***
Зал казино, обычно оживленный и полный азарта, в нерабочее время преображался в тихий и загадочный мир, где всё дожидалось своего следующего акта, словно сцена перед представлением. Рассеянный свет люстр заменила пара настенных бра, скрывающих в тени блеск золотистой фурнитуры мебели и роскошные узоры стен, ожидающих, когда их снова озарит вихрь волнения и ставок. Торопливые шаги и суетливый гомон поутихли, оставив место мягкому шуршанию ковров и призрачному эху прошлых побед и поражений. Тишина натянулась над залом, точно вуаль, скрывающая все секреты и страсти этого места. Столы, обычно полные людей, терпеливо ждали новых игроков, карты на них были тщательно смешаны, рулетка остановилась на своем последнем числе, а игровые автоматы молча ожидали следующего нажатия кнопки, чтобы пробудиться ото сна. За пустующей барной стойкой замерли зажигалки и алкогольные напитки, ждущие, когда руки посетителей снова прикоснутся к ним, и содержимое пузатых бутылок потечёт рекой в стаканы. Всё это создавало впечатление музея азарта, расцветавшего лишь под покровом ночи. Он походил на храм, раскрывающий свою истинную личность лишь избранным, а с восходом Луны вновь надевающий маску обмана и завлекающий посетителей к погружению в мир иллюзий и возможностей. Высокие стулья были плотно задвинуты ко всем столам, кроме одного — самого большого, расположившегося в центре зала. Там на зелёное сукно падали фишки играющих в покер Чёрных Драконов, а где-то поодаль слышалась приглушенная ругань и шум работающей машинки для стрижки волос. Хозяева часов закрытия — Бурый и его шайка головорезов, привычно проводили большую часть свободного времени здесь. — Хилла тут нет, — даже не посмотрев в мою сторону, он тяжело вздохнул, точно я была обуза, от которой не терпелось поскорее избавиться. — Это мне известно. Я к тебе. Уставший взгляд оторвался от центра стола, прошёлся по рядом сидящим Драконам, а после скользнул по моему телу от макушки до пят. Без толики заинтересованности Бурый вновь продолжил игру, однако спустя пару секунд спросил: — Что нужно? — Это я тебе нужна. Послышалось несколько тихих смешков, но все воздержались от комментариев. Словно я и не стояла у них над душой, дилер принимал последнюю ставку, пока каждый пытался считать реакцию на лице соперника. Когда карты всех игроков снегопадом легли на стол, Бурый недовольно цокнул и вскрыл свою пару вальтов. Тишина. Никто не произнёс и звука, даже радостная улыбка не озарила лицо победителя. Наверное, побеждать у такого рода контингента было так же приятно, как и страшно. Откинувшись на спинку стула, Бурый достал сигарету и, подкурив её, еле заметно кивнул, чтобы остальные покинули нас. Когда звук шагов по залу медленно затих, я заговорила: — Аарон сказал, дело с оружейным складом. Не тем ли новеньким, который на съезде с двести девятнадцатого шоссе? — Типо того, — выдохнув дым через нос, он недоверчиво начал. — Меня скорее интересует, не принесёшь ли ты больше проблем, чем пользы. Последнее время ты не в ударе, О’Нил. Всюду таскаешь за собой хвост копов, хотя поди сама уже чуть ли не одна из них. — Как-то тебя слишком заботит тот факт, что моей матери присунул шериф Никсон. Что, хотел быть её первым? Опоздал на тридцать лет. — Я хуй клал что на тебя, что на твою сбежавшую мамашу. Ты понимаешь, о чём я… — Дерек? Он за столько лет даже в лейтенанты не выбился, — при упоминании сводного братца ехидной улыбки сдержать не удалось. — Не беспокойся, никаких трепетных семейных чувств к нему я тоже не испытываю. — Изворотливая, как змея, — совсем негромко проговорил он. — Я всё знаю, О’Нил. И про Сильвио, и про Джеки-младшего… И тут ему удалось застать меня врасплох. О моём сотрудничестве с полицией в Чёрных Драконах не знал никто. Теперь почти никто. На лице застыла маска спокойствия, но Бурый наверняка видел, что внутри меня плескалось марево тревоги и страха. Чуть склонив голову набок, я прошептала: — За свой Салат не беспокойся, я сдаю только упырей, недостойных жизни. — И где проходит эта грань, м? Через сколько часов я, Том, Вишня или твой горячо любимый Хилл перешагнём черту, которая отделяет каждого Чёрного Дракона от звания упыря, недостойного