Те, кто стоит за плечом

      Взаимная неприязнь интригующе занятное чувство, не так ли?       Как обычно, всё начиналось с еле заметного, пропитанного ядом, маленького зёрнышка раздора, ненароком упавшего в щедро удобренную раздражением и завистью почву. Там оно лопнуло, выпуская наружу витиеватые корни, глубоко уходящие в недра, а после на свет прорвался тонкий, совсем ещё слабый росток злобы. Со временем сила в нём крепла — за каждой ссорой следовал новый листок, за обидой — пышное соцветие.       И спустя года взглянув на это исполинских размеров, могучее дерево, даже трудно было себе представить, что же могло послужить причиной такой теперь уже очевидной нелюбви. Зачастую это что-то несущественное, такое, что и вспомнить без проведенной в думах ночи будет невозможно, но несмотря на это — невероятно значимое.       В нашем с Дереком случае катализатором стало событие из детства, где окончательно прояснилось, насколько же сильно разнились наши с ним… взгляды на жизнь, назовём это так.       Как и любых брата с сестрой — а именно так нас кличили, несмотря на некровное родство, подкрепленное лишь романом моей матери с шерифом Никсоном — меня и Дерека всегда просили гулять вместе. Мол, безопаснее так и будет повод подружиться, да только в итоге что-то пошло не по плану. Впрочем, а чего ещё стоило ожидать от девочки подростка, вечно находившейся в поиске приключений или, как называли это родители, проблем на свой зад, и спокойного парня, уяснившего ещё с пелёнок, как важно быть ответственным гражданином?       Общего у нас было ещё меньше, чем у гаечного ключа и пчелиного мёда, но это не мешало всем вокруг закрывать глаза на очевидно провальные попытки сблизить детей, которые, конечно же, сами этого ни капли не желали.       Так в очередной раз, когда спустя час истерики матери и пару разбитых тарелок, что предназначались для моей головы, но чудом пролетали мимо, Дерек и я все же переступили порог дома, а позади тяжелые двери закрылись с хлопком, звучащим точь-в-точь как удар молотка судьи, вынесшего в приговор смертную казнь. А если не её, то непосильную, каторжную работу, ведь терпеть Никсона было тем ещё трудом.       Обычно, выпорхнув за садовую калитку и убедившись, что мама не смотрит, мы расходились в разные стороны и договаривались вновь встретиться возле дома в оговоренный час, однако в этот день, как, впрочем, и ещё несколько предыдущих, Дерек настойчиво просился погулять вместе. Не из-за меня, само собой, а из-за живущей по соседству кокетки — Кэнди Нельсон, которая предпочитала любой другой сверстнице мою компанию.       Даже если дочери помощницы мэра и не пристало возиться с такой непутёвой личностью как я, нас это ни капли не заботило. Она была из другого теста, совсем не как мать. Возможно, бунтарская натура передалась ей от отца, но узнать это было теперь уже невозможно — он был приезжим и умер ещё до рождения Кэнди, так что единственным человеком, кто мог рассказать хоть что-то, была миссис Нельсон, которая, вопреки просьбам, всегда отказывалась раскрывать тайны прошлого.       Наверное, отчасти в отместку за это Кэнди и сбегала из дома, шатаясь со мной без дела по улицам Сентфора. Вместе мы научились незаметно красть бутылки пива из магазина и строить глазки продавцам, чтобы купить сигареты, хоть нам было всего по пятнадцать. И каким бы абсурдом это ни казалось, Дерек — всегда послушный и поступающий исключительно по совести, по уши втрескался именно в Нельсон — нарушительницу правил и оторву, каких не сыскать.       Эта влюбленность меня ничуть не интересовала, лишь изредка вызывала волну смеха, когда Кэнди в шутку заигрывала или давала ему надежду на что-то большее. И я ни разу не отказывалась от совместной прогулки, чтобы ещё раз увидеть его горящие красным щеки и произнесенные с заиканием комплименты в адрес Нельсон. Было в этом что-то поистине забавное в своей нелепости, особенно если знать, что чувства несчастного Дерека были отнюдь не взаимны.       