Невеста

      Последние две недели пролетели быстро. Напряжение в стране нарастало, и даже в Хогвартсе чувствовалось некоторое беспокойство. Преподаватели витали в своих мыслях, словно были заняты какими-то более важными делами, даже на экзаменах не придирались, делая поблажки ученикам.       Целитель, вызванный Горацием Слизнортом из Америки, окончательно остановил распространение тёмного проклятия у Альбуса Дамблдора и провёл операцию по ампутации конечности. Директору сразу же наколдовали металлический протез, и он постепенно шёл на поправку.       Гарри с Гермионой продолжали жить в комнате для новобрачных, предоставленной им профессором МакГонагалл, но пока их отношения оставались больше дружескими. Гермиона с головой погрузилась в учёбу, переживая, что многое пропустила, а Гарри просто решил дать ей время переварить и обдумать произошедшее. Иногда перед сном они разговаривали, пытаясь предугадать планы Дамблдора. Несколько раз целовались, но на этот раз Гарри старательно держал себя в руках, не позволяя ничего лишнего.       Гарри не был силён в ухаживаниях за девушками. Ведь единственный его роман с Чжоу закончился, не успев толком начаться. И всё, что он помнил о том времени, это разговоры о Седрике и слёзы Чанг. Мало приятного, откровенно говоря. Хорошо хоть неделю назад Невилл сообщил ему, что в теплицах мадам Стебль распустилось много цветов и предложил заглянуть туда. С того дня Гарри каждый день приносил Гермионе новый букет, отчего она смущённо прятала глаза в пол и розовела, а однокурсники за спиной прозвали его романтиком.       Бывало вечерами они сидели в гостиной, обсуждая с Роном, Джинни и другими гриффиндорцами различные слухи. Поговаривали, что Волан-де-Морт усиленно привлекает на свою сторону великанов и даже засылал посыльного к кентаврам, но те остались непреклонными, отстаивая свой нейтралитет.       За день до отправления Хогвартс-Экспресса в Лондон к Гарри подошёл младшекурсник и передал свёрнутый пергамент от Дамблдора, где тот просил прийти в его кабинет вечером. Директор уже шёл на поправку, и мадам Помфри, хоть и нехотя, но всё-таки разрешила ему покинуть Больничное крыло.       — Не нравится мне это, — озадачилась Гермиона, скептически наблюдая, как друг, вернее, муж — она так и не привыкла к их новому статусу — спихивает свои вещи в чемодан. — Опять начнёт убеждать тебя в чём-нибудь опасном!       — Но я же не могу просто проигнорировать его просьбу, — пожал плечами Гарри.       Он так и не освоил простейшие бытовые чары, поэтому уже третий раз пытался разложить одежду так, чтобы чемодан закрылся. Гермиона закатила глаза и махнула палочкой. Вещи Гарри взмыли вверх и принялись самостоятельно сворачиваться прямо в воздухе и укладываться ровными стопочками на место.       — Да ты просто волшебница, Гермиона, — улыбнулся он, зачарованно глядя на это представление, а потом переключил внимание на неё.       — Гарри, пора уже освоить бытовые чары, — проворчала супруга. Она явно озадачилась посланием Дамблдора, хотя и пыталась скрыть беспокойство.       По полу что-то звякнуло, и молодые люди, резко обернувшись, увидели медальон, выпавший из кармана одежды, последняя партия которой как раз улеглась на место, заставляя Гарри присвистнуть от удивления. Такого порядка в его чемодане не наблюдалось никогда.       — Что это? — озадачилась Гермиона.       Гарри поднял находку за цепочку, впиваясь глазами в букву «С» на крышке.       — Чёрт! Совсем забыл! Я же сорвал его с Амбридж в день твоего похищения. Он очень похож…       — Ты думаешь, это крестраж?       — Не знаю, но в воспоминаниях эта штука выглядела так же… Что будем делать? Отдадим его Дамблдору?       — Так… Я иду с тобой! — решительно заявила Гермиона. — В конце концов, мы женаты, и у тебя нет от меня секретов. И если он вздумает снова играть в свои игры…       Её возмущения были прерваны Гарри, который просто притянул её к себе и поцеловал. Правда отпустил слишком быстро, отчего Гермионе захотелось его поколотить. С каждым новым днём, проведённом в обществе Гарри и в этой комнате, с каждым букетом, которые он уже неделю носил ей, и с каждым его поцелуем, которые иногда случались между ними, она всё больше привыкала к тому, что их отношения перешагнули черту дружбы. И, вопреки её страхам, не испортились, а стали ещё лучше. Уж в определённых моментах точно приобрели некоторую пикантность. Хотя они оба всё ещё смущались, но поцелуи становились более частыми и откровенными. Пусть Гермиона никогда не озвучила бы это вслух, но целоваться с мужем ей нравилось даже больше, чем узнавать что-то новое.       — Ты самая лучшая жена, правда, — улыбнулся он так очаровательно, что её складка между бровей вмиг разгладилась. — Будешь защищать меня от самого Дамблдора?       — А разве это не обязанность супругов, защищать друг друга? — парировала она.       — Обязанность… А я-то думал, ты делаешь это по желанию, от чистого сердца… — его настроение отчего-то было прекрасным.       — Гарри!       — Надо было жениться на тебе ещё на первом курсе, — продолжал шутить он.       — Ага! Что же не сразу в младенчестве?! — направляясь к выходу, парировала она.       — Ну там мы ещё не были знакомы…       — Балбес!

