Выбор

Сегодня было необычайно пасмурно для летнего дня в столице. Всю ночь дождь хлестал по окнам, а ветер и того хуже каждый раз угрожающе шумел чуть ли не выбивая стекла. Тревога не давала юной госпоже уснуть всю ночь. Лишь под утро сон посетил ее, однако выспаться сегодня Махидевран Султан было не судьба. Девушка проснулась оттого, что кто-то сильно тряс ее за руку: —Госпожа! Госпожа, проснитесь! В ваших покоях хотят провести обыск! — чересчур громко тараторила Гюльшах, стараясь привести черкешенку в чувство как можно скорее. —Что?… — непонимающе переспросила Махидевран, сонно потирая глаза. — Какой обыск? Что ты несёшь? — только сейчас до неё дошёл смысл слов прислужницы. —Так распорядился его величество султан! Говорят Хюррем обокрал кто-то! Вам нужно одеться, дали всего десять минут. — в суматохе продолжала наложница и потянула свою госпожу за руку, ставя опешившую темноволосую на ноги. —Причём тут я? Меня подозревают в краже?! — воскликнула девушка, вырывая руку. Надо сказать, к сожалению, предчувствие вовсе не подвело черкешенку. —Госпожа, прошу вас…мне ничего неизвестно! Нужно одеться, ведь они скоро придут! — взмолилась Гюльшах, которая очевидно была сильно напугана, тем самым не вселяя уверенности юной Госпоже. Все же послушав служанку, темноволосая облачилась в первое попавшиеся платье фиолетового цвета, усыпанное блестящими камнями. Если бы она только знала, выбрала своё любимое красное бархатное платье. Стражники вошли без стука, во главе с Ибрагимом. Тот был мрачнее тучи, это еще больше подогревало тревогу Махидевран. Но ведь она и правда ничего не брала, так что, боятся было нечего. Около тридцати минут стражники небрежно все перебирали в покоях, разбрасывая вещи девушки так, словно она и правда в чём-то виновата. И какого было удивление темноволосой, когда из под ее собственной кровати достали целую шкатулку драгоценностей. Лазурные глаза округлились до невероятных размеров, а рот приоткрылся в удивлении. —Я не брала! Слышите, не брала! Кто-то подкинул мне! — тут же залепетала Махидевран, пока двое мужчин крепко брали ее за руки. —Пустите! Я не виновата! Ибрагим, прошу! Ты же знаешь! — взмолилась темноволосая, забыв обо всех официальностях. Однако мужчина был непреклонен, хоть и крайне расстроен. Этого ему скрыть не удалось. —Махидевран Султан, вы обвиняетесь в краже драгоценностей у фаворитки Султана. А также в незаконных связях с Адиром Пашой из Анкары. — невозмутимо произнёс мужчина, смотря на Госпожу , которая и вовсе обезумела от происходящего. —Что?… Какие связи?! Это неправда! Я верна Султану! Это какая-то ошибка! — уже навзрыд кричала девушка, пока стражники упорно вытаскивали ее из покоев. Все перед глазами расплывалось, страх настолько сильно дурманил рассудок, что ноги были, словно ватные. Складывалось ощущение, что они слабели с каждой секундой. Махидевран не видела ничего перед собой, кроме бесконечных коридоров и однообразных стен. Она не знала, куда ее ведут и что будет дальше. Но все произошедшее не укладывалось в голове. Остановились они напротив царских покоев и впервые эти поистине величественно выполненные массивные двери вселяли ужас. Как же так? Сразу к повелителю? Сейчас меньше всего хотелось встречаться с его суровым и холодным взглядом, коем он награждал черекешенку последние месяцы. По правде сказать, без видимой на то причины. Прошла любовь и Махидевран это понимала. Один из стражников, который стоял у покоев прошёл внутрь и спустя несколько минут массивные двери открылись, впуская девушку внутрь. Сейчас она вовсе не походила на настоящую Госпожу, мать первого наследника. Больше была похожа на запуганного кролика, который не знает, куда ему спрятаться от ружья охотника. Сулейман смотрел безразлично, словно и не было тех долгих лет в Манисе, словно он не клялся ей в вечной