Поэтому в тот раз, потехи ради — а в маленьких городах действительно нечем заняться — мы с Кэнди вновь согласились на тройное рандеву, чтобы насмеяться вдоволь. Уже и не припомнить, по каким злачным местам мы протащили Никсона на пути к особняку Морингов, но вот его недовольное и зачастую искривленное в отвращении лицо я запомнила на всю жизнь. Видите ли сын Шерифа не был привыкшим шагать по подворотням, где обколотая шпана пачками лежала под стенами заводских зданий в ожидании прихода, а другие, выбравшие на этот вечер спирт — хорошо, если не медицинский — искали повод для драки и, удивительно, всегда находили.       Но и этих новых впечатлений для Дерека нам показалось мало, поэтому мы решили убить сразу двух зайцев — добиться его позорной капитуляции в попытках сблизиться и насолить главной стерве старшей школы — Адель Моринг. Общая ненависть к ней была ещё одной причиной нашей крепкой дружбы с Кэнди, но это уже другая история.       План был довольно прост в исполнении, однако это ничуть не умаляло сладостного предвкушения мести. Под негромкие протесты Дерека мы пробрались на задний двор, откуда открывался вид на маленький утиный пруд, вырытый несколькими годами ранее. От него в сторону сада змеёй тянулся длинный поливочный шланг, разбрызгивая дурно пахнущую воду с частицами разлагающихся на дне водорослей. На ум неожиданно пришла коварная идея, и по горящим азартом глазам Кэн было видно, что она обеими руками «за».       Перекрыв вентиль насоса, мы протянули шланг к дому, аккурат к тому месту, где так удачно было приоткрыто окно в комнату Адель. Забросить его внутрь оказалось самой сложной частью плана, отчасти из-за непрекращающегося бубнежа Дерека о том, что добром такие проделки не кончатся.       Словно мы сами не знали, капитан очевидность, спасибо, что разъяснил!       Полагаться на удачу было нашей обыденностью, плавно перекочевавшей во взрослую жизнь. Без капли везения ведь ни одно дело не провернёшь, а наказание теперь не ограничится одним лишь выговором от родителей и парой подзатыльников. Да-да, именно это нас ждало по приходу домой, когда с грозным видом мама спросила лишь одно:       — Твоих рук дело, Сара?       И ведь Дерек мог соврать, промолчать, на худой конец, но он выдал меня с потрохами. Про участие в этом всём Кэнди, конечно же, он решил промолчать, но правда вскрылась сама собой — она призналась сразу же, когда узнала о моём наказании.       — Если и получать пиздюлей, О’Нил, то вместе, — так сказала Нельсон в школе, когда мы встретились через неделю после строжайшего домашнего ареста. — А сучка Моринг получила по заслугам, я ни о чём не жалею.       И действительно, повод для грусти здесь был только один — мы воочию не смогли лицезреть, как Адель открыла дверь комнаты, и мутная вода со дна пруда окатила её с ног до головы. Эх, сколько бы я отдала за короткий миг блаженства при виде такой картины и визгливые крики Моринг. Хотя и без того я была довольна результатом — Дерек наконец-то перестал напрашиваться гулять вместе, сообразив, что Кэнди ему не пара.       Вот только внутри всё же остался какой-то неприятный осадок — то самое зерно неприязни упало в земельную ямку, и теперь думать хоть о какой-то дружбе было невозможно. Со временем тоже ничего не изменилось — мы всё ещё оставались двумя противоположностями, вопреки законам физики, абсолютно никак не притягивающимися.       Теперь, спустя десяток лет, это казалось очевидным даже нашим родителям. Дерек пошёл по стопам отца — поступил в полицейскую академию и, закончив обучение, начал работать в отделении Камберленда. Я же, пусть никто из родных не знал наверняка, стала именно той, кого Никсон по иронии судьбы должен был отлавливать и отправлять в тюрьму.       