***

      Если директор и был удивлён, что вместо одного посетителя к нему заявилось сразу двое гостей, то вида не подал. Он величественно расположился за своим столом и совершал какие-то странные манипуляции палочкой над медальоном, который передали ему ученики. Молодые люди зачарованно наблюдали за сим действием, и даже звуки тикающих и звенящих приспособлений, которыми был заполнен кабинет Дамблдора, перестали их отвлекать.       — Удивительно, — произнёс профессор, и Гарри показалось, что его глаза улыбнулись под очками-половинками, — ты говоришь, что забрал это у Долорес Амбридж, Гарри?       — Да, сэр. Так это… оно?       — Очень похоже на то, — кивнул Дамблдор и как бы ненароком заметил, — Мистер Скримджер, кстати, сообщил, что бедная Долорес, находится в Мунго. После вашего посещения она тронулась умом, и у неё случился умственный откат до пяти лет. Целители не знают, как ей помочь. Возможно, это крестраж оказал влияние на её психику…       — Или зелье, которым она хотела напоить меня, — зло выплюнула Гермиона и тут же пожалела о сказанном, так как брови директора вопросительно взметнулись вверх.       — Зелье?       — Ну да… она говорила, что это зелье слабоумия, но я не знаю… В общем, так получилось, что она выпила его сама…       — Интересно, ведь такое зелье запретили готовить десятки лет назад, потому что оно очень опасное и не имеет обратного хода, — рассуждая, Дамблдор теребил свою бороду. — Министру следовало бы лучше следить за своими подчинёнными.       Гарри с Гермионой ошарашенно переглянулись, понимая друг друга без слов.       — Ну да ладно. Думаю, целители Мунго обеспечат мисс Амбридж хороший уход до конца её дней, — Дамблдор снова махнул палочкой, притягивая к себе со шкафа странный сосуд. — А нам, Гарри, стоит заняться более важными делами. Пора уничтожить эту вещицу.       — Вы хотите, чтобы это сделал я? — сглотнул Гарри.       — А это не слишком опасно? — мгновенно встряла в разговор Гермиона. — Вы бы могли сделать это сами, профессор!       Альбус усмехнулся и, подперев металлической рукой голову, переключил внимание на неё.       — А вы не очень-то мне доверяете, мисс Грейнджер… Ой, простите старика, миссис Поттер.       Она лишь сомкнула губы в тонкую линию и гордо вскинула подбородок. Времена, когда подобными разговорами о доверии можно было запудрить ей мозги давно прошли. Да, она не доверяла Дамблдору и не собиралась скрывать этого.       — Несомненно это вещица очень опасная, юная леди. И уничтожить его можно лишь несколькими способами. Но в своём последнем путешествии я раздобыл уникальный артефакт, позволяющий это сделать прямо сейчас, — и директор кивнул в сторону того самого сосуда, по периметру которого светилась неоновым светом цепочка рун. Это были неизвестные для Гермионы символы. Подобные они не изучали на занятиях профессора Дромгул.       — Что это? — не удержалась она.       — О… Это единственная в своём роде вещь, позволяющая укротить Адское пламя, — усмехнулся Дамблдор, взмахом палочки снимая крышку с сосуда, и Гермиона ощутила, как волна жара пронеслась по кабинету. — Опусти-ка медальон внутрь, Гарри.       — Я? Ну ладно… — Гарри шагнул к столу, взялся за цепочку, ещё раз бросил взгляд на гравировку в виде буквы «С» и потянулся к сосуду.       Неожиданно рука стала невероятно тяжёлой, будто не хотела двигаться. Вот оно! Теперь Гарри был уверен, что это настоящий крестраж, так как он словно ожил перед уничтожением и пытался сопротивляться. Руку пронзило болью, Гарри поморщился, но продолжал медленно опускать медальон в сосуд. Оттуда пылало жаром и изредка наружу выскакивали маленькие языки пламени.       Гермиона со страхом и благоговением наблюдала за происходящим. Её сердце неистово колотилось в груди от беспокойства за Гарри. А с другой стороны она восхищалось магом, который сумел запереть самое опасное пламя на свете в этот маленький горшочек.       Пальцы словно задеревенели, а сознание Гарри покрылось дымкой. Кабинет поплыл перед глазами, а в шраме возникла фантомная боль.       — Гарри? — испуганно взвизгнула Гермиона, видя, как муж побледнел.       — Ты трус, Гарри Поттер! Ты приносишь смерть! — раскатами грома раздалось вокруг, но Гарри уже не понимал, этот голос звучит только лишь в его голове или слышен на весь кабинет. Он лишь видел, как Гермиона, распахнув глаза, застыла на месте, и даже Дамблдор, казалось, вздрогнул. — Твои родители погибли из-за тебя! Сириус погиб из-за тебя! И твои друзья умрут страшной смертью!       Гарри зажмурился и необыкновенным усилием воли принялся расцеплять пальцы, которые, казалось, намертво сжали цепочку. Наконец, ему удалось это, и медальон пролетел несколько дюймов по воздуху, падая прямо в объятия пламени, заключённого в сосуде. Раздался вой, будто кричал раненый монстр невероятных размеров, а потом могильный голос накрыл весь кабинет:       — Она не любит тебя, глупец! Не любит! Она любит твоего лучшего друга! И всегда любила!       Волна, напоминающая взрывную, откинула Гарри в сторону, и последнее, что он слышал был крик Гермионы, зовущей его по имени.