жизни? Может, ты уже и сама перешагнула эту грань, Сара? Возможно, одним утром ты проснулась с этой навязчивой мыслю и теперь боишься, что копы, вместо охоты на них, займутся тобой? А если ты уже на той стороне, О’Нил, как можешь судить себе же подобных? Речь его звучала, как выговор директора школы, и, что самое ужасное, я на долю секунды действительно ощутила себя провинившимся подростком. Каждое его слово било точно в цель, а замершее от страха тело даже не думало уворачиваться. Сдавать полиции преступников, пусть даже своих заклятых врагов, было низшим поступком. Впрочем, не хорошая жизнь вынудила меня заниматься подобным. Я брала этот риск, зная, что, если информация о моих сделках попадёт не тем людям, придётся распрощаться с жизнью. И вот между двух огней — умереть сразу или чуть позже, я выбрала второе. — Больше никто из банды не знает. Догадываются, но не уверены наверняка, — он посмотрел в сторону, где в тёмном коридоре скрылись его парни. — И я буду молчать. — А взамен? — Я дам знать, когда мне что-то понадобится, — последнее, чего хотелось, так это быть на крючке у Бурого. — Во вторник за тобой заедут в три ночи. Будь готова. — Ладно, — это всё, на что был способен мой севший голос. Наступившая тишина доходчиво дала понять, что разговор окончен. Негнущиеся ноги сделали робкий шаг назад, и тогда Бурый, словно опомнившись, добавил: — И не называй их Салатом, парням не нравится. Это прозвище прижилось ещё несколько лет назад, когда он только набирал команду. В один из дней было запланировано крупное дело по угону новеньких автомобилей, которые перевозили из цеха по сбору в автосалон на 5-й авеню Нью-Йорка, но чуда не произошло — в вечер пятницы не осталось ни одного трезвого парня. Они до восхода солнца обмывали грядущую наживу, которой, естественно, в итоге не получили. Так на утро, когда в назначенном месте Бурый никого не встретил, было принято решение проверить казино. Надо заметить, верное решение, ведь все подсобники собирали себя по кусочкам и боролись с похмельем именно здесь. Тогда и прозвучала эта легендарная фраза: — Я что, в ебаный салат попал? Какого хуя тут одни овощи?! Так и прижилось: Бурый и его парни «Салат». От воспоминаний губы дрогнули в полуулыбке и на прощание прошептали тихое: — Хорошо, постараюсь их так больше не называть. Выпорхнув наружу, я остановилась под навесом казино, чтобы закурить. На душе было неспокойно. К вороху тягостных мыслей добавились переживания из-за слишком большой осведомленности Бурого. Чёрт, и откуда он узнал? Быть может, не только он догадался, но и… Аарон? Предположений о том, что ещё и кому стало известно, было уйма, однако ни одно из них я не сумела подтвердить имеющимися фактами. Последующие дни я пристальней обычного наблюдала за нашим окружением, ища подтверждение навязчивых догадок, поселившихся в голове. На удивление, все Чёрные Драконы вели себя вполне обычно, а Бурый больше не возвращался к былой теме разговора. По-видимому, берёг мой должок на чёрный день для чего-то особенного. Страх не пропал, но отошел на задний план, притаившись где-то между остальными тяготами жизни, что съедали меня изнутри. Как и было оговорено, в ночь на вторник к отелю подъехал тёмный седан с тремя хмурыми парнями внутри. Мимолетно мазнув взглядом по номерам машины, я убедилась в правильности цифр и села в салон, надеясь не встретить восход солнца в вырытой наспех могиле где-то за чертой города. И всё же эта навязчивая мысль не покидала меня вплоть до приезда на общую точку сбора. Все в Салате, как на подбор, были немногословны и наводили страх одним лишь видом. Наверное, Бурый искал себе подобных и, что ужасало, нашёл немало. Сам он был расписан как икона, крепкого телосложения, со всегда чуть отёкшим лицом и грозным взглядом, за которым виднелась залёгшая грусть. Правда, мало кто мог её там разглядеть, ведь смотреть ему в глаза было жутко даже самым смелым. Однако причину его тоски знали все. Отнюдь не из-за чрезмерной заинтересованности в личной жизни Бурого, как можно было подумать, а попросту потому, что в тот день несчастье постучалось не одному лишь ему в дверь. Это стало трагедией для всего Сентфора. Роковая ошибка