Однако, несмотря на это, не так давно мы нашли повод видеться чаще. Мне нравилось называть это взаимовыгодной сделкой, хотя Дерек пренебрежительно говорил:       — Временное сотрудничество, пока я не засадил твою задницу за решётку.       Вне зависимости от наименования такого партнерства, суть была неизменна — с моей стороны помощь в поимке преступника, с его — информация из базы данных или маленькая услуга, после которой этих данных там больше не было.       Я всегда старалась обращаться к нему в крайнем случае, ведь даже зная, что чисто из любви к нашим родителям и нежелания сводить их в могилу известием о моём аресте, Дерек оставался по ту сторону закона, а значит — потенциально опасным. Однако нынешняя ситуация вынуждала вновь вспомнить о существовании сводного брата и наведаться к нему в гости.       Еле как найдя свободное парковочное место в центре Камберленда, я направилась к многоквартирному дому и поднялась на второй этаж. Сколько себя помнила, дверной звонок здесь никогда не работал, а потому пришлось стучать кулаком. Долго ждать не пришлось — уже через десяток секунд Дерек стоял на пороге, не без огорчения протянув:       — Опять ты, О’Нил?       — И я рада нашей встрече, — губы сами собой растянулись в ехидной усмешке. — Хочу выпить с тобой кофе, пустишь? Даже синнабонов купила.       — У меня аллергия на корицу, Сара, и ты это прекрасно знаешь…       — Не понимаю, о чём ты, — проигнорировав уставший вздох, я протиснулась внутрь квартиры и захлопнула дверь. — Что, здоровяк, даже не обнимешь любимую сестричку?       Молча смерив меня взглядом, он развернулся и ушёл на кухню, а я прошла следом и села за стол. Вскоре послышался тихий, понемногу нарастающий свист чайника, но какой-то неправильный — слишком надрывно высокий, совсем не домашний. В ожидании я обратила внимание на белую баночку для таблеток, стоящую меж солонкой и горшком с увядающим растением.       — Чем теперь болеешь, Дер? Бубонная чума, малярия, сибирская язва…       — Не твоё дело, — буркнул он под нос недовольно. — Сколько ложек сахара тебе?       — Две, но с горкой. У меня же нет диабета, так что не жадничай.       — У меня его тоже вообще-то нет.       — Да неужели? — с наигранным придыханием удивилась я. — Хоть что-то обошло твою иммунную систему стороной, какое чудо!       Дерек в ответ ещё что-то проворчал, но неприятный свист чайника заглушил его речь. Кажется, я слышала пару ласковых в свой адрес, но эти подколы того стоили. Никогда, а особенно в юношестве, не удавалось мне сдержать желания подшутить над тем, каким ипохондриком вырос Никсон. Ещё с малых лет его таскали по врачам то с одним списком симптомов, то с другим, пока не стало ясно, что единственные его проблемы — чрезвычайная мнимость и беды с башкой.       Решив, что разговор нужно переводить в более серьезное русло, я умолкла и отвела взгляд подальше, чтобы отвлечься и поумерить пылающую внутри язвительность. Крупные лиловые сливы маняще смотрели в ответ из-за тонкого стекла вазочки для фруктов и невольно напомнили о днях, когда мы в детстве срывали их со свисающих через соседский забор тонких ветвей. Забавно, но воровством это Дерек почему-то никогда не считал, мол, всё находящееся на нашей территории — наше.       И где проходила эта грань между законом и преступлением по его мнению мне всегда было слишком сложно понять. О чём-то можно было вполне умолчать, о чём-то безоговорочно стоило доложить, и каким методом проходил такой отбор — загадка. Ведь и теперь, помогая мне с информацией, Дерек нарушал закон. Вполне осознанно, прошу заметить, и за встречную помощь. Что-то вроде: средства оправдывали цель.       