«if you go, i will stay» Yes to Heaven - Lana Del Rey
в первый раз Аллан понял, что с Терри что-то не так — когда тот вернулся. увидеть не просто сообщение, а входящий звонок от старого друга детства — было само по себе удивительно. Терри не звонил ему около года, предпочитая передавать информацию через Северину, которая имела совесть не уезжать в другой город в институт и пропадать из его жизни. в Аллане даже что-то проснулось, перевернув и разбив внутренности. вау, Терри помнит о его существовании. как мило. он не звонил даже на его день рождение, только написал сообщение о том, что курьер с подарком приедет вечером. иногда раз в месяц, а то и в два, Лаенгтон мог подать признаки жизни и скинуть мемчик, который показался ему смешным, или ссылку на какое-то видео на ютубе с рандомными фактами про динозавров. и каждый раз Аллан давил в себе желание ответить что-то грубое вроде «ухты, ты помнишь, кто я такой», потому что на него накатывала очередная волна влюблённости и идеализации, подпитываемой «он помнит, что в детстве у меня была гиперфиксация на динозаврах». и плевать, что все факты в том видео он давно выучил наизусть. нет, Аллан знал, очень хорошо знал, что Терри — мудак. в конце концов у него была отдельная заметка на телефоне, рядом с набросками текстов песен о его невероятной улыбке и смехе, как у чайки, с огромным списком недостатков. Харингтон начал его вести ещё в старшей школе, сердечно обещая использовать это как напоминание. и всё равно каждый недостаток превращал в изюминку. и всё-таки, когда Терри спрашивает, что бы Аллан в теории сделал, если бы он сейчас стоял перед его дверью, Харрингтон не может сдержаться от того, чтобы пойти и открыть дверь. возможно, накануне вечером Аллан обещал себе, что выбьет всю дурь из этого придурка, когда увидит его. возможно, он тратил часы на обдумывание, что выкрикнет ему в красивое лицо в этот момент. возможно, он пытался написать миллион сообщений о всех своих чувствах и эмоциях, но каждый раз стирал, боясь, что Терри совсем разорвёт все связи. возможно, это всё неважно, потому что когда Терри действительно стоял перед ним, с огромной сумкой, которую держал своими маленькими изящными ладошками, и так неловко улыбался, избегая контакта глазами, Аллан понял, что ему хочется зацеловать это лицо, а не ударить по нему. конечно же, Харрингтон впустил его в съёмную квартиру. и в первую минуту понял, что что-то не так. самое очевидное — когда Аллан потянулся обнять своего друга дества, Терри шарахнулся, резко отступив на несколько шагов назад, и весь сжался, закрыв глаза, словно ожидал удара. потребовалось несколько секунд, что Лаенгтон неловко запустил ладонь в волосы и сказал, что лучше обойтись без прикосновений. Аллан, всё ещё думающий об этом, просто кивнул и повёл гостя на кухню. это был самый первый звоночек. Аллан в последствии очень много думал о том дне. как минимум из-за того, что его взгляд на секунду зацепился за ленту, завязанную на лямке рякзака его друга — сине-зелёную. в голове, конечно, всплыла мысль поискать в интернете значение, но резко вспыхнувшая обида не дала этого сделать. важнее в тот момент стало сконцентрироваться на том, чтобы всем своим видом показать как он обижен и расстроен игнорированием Терри. зря, очень зря.***
во второй раз Аллан думает, что с Терри что-то случилось, когда замечает, что он не ночует дома. небольшая квартира, которую Харрингтон снимал вместе с Севериной, вместила в себя ещё одного человека. Терри как-то упомянул о планах съехать, но дальше разговора это никуда не ушло. ещё он рассказывал, что, когда приехал в город, целые сутки прожил у своего брата и его жены, но Мелисса, сославшись на беременность, сказала, что ему нужно погостить у друзей. Терри первое время обживался, делая маленькие шажки. он спрашивал, прежде чем взять что-то, даже банально рафинированный кубик сахара. отчасти, в этом было виновато его воспитание, чуть меньше — то, что он не чувствовал себя комфортно. даже через месяц, когда он скинулся за оплату аренды и внёс в «фонд покупки продуктов, чтобы не голодать и не заработать гастрит» больше, чем Аллан и Северина вместе за последние полгода, он всё ещё стеснялся. постепенно, но Лаенгтон