то ли машиниста, то ли технического персонала унесла людские жизни, численность которых в газетах варьировалась от сорока, до восьмидесяти трех. Пассажирский поезд, отправляющийся в Балтимор, не смог затормозить на очередном перроне и пронёсся дальше. Согласно данным прессы, железнодорожный состав с семью вагонами протаранил грузовик в 80 милях от конечного пункта назначения, сошёл с рельс, и тогда на месте происшествия начался обширный пожар. В нём погибла единственная родная душа Бурого — Саманта. Так как тело её не было найдено, он продолжал верить в чудо — что миловидной внешности девушка, почему-то полюбившая невзрачного громилу, осталась жива и вскоре даст о себе знать. Однако время шло, а вестей всё не было. Каждую среду и субботу, когда на сентфорскую железнодорожную станцию приезжал поезд из Балтимора, Бурый стоял там и всматривался в толпу, надеясь увидеть её скромную улыбку. Ту самую, что всегда вызывал у неё вид лимонно-желтых гвоздик. Здесь найти такой диковинного оттенка цветок всегда было затруднительно, и всё же, после пары визитов к местному флористу на дом, эта проблема магическим образом пропала. Теперь за витринами всех цветочных магазинов можно было увидеть яркие и пышные соцветия гвоздик, которые Бурый никогда не забывал купить перед отправкой на вокзал. К сожалению, они больше ни разу не вызвали у Саманты той памятный улыбки, которую он так трепетно хранил в воспоминаниях. Мог ли кто-нибудь подумать, что внутри Бурого скрывалось насколько светлое чувство, продолжающее жить и по сей день? Это казалось чем-то абсурдным, учитывая его внешний вид и род деятельности, однако оставалось истиной, всё ещё непостижимой для большинства из нас. Наверное, именно эта мысль придавала мне надежды, что и в остальных парнях из Салата осталась хотя бы толика здравого рассудка, не позволяющего сделать этой тёмной ночью со мной всё, что вздумается. Теперь звание девчонки Хилла не казалось таким обидным. Его хотелось вывести жирными буквами у себя на лбу, желательно, маркером, который не смоется даже под этим непрекращающимся уже неделю дождём. Так, на всякий случай. Как говорится, для внутреннего спокойствия и целостности костей. Стоило автомобилю остановиться, я выскочила наружу. Совсем рядом переговаривалась меж собой небольшая компания Драконов, а чуть дальше во тьме леса виднелась дюжина слабых огоньков от тлеющих сигарет. Спустя минуту от мрака отделилась тень, и на свет фар вышел Бурый, проговорив негромко, но чётко: — Пора. Выдвигаемся. Крупной ладонью он зачесал назад спадающие на лоб волосы, которые обычно скрывали росчерк шрама на лбу вдоль всей линии волос. Эта метка стала связующим звеном между суровым головорезом и маленьким щуплым мальчиком — а именно таким, по словам немногочисленных его знакомых из прошлого, Бурый был в детстве. Варварская забава ребят из резервации индейцев, откуда он родом, стала точкой невозврата, поделившей жизнь на «до» и «после». Поговаривают, именно после долгого избиения сверстниками и попытки снять скальп Бурый замкнулся в себе и стал нелюдимым, молчаливым и жестоким. Ну как поговаривали, вели сплетни, правдивость которых никто не спешил узнавать, ведь хотел ещё прожить на этом свете денёк другой. — План-то у нас хоть есть? — обратилась я к рядом стоящему парню, когда все начали медленно расходиться. Он окинул меня скучающим взглядом и снисходительно приподнял брови: — Ума не приложу, как ты здесь оказалась с таким уровнем интеллекта. — Чего? — внутри начала закипать злость, но пришлось поспешить за ним следом, чтобы не остаться в этом мрачном месте одной. — Просто скажи, что от меня требуется, если не хочешь, чтобы дело провалилось. — Отвлекай охранников у ворот, — слетело с его губ на тяжелом вздохе то ли из-за быстрого темпа ходьбы, то ли из-за чрезвычайной раздражительности. — Интересно, когда эта херь перестанет прокатывать и чем ты тогда займешься. Хоть какие-то ещё таланты есть? — Перестанет прокатывать, когда вы — мужики, научитесь думать головой, а не головкой, — пренебрежительно фыркнув, я ускорила шаг. — И вообще, я занимаюсь перераспределением благ среди общественности. — Говори проще: ты — воровка. — Я так и