***

      Гарри очнулся от прикосновения холодной ладони к своему лбу. Кто-то ласково скользнул пальцами по его волосам и даже с закрытыми глазами он догадался кто это. Он что-то довольно проурчал, словно Живоглот, и улыбнулся.       — Гарри! Мерлин, ну наконец-то!       Тут уже ему пришлось распахнуть глаза и ответить на довольно сильные объятия, в которых он мгновенно оказался.       — Я так испугалась! — голосила Гермиона, уткнувшись ему в шею. — Тебя отшвырнуло на несколько ярдов, и ты отключился.       — Ты что? Всё хорошо, — он успокаивающе похлопал её по спине, отметив, что находится в их с Гермионой комнате, а не в Больничном крыле, как ожидал вначале. — Просто… эта штука странно подействовала на меня… Но теперь всё? Мы уничтожили его?       — Да, — Гермиона отстранилась и смахнула рукой слезу со щеки. — Ещё минус один крестраж, Гарри.       — Ну и отлично…       — И… — она вдруг замешкалась, наблюдая, как его пальцы поглаживают ладонь её второй руки. — Гарри, я не знаю, важно ли это, но я… То, что он там говорил, полная чушь! Ты не виноват ни в чьей смерти!       — Брось, Гермиона… Я думал, этот голос звучит только в моей голове, это…       — И я люблю тебя, — совсем тихо закончила она, глядя прямо ему в глаза. — Никакого Рона я не любила!       — Оу, — вырвалось у Гарри. Он не знал отчего, но в груди словно зажглось своё маленькое солнце, и тепло медленно полилось по его телу. Стало невероятно хорошо.       — Да, — повторила она и быстро клюнула его в губы. — И мне нужен живой и невредимый муж! Так что имей в виду, я не намерена становиться вдовой в столь юном возрасте!       — Я тоже люблю тебя, родная. И теперь уж точно не намерен умирать, — она снова обняла его, и Гарри почувствовал себя самым счастливым человеком во вселенной.       Если догадки Дамблдора были верны, то у Волан-де-Морта оставалось всего два крестража: это чаша Пенелопы Пуффендуй и змея Нагайна. И тогда он станет простым смертным магом. Невероятно сильным, но всё же смертным. И сейчас, ощущая тёплое дыхание Гермионы своей кожей, Гарри почувствовал, что у них появился реальный шанс на победу. Ведь они уже прошли немалый путь. Обманули саму смерть, извлекли из него кусок проклятой души, обхитрили Министерство… Из них вышла отличная команда, кто бы что не говорил.       — Интересно, зачем директор вызывал меня? — озадачился Гарри, когда Гермиона отстранилась и протянула ему с тумбочки очки. — Мы опять спутали его планы с этим крестражем?       Гермиона слегка порозовела и опустила глаза на их сцепленные пальцы.       — Ну… Дамблдор хотел сообщить, что раз мы с тобой вступили во взрослую жизнь, то на лето нам не обязательно разъезжаться и можно жить на Гриммо. Орден укроет его под «Фиделиусом», и там будет безопасно. Ещё он хотел, чтобы с тобой пару раз в неделю занимался сам Грюм.       