начал осваиваться. в холодильнике появлялась еда, которая одним своим видом и жёлтым стикером-склирозничком с надписью «только, блять, поробуй» говорила, что трогать это не стоит. диван, который ему выделили для сна, начал обрастать новыми подушками, более дорогими, чем были до. налог на жёлтую надпись «ортопедическая». ещё появилось несколько новых пледов, как заявил Терри, это для комфорта. в целом по всей квартире появились безделушки «для комфорта». Лаенгтон вносил маленькие изменения, стараясь улучшить жизнь своих друзей. он заменил набор столовых приборов, в частности, вилки, которые раздражали кривотой зубчиков. купил сковороду, не выглядящую так, словно её закопали и достали через сотню лет, ещё и с антипригарным покрытием. шатавшиеся стулья тоже заменились. в душе появилась новая занавеска, как и коврик перед ванной. при этом Терри всегда было лень скидываться на доставку еды, ведь «это надо включать телефон, искать приложение, искать номер, переводить». он обещал сделать это позже, но всегда забывал. но по-настоящему Лаенгтон освоился и начал чувствовать себя как дома — когда перестал ночевать. Аллан помнит, как это было в первый раз. Терри просто вышел из ванны и сказал, что на ночь останется у своего брата Верта и Мелиссы. от него несло этим дорогим одеколоном, который он не менял несколько лет, и запах стал ассоциироваться только с ним. а ещё он был одет слишком хорошо для простой ночёвки у брата. Харингтон почувствовал, как в животе поднялось волнение вместе с недовольством. почему Терри ему врёт? почему он врёт им? куда он идёт на ночь глядя? неужели он снова нашёл себе какого-то парня? неужели сердце Аллана обречено быть постоянно разбитым? но сказать он ничего не может. хуже всего даже не ночь, проведённая в мыслях и самобичевании. хуже всего день, когда Терри возвращается. он выглядит помято, его волосы растрёпаны, но едва ли сильнее, чем обычно. он улыбается как-то измучено, а глаза выглядят покрасневшими, и, кажется, на щеках видны дорожки высохших слёз. Аллан не успевает рассмотреть, потому что парень тут же идёт в душ. Терри всегда долго занимался водными процедурами. Аллан даже шутил, что он тот тип геев, которые излишне ухаживают за собой. конечно, смешно перестало быть после того, как оказалось, что у Лаенгтона всяких кремов для ухода, увлажнения и прочей ерунды оказалось больше, чем у Северены и Мелиссы вместе взятых. он мог тратить окола часа на это всё. но не два. Аллан искренне беспокоится, когда проходят лишние тридцать минут, после привычных шестидесяти, а Терри ещё не вышел. когда он наконец является с влажными волосами, прилипшей футболкой, Харрингтон замечает несколько вещей. во-первых, у Терри грёбанный засос чуть выше ключицы и, кажется, укус рядом. во-вторых, у Терри на руках и ногах длинные красные полосы-ссадины от мочалки. кажется, он пытался сорвать кожу. Аллану не хватает смелости, чтобы спросить, что случилось, а Терри не говорит сам. он устало плюхается на диван рядом с ним. от него уже не пахнет дезодорантом. пахнет гелем для душа и шампунем, а ещё немного зубной пастой. пахнет чистотой. это становится традицией. Терри раз-два в неделю уходит куда-то на ночь, а возвращается никакой. иногда на его глазах даже остаются слёзы, которые он не смахивает. иногда он хромает. иногда его губы отвратительно припухшие. иногда на его теле видно синяки, и иногда они в форме ладоней. иногда слышно, как он рыдает в ваннне, и его тошнит. иногда он выходит из душа, и его всё ещё трясёт, не смотря на то, что от кожи идёт пар, означающий, что мылся он в горячей воде. иногда Терри заворачивается в одеяло и лежит так по-несколько часов, натянув ткань на голову. самое противное, что он никогда не рассказывает, что происходит, и из раза в раз пытается сделать вид, что всё нормально. Аллану больно смотреть на то, как его лучший друг, его возлюбленный, страдает. ему хочется подарить этому человеку всё тепло этого мира, заставить широко улыбаться и смеяться. ему хочется подарить ему самые тёплые и успокаивающие объятия. но не может. дело не совсем в том, что Терри ни разу не прикасался к нему за несколько месяцев жизни в этой квартире, хотя вот с Севериной он спокойно