сказала, — на лице растянулась лукавая усмешка, и он, на удивление, отзеркалил её. — Где меня заберут? Ответом была тишина и встревоженный крик разума где-то внутри: «Заберут ведь?!» — Бегаешь быстро? Господи боже, и зачем я согласилась на это дело? — Услышишь гудок, беги вперёд по дороге. Если кто-то сообразит, вытянет тебе руку из кабины и заберёт. «А если нет?» — проскулило подсознание, но голос не дрогнул на слове: — Чудно. Шум дождя скрыл хруст веток под ногами, когда мы подобрались ближе. Часть Салата во главе с Бурым ушла направо, остальные — налево. Я же осталась стоять в тени деревьев, дожидаясь, когда все пропадут из виду. Сверившись с часами, выждала пять минут и вышла на насыпную дорогу, ведущую к оружейному складу. Падающие с неба капли как нельзя кстати размазали туш под глазами, помогая создать более жалостливый вид. — Если вы действительно существуете, высшие силы, не дайте мне сегодня сдохнуть. Взглянув вверх на затянутое тучами небо, я сделал глубокий вдох и завизжала так громко, как могла, а после побежала к воротам. Кроссовки увязали в сырой почве, и стоило яркому свету прожекторов выловить мой силуэт из мрака, я споткнулась и упала. В страхе обернулась на чащу, прокричав что-то бессвязное, и посмотрела в сторону приближающихся охранников: — Там… там он! Помогите… он… господь милостивый, помогите! Они остановились в паре метров, держа ружья наготове. Длинные дула повернулись в сторону колышущихся на промозглом ветру деревьев, однако стена дождя не позволяла рассмотреть хоть что-то необычное. Так и не увидев опасности, один из них спросил: — Мэм, что случилось? — взор его внимательных глаз был обращен на дорогу, на пролетающую в чёрном небе ворону, на что угодно, но не на меня. — Он гнался за мной! — дрожащий голос затерялся в шипении рации на поясе охранников и после последовавшего требования доложить обстановку и причину криков, доносящихся с другой стороны высокого забора. — Мужчина… — Оставайтесь здесь, — кивнув напарнику, он неторопливо зашагал дальше, всматриваясь в даль, однако спустя пару минут вернулся, напряженно сводя брови к переносице. — Ушёл, видимо. Как вас зовут? — Эмили… Эмили Ковальски, — к этому моменту я уже поднялась, стряхнув грязь с ладоней и одежды. — Вы никого не нашли? Он был уже так близко, когда я выбежала на свет. — Будь ваш преследователь ещё здесь, мы бы заметили, не сомневайтесь, — заверил он спокойно, а после взял не перестающую трещать рацию и доложил о положении дел. — Так что случилось, мэм? — Я гостила в соседнем городе и задержалась допоздна… встретила мужчину в баре, — я вновь боязливо посмотрела за их спины, обхватив себя руками за плечи. — Джек — так он представился, согласился подбросить меня до Окленда за пару долларов. Какая же я дура, что вообще села в его машину! — Вам требуется медицинская помощь? — Нет, слава богу, нет. Разве что пару синяков и царапин заработала. Этот подонок ничего не успел сделать, я рванула в лес, как только он съехал с шоссе. Налёт сомнения на их лицах по чуть-чуть рассеивался, и охранники уже сами начали чаще оборачиваться на темень сосновой чащобы, где мог затаиться мой выдуманный Джек. Переглянувшись, они вновь обратились ко мне: — Знаете, как добраться до дома? — Да… — периферическое зрение уловило возню за воротами оружейного склада, а после, как те разъехались в стороны, открывая вид на шеренгу грузовиков. — Здесь недалеко, правда, пешком теперь страшно идти. Может, проводите меня? — Лучше вызовем такси, мисс Ковальски, мы на посту. — Да, конечно, я как-то не подумала. Из-за нервов уже мозг совсем не соображает, — истерический смешок закончил вереницу быстро произносимых слов. — А что… что вы охраняете, сэр? — спросила я у рослого охранника, пока его напарник связывался по рации, которая почему-то непривычно долго молчала в ответ. Губы его дрогнули, но успели произнести лишь короткую смесь странных звуков, а после шум дождя перебило жужжание заведенных двигателей. Внимание охранников переместилось с меня на покидающие территорию грузовики, и это дало возможность скрыться. — Лови её! Это подстава! — кричал голос позади. — Хрен с ней, Пол! Тормози груз, он ценнее, — перебил его