Гарри распахнул глаза. Он, честно сказать, был бы счастлив не возвращаться к Дурслям. Хоть дом Сириуса сам по себе не особо его манил, но возможность провести лето без визгов тётки Петуньи и издевательств кузена Дадли, выглядела привлекательной. Но он прекрасно понимал, в каком смятении находится Гермиона. Её родители до сих пор были не в курсе, что она вышла замуж, и вряд ли они будут в восторге от этой новости.       — Ты можешь поехать к родителям, если хочешь, — кивнул он, будто читая её мысли. — Или можем поехать вдвоём и сообщить им…       — Нет, Гарри, давай я сначала сама, ладно? — затараторила Гермиона, перебивая его. — Я постараюсь объяснить им поспешность нашего шага, а потом обязательно познакомлю вас. Думаю, ты им понравишься.       — Хм, — протянул Гарри, — надеюсь, твой отец не убьёт меня…       — В таком случае ему придётся убить и меня тоже, — подруга ободряюще улыбнулась. — Не думаю, что он захочет лишиться единственной дочери.       — По-моему, это я должен защищать тебя. А у нас выходит слегка наоборот, — хохотнул Гарри, притягивая её к себе для очередного поцелуя.       Пусть им и предстояло расставание на лето, но всё равно эти каникулы обещали быть лучшими в его жизни. Гарри чётко осознал, что будет делать. Он приведёт в порядок дом крёстного и посвятит всё свободное время занятиям. Какие бы заковыристые планы не строил Дамблдор, из занятий с Аластором Грюмом Гарри решил извлечь максимум пользы. Он не будет больше валять дурака и бесцельно прожигать время. Он будет набираться новых знаний. В конце концов, теперь он женатый человек и должен нести ответственность не только за себя, но и за свою жену. И если он собирается выжить в грядущей войне, пора браться за подготовку со всей серьезностью.

***

      На следующий день Хогвартс-Экспресс уносил вчерашних студентов в английскую столицу. Гермиона всю дорогу что-то читала, опёршись на Гарри, а Рон с Лавандой жарко целовались и так достали всех своими лобзаниями, что Джинни не выдержала и попросила их найти отдельное купе. По дороге к ним заскочили Луна с Кормаком и удивили новостью, что МакЛагген пригласил Луну погостить, и та ответила согласием.       — Грейнджер, ты, кстати, обещала подтянуть меня по некоторым предметам, — напомнил Кормак. — Я из-за ваших акромантулов новёхонькой метлы лишился.       — Она теперь миссис Поттер, — воинственно парировал Гарри, ловя благодарную улыбку юной супруги. — И раз Гермиона обещала, то позанимается с тобой в новом учебном году, нечего сейчас к ней приставать.       Кормак закатил глаза и направился прочь из купе, что-то бурча себе под нос. В коридоре он столкнулся с Парвати, которая в обычной маггловской одежде выглядела чрезвычайно сексуально. МакЛагген аж присвистнул и вскинул брови от такого вида. Он уже хотел было пофлиртовать, но вспомнил о «стрекозиках» и настроение вмиг пропало. Тем более Луна тоже выскользнула из купе Гарри и Гермионы и направилась за ним.