взаимодействовал. нет, это мелочь. Аллан не может перестать злиться на него. голову атаковало так много мыслей, вопросов, оскорблений и рассуждений. больше всего убивало то, что Аллан знает, что Терри просто ходит заниматься с кем-то сексом. Харингтон иногда перед сном, после того, как дверь закрывалась, представлял как могли бы выглядеть парни и мужчины, которые привлекают его лучшего друга, которое делают с ним то, что Аллан никогда не сможет, да даже просто касаются, проводят руками по красивой коже, усеянной родинками, целуют. иногда Аллан представлял, что на месте одного из этих людей — он. позже, он очень сильно жалел об этом, думать так о человеке, который пережил такое — будет ощущаться ужасным грузом. потом мысли о любовниках Терри сменялись злость. было несколько фактов, лежащих на поверхности. самый очевидный — с Лаенгтон что-то не так. второй в списке — ему не нравилось. в этом заключалась главная причина злости Аллана. Терри, что бы не происходило после того как он уходил, не нравилось это. но каждый раз он осознанно собирался и уходил. ему ничего не мешало не делать этого, остаться на диване с Алланом и Севериной, просто смотреть с ними телевизор. но он уходил. и возвращался плачущим. каждый, мать его, раз. и никогда не говорил, что случилось, что он чувствует, не давал шанса помочь. поэтому Аллан ничего не делал. до одного момента. это была среда, около четырёх часов. он медленно, с Севериной на пару, собирался на репетицию, когда раздался телефонный звонок. Аллан принял вызов, нахмурившись, когда увидел, что звонит ему Мелисса. — Альянс, привет, — сказала девушка, используя одно из своих тупых прозвищ. в голосе явно слышалось веселье, которое пропало, словно по щелчку пальцев, когда она продолжила, — у меня есть серьёзный разговор, поэтому удостоверься, что никто не услышит его. Аллан, оглядев кухню, на которой сидела Северина и мешала сахар в кружке, поднялся и ушёл в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. — это, эм, на счёт Терри. — что такое? девушка замешкалась, подбирая слова. — я, когда ходила в клинику на узи, ну знаешь, вся эта чушь с родами, так вот. я случайно пересеклась в коридоре с его психологиней. ну мы поболтали и она сказала, что эм… — погоди, — Аллан нахмурился. — он ходит к психологу. — в этом и проблема, — тяжело вздохнула Мелисса, — должен, но нет. по вторникам и пятницам где-то в одиннадцать. Аллан быстро прокрутил в голове последние недели. — Терри в это время дома. какое-то время слышится только тишина, потом шебуршание и шёпот. Аллан едва мог расслышать, что сказала Мелисса, но было понятно, что она обращается к Верту. — Аллан… он уходит куда-нибудь на ночь? зная заранее исход, он всё равно говорит то, что должен был. — да, говорит, что к вам на ночь. — пиздец. кратко и лаконично. не свойственно Меллисе, которая может час распинаться о всякой бесполезной фигне. видимо, всё настолько серьёзно. Аллан расхаживал по комнате, переставляя маленькие вещички и дёргая гитару за струны, зная, что так делать не стоит. плевать, ему нужно справиться с волнением. — мне не очень хочется так делать, но… я знаю, что Терри тебе до сих пор нравится, — как факт говорит девушка. Аллан просто кивает, понимая, что она не видит это. Мелисса знает всё и всегда, такая вещь от неё точно не скрылась. — можешь, пожалуйста, не пускать его никуда в следующтй раз? мы с Вертиком приедем на следующей неделе, и я поговорю с ним. Аллану ничего не остаётся, кроме того, чтобы согласится. ему практически кинули на колени возможность изменить что-то. он так и поступает. на следующий день, как раз пятница, Терри как обычно идёт в ванную, чтобы умыться. время всего семь часов. обычно во столько хочется отдыхать от тяжести минувших рабочих дней, но Аллан подозревает, что сейчас просто произойдёт скандал. Терри, не смотря на многолетние подавления со стороны родителей, не был тем типом людей, которые покорно выполняют чужие просьбы. остановить его, когда он что-то уже задумал и спланировал, ещё сложнее. Северина шутила о том, что это потому что он близнец и воздушный знак зодиака. Терри и впрямь ставил свою свободу выше всего. он точно не прислушается, если Аллан просто скажет ему никуда не