второй. Спадающие сверху капли застелили глаза, рот иссох от бега. В горле чувствовался вкус кровавого железа, в ногах была ржавая сталь. Зашумели шины по дороге, звуча всё ближе, но пронеслись мимо. Что-то в груди защемило от тревоги. Как долго я ещё смогу продержаться? Второй и третий грузовик тоже умчались следом и лишь последний — четвёртый, открыл широкие двери кузова. Внутри, вооружившись до зубов, сидели трое парней из Салата и Бурый, начавший пальбу по догоняющим нас охранникам. Ухватившись за протянутую руку, я взобралась наверх, и тогда дверь вновь захлопнули. — Спасибо, — выдавила я хрипло, стараясь отдышаться. — Держи, — в моих руках оказался пистолет какой-то доселе невиданной модели, по-видимому, один из только что украденных. — Это тебе за работу. Дрожащие пальцы прошлись по холодному металлу, но поистине оценить полученное оружие я даже не пыталась. Мысли были где-то далеко отсюда, а тело требовало отдыха. Съехав по стене вниз, я осела на пол, зарекаясь вновь когда-либо работать с Бурым и его ребятами, ведь вознаграждение никак не могло сравниться с количеством убитых нервов, затраченных сил и выслушанных оскорблений. Хотя, быть может, находиться так долго рядом с ними и всё ещё быть живой уже отчасти считалось триумфом? Даже если так, проверять это я больше никогда не стану. Ни за что.6. Бурый и его парни "Салат"
24 июля 2023 г. в 11:56
На смену солнечному зною пришли долгожданные ливни. Они алмазными стрелами прибивали к сырой земле витающий в воздухе назойливый тополиный пух и наполняли обмельчавшие озёра. Тяжелые капли без устали падали с неба, разбиваясь о металлические скаты и мелкими брызгами окропляя стёкла. По тёмному асфальту текли реки воды, убегая в канализационные стоки и образуя лужи в ямах на дорогах. Засуха, присущая периоду изматывающей жары, подошла к концу, и теперь яркая зелень жадно впитывала влагу под ворчливые перекаты грома.
Из открытого настежь окна повеяло прохладой и свежестью, прогоняющей послеполуденную сонливость. На прикроватной тумбе замигали цифры на электронных часах, но звука будильника не последовало — после пары полётов в стену динамик перестал работать. Озарив небеса ослепительным светом, хмурые тучи разрезала ветвистая молния. Всё это меркло перед ликом желания, вспыхнувшего от неторопливой ласки после пробуждения.
Шелест сжатых ладонями простыней вторил колышущейся изумрудной листве за оконной рамой; шум непрекращающегося дождя сплёлся с тяжелым дыханием, прерываемым стонами. Тонкие деревья клонились под натиском ветра и скрипели в унисон с кроватью, ритмично стучащей изголовьем об стену. Оставляя багровые отметины, поцелуи сыпались на горячую кожу, точно град. Неторопливый темп, доводящий до исступления, начал плавно ускоряться, и над ухом, словно раскат грома, прозвучал рык Аарона. В небе вновь сверкнуло.
Оставленные ногтями красные полосы на широкой спине повторяли узоры, что чертили скатывающиеся по стеклу прозрачные бисерины. От новой вспышки в грозовых облаках влажный воздух содрогнулся, а по телу прошла волна мурашек. Крепкий кулак разжался, и волосы упали на плечи, каскадом водопада заструились ниже — к выемкам ключиц и округлой груди. Бережно очертив овал лица, ладонь скользнула вниз и сомкнулась на шее.
— Доброе утро, милая, — раздался хриплый от возбуждения голос Аарона.
— Это… это не утро, — сквозь стон изрекла я, — но оттого оно ещё… боже, Хилл… ещё лучше.
— Любительница спорить, — он толкнулся резче, не без удовольствия выбивая из меня вскрик. — Вытрахать бы из тебя эту херь.
— Удачи…
— О нет, Сара, — пальцы на горле сжались сильнее, — удача понадобится тебе.
Без возможности ответить колкостью я опустилась щекой на подушку, расфокусированным взглядом встретилась с похотливыми огнями коньячных глаз Аарона. Его теплые губы накрыли мои в тягучем, жадном поцелуе, и когда в наэлектризованном небе в очередной раз прогремело, напряжение в теле достигло пика. На пару секунд все звуки стихли: не слышен был монотонный шум дождя, замолкли высокие кроны деревьев и металлические скаты под окнами. Лишь тихий писк и чувство лёгкости, точно свободный полёт птицы меж перьевых облаков, а после окольцевавшие шею пальцы разжались.
