Выбор

Ночь давно накрыла величественный дворец, чьи стены за свой век повидали достаточно слез, горя, несправедливости и смерти. Сейчас же они вновь молчаливо следят за очередным зверством. Возбужденная зрелищем толпа всё никак не утихала от негодования, требуя привести девушку в чувства, потерявшую от боли сознание. И лишь после продолжить. Все же подобного приказа орудующий розгами мужчина не получил и поэтому, завершив указанное количество ударов, отвязал руки Махидевран, поднимая некогда бывшую султаншей темноволосую на руки. Недовольные наложницы расходились по своим делам, обсуждая, что ожидания их были не оправданы и черкешенку должно было ждать более тяжкое наказание. И лишь один человек, также наблюдавший всю процессию с самого начала наконец-то облегченно выдохнул. Хюррем стояла на балконе и крики Махидевран звоном раздавались в ее голове. Тем самым давили на виски так, что рыжеволосая с трудом поборола себя и ушла прочь, дабы не слышать и не видеть этого зверства. Как бы она ненавидела соперницу, хотя таковой черкешенка уже само собой не является, Хасеки чувствовала, что вовсе не она украла украшения. А изменить Султану.... Махидевран? Та самая, которая готова продать душу дьяволу лишь бы этот мужчина взглянул на неё с любовью? Нет! Невозможно поверить в то, что темноволосая смогла предать Патишаха, если вы имеете хоть каплю критического мышления. А Хюррем обладала им сполна. Как бы то ни было, это жизнь и выживает лишь сильнейший. Рыжеволосая Госпожа уже давно не удивляется интригам и несправедливости. Она принимает это как должное и ее главная задача возвести сына на престол. Чтобы ни случилось, она не должна оказаться на месте Махидевран. Все же теперь Мехмед главный и старший наследник, это не может не радовать. Крики черкешенки быстро забылись за тёплым ужином с детьми, а затем они с правителем остались вдвоём и долго смотрели друг другу в глаза. Хюррем все пыталась разглядеть хоть тень эмоций в глазах Падишаха от вечерней сцены, но кажется ему было ровным счетом плевать. Это пугало рыжеволосую Хасеки. Все же она собралась с мыслями и решила спросить. —Сулейман, ты уверен, что Махидевран заслуженно понесёт такое наказание? — голос ее был тихий, вкрадчивый, но по обыденному уверенный. —Конечно, душа моя. Эта женщина недостойна царских титулов после измены и похищения твоих драгоценностей. Как и ее сын. Разве может от такой лживой рабыни быть достойный наследник? — говорил он все это как-то безразлично, не испытывая кажется ровным счетом никаких эмоций. —Думаю, что у меня во служении она станет достойным человеком. — ответила рыжеволосая, поправляя изумрудное кольцо — символ их вечной любви. —Надеюсь, иначе выгоню ее из дворца. — холодно добавил мужчина. —Не будем о ней, она не стоит и секунды нашего драгоценного времени. Сегодня вечер только нашей любви! — смягчился моментально Падишах, накрывая любимые пухлые губы нежным поцелуем. Так, практически не отрываясь друг от друга, они переместились на кровать из-за стола. Султан резко, не заботясь о сохранности одежды, начал буквально срывать пуговицы с одежды Хюррем. С ней он был совершенно другой: страстный, властный и немного жёсткий. Разобравшись с платьем, он откинул его назад. Взору предстало практически обнаженное тело. Он хотел ее. Сулейман не мог всегда быть нежным: ему хотелось страсти. А в приступах такого возбуждения он редко себя контролировал, поэтому мог быть грубым. Он знал, эта жесткость пугает Махидевран, они уже это проходили. Возможно поэтому мужчина потерял к ней всяческий интерес, хоть она была чертовски привлекательна. Терпеть ее слёзы после одного грубого касания было выше его сил. —Мой повелитель, не останавливайтесь, прошу, — девушка изнемогала: она сегодня особенно сильно желала мужчину. От своих мыслей правитель не заметил, что замер на несколько секунд. Но он быстро вернулся и начал осыпать молодую и бархатистую кожу поцелуями, изредка прикусывая, от чего рыжеволосая Госпожа заливалась в стонах. —Ах, Сулейман, я так люблю тебя... — простонала девушка, выгибаясь в спине. И каждый миллиметр ее тела был совершенен и так неимоверно возбуждал. Сулейман сорвал с Хюррем остатки одежды. Открывшийся вид только больше его возбудил. Поэтому, молниеносно избавившись и от своей, султан резко вошёл в девушку. Как для неё был сладок этот момент. Казалось, они уже вечность не были так близки. Громкий стон от нестерпимого удовольствия вырвался из груди. Султан набирал темп, от чего эмоции Хюррем били через край. Они оба были на пределе. Как обычно, в такие моменты с рыжеволосой Госпожой, он схватил ее за шею и сжал пальцы. Воздуха стало не хватать, но это только прибавляло остроты и вызывало довольную улыбку на лице Хюррем. Это окончательно довело Султана до предела. Рухнув на кровать, он прижал к себе девушку. Государь и представить не мог, как ему не хватало огня и страсти. Падишах был неимоверно счастлив, засыпая в ту же минуту. Однако к славянке все не шёл сон. Бледное лицо Махидевран никак не выходило из головы. Неужели Хасеки было ее жаль? Нет. Нужно прогнать подобные мысли. Скоро черкешенка будет ее прислугой. Тем более, раз Сулейман так поступил, вине темноволосой были очевидно неопровержимые доказательства. С этими тяжёлыми для себя мыслями девушка все же погрузилась в царство морфея...