идти. поэтому, когда атмосфера стремительно накаляется и делать больше нечего, Харрингтон грубо хватает за локоть и тащит из квартиры на лестничную площадку. Терри будет полезно услышать эхо своих слов, да и то, что может произойти Северина слышать и видеть не надо. Лаенгтон в упор смотрит, сложив руки на груди, после того, как резко вырвал их из чужой хватки, морщась, словно от боли. он настаивает на одном вопросе, не желая отвечать на те, что задаёт Аллан в ответ. это не считая всех криков в квартире о том, что он не маленький, может сам решать, что ему делать, и вообще Аллан не может его контролировать. — почему я не могу пойти? — Почему я не могу пойти? — Почему я не могу пойти? это давит на нервы. Аллану хочется крикнуть, что Терри тупой, что он вредит себе, что неважно куда он пойдёт — сам Харингтон будет разбит. по венам побежало сжение. у Аллана самого на глазах выступают слёзы, когда он смотрит на Терри и видит, что тот сам уже дрожит. а всё же перед глазами стоит картинка, как Терри, младше лет на десять, храбро и грубо отвечал школьным задирам, не боясь того, что его запрут в кладовке и выбросят рюкзак в окно. или как Терри, чуть старше и выхаживает воронёнка, которого нашёл в лесу, и оказалось, что у него сломано крыло. или Терри, который не боясь, заявил, что он гей. или Терри, который впервые начал встречаться с другим парнем и хотел рассказать об этом всем, не смотря на процветающую гомофобию. Терри всегда был таким сильным и смелым, широко улыбался и глядел на этот мир с вызовом. а сейчас он дёргался от каждого движения в свою сторону, не мог прикасаться к парням и намеренно причинял себе боль. Аллану хочется спросить кто сделал это с ним, даже не понимая, о чём он подумал только что. вместо любых слов, Харрингтон осторожно делает шаг вперёд, зная, что уже совершил ошибку. он обхватывает лицо Терри и прижимается к его губам. поцелуй никакой. они просто стоят, и прижимаются друг к другу. Аллан почувствовал как по чужой щеке катятся крупные слёзы, которые марают и его кожу. Терри пихает его в грудь, отодвигая, и делает полшага назад. недостаточно далеко для того, чтобы убрать чужие руки со своих плеч. он вытирает слёзы и смотрит куда-то вниз, пока новые продолжают катиться. кажется, Аллану удалось вложить в поцелуй, в касание, всё что он испытывал, всё, что он чувствовал. — мне… мне так жаль, — говорит Терри запинаясь. — ты всё равно пойдёшь? Терри молчит, и за это время сердце Аллана успевает готовиться к очередному падению, в конце которого оно обязательно столкнется с отвержением и разобьётся. ему хочется просить остаться дома, с ними, с ним. — Нет, — он качает головой и почему-то улыбается. — я теперь хочу просто закрыться в ванне и плакать. а ещё не обессудь, но меня сейчас стошнит. Аллан никогда не слышал, чтобы кто-то смеялся так разбито, пока плакал.***
терапия Терри проходила нормально. Аллан не знает о чём с ним говорила Мелисса и что она такое сказала, но со следующей недели Лаенгтон не пропустил ни одной сессии. ещё Терри не рассказывал о причинах почему ему нужен психолог. Аллан и не лез. он просто позволял идти всему своей чередой. он просто позволял Терри начинать снова улыбаться как раньше, снова открываться им и становиться ближе. это было долго и явно сложно для Лаенгтона. каждый день он проводил, сражаяясь со своими демонами. иногда он побеждал, а иногда проигрывал. Аллан просто старался быть рядом, но на его взгляд этого никогда не было достаточно. просто потому что Терри не давал залесть в тот тёмный и грязный уголок его души, где всё это происходило. но он пытался. первым шагом Терри была просьба взять его за руку. Аллану казалось, что в этом нет ничего такого. всё-таки, в старшей школе они провели ни одну ночь, засыпая рядом. раньше объятия были чем-то повседневным, чем-то, без чего Аллан не мог жить. оказалось, что может, но вместо них появилась огромная пустая дыра, которая периодически болела и напоминала о том, что он скучает за прикосновениями к своему лучшему другу. в том, чтобы держаться за руки не должно было быть ничего особенного. и Аллан не понимал почему Терри расплакался, но сжал его ладонь в ответ до побелевших костяшек. и всё же, когда Терри смог обнять его, он