Для него поимка опасного преступника была во много раз важнее, нежели небольшое ковыряние в архивных данных полиции. Согласовывалось ли такое сотрудничество с его начальником или нет — поди узнай. Меня волновало только одно: чтобы в отчётах дела не фигурировало абсолютно ничего, что могло бы связать мою персону с полицией. И до недавнего времени казалось, что этот важный аспект находился под пристальным контролем и ореолом секретности, однако было одно «но»:       — В Драконах узнали о наших сделках.       Кружащая в чашке ложка остановилась, и Дерек замер вместе с ней. На пару долгих секунд воцарилась кладбищенская тишина, позволяющая страху завладеть телом. Данное Никсоном обещание было нарушено, а такое явно случалось не часто. Обернувшись на меня через плечо, он инстинктивно заговорил тише, словно нас могли подслушивать:       — Будь это так, ты лежала бы в канаве с перерезанным горлом.       — Это в лучшем случае, Дер. Пока что знает только Бурый, но, если каким-то образом обо всём догадается Аарон, меня пустят по кругу, а потом четвертуют.       — Дьявол, — шикнул он и сел напротив, нервозно глянув через окно. — Тебе надо бежать, Сара…       — Идея на миллион. Думаешь, члены банды меня не найдут при желании?       — И что ты тогда предлагаешь? Вырыть могилу и сесть рядом? Тебе все равно не жить!       — Да успокойся ты, чёрт возьми! — чуть не опрокинув стол, я пулей взлетела вверх со стула. — Думаешь, я не понимаю своего положения?! Только панику разводишь, и так тошно…       — Пошла ты, О’Нил. Я вообще-то переживаю за тебя!       — За меня? Да ты о своей жопе печешься и о том, что подумают люди, когда узнают, что твоя сестра находится в федеральном розыске!       — Федеральном розыске?! — крикнув, он тут же притих, а после заговорил шёпотом. — Твою мать, Сара… скажи, что шутишь, — внимательный взгляд его глаз бегал по моему лицу в тщетном поиске лжи.       — Поэтому я и пришла, хочу узнать наверняка…       Заскулив в отчаянии, Дерек подорвался с места и смахнул с кухонной столешницы фаянсовые чашки. Янтарные брызги чая окропили плиточное покрытие стен, а мелкие осколки рассыпались ковром под ноги. Они хрустели при каждом шаге, пока Никсон не перестал нервозно метаться из одного угла комнаты в другой. Схватившись за голову, он порывисто выдохнул и заговорил чуть спокойнее:       — Допустим, я смогу узнать, занимается ли бюро твоим делом, а что потом?       — Этого мне будет достаточно, — приткнувшись бедром к подоконнику, я открыла узкую форточку и достала из кармана пачку сигарет. — Когда хоть что-то прояснится, начну думать, что делать.       — А если к тому времени об этом всём узнает Хилл?       — Бурый обещал молчать, — затянувшись, я выпустила облако дыма в его сторону. — А Драконы, в отличие от тебя, слов на ветер не бросают. Ты гарантировал мне анонимность, и что в итоге?       — Мне жаль, — его плечи осунулись, будто Дерек действительно сожалел. — Ума не приложу, как он нарыл на тебя информацию. Может, свои связи в полиции…       — Уже не важно. Просто молись, чтобы больше никто из Драконов не стал вынюхивать, — злостно процедила я. — И если кто-то ещё впишет меня в должницы за обещание хранить молчание, я пущу тебя на корм рыбам. Ясно излагаю мысли?       — Если бы от меня хоть что-то зависело, О’Нил, — он пренебрежительно фыркнул, то ли раздосадованный своей беспомощностью, то ли оскорблённый моей угрозой.       — Тогда сделай так, чтобы зависело, блять! Я на кой чёрт жизнью рискую и преподношу на блюдце всех, кого ты только попросишь?       — Да прекрати ты орать! Придумаю что-нибудь, пробью по своим каналам.       — Вот и славно. Надеюсь, мы поняли друг друга, — затушив окурок о дно раковины, я гневно выдохнула сквозь стиснутые зубы. — Дело было в штате Монтана, в Бозмене. Как что-то узнаешь, звони-пиши.       — А взамен?       — Серьёзно? — грозный взгляд взметнулся к его лицу, задерживаясь на покрытой щетиной скуле, которая напрашивалась на хук справа. — Ты облажался и теперь просишь моей помощи?       — Найди доказательства, что это моя вина, а не твоя. Поди сама по пьяни за языком не уследила.       — Нарываешься, Дер…       — Мне нужен веский повод, чтобы появиться в бюро расследований и иметь возможность незаметно что-то выведать по твоему делу. Такая причина подойдёт?       — Просто спроси у подружки, с которой спишь. Она же из ФБР.       — Да, супер, О’Нил, блестящая мысль! Сейчас же ей наберу и спрошу, не находится ли моя сводная сестра в федеральном розыске. Сразу получим и ответ, и наряд спецназа к подъезду.       — Пиздец, — вырвалось само собой. — Ну и кто тебе нужен?       — Мордогрыз. Знаешь его?       — Лучше бы не знала, — распрощавшись с мыслями о скорейшем побеге из общества Никсона, я вновь опустилась на стул. — Ты требуешь слишком много от почти что трупа.       — Зато я смогу подшить к твоему делу письмо, подтверждающее помощь полиции в поимке этого ублюдка. При вынесении приговора судья будет обязан взять его во внимание. Это сыграет тебе на руку.       — Да какой к чёрту суд? Я думала, мы пытаемся спасти мою шкуру от федералов, а не вести с ними сделки!       — Так и есть, О’Нил, но в случае чего, это станет твоей подушкой безопасности, — остановившись рядом, Дерек протянул руку. — Договорились?       — Будто у меня есть выбор, — не без недовольства в голосе ответила я, пожимая его ладонь. — Ладно, заваривай новый чай и рассказывай всё, что знаешь о Мордогрызе…

***

      Когда-то длинные очереди в клуб казались отдельным маленьким миром — жестоким, но весёлым. За время получасового ожидания в бескрайнем облаке никотина можно было найти друзей, распить с ними на четверых бутылку рома, потеряться, словить дюжину комплиментов, адресованных то ли броской внешности, то ли безбожно короткому платью, соревнующемся в длине с нижним бельем, но также можно было обзавестись врагами, втихую лезущими вперёд всех.       Обычно, такие индивидуумы получали, в лучшем случае, пару раз локтем под дых, а если пытались спорить о своей правоте, то оказывались в эпицентре драки пьяных и оттого агрессивных подростков. Дожить до своей очереди без единой царапины или пятна на одежде казалось чем-то нереальным, но оно того стоило. Оказавшись внутри, весь пережитый ужас забывался, и новоприобретенные знакомые навсегда терялись в толпе. Так быстро найти лучшую подругу и любовь всей жизни, а после десяти минут танцев навсегда забыть их имена возможно было только здесь.       Всё это казалось чем-то далеким, что вспоминалось в редкие тёплые ночи, когда сизые облака не скрывали россыпи звёзд. Теперь мне было достаточно доказать принадлежность к Чёрным Драконам татуировкой или назваться девушкой Хилла, чтобы проскочить мимо двух охранников прямиком на танцпол, но сегодня про такую привилегию пришлось забыть.       Из-за мандража перед делом, а может, потому что мне уже давно не шестнадцать, ожидать, когда колонна людей сдвинется хотя бы на метр вперёд, было сродни пытке. Кожа головы прела под париком с густыми огненно-рыжими кудрями, обычно удобные туфли неприятно сдавливали пальцы, а резинки чулок больно впивалась в бёдра. Столько страданий и всё ради того, чтобы никто и никогда не смог связать Сару О’Нил с девушкой, поспособствовавшей задержанию Мордогрыза.       Сам он зашёл ещё около десяти минут назад — из салона высокого Гелендвагена сразу же в зал, без каких-либо промедлений, ведь его личность в этих краях известна каждому. В тюрьме он сидел трижды и последний раз вышел около пяти лет назад. Все годы на свободе он жил как зверь, бесчинствующий на улицах крупнейших городов штата, а потому подлежал незамедлительной ликвидации. За ним числились сотни убийств, изнасилований, ограблений и захватов заложников ради выкупа, однако после пары дней запугиваний все жертвы забирали заявления из полиции или попросту пропадали с радаров. В розыск его объявили совсем недавно — видимо, случайно перешёл дорогу влиятельным людям, не боящимся бросить вызов.       