***
Жизнь текла своим чередом. Мир восстанавливался сам. Никто ему не помогал. Люди совершали ошибки и платили за них сами. А они лишь наблюдали. Вмешиваться нельзя. Так говорил Отец, так говорили Михаил с братьями, так говорила Наоми. И Кастиэль их слушался. Он был прилежным сыном и солдатом. Но никто же не запрещал советоваться с одним высоким и лохматым парнем. Сэм Винчестер был свято уверен, что Кастиэль Новак служит их родине. Что он уже не раз был в горячих точках. Что Кас — человек. Они обменивались письмами, ездили друг к другу в гости, Сэм даже познакомил его со своей женой, Эйлин. Винчестер, кстати, очень удивился, что Кастиэль знал язык жестов, но решил, что спрашивать об этом слегка не вежливо. Для него Кас стал другом, к которому можно было обратиться. Любой совет. Начиная от цвета галстука, заканчивая советами в отношениях, хотя тот ничего в этом не смыслил. Винчестеры странным образом приняли внешне усталого мужчину в свою семью. Возможно, они так пытались наложить швы на глубокую ноющую на сердце рану по имени «Дин». Это имя стало запретным. Никто о нём не говорил, боясь нанести ещё больше урона своим близким. Кастиэль их не осуждал. Наоборот, он был рад, что хоть в этом его кругу общения никто не припоминает ему Дина. Дин. Имя всё ещё свежо на устах. Будто прошло всего пару минут, а не несколько десятилетий. Хотя, что это, какие-то двадцать лет в сравнении с вечностью, которую Кас прожил и будет дальше жить. Винчестер старший в этой вечности занял на удивление мужчины особое место. Воспоминания о нём помогали по вечерам. Расслабиться, забыться, вытащить из шкатулки моментов самые драгоценные часы с Дином. Его очаровательная улыбка, зелёные глаза, его сильные руки и такие мягкие губы. То мгновение в лесу стало личным раем ангела Божьего. О Винчестере вспоминали только на его день рождения. День его смерти не вспоминался. Он был забыт, как страшный сон. В этот день Мэри Винчестер всегда готовила любимые пироги своего сына. Каждый год одни и те же пироги. Она была уже не молода, как и её муж Джон, который предпочитал уделять больше внимания своим внукам. Они же живы. А о Дине жива лишь память. Кастиэль не знал, знали ли старшие Винчестеры о его связи с их сыном. Но их неоднозначные взгляды на ангела время от времени давали понять, что они по крайней мере догадывались, но вслух никогда не спрашивали. Двадцатый день рождения Дина без Дина. Это даже смешно звучит. Ему могло бы исполниться сорок шесть лет. Кас иногда представлял как мог бы выглядеть Винчестер. С его работой тот бы начал рано седеть. Его щетина тоже приобрела бы редкие белые пятна. Морщины стали бы более отчётливыми, особенно, когда тот бы улыбался, даря самую тёплую улыбку своим близким. Его «идеальный» пресс обрёл бы небольшой слой жира, который Дин точно отрицал бы. Может быть, он бы надел очки. Зрение наверняка бы ухудшилось, как это случилось с Сэмом и их родителями. Дин бы мило выглядел в очках. Весь этот образ состарившегося Дина выглядел невероятно комфортно. От него исходили уют и чувство дома. Именно дома. Кастиэль чётко не представлял, что такое семейная домашняя жизнь, но он бы хотел знать и видеть рядом с собой в этот момент того самого парня из сорок пятого. На губах ангела появилась небольшая улыбка. — Они прекрасны, да? — усмехнулся Джон Винчестер. Они сидели в гостинной и смотрели, как играется новое поколение Винчестеров. Эйлин помогала Мэри на кухне, а Сэм занимался их старой семейной машиной. Они уже давно подумывают её сменить, но всё никак не могут найти идеального варианта. — Детство изумительно, а я вот уже одной ногой в могиле, хаха. Ангел хотел сказать, что он ровесник Земли, но передумал. — Да, они невероятные дети, — подхватил тему Кастиэль. Диана и Саманта росли со скоростью света. Девочки были очень похожи на своего отца, чем обижали маму, но от этого любить их она не переставала. Дети отличались только в одном. В характере. Младшая обладала спокойным темпераментом, никогда не скажет ничего лишнего, если надо, то она и вовсе промолчит. А старшая… Диана могла рвать и метать. Кастиэль даже считал её дикой, пока не появилась Саманта. То ли она испугалась, что родительская любовь больше не будет ей доставаться, то ли почувствовала свой статус старшей сестры, но факт остаётся фактом — она успокоилась, хоть и оставалась всё той же Ди, которая за словом в карман не полезет. — Помню, как Дин раньше присматривал за Сэмом, — в голосе старшего Винчестера появились нотки грусти и ностальгии. — Он считал, что младший без него может легко помереть или потеряться. — Мой старший