уже не плакал. к тому времени они называли друг друга парнями и уже состояли в отношениях. Аллан всё ещё не понимал ту головоломку, которая стала частью Терри. он сам по себе всегда был простым и открыт, но что-то, о чём Лаенгтон не говорил, потому что боялся или стеснялся, существенно мешала. сопоставить все части и сделать вывод сложно. и Терри не хотел этого. за месяцы терапии они продвинулись в личных отношениях, но он всё равно молчал о проблеме. продвинулись они настолько, что в один день Терри спросил: — почему ты не хочешь заниматься со мной сексом? если бы Аллан в этот момент ел или пил, он бы обязательно подавился. но вместо этого, пытаясь сохранить спокойный вид, он выключил воду, поставив недомытую тарелку назад в раковину, вытер руки и повернулся к своему парню. Терри уже смотрел на него с искренним недоразумением. Харингтон не знает как помягче сказать, что впервые обнялись они чуть меньше месяца назад. у них всё ещё не было нормального поцелуя, помимо тех, которые приходились либо в кудрявую макушку Терри, либо в острую скулу Аллана. — мы встречаемся месяц, — говорит Аллан, садясь напротив парня. он чувствует, как стол немного вибрирует от того, как Терри трясёт ногой. — ты не хочешь заниматься со мной сексом? — мешкаясь, спрашивает Терри. он отводит взгляд. у Аллана в голове что то щёлкает. словно это ещё одна подсказка, чтобы решить головоломку. — почему ты думаешь, что я не хочу? — осторожно спрашивает Харингтон. — ты… не делаешь ничего. — ничего не делаю? — ага, ну знаешь… со своими бывшими я к этому времени уже расходился, — Терри хохотнул, но сам понимал, что это звучит ужасно. — а ты, ну, даже не заводил об этом тему и я… — просто скажи напрямую, что я не пытался залесть к тебе в трусы. Терри смотрит пристыженно. он выглядит так, словно ждёт пощёчину. он часто ждёт её. после слов и действий, любых, за которые обычно не бьют, но он привык винить себя. Аллан, захлёбываясь состраданием и безграничной любовью к человеку перед ним, поднимается с места и подходит к парню. Терри не смотрит. Харингтон осторожно присаживается перед ним на корточки, берёт одну из ладоней, которая нервно чесала пальцы другой руки, и подносит к губам. Терри вздрагивает, но уже не плачет и не вырывает конечность. он хорошо старается. — Терри, посмотри на меня, — нерешительный взгляд. такой же загнанный и запуганный, — я люблю тебя. очень. но мы не можем сейчас заняться сексом. нижняя губа Терри подозрительно дрожит, но глаза ещё не сверкают от влаги. — почему? я тебе противен? у Аллана сжимается сердце, когда он слышит как это произносит Терри. маленький лучик солнца, освещающий всё на своём пути и думающий, что он противен ему. — это не так, — сказал Аллан, крепче вжимаясь губами в тыльную сторону ладони. — ты никогда не был мне противен и никогда не будешь. просто для нас это работает по-другому. у нас свой ритм, понимаешь? Терри неуверенно кивнул. ничего он не понимал. — я, честно говоря, не думаю, что это норм, что у тебя и твоих бывших всё проходило так быстро. но в любом случае, ты ведь едва ли можешь вытерпеть, когда я прикасаюсь к тебе. как нам заниматься сексом? Терри ничего на это не отвечает. ему нечего сказать.***
впрочем, однажды дело почти доходит до секса. почти. алкоголь в крови раскрепощает, и они, на удивление, оба ведут себя уверенно. прошло достаточно времени с начала их отношений и большинство проблем, волнующих раньше, больше никого не беспокоили. и всё казалось нормальным. Терри демонстрировал активное согласие, охотно отвечал на поцелуй и прижимал нависщего Аллана ближе к себе. казалось, что голова так легка и малость кружется совсем не от алкоголя, а от долгожданной близости с любимым человеком. если бы Аллана спросили, он бы, понимая насколько это клишированно и тупо, сказал, что Терри — лучше любого алкоголя въедается в кровь. он не мог насытиться ни поцелуем, ни прикосновениями. особенно всё нутро будоражили эти тихие вздохи, срывающиеся с губ Терри в перерывах между поцелуями. Аллан считал это милым. он считал милым, как парень хватался за него, проводил руками по плечам и вплетал в волосы, щекоча холку. всё шло нормально. прелюдия продлилась достаточно долго, Аллан уже