и незабвенной любви. Смотрел так, словно никогда не знал Махидевран. —Повелитель, прошу вас, все это какая-то чудовищная ошибка! Я бы никогда не взяла чужого! — все же найдя в себе силы затараторила девушка, а из глаз тут же хлынули слёзы. —То есть свою связь с Адиром Пашой отрицать не станешь? — сурово отозвался мужчина. —И ты имеешь дерзость стоять передо мной и говорить что-то. На колени! — последнюю фразу выкрикнул так ядовито, что у девушки кажется с новой силой защемило сердце. Стражники надавили на плечи темноволосой, а та кажется и не сопротивлялась вовсе. Ноги сами собой подогнулись. Внезапно обреченность накрыла с новой силой. Сулейман не будет ее оправдывать, он все уже решил. Поверил слухам и клевете. Но что она может этому противопоставить? Вероятнее всего ее теперь казнят. Что же будет с Мустафой? Ее светлый и добрый мальчик. Эти змеи в гареме сожрут его и черкешенка даже не сможет его защитить. А ведь она любит сына больше жизни. Кто мог так поступить, главное зачем? Ещё вчера она была госпожой, а сейчас стоит на коленях и к вечеру уже вероятно лишится головы. Кто бы мог подумать, что жизнь в одночасье изменится. Кто-то плел козни за ее спиной, а Махидевран даже не подозревала об этом, к своему несчастью. —Молчишь? Дрянь, как ты посмела? Как была грязной девкой, которую моя мать подобрала с улицы, так ей и осталась. Тебя ничего не исправит! — ещё пуще продолжил Сулейман, смотря на бывшую возлюбленную сверху вниз. —Это неправда. Никого не было в моей жизни, кроме вас. — тихо, но разборчиво говорила темноволосая, глотая слёзы. Невозможно описать, с какой силой каждое слово Сулеймана сейчас выпивалось в сердце, разрывая его на куски. —Ещё одно слово и я прикажу казнить тебя! Ты имеешь наглость продолжать отпираться! — гневная тирада закончилась звонким хлопком. Махидевран лишь тихо вскрикнула, жмурясь от резкой боли в области щеки. Неприятные ощущение в ту же секунду распространились по всему лицу, если учитывать, с какой силой был нанесен удар. Слёзы вновь хлынули из глаз. Разве такое возможно, чтобы жизнь разрушилась в считанные часы? Тяжелые шаги Падишаха отдалились к столу, но спустя несколько секунд он все же вернулся. —Я Султан Сулейман Хан Хазрет Лери своим настоящим указом постановляю: за кражу драгоценностей у главной фаворитки султана, а также матери двух Шехзаде и Прицессы, приговорить Махидевран Султан к публичному наказанию розгами в тридцать ударов. — огласил мужчина. На секунду Махидевран почувствовала облегчения, что ее не казнят. Только бедняжка совсем забыла о своём втором обвинении. —За опорочивание чести брака с Султаном и связи с посторонним мужчиной с сего момента Махидевран Султан и ее сын Шехзаде Мустафа лишаются всех титулов, жалования и покоев, а также права на образование в царской школе для ребёнка. С сей минуты вышеперечисленные люди являются собственностью Хюррем Султан. — закончил мужчина, сворачивая документ и передавая его охраннику. —Что?… — единственное, что могла вымолвить черкешенка. Несмотря на то, что все это время девушка смотрела в пол, она не удержалась и подняла ошарашенный взгляд на бывшего мужа. —Приказ привести в исполнение немедленно! — закончил Сулейман, но уже нервно. Он был явно не в силах выдержать полный боли и непонимания взгляд. Охранники подняли девушку на ноги, но она тут же начала брыкаться в их руках, всеми силами пытаясь выбраться. Нет, Сулейман не может так поступить. Она готова была распрощаться с жизнью, но Мустафа ни в чем не повинен. Это не справедливо. Змея Хюррем, это она все устроила. А теперь идти к ней во служение, эта худшая пытка, которую мог придумать Падишах. Откуда в нем столько ненависти? —Нет! Я не виновата! Прошу, выслушайте меня! Повелитель! Меня оклеветали! — кричала девушка, пока мужчины вытаскивали ее из покоев. Сулейман