В одинокой томной печали...

— Луз, давай обнимемся на прощание? — распахнула Камилла объятия. Девушка молча пошла к своему вагону, не сказав ни слова. Глупый подросток посчитал, что отправить её к черту на кулички была идея матери. На самом же деле Камилла вовсю упрашивала комиссию по делам несовершеннолетних не отправлять её дочь так далеко. Однако председатели комиссии решили иначе. Камилла тихо заплакала. Она поняла, что дочь затаила на неё обиду. Луз когда вошла в вагон, то тоже разревелась в подушку. Спустя несколько мгновений она заснула, а какая-то добрая бабушка, которая ехала в купе, накрыла её одеялом. Вот таким образом Луз оказалась в женской гимназии. Носеда спала всю дорогу, не обращая внимания ни на что. Она так вымоталась, что сейчас было наплевать где она, куда едет, насколько далеко и какие её ждут неприятности, а ждали её действительно не детские проблемы, но обо всем по порядку. Прибыла шатенка в пункт назначения в 6 утра. Её встретила какая-то девушка, которая направляла учениц в гимназию. Она взяла у Луз вещи и они сели в такси. Знакомиться шатенка вовсе не хотела. Сейчас просто хотелось запереться в своей комнате, надеть наушники, спрятаться под одеяло и ничего не слышать кроме любимых песен. Однако в свою комнату она войдёт еще очень и очень не скоро. Луз просто молчала и смотрела в окно. Последние мгновения свободы… Столица была очень красивой. Большие архитектурные здания, трубы заводов, парки, мимо которых они проезжали были бы Луз интересны, если бы она приехала сюда с мамой, а не по пути в ад. Такси подъехало прямо к воротам. Девушка взяла большую спортивную сумку, сумку с личными вещами и отправилась на регистрацию. Носеда сразу отметила, что пройти в гимназию достаточно сложно. Был внешний двор, который ограждался высоченным сплошным забором, также был внутренний двор, который тоже ограждал забор, такой же высокий. На входе у девушки, которая её сопровождала, попросили паспорт и удостоверение о том, что она является воспитателем в этой гимназии. Охранник тщательно проверил удостоверение и впустил их внутрь. Во внутреннем дворе в ряд было 7 пятиэтажных кирпичных корпусов. Также было еще 4 отдельных больших двухэтажных корпуса. Был огромный двор, чуть дальше сцена и множество скамеек возле неё. В другом конце двора вдали находилось футбольное поле, турники и спортивные снаряды. Выглядело все это, как тюрьма для подростков. Девушку пожирала печаль, так как она поняла, что нет больше той желанной свободы, нет её… Чужой огромный мегаполис, эти высокие стены, хмурые пятиэтажные корпуса, все это веяло печалью, тоской и какой-то угрюмостью. Еще и утро как назло по октябрьскому пасмурное. Серая густая субстанция заволокла всё небо, поэтому ни единого лучика солнца не было видно и на горизонте. — Так, присядь пока здесь, а я схожу к директору, — сказала девушка и пошла к зданию администрации. Луз присела на скамейку, чувствуя как медленно пошёл пока что слабенький дождик. Всё было наперекосяк. Мобильный телефон, который лежал в кармане завибрировал. Девушка, не взглянув на экран, взяла трубку. Из неё послышался голос матери. — Ты как, Миха? Доехала? Ты не голодна? — заботливо спросила Камилла. Луз ответила молчанием. — Дочь, ну не молчи. Когда ты сможешь мне позвонить? Я хочу услышать твой голос… — ласково сказала Камилла. Носеда упрямо промолчала и бросила трубку. Не хотелось никого не видеть, не слышать…