чувствовал, как Терри возбуждён и уже упирается в ткань домашних шорт. он решил больше не оттягивать и нырнул горячей ладонью под футболку Терри. и всё пошло под откос. Терри замер на доли секунд, но этого хватило, чтобы атмосфера изменилась. в комнате словно стало холоднее. парень как будто заглянул внутрь себя и остался там. Аллан не уверен на каком уровне почувствовал это изменение, учитывая, что всё тут же почти вернулось на свои места, и Терри продолжил целовать его. он не знает как, но заметил, то ли пальцы в волосах сжались сильнее, то ли ладонь на плече схватилась отчаяянее, желая оттолкнуть, но почему-то тянула ближе. — всё хорошо? — остановив поцелуй, спросил Аллан. алкоголь не дал вспомнить, что это тот самый вопрос, который задавать бессмысленно. Терри всегда отвечает "да". — конечно, — нервно говорит парень под ним и обхватывает лицо ладонями, чтобы притянуть и продолжить. бёдра Терри вскидывает вверх. Аллан всё равно чувствует, что что-то не так. даже если он себя накручивает, и с Терри всё нормально, несмотря на то, какими закостенелыми стали все его движения, он не может продолжать. Харингтон не даёт себя поцеловать. он убирает руку из-под футболки другого и откидывается назад, садясь на голени. рука нервно лезет в волосы и тормошит их. — что-то не так? — приподнимаямь на локтях, спрашивает Терри. — с тобой что-то не так. — всё в порядке, Аллан. мы можем продолжить? пожалуйста. Аллан не успевает ответить, сказать чёткое "нет", как Терри тут же меняет позу. он садиться сначала ему на колени, а потом ладонями подталкивает его в груди и теперь сам нависает над ним. — Терри, детка, погоди… — со мной всё в порядке, — твёрдо говорит парень и стягивает с себя футболку. Аллан впервые видит его без верха. Какая-то часть его, более пьяная, хочет поднять ладони и провести сначала по грудной клетки, щипнуть горошины сосков, а потом спустить ниже, по выступающим рёюрам, впалому животу и залезть под резинку шорт. Более здравомыслящая часть поднимает глаза к лицу. Аллан замечает, что в полутьме глаза Терри больше не блестят так, как они должны блестеть у пьяного человека. теперь они блестят так, будто он сейчас заплачет. — Аллан, — зовёт Терри, проезжаясь задницей по стояку. — что? — просто трахни меня, ладно? — спрашивает, даже просит Терри. Он не ждёт ответа. Он наклоняется, опираясь на руки, к лицу Аллана и ждёт когда тот поддастся вверх для поцелуя. Харрингтон этого не делает. вместо этого он смотрит на лицо своего парня, такое красивое, с ровной линией носа, тонкими губами, длинными ресницами и тремя точками-родинками у правого уха. Терри очень красивый, но сейчас его лицо уродует выражение хуже, чем «ожидание пощёчины». это что-то другое. Терри ждёт чего-то хуже. Терри ждёт чего-то, что боится. чего-то, что ему неприятно и отвратительно. весь этот комплекс эмоций так отталкивающ для него, что он сам идёт на встречу, лишь бы побыстрее пережить это. снова пережить. Аллан думал, что ему делать слишком долго, и на его лицо упала капля. — эт-то не важно, что я не хочу, — шепчет Терри, всхлипывая. — всё, всё нормально, правда. я… я знаю, что ты любишь меня, что ты хочешь заняться сексом сейчас. я чувствую, — в доказательства своих слов, Терри снова двигает бёдрами, пока шестерёнки в голове Харингтона медленно крутяться, — я хочу, чтобы тебе было хорошо. пожалуйста, Аллан. Пожалуйста. Терри крупно дрожит и спихнуть его с себя не представляет проблем. Аллан крепко прижимает парня к себе, гладит по волосам и спине, пытается нашептывать успокаивающие слова, но это всё не помогает. Терри продолжает дрожать и говорить что-то о том, что он может трахнуть его, если хочет. он продолжал цепляться за него и почти умудрился стянуть шорты, как бы крепко Харрингтон не держал его руки. всё сложилось в целую картину. Аллан в один момент понял всё. И решил, что не может сейчас помочь. Терри будет хуже, если он останется. Он не закончит плакать и пытаться заставить заняться с ним сексом. Аллан, нехотя и с гирями на сердце, отлепил от себя Терри, который, кажись, заплакал ещё сильнее, потеряв контакт. — куда ты? — шмыгая носом, спрашивает Терри. выглядит совсем как ребёнок, подмечает Харингтон, которого вот-вот должна бросить