даже не повернулся на ее крики. Не выслушал. Не хотел. Внезапно стало невыносимо плохо, перед глазами поплыли темные пятна и силы кажется покинули тело. Махидевран не выдержала всего веса событий, так резко обрушегося на ее хрупкие плечи. Охранники же заметно расслабились, наконец-то эта неугомонная не будет резать слух своими визгами. Один из мужчин взял некогда бывшую Госпожой девушку на руки. В гареме уже всем обьявили о готовящимся трибунале для Махидевран. Поэтому люди стекались в главный зал прямо таки толпами. Все шушукались, кто-то хихикал, а кто-то со страхом и сочувствием обсуждал будущее действо. Как бы то ни было, лекари привлекли девушку в чувство лишь для того, чтобы обречь на большие страдания. Махидевран шла в компании все тех же стражников, руки ее теперь были плотно связаны тугой верёвкой перед собой. Из толпы то и дело слыша гневные выкрики: «изменница», «бессовестная», «воровка». Ей так и хотелось оспорить, сказать, что это неправда. Все, что происходит несправедливо и ее вины здесь нет. Но не было ни сил, ни смысла. Ее растоптали. —Обувь снимай, вставай сюда. — скомандовал мужчина, указывая девушке на небольшую деревянную табуретку. Без лишних слов темноволосая оставила светлые балетки на полу, ступая босыми ногами сначала на холодный пол, а потом и на нужное место. Тут же мужчина зацепил верёвку связывающую руки о крюк, одновременно выбивая опору из под ног девушки. Теперь она едва ли касалась пальцами пола, от чего руки невыносимо заныли под весом собственного тела. Махидевран слышала как трескалась ткань, которую разрывали оголяя белоснежную спину. Все украшения сняли, оставили лишь это фиолетовое платье. Все же черкешенка боялась. Однажды в детстве она была свидетелем подобного действа и душераздирающий крик той женщины до сих пор стоял в ушах как и голос лекарши ещё несколько минут назад, шептавший: «Когда начнут бить — расслабься, милая, так будет немного меньше больнее.» И Махидевран попыталась последовать этому совету. Однако первый же удар заставил девушку вернутся в реальность. Боль была настолько сильной, что казалось вовсе нестерпимой. Все перед глазами помутнено, а спину зажгло, словно на неё вывалили раскалённые угли. Свист плети и второй удар уже вырвал душераздирающий крик из трепещущий груди девушки. Толпа оживилась, девушка видела улыбки на лицах наложниц. Они получали удовольствие, испытывали искренний восторг от происходящего, словно все это был спектакль, а не жестокая пытка. Расслабляться не выходило. Каждый раз, слыша свист плети разрезающей воздух, черкешенка вся сжималась, желая исчезнуть. Сначала она считала, сбилась кажется на восьмом ударе или на пятом? По лбу стекал холодный пот, щеки были мокрые от слез, а голос сел от постоянного крика. Девушка чувствовала дикую тошноту, и лица, которые она ещё несколько ударов назад видела четко, сейчас были безликими пятнами. Опять этот свист, опять дикая боль, охрипший крики. Кажется удары стали не такими сильными. Но только темноволосая подумала об этом, ее мучитель, словно читая мысли, ударил с тройной силой. Да так, что Махидевран была уверена, такую боль нельзя выдержать. Девушке думалось, что она вынесла уже миллион ударов, на деле, к сожалению, не больше пятнадцати. Черкешенка чувствовала, как по спине катилась от чего-то казалось, холодная кровь. Но боль заглушала все, она больше не слышала смеха и вздохов толпы, не слышала даже свои мысли. В сознании была лишь дикая боль и невыносимый свист. Тошнило все сильнее, казалось ещё немного и девушка не сдержится. Не было сил даже держать голову, веки словно налились свинцом, было почти невозможно сохранять их открытыми, но Махидевран пыталась. От чего-то ей пришла мысль, что если девушка сейчас потеряет контроль над ситуацией, ее забьют до смерти. Свист. Резкая боль. И темнота.