брат тоже за мной всё время присматривал, когда мы были моложе, — вспомнил Кастиэль Михаила. — У тебя есть старший брат? И ты нас не познакомил? — спросил Джон без упрёка. — Я не видел в этом необходимости. — Кас, ты стал нашей семьёй. У такого прекрасного человека как ты такой же прекрасный брат, я уверен. Приводи его к нам в следующий раз. Михаил бы точно такого не одобрил. Он и так не знал, чем занимался его любимый солдат-брат. И Кастиэль предпочёл бы, чтобы так всё и осталось. Не нужно знать главному архангелу, чем он занимается на Земле. — Обязательно. — А, кстати, я тут хотел задать тебе один не скромный вопрос, — по Джону было видно, что спрашивать ему было некомфортно, но любопытство превосходило воспитание. Получив положительный кивок, Винчестер спросил. — Сколько тебе лет? — Вы заметили, что я не старею? — догадался ангел. — Да. Я думал, что ты ровесник Дина. Ну, по крайней мере, он предпочитал людей своего возраста. Они точно знают про их связи. — Да, мы одного возраста, просто у меня генетика хорошая. — Да ты выиграл в целую лотерею. Этот выигрыш не так давно стал для него проклятием. Увидев мёртвое тело его возлюбленного, он тоже захотел умереть. Но не мог. Кастиэль, ангел Господень, любимец старшего архангела, хочет умереть из-за какого-то человека? Смешно. Именно. Его бы засмеяли все в легионе, если бы узнали. Он бы стал посмешищем и ушёл бы странствовать по мирам, встретил бы там живую версию его Дина и жил бы счастливо всю жизнь его человека. — Мальчики, девочки, ужин готов, — улыбнулась Мэри, выводя Каса из своих мыслей. — Идём, — кивнул Джон в сторону столовой. Да, Кастиэль вынужден жить и страдать целую вечность, которую украшают только такие редкие вечера в доме смертных, ставших настоящей семьёй для ангела.***
Дорогой Сэм, Если ты читаешь это письмо, то знай, меня больше нет в живых. Ты наверняка уже не раз представлял, как узнаешь о моей смерти. Поверь, я знаю, что вы все об этом размышляли. Мне жаль оставлять вас, но жизнь непредсказуема. Сегодня ты полон жизненной энергии, а завтра о тебе лишь вспоминают в моменты особой ностальгии. Я желаю тебе, Эйлин и девочкам только счастья. Не удивляйся, когда им на день рождения будут приходить анонимные цветы, это от меня. Просто улыбайся и ничего не говори. Мы с тобой познакомились не при самых лучших обстоятельствах. За эти двадцать шесть лет ты стал мне хорошим другом. Я бы даже сказал, что для меня ты уже как брат. Жаль, что я никогда не скажу тебе этого вживую. Думаю, я не готов столкнуться с твоей реакцией на такую параллель с Дином. Своим родителям скажи, что я погиб как герой, защищая нашу родину. Передай им, что они прекрасные и самые душевные люди, которых я только встречал. Пусть у них всё будет хорошо. Я наконец-то встречусь с Дином. На той стороне должно быть красиво, правда? Оставь обо мне только хорошие воспоминания. Искренне твой, Кастиэль Сэм Винчестер держал в руках белый, слегка помятый листок бумаги, на котором каллиграфически были выведены буквы, сообщающие о смерти его друга. Мужчину охватило дежавю. Он точно так же много лет назад читал письмо Дина. Только в тот раз это письмо принесло с собой не только горе, но и прекрасного человека, а в этот раз напротив Сэма сидел матёрый мужчина-военный, который представился Бальтазаром. У него были седые волосы и прямая осанка. Он всем видом показывал, что это его работа и не более. — Майор Новак отличался исключительной дисциплиной, — начал говорить мужчина. — Он служил Соединённым Штатам достойно и погиб точно так же. Я не знаю, в каких вы отношениях состояли, но он очень просил, чтобы я передал это письмо лично Вам в руки, мистер Винчестер. — Да, спасибо, — вытер Сэм непроизвольно появившуюся слезу. — Кас был моим хорошим другом и был вхож в нашу семью. Спасибо, что передали это письмо. — Это было моим долгом. Долгом перед Кастиэлем, — встал он с некой воинской манерой. — Раз у нас всё, то мне пора возвращаться дальше на службу. — Конечно, давайте я Вас провожу. Когда входная дверь закрылась за военным, Сэм смог по-настоящему задуматься о письме. Он сел на диван и начал сверлить бумагу своим взглядом. Конечно же, Кас был прав. Винчестер думал об этом моменте, даже ждал его, но он абсолютно не был к этому готов. Когда человек, который провёл с тобой половину твоей жизни, неожиданно уходит, это становится большой душевной потерей. Однажды Сэм уже такое испытал, но тогда и появился Кас, который, как бы они оба ни уходили от этих мыслей, стал братом для Винчестера. Он всегда был рядом, мог поддержать, когда надо. Он был другом жениха на свадьбе