мама, и он это знает. — всё в порядке, любимый. я посплю сегодня на диване, ладно? — Аллан наклоняется, целуя своего парня в лоб, и улыбается. он пытается вложить в этот жест как можно больше любви, всю, если это возможно. когда-то, у него это уже получилось. может, ему повезёт снова. — нет-нет, это твоя комната. если я тебе противен, я могу сам уйти. Терри пытается подняться, но ему давят на плечи. — мы поговорим утром. постарайся заснуть, ладно? спокойной ночи, любимый. Аллан больше всего боится, что Терри пойдёт за ним. он застревает у двери, как только она с тихим щелчком закрывается за ним. слышен шорох и всхлипы. сердце сжимается и требует вернуться и утешить любимого человека. он уходит только тогда, когда наступает гробовая тишина. Аллан не знает, заснул ли Терри или просто сильнее вжался лицом в подушку. главное, что он не идёт за ним. заснуть самому толком не получается. диван отвратительно маленький, и приходится чуть ли не вжаться коленями в грудь, чтобы поместиться. теперь понятно, почему Терри предлагал купить диван побольше. сначала потянуло улыбаться от воспоминаний как парень уснул на нём, ткнувшись лицом в плечо, а потом и Аллан заклевал носом от безопасной атмосферы. после захотелось удавиться от мыслей, которые так и лезли в голову. пришлось достать телефон, чтобы отвлечься, а чтобы не тратить время зря — он загуглил проблему, уверенный, что другие сталкивались, как бы печально это не было, с подобным. уснуть удалось только когда за окном начало светлеть, а соседи сверху шуметь. проснулся Аллан весь с больной спиной. это была его первая мысль и последняя спокойная, после неё вернулись воспоминания о минувшей ночи во всех неприятных подробностях. он поморщился и свесил ноги с дивана, потягиваясь, надеясь, что это поможет справиться с болью. на кухне журчала вода, а ещё были слышны тихие разговоры. недолго думая, Аллан пошёл туда. Северина и Терри тихо разговаривали о чём-то. Девушка лежала лицом на столе, закрыв глаза, а перед ней лежала тарелка с бутербродами. когда парень зашёл, разговор прекратился. — доброе утро. — утречка, — улыбнулась Северина, но даже не открыла глаза. — доброе, — тихо поприветсвовал Терри. Аллан улыбнулся ему и пошёл ставить чайник. проходя мимо своего парня, он потрепал его по кудрявым волосам, надеясь, что это даст ему понять, что у них всё хорошо. — Аллан, ты хочешь бутерброд? — спросила девушка. аппетита как такового и не было, но он всё равно пожал плечами: — почему бы и нет. — а вот хер тебе, — пробормотала девушка и перевернулась так, чтобы полностью упереться лицом в стол. — она встала раньше всех и приготовила себе завтрак, но из-за похмелья не может впихнуть это в себя, — любезно объяснил Терри. — меня стошнило! — вмешалась девушка. — вы должны сочувствовать мне! я приготовила шедевр вершины кулинарии, а меня стошнило! — значит, не такой уж и шедевр, — весело фыркнул Аллан, кидая в кружку чайный пакетик. как по команде, Северина подскочила, о чём явно пожалела. похоже, у неё закружилась голова или потемнело в глазах, если судить по тому, как она пялилась в стену несколько секунд. — я так больше не могу, — заявила она, привлекая всё внимание к себе. — я иду в аптеку. не дай боже кто-то из вас даже дыхнёт на мои бутерброды. я вам лично глотки перегрызу. Северина поднялась и придерживаясь за стену, пошла в свою комнату. ещё через несколько минут громко хлопнула дверь. Аллан сел рядом со своим парнем, после того как чайник щёлкнул и он налил кипяток в кружку. — думаешь, она на самом деле пошла за чем-то, чтобы похмелиться? — с улыбкой спросил Терри. — Сейчас с пивом вернётся, — кивнул Аллан. — надеюсь, на всех. Аллан, улыбаясь, убрал с чужого лба несколько упавших на глаза прядей. — тебе хватит. Терри продолжать шутку не стал, вместо этого он обхватил свою полупустую кружку и начал смотреть в одну и туже точку где-то на столе. — нам надо поговорить, — наконец сказал Лаенгтон. Аллан кивнул и отпил чай, давая понять тому, чтобы он начинал. — эм, ну во-первых спасибо, что не послушал меня вчера. У меня была истерика, все дела. А, и прости за это сразу. — всё в порядке, любимый, — ответил Харрингтон, положив свою руку на ладонь другого. — и всё