Примерять образ охотницы за головами мне было не впервой, и всё же внутри нарастало чувство тревоги. Что, если группа захвата не подоспеет вовремя? А что будет, если меня рассекретят? Найти ответ было просто, однако озвучить его куда сложнее, а тем более смириться с тем, что иного выхода, кроме как принять правила этой нечестной игры, не было. Я даже не стала обещать, что это всё в последний раз и совсем скоро получится навсегда выбраться из зыбучих песков, утаскивающих на дно жизни. Сколько раз клялась, столько же раз нагло врала.       Впереди больше не виднелось светлое будущее, там была тьма — неизведанная и потому пугающая. Смысла бежать не было. Куда, а главное с кем? С Хиллом? Уже вижу, как он собрал чемодан и со смиренной улыбкой на устах опёрся о багажник автомобиля, готового увезти нас хоть на край света. Такое разве что во снах встретится, никак не наяву. А потому стоило вернуться в реальность, где только я одна могла разобраться со своими проблемами.       — Ваши документы и плата за вход.       — Да, конечно, — громко чавкая мятной жвачкой, я протянула поддельный паспорт в руки охраннику. — Очередь жуть, у вас всегда так?       — Ага, — быстро ответил он, заинтересованно разглядывая фотографию. — Ты или твоя сестра?       — А не похоже, что мне уже двадцать один?       — Не похоже, — и улыбка такая гадкая, насмешливая.       — Может, дядя Вашингтон накинет мне пару лет?       — Пятерка сверху или можешь искать детсад и слушать там колыбельные.       В любом другом случае это прозвучало бы как комплимент моей нестареющей внешности, но сейчас это было чистой воды вымогательством. Стоящие позади люди начали недовольно свистеть из-за задержки очереди, и чтобы не привлекать ещё большее внимание, я достала помятые купюры из сумки и сунула их охраннику.       — Теперь я пройду?       — Одну минутку, — спрятав деньги в карман, он довольно оскалился. — Нужно провести досмотр.       — Серьёзно? — явное недовольство в голосе больше нельзя было скрыть. — А как насчёт позвать для этого женщину?       За спиной послышались возгласы протеста. Видимо, никто из посетителей не желал, чтобы их пассий лапали амбалы у входа. Презрительно скривившись, охранник сплюнул на асфальт и посмотрел поверх моей головы, потеряв интерес.       — Следующий!       Сдерживая победную улыбку, я быстро юркнула внутрь клуба, где громкая музыка зазывала к танцующей толпе. В противоположной от неё стороне виднелся бар, который идеально подходил для того, чтобы незаметно оценить обстановку. Здесь в моём возрасте уже не сомневались и без лишних вопросов принесли слабоалкогольный коктейль. Напиваться не стоило, однако сидеть полночи со стаканом содовой было слишком подозрительно.       Цветные лучи прожекторов гуляли по погруженному во мрак помещению, изредка выцепляя лица людей. Я была уверена, что покажись Мордогрыз в поле зрения, узнать его не составит труда. Про таких обычно говорили: раз увидишь — век не забудешь. Всё в нём кричало о криминальном прошлом: забитые чернилами широкие фаланги пальцев с обилием перстней, помятые уши, видимо не раз сломанные, мутный взгляд из-за заваливающихся на глаза бровей и настолько короткая шея, что казалось мясистое тело крепилось аккурат к лысой и почему-то вечно блестящей, точно начищенный шар для боулинга, крупной голове. Сам он был сербским иммигрантом, по слухам, сбежавшим в Америку из-за проблем с законом. Что же, в это вполне можно было поверить. Одно его прозвище чего только стоило — такое явно не за заслуги в оперном театре получали.       