Сэма и Эйлин. Он был первым, кто увидел Диану и Саманту. Дина он заменить не мог, но Кас заполнил ту щемящую пустоту в сердцах всех Винчестеров. Глубоко вздохнув, Сэм решил, что одна банка пива ему не помешает. Заполучив желанную жидкость, потребность в перемещении обратно в зал как-то исчезла. Устроившись за кухонным столом, Винчестер начал ещё больше копаться в себе и своих чувствах. Он анализировал всю свою жизнь и размышлял, стоило ли это хоть чего-то. На этот момент Кастиэль решил оставить своего друга, исчезнув из его дома. Невидимость ангелов приносила свои плоды, но наблюдать за страданиями дорогого человека было выше его сил. Он вернулся домой. В рай. Там его уже ждал Бальтазар, которого Кас кое-как уговорил на такую авантюру. Он слегка покачивал головой и улыбался каким-то своим мыслям. — Великий командир ангельского гарнизона двадцать с лишнем лет проводил с какими-то людьми? Братишка, ты меня удивляешь, — начал Бальтазар свою тираду. — Да, Бальт. Я иногда спускался на землю, чтобы уделить немного внимания «жалким людям», — закатил ангел глаза. — А куда делся мистер «будь моя воля я бы их переубивал»? — Он остался во Второй Мировой войне. — Где именно? В Берлине или когда американцы встретились с русскими? Когда увидел глаза цвета изумруда. — В Берлине, когда над Рейхстагом подняли флаг Победы. — Ууу, всё понятно с тобой. Не, честно, что в них такого? Они тебе душу заложили или что? — Ты же знаешь, что мы не можем этого делать. — Да я шучу, брат, — ухмыляется ангел. — Кстати, сходи к Отцу, он попросил меня передать тебе, что он хочет с тобой поговорить. У Кастиэля на удивление были хорошие отношения с Богом. Как бы они ни выглядели со стороны, они оба хотя бы не ненавидели друг друга. Не понимали, да, но точно в них не было острого желания переубивать друг друга, как это было, например, с Самаэлем, то есть с Люцифером. Правда, видеться с Отцом Кас совсем не желал. Не после того, как он как бы умер для своего друга. Но деваться было некуда. Длинный белый коридор всегда странно влиял на Кастиэля. Наверное, сказывались его воспоминания о сухих отчётах после абсолютно бессмысленных войн, на которые Отец так любил отправлять его. Последний был не так давно. Война во Вьетнаме закончилась год назад, и Богу хотелось знать всё в самых мельчайших подробностях. Подойдя к двери, ангел помедлил. Он прислушался к звукам в кабинете. Там, скорее всего, стоял Михаил в своём чересчур белом костюме, он только закончил рассказывать о порядке на Земле и почувствовал приближение Каса, который вообще не горел желанием ни с кем общаться. — Кастиэль, брат мой, — сказал Михаил, как только ангел зашёл в комнату. — Михаил, — сделал он большой формальный кивок, — Отец. — Здравствуй, Кастиэль. Как дела на людском фронте? — улыбнулся Бог. — Вчера закончилась Тресковая война. Английские рыбаки лишились возможности ловить в богатых рыбных районах. В Буэнос-Айресе похитили, а затем убили бывшего президента Боливии генерала Хуан Хосе Торреса. Самолёт Ту-154 при заходе на посадку в Малабо врезался в гору около аэропорта Малабо. Пассажиры и экипаж погибли, — сухо рассказал Кастиэль. — Опять ничего интересного, — вздохнул Бог. — Расскажи хоть, как у тебя дела? Что нового? — Ничего, — сел ангел на диван. — Действительно ничего? — подсел к нему Михаил. — А как же то письмо, которое ты заставил передать? Бальтазар мне уже успел пожаловаться. Когда это произошло, Кастиэль не знал. Но Бальту точно достанется, как тот его увидит. — Простое письмо простому человеку, ничего более, — попытался объяснить Кас как можно нейтральнее. — Бальт сказал, что эмоции у того мужчины были далеко не простыми, — Михаил явно хотел разговорить Кастиэля. — Он мой друг, — слишком быстро сдался ангел. — Точнее, был им. Я написал ему прощальное письмо, будто я умер. В его понимании мне уже должно быть за пятьдесят, а я всё ещё выгляжу так же, как когда мы познакомились. Доволен? Михаил кивнул. Кастиэль никогда ни с кем не делился подробностями своих похождений на Земле. Ему не хотелось слушать бессмысленные советы его братьев и сестёр. Он сам знал, как и что ему надо сделать. Бог молча наблюдал за коротким диалогом между своими детьми. Тот, кто мог всегда найти, что ответить, сидел тихо, будто обдумывая что-то своё. Ангелы в последний раз видели его в таком состоянии, когда Люцифер поднял бунт. Это было страшное состояние, которого все боялись. — Не хочешь отдохнуть? — неожиданно спросил Отец. — Что? — Я предлагаю взять тебе отпуск лет так на тридцать, может больше, — он звучал серьёзно, что очень сильно удивило как Каса