***

      На вокзале Гарри поцеловал Гермиону в щёку и провожал глазами до тех пор, пока она не скрылась из вида вместе с родителями. Да, когда-нибудь им предстоит серьёзный разговор, Гарри в этом не сомневался. Недалеко на платформе толкались, переминаясь с ноги на ногу, Молли и Артур Уизли, которые сразу же бросились обнимать Рона и Джинни. А вот Гарри на этот раз встречал не Вернон Дурсль, а Аластор Грюм собственной персоной.       — Идём, — фыркнул он и, стуча деревянной ногой, принялся пробираться сквозь толпу. — Мне велено доставить тебя на место. Держись рядом, не отставай! Бдительность, постоянная бдительность! — бурчал аврор себе под нос, пока его странный глаз выворачивало в разные стороны.       Едва они выбрались на свободную часть вокзала, как Грюм схватил его за руку так резко, что Гарри чуть не выронил клетку с Буклей, и трансгрессировал прямо на площадь Гриммо, 12.       Гарри прокашлялся, подавляя тошноту от столь неприятного способа перемещения, и поплёлся за провожатым, который уже взбирался по ступенькам.       Дверь отворил Кикимер и смерил их презрительным взглядом. На нём снова была заляпанная наволочка и бессменное злобное выражение лица.       — Дамблдор отправил его на лето к тебе для помощи по дому, — сообщил Грюм, оказавшись внутри. — В общем, так. Никуда не выходить. За провизией отправляй эту ушастую скотину, — Грюм кивнул в сторону домашнего эльфа.       Гарри сглотнул и кивнул. Букля тем временем трепыхалась в клетке требуя её освободить.       — Волан-де-Морт набирает союзников, и ты его главная цель. Это волшебное жилище, так что можешь пользоваться тут простейшими заклинаниями — надзор не засечёт. Я буду приходить по вторникам и субботам. Заниматься будем в подвале. Если понадобится провести собрание Ордена, то поставим тебя в известность. Есть вопросы?       — Нет, сэр, — отчеканил Гарри.       Грюм несколько секунд пристально смотрел на него, потом кивнул и вышел за дверь.       Гарри облегчённо вздохнул и открыл клетку, выпуская сову на свободу. Пусть хотя бы дома полетает, пока он не добрался до окна, чтобы проветрить это затхлое жилище. Он осторожно двинулся по тёмному коридору, чувствуя на себе взгляды ненавистных портретов. Нужно будет приказать Кикимеру снять их и оттащить на чердак. А ещё, судя по слою пыли на полу, Гарри предстояла генеральная уборка.       — Кикимер! — позвал он, понимая, что с подобными масштабами одному не справится.       — Хозяин звал меня? — прокаркал эльф, отве­шивая поклон, но при этом награждая Гарри взгля­дом, в котором явственно читалось пожелание му­чительной смерти.       — Приготовь мне спальню, отнеси туда мои вещи и скажи, где запасы продуктов. Я хочу приготовить обед.       — Хозяин сам будет готовить? — удивился Кикимер.       — Да, чтобы у тебя не было соблазна отравить меня, — поддел Гарри. — Так где ты всё прячешь?       — Кладовая на кухне, — сказал Кикимер, поклонившись так низко, что губы его почти коснулись шишковатых пальцев ног, — Кикимер сделает всё, чего желает хозяин, по­тому как Кикимеру выбирать не приходится, но Ки­кимеру стыдно, что у него такой хозяин — мерзкий друг грязнокровок.       — Заткнись и займись делом! — прервал Гарри и усмехнулся, мысленно представляя физиономию сварливого домовика, когда тот узнает, что та самая ненавистная «грязнокровка» теперь является его законной хозяйкой. Хотя, может, он уже знал, но из вредности вида не подавал и продолжал арканиться.       Вот не мешало бы пригласить Колина Криви со своей колдокамерой, когда Гермиона появится на Гриммо, чтобы заснять столь памятный и волнующий момент. Как бы Кикимер не отдал концы от такого счастья. К удивлению, портрет Вальбурги пока молчал. Ора этой ненормальной старухи Гарри бы точно не вынес. Он распахнул в гостиной окно, запуская в комнату свежий воздух, и направился на кухню, так как прилично проголодался.