Уже когда на дне стакана оставалась пара глотков, я заметила его в углу зала, переговаривающимся с двумя мужчинами. Все они жадно пожирали глазами молодых девушек, сексуально виляющих бёдрами под зажигательные испанские мотивы. План действий был составлен и нуждался лишь в исполнении… не считая вагона храбрости и щепотки безмозглости, конечно же.       Подловив смену песни, я влилась в небольшую компанию и вместе с ними плавно переместилась ближе, а когда до Мордогрыза оставалось несколько шагов, по неосторожности оступилась, проливая остатки коктейля на пол.       — Ой, извините! На вас не попало?       Перед тем как ответить, он неприязненно скривил губы, сначала оценивая состояние пиджака, оттянув его за лацканы, а после пробегаясь взглядом по мне:       — Порядок, — голос у него оказался низким и с сильной хрипотцой. Такая обычна была у заядлых курильщиков, чья жизнь кончалась на медицинских койках из-за обострения туберкулеза.       — Мне так неловко, правда, — жалостливо протянула я, стуча кончиками пальцев по пустому стакану. — Теперь у меня совсем нет шансов, да?       — Шансов?       — Познакомиться… — невнятное бормотание почти успело раствориться в шуме музыки, но по вспыхнувшей искре заинтересованности в зрачках напротив стало ясно, что меня услышали.       Переглянувшись с друзьями, Мордогрыз заржал. Так громко и самодовольно, что волоски на затылке встали дыбом. Было что-то зловещее в этом смехе, вызывающее животный страх и желание бежать прочь, когда тело, напротив, не могло сдвинуться с места. Растянув тонкие губы в оскале, он вновь посмотрел на меня, на этот раз уже не с отвращением. Скорее, потешаясь.       — А ты смелая, — это «смелая» звучало точно как «камикадзе».       И я даже спорить не хотела. Только в край отбитая могла в здравом — в чём я всё больше сомневаюсь — уме согласиться связываться с Мордогрызом. Чёртов Дерек! Чёртово ФБР!       — Просто вы мне напомнили одного актера, — и глаза вниз, чтобы думал, что от застенчивости, а не страха. — Раньше у меня все стены спальни были в его плакатах. Я не могла к вам не подойти.       — За автографом, что ли? — посчитав это смешным, он сразу же разразился смехом, похлопывая ладонью по плечу спутника, стоявшего с левой стороны.       — Нет, я… я, — глубокий вздох и голос по-ребячески обиженный, — понравились, вот и все…       Чуть удивленно хмыкнув, он снова просканировал меня взглядом с головы до ног. Ему льстило такое открытое признание от молодой девушки, да ещё и перед друзьями. Могла же выбрать кого-то помоложе, с телом атлета или с волосами на голове, в конце-то концов, но выбрала его. Даже подойти первой не побоялась, так сильно зацепил. Наверняка приятное чувство, повышающее самооценку.       — Как звать?       — Джесси, — тут же ответила я. — То есть, Джессика, но вам можно… просто Джесси.       — Я Фил, — кивнув, он опустил взор на стакан в моих руках. — Выпить хочешь?       — Д-да, не откажусь.       Мордогрыз что-то сказал друзьям, но ни одно слово не казалось знакомым.       «Сербский», — подумала я, закусывая губу.       Уже спустя десяток секунд мы оказались за столиком. Мордогрыз сделал заказ сам — себе взял водку, а мне переслащенный мохито. Пила я намерено медленней обычного, в перерывах задавая заезженные вопросы о хобби, планах на жизнь и предпочтениях в музыке. Говорил он не слишком охотно, иногда подолгу задумываясь, словно не зная ответа и выдумывая на ходу. Моими не интересовался. Конечно же, нет. Это был его час славы, совершенно не мой.       — Громко тут! — я сделала вид, что его слова стало тяжелее расслышать. — Повтори ещё раз концовку!       — Да хер с ней, — он отмахнулся. — Хочешь, поедем ко мне, — сразу и в лоб.       