же, — улыбнувшись, продолжил Терри. — я должен сказать кое-что. в слух. да? Аллан кивнул, крепче сжимая его руку. он знал, какими будут следующие слова, но от этого менее больно не было. — меня изнасиловали. — хочешь подробнее рассказать об этом? — я бы хотел не подробно помнить, — сказал Терри. свободную руку он вплёл в волосы, нервно оттягивая пряди. Аллан забеспокоился, что он делает это слишком сильно, но не стал делать на этом акцент. — но да. мне стоит рассказать. — если ты не хочешь или тебе не комфортно, то не надо. — тебе нужно это знать, — Терри перевернул руку, которую держал Аллан, и переплёл их пальцы. — в общем, это был мой парень. это, эм, происходило ни раз. Аллан тяжело вздохнул, чувствуя, как в нём пробуждается желание разыскать того парня и хорошо, на пальцах так сказать, объяснить какой он мудак. для закрепления материала — вмазать пару раз по роже. чтобы отвлечься, он начинает поглаживать большим пальцем руку Терри. — я, мгх, не хочу рассказывать, как это происходило. Просто, знаешь, ему было плевать - хочу я или нет. он часто аргументировал то, что я должен, тем, что он хочет и тем, что он же любит меня. ну знаешь все эти однотипные манипуляции по типу «если ты это не сделаешь, то это значит, что ты меня не любишь» или "я тогда тебя брошу" и так далее. хотя это я сейчас знаю, что это манипуляции, но тогда… мне, честно говоря, было не привыкать. когда мы с психологиней разбирали мои отношения, мы обнаружили, что там везде было что-то не так. В большинстве случаев это точно. знаешь в чём причина? — Аллан заинтересованно промычал. — ты, наверное, помнишь моего первого парня? Ну и то, что он был старше и мы переспали в мои пятнадцать, хотя даже не встречались ещё тогда? так вот. родители же не показывали мне, что такое любовь, ну и я тогда решил, что секс — это способ показать свои чувства. херня какая-то, короче. Терри на секунду остановился, чтобы сделать глоток чая. — в общем. так сложилось, что одна травма на другую. я, если честно, тогда даже не думал, что он меня насилует. ну, в моём понимании было «изнасилование - это, когда мужик ловит какую-то женщину и тащит в кусты в парке, и она обязательно всем видом демонстрирует, что не давала согласие». ну, а я не кричал, ничего такого. хотя было пару раз, но не суть, хех. я говорил, что этот парень курил траву? они, впрочем, там все такие были. так вот, он однажды не заплатил своему дилеру, и тот пришёл к нам на квартиру. ну, не парк, конечно, и я не женщина, но да. кстати, Аллан, ты слишком сильно сжимаешь мою руку. Харрингтон тут же разжал ладонь. в ответ он получил кривую улыбку, которая говорила сама за себя. — я… я понял, что произошло. — ну, дальше я позвонил Мелиссе, потому что не знал к кому ещё обратиться. а дальше ты знаешь. а стой. помнишь, когда я «гулял»? Аллан нахмурился, напрягая недавно проснувшийся разум. потом он вспомнил и кивнул. — это, короче, была стадия отрицания. мне когда сказали, что меня изнасиловали, я не мог в это поверить, мол нет, это не так, я ведь не веду себя как жертва изнасилования. а это уже в моем понимании было «плакать дни на пролёт, пугаться любого взгляда в сторону», ну и подобное. в общем, я тогда искал партнёров на одну ночь, чтобы докзаать, что это никак не сказалось на мне и делал этим только хуже. а когда ты меня поцеловал, подумал просто «пиздец» и всё. Аллан уже набрал полную грудь воздуха, чтобы выплеснуть разом все сожаления, что так вышло. все слова, которые он впитал ночью, рвались наружу. Терри не дал ему заговорить. — пожалуйста, не говори сейчас ничего, а то я опять заплачу, а у меня болит голова, а ещё я обезвожен. и я уже списался со своей психологиней. если тебе не составит труда, могли бы мы сходить вдвоём? Аллан, конечно же, соглашается. он не так хорош в словах, и Терри знает это. он знает, что Аллан любит его, и эта-то любовь, которую не нужно заслуживать, не нужно извращаться и молить о ней. нет. иногда он забывал об этом, не легко сражаться со своими мыслями, когда они подталкивают тебя на пощёчину. не легко бороться с самим собой и окружающим миром, когда ты сломан. Аллан готов быть рядом, чтобы напомнить, что Терри — самый особенный в мире, самый сильный и достойный любви.