальсоны! — схватился за голову Кормак, пытаясь спрятаться за Луну. По сравнению с отцом поселение акромантулов казалось ему обычной муравьиной фермой. Гарри сжал в руке волшебную палочку. Неизвестно, подчинится ли Министерство своему же закону или попытается обойти его, но Гермиону без боя он им точно не отдаст. — Добрый день, господин Министр, — величественно поинтересовалась МакГонагалл. — Пока Альбус Дамблдор находится в Больничном крыле — обязанности директора исполняю я. Чем могу быть вам полезна? — Профессор, — Скримджер пытался изобразить учтивость и даже кивнул в знак приветствия. — Вы скрываете у себя преступников. Мисс Грейнджер должна находится под стражей, а не отплясывать тут на вашем маскараде… — Это не маскарад, господин Министр, а настоящая свадьба, — улыбнулась Минерва. — Не будете же вы портить мисс Грейнджер, или уже миссис Поттер, столь знаменательный день? Можете присоединиться к торжеству вместе с вашими людьми. Грюм с трудом сдерживал усмешку, а Леман готов был убить Гермиону взглядом. Но Гарри, стоящий рядом, придавал ей какую-то небывалую уверенность, и она дерзко вскинула подбородок и даже не потрудилась отвести глаза от проницательного аврора. — Профессор, — Скримджер терял терпение, — Поттера и его друзей я тоже должен арестовать, так как пару часов назад они совершили налёт на Министерство, а это преступление… — Это не преступление, Министр — послышалось с задних рядов, и все ахнули, увидев Альбуса Дамблдора, которого поддерживал приглашённый из Америки целитель, чьё имя Гарри так и не запомнил. — Мистер Поттер всего лишь похитил свою невесту, опираясь на закон принятый Элдричем Диггори в тысяча семьсот тридцать девятом году… Не хотите же вы сказать нам, что собираетесь наплевать на труды столь уважаемой политической фигуры? И позвольте уточнить, что все, задействованные в этом мероприятии, тоже абсолютно невиновны… Мы, маги, должны чтить обычаи древности… Эмоцию, промелькнувшую на лице Скримджера, было трудно с чем-то спутать — это была неприкрытая злость. Он резко повернул голову на своих провожатых, которые смиренно ждали приказа, а затем перевёл взгляд на профессоров Хогвартса и остальных волшебников, присутствующих на церемонии. — Если вы думаете, что мы отдадим вам детей, господин Министр, то вы ошибаетесь, — МакГонагалл осторожно повела палочкой. — Если Министерство готово нарушать свои же законы, то Хогвартс намерен их соблюдать. И как вы объясните обществу, что вместо того, чтобы защищать магов от настоящего зла, ваши люди воюют со школьниками? Скримджер понял, что проиграл. Да, он мог отдать приказ и арестовать неугодных, но во что это выльется? Что будет, когда заголовки магической прессы напишут о том, что Аврорат устроил бойню в школе и подверг опасности детей из влиятельных семей в том числе? Как общественность отреагирует на то, что он посадит за решётку того, кого все считают «Избранным»? Его цепкий глаз выцепил в толпе Риту Скиттер, что только подтвердило его опасения. Даже если заткнуть рот этой продажной журналистке, информация всё равно просочится в массы. Дамблдор, Мордред его подери, в очередной раз обвёл его вокруг пальца. — Альбус, — он держался изо всех сил, — позвольте переговорить с вами? Наедине… — В таком случае, господин Министр, не соблаговолите ли сопроводить меня в Больничное крыло? Годы идут, видите ли… здоровье уже не то… А ваши люди пока могут отведать прекрасные свадебные угощения. Скримджер кивнул и, дав отмашку аврорам, направился в след за целителем и Дамблдором. Гарри, не теряя времени, потянул Гермиону за собой в Большой зал. Профессора, гости и авроры поплелись следом. Последние явно ничего не понимали. Все, кроме Грюма, выглядели озадаченными. Тот же умело справился, играя на обе стороны. Настроение Гарри заметно скакнуло вверх. Он не знал, что будет дальше, но это сражение они выиграли. Каким бы дурацким не был тот древнейший закон, Министр не решился его нарушить. Гермиона свободна! Они свободны! Мерлин, да он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле в данный момент. Когда двери Большого зала распахнулись, гости ахнули. Столы, за которыми уже располагались не присутствующие на церемонии ученики школы, ломились от угощений. В воздухе снова парили тысячи свечей, напоминавшие Гарри тот день, когда они впервые прибыли в Хогвартс. Романтичная музыка заполнила пространство, приветствуя новобрачных. Кто-то — например, Рон — сразу ломанулся к закускам, а некоторые разбились на пары и принялись танцевать, и Гарри, в каком-то инстинктивном порыве, потянул Гермиону на себя и закружил в немного неумелом танце. Она рассмеялась, тоже испытывая облегчение, и положила голову ему на плечо. Свобода сейчас ощущалась наиболее яростно, а руки на её талии — обжигали кожу через тонкую ткань платья. Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и ни с чем несравнимым запахом самого Гарри.***
— Кормак! — мужчина, похожий габаритами на настоящего Атланта, схватил сына за ухо уже у самой двери и выволок в коридор. — Ты что себе позволяешь?! Как ты мог участвовать в этом балагане?! Наша семья всегда была дружна с Министром, это ещё хорошо, что Руфус сообщил дяде Тиберию, а тот сообщил мне… — Здравствуйте, мистер МакЛагген, — вдруг раздался мелодичный голосок откуда-то снизу и, опустив голову, мужчина увидел ту самую блондинку с большими глазами, с которой как-то застукал сына в «Трёх Мётлах». — На самом деле ваш сын проявил невиданную смелость и помог «Избранному» похитить невесту… И это я его попросила, так что не ругайте его, пожалуйста. — Так это… Поттер на самом деле тот самый «Избранный»? — удивился мистер МакЛагген. — Но это большая тайна, — очаровательно улыбнулась когтевранка. — Не говорите никому, что я вам рассказала. — Кхм… — мужчина обдумывал услышанное. В таком случае с Поттером лучше поддерживать хорошие отношения и, может, его сын не прогадал, выбирая друзей. По крайней мере, его новая девушка на самом деле была очаровательной и сразу понравилась мистеру МакЛаггену. — Ладно. Ты только больше Поттера с метлы не скидывай! И я буду рад, если ты пригласишь свою девушку к нам на каникулы. — Правда? — Кормак готов был расцеловать Луну прямо на глазах у отца. — С удовольствием приму ваше приглашение, мистер МакЛагген, — услужливо улыбнулась она, — ну и вы же помните насчёт портрета? — О, да! — хохотнул МакЛагген-старший, удивлённый тем, что наконец-то его несерьёзный сын нашёл себе хорошую подружку. — Ладно, веселитесь. Мне нужно идти. Дела. И он твёрдым шагом направился прочь, оставляя молодых людей наедине друг с другом. Пару секунд Кормак сверлил взглядом спину отца, не до конца веря, что он так легко отделался. А потом он схватил Луну на руки и закружил. Она была лёгкой, словно пушинка и так очаровательно смеялась, что внутри него расплылось что-то неведомое и донельзя приятное. То, что он не знал, как классифицировать, так как никогда не был силён ни в самоанализе, ни вообще в мыслительной деятельности, но это новое ощущение ему невероятно нравилось.