•••

Ночь все такая же темная и непроглядная сегодня. В лазарете горело лишь две свечи, помимо Махидевран здесь оказалось ещё трое девушек. Две из которых мучались от жара, а третья обожглась кипятком на кухне. Лекарша, устроившись на свободной кровати, слегка задремала в надежде, что ночь пройдёт спокойно. Однако из царства Морфея ее выдернул кромкий звон и стук, словно что-то разбилось. Женщина вскочила со своего места. Она не сразу смогла сфокусировать взгляд и понять, что было источником шума. Но вскоре она заприметила проснувшуюся Махидевран, которая изо всех сил пыталась встать. По правде сказать, лекарша не ожидала, что черкешенка проснётся в ближайшие два дня. Почти сразу после того, как они с помощницей обработали раны, у темноволосой поднялся сильнейший жар. Она вся дрожала, покрываясь холодным потом. К счастью, ближе к вечеру отвар помог и Махидевран успокоилась. Поэтому лекарша и не рассчитывала на ее скорейшее пробуждение. Однако она очевидно ошиблась и черкешенка оказалась сильнее, чем можно было предполагать. Видимо, когда та пыталась встать, смахнула с полки, о которую опиралась, стакан. Он то и наделал столько шума. —Милая, что случилось? — лекарша присела рядом, помогая девушке сесть поудобнее, заправляя все ещё влажные темные волосы за ухо. —Воды… — единственное слово, которое смогла вымолвить черкешенка. Она и правда проснулась от дикой жажды. Казалось, что во рту не осталось и капли влаги. Женщина тут же встала, направляясь в другую сторону довольно большого помещения. Махидевран все же пыталась привести мысли в порядок, тут же вспоминая, по какой причине оказалась здесь. Слёзы моментально навернулись на глаза, однако девушка быстро с ними справилась. В душе внезапно появились раньше не столь знакомые темноволосой чувства ненависти и мести. Но сейчас она была не в состоянии о чём-то думать всерьез. Спина ужасно болела, словно по ней все ещё продолжали наносить удары. И эта боль давила на виски, заставляя кажется сходить сума. Когда черкешенка ощутила живящую влагу на губах, ей сразу стало намного легче. Складывалось ощущение, что никогда ещё в жизни вода не была такой вкусной. Напившись вдоволь, девушка тяжело вздохнула, откинувшись на стену спиной. Но тут же лицо ее скривилось в гримасе боли и шикнув, Махидевран вернулась в прежнее положение. Боль моментально окутала все тело, напоминая о событиях прошлого вечера. —Мой сын! — резко воскликнула темноволосая, хватая за запястья лекаршу своими дрожащими руками. —Мустафа! Где он? — взволнованно тараторила девушка, взгляд лихорадочно больных лазурных глаз устремился на женщину. —С ним все в порядке, милая,. Он под присмотром. Как только тебе станет лучше, вы будете вместе, не переживай. — поспешила успокоить черкешенку лекарша. —Тебе нужно поспать, набраться сил. — она попыталась уложить Махидевран обратно в кровать, однако та сопротивлялась. —Я не хочу спать. — отрезала девушка и немного помедлив, все же продолжила. —Я хочу молиться, есть у вас платок? — уже спокойней продолжила темноволосая. Сказать, что женщина была удивлена подобному вопросу — ничего не сказать. Однако и отказать в подобной просьбе не могла. Вскоре лекарша отдала Махидевран темно-фиолетовый платок и помогла черкешенке все же подняться на ноги. Девушка вся дрожала, ведь сил было ещё слишком мало и женщина вовсе не рекомендовала бы вставать темноволосой с постели. Но ничего не поделаешь...нельзя же запрещать молитву. Махидевран облегченно выдохнула, опускаясь на ковёр перед окном. За чёрным небом не было видно ни звезд, ни луны. Никакого света, как и внутри самой девушки. Она надеялась, что хотя бы молитва придаст ей утраченных сил. Дрожащими руками черкешенка прикрыла темные, расчесанные помощницами лекарши волосы. Губы шептали священные слова без остановки. Пальцы, которые тянулись к богу с каждой минутой все опускались. Как и руки. Это не укрылось от пристального внимания повитухи и потому та подоспела как раз вовремя, когда обессилив, Махидевран начала падать. Жар вновь поднимался и женщине очевидно предстояла очередная бессонная ночь. Хоть и не была обязана так много времени уделять этой бедной девушке, ведь и не Госпожа она больше. Однако чувствовало сердце лекарши, что многое еще предстоит Махидевран. И по правде сказать вовсе не видела в ней воровку и изменницу. Возможно она была и права…