То, что надо.       — Это как-то неправильно, да? Мы едва знакомы…       — Ну, думай сама. Я второй раз никогда не предлагаю, — последнее слово он произнёс на странный манер, выдающий не американское происхождение.       Изобразив задумчивость, я оглядела танцпол, а после уверено произнесла:       — Я согласна!       То, что Мордогрыза порадовало мною принятое решение, было видно за версту. Осушив последнюю рюмку, он мерзко причмокнул мокрыми от водки губами и встал, протягивая мне ладонь. Взявшись за руки, мы направились через толпу к выходу. Из-за перемешавшегося с запахом спирта одеколона по пищеводу вверх поднялся тяжелый ком, грозящий вернуть наружу все выпитые коктейли и легкий ужин, съеденный накануне вечером. Лишь оказавшись на улице, я смогла вдохнуть полной грудью.       — Куришь? — похлопав себя по карманам, он сделал несколько шагов в противоположную сторону от изрядно сократившейся очереди в клуб.       — Только когда пью.       Мордогрыз зажал в зубах сигарету и протянул мне открытую пачку, в которой так же лежала зажигалка. Хорошая мысль, держать все вместе. Нужно будет попробовать самой.       — Ментоловые?       — Ага.       — Мне от них плохо.       Он только пожал плечами, закуривая. Переступив с ноги на ногу, я тихо прочистила горло и вкрадчиво попросила:       — Пройдемся до моей машины? Там в бардачке есть обычные.       — Далеко?       — Сразу за поворотом.       Мордогрыз задумчиво почесал голову, но в итоге согласился. Расплывшись в благодарной улыбке, я указала в нужном направлении и взяла его под локоть. Теперь убойную смесь запахов дополнил никотиновый дым с ноткой мятной свежести, которая абсолютно никак не спасала ситуацию. Пришлось задержать дыхание на подольше, вплоть до момента, когда мы оказались возле простенького авто.       — Твоя?       — Папина, — пробубнила я под нос, копаясь в маленькой сумке.       — Сама взяла или с разрешения? — после затянувшейся паузы он хмыкнул. — Ясно. Джесси у нас бунтарка.       — Кто не рискует, тот не… чёрт! — наконец-то найденные среди барахла ключи со звоном упали вниз. Ещё одно еле заметное движение ногой, и острый мыс туфель отправил их прямиком под машину. — Вот же…!       Присев на корточки, я провела рукой по асфальту и по-детски захныкала.       — Сдались тебе эти сигареты, — не без пренебрежения прозвучал его хриплый голос.       — Хрен с этими сигаретами, меня папа убьёт, если ключи не найду!       — Да куда они денутся тут? Ни люков открытых, ни сливов дождевых. Ищи лучше.       — Тут темно! — и я почти расплакалась! Почти!       По злобному рыку стало очевидно, что свою роль мне удалось сыграть на высшем уровне. Опустившись рядом, Мордогрыз начал шарить ладонью под машиной вместе со мной. Невнятные ругательства и кряхтение прервались уж очень чётким «Сука!», адресованным то ли группе захвата, скрутившей его, то ли мне, со всех ног несущейся прочь с туфлями в руках.       За спиной ещё какое-то время слышались недовольные крики. Наверное, полицейские тоже не были в восторге ползать в поиске ключей под своей развалюхой, но это было мелочью. Свою часть сделки я выполнила, так что теперь оставалось только ждать новостей от Дерека.       Совсем не скоро, что было вполне понятно, он позвонил на домашний телефон Хилла и сказал идти к таксофону у заправки с обнадеживающим названием «Счастливчик». Хотелось верить, что судьба таким образом посылала тайный знак и отнюдь не средний палец.       Оказавшись в назначенном месте, я дождалась очередного звонка Никсона с робкой надеждой в душе.       — Что узнал?       — Немного. Пришлось стать должником тем, кому не хотелось бы.       — Переживёшь.       Насчёт себя я не была так уверена.       — Всё плохо…       — Насколько? — выдохнула я почти беззвучно.       — Они уже в Сентфоре.