Изголодавшиеся по кислороду лёгкие расширились от резкого вдоха, и перед глазами зарябила картинка мира. Из серой размытой кляксы она вновь превратилась в чёткие контуры линий на красочном полотне. Вернулся и голос природы, завывающий за тонким стеклом.
— Живая?
— По счастливой случайности, — лениво перекатившись на бок, я попала в плен объятий и тяжело выдохнула, устроившись удобнее. — Доброе утро, мой дракон.
— Всё-таки утро… Ты невыносима, О’Нил, — усмехнувшись, он покачал головой и потянулся к прикроватной тумбе. — Сигарету?
— Не хочу, — голос прозвучал тихо, еле слышно.
— А чего хочешь?
— Ты и так знаешь, — хрустальная пепельница обожгла холодом бедро. — И я не подставка, Хилл.
— Милая, день только начался, а у меня уже от тебя голова болит, — стряхнув пепел, он выдохнул облако сизого дыма в потолок. — Отдохни тихо, сходи в салон красоты, на йогу, пилатес — займись своей женской лабудой.
— Ты лучше любого знаешь, я принесу больше бед, бездумно разгуливая по городу, чем будучи на задании.
— И то верно, — чуть помолчав, согласился Аарон.
Наступила тишина, скрашиваемая далёкими раскатами грома и симфонией дождя. Не отрывая глаз от белизны потолка, Хилл начал думать, медленно моргая и тяжело вздыхая каждый раз, когда нужная мысль не приходила на ум. Я зарылась пальцами в его тёмные волосы и начала перебирать пряди, лаская кожу головы. Аарон заметно расслабился, ласково притянув меня ещё ближе, и медленно, словно нехотя, заговорил:
— Честно признаться, кое-что есть, но ты сразу скажешь нет.
— Сучка Моринг? Ты недооцениваешь мою стальную выдержку…
— Не она, — усмехнулся Хилл. — Бурый, — имя свинцовой тяжестью повисло в воздухе.
— Это… — начала я неуверенно, — пожалуй, лучше, чем ничего. Верно?
— Тебе решать, — беспристрастно ответив, он затушил сигарету. — Есть какое-то дело, связанное со складом оружия, и там требуется девушка. Как обычно, для отвлечения внимания, так что, по сути, парни справятся и без тебя, если откажешь.
— Почему другим девушкам из Драконов не предлагал?
— Бурый их трахнет, — коротко констатировал Аарон. — Скорее всего, без обоюдного согласия.
— Да я сама его трахну, — я усмехнулась, недовольно цокнув языком.
— Ещё бы, — его глаза насмешливо сощурились, как бы намекая, что другие меня пальцем не тронут отнюдь не из-за великого уважения, а из-за статуса девки, с которой спит Хилл. — Сама его найдешь или привести тебя за ручку, как маленькую?
— Сейчас договоришься.
— Просто уточняю, не боишься ли, что Бурый сожрет тебя…
Стоило навалиться на Аарона сверху и начать шуточный бой, колкости утонули в смехе и шуршании простыней, а после резко стихли, когда деревянный скелет кровати, не выдержав нагрузки, с треском сложился пополам. Остановившись, мы затаили дыхание, словно были готовы падать дальше — проломить пол и свалиться на головы ничего не ожидающих соседей.
— Пиздец, — я медленно перевела взгляд на Хилла. — Зато можешь хвастаться, что мы сломали кровать.
— Главное не уточнять, при каких обстоятельствах. Засмеют, — оперевшись на каркас, он приподнялся, но древесина вновь угрожающе заскрипела.
— Застряли?
— И пали голодной смертью, — не слишком ловко, но Аарону удалось подняться и переступить на ровный пол. — С десяток лет водили за нос полицию всех штатов, а после сдохли в груде постельного белья и щепок. Так и умирают легенды.
— Легенды? Вот это самооценка, Хилл, — насмешливый тон голоса вызвал его недовольный взгляд. — Боги, Ар, как тебя легко задеть. Не дуйся, милый, — но он уже не слушал, удаляясь на кухню и оставляя один на один с возникшей проблемой. — Чёрт тебя дери, Хилл. Не бросай меня здесь! — я понадеялась услышать его шаги, но их не было, лишь ветер завывал за окном, подгоняя косые капли дождя на стекле. — Скотина, — на выдохе произнесла я, оценивая обстановку и свои шансы на спасение. — Возможно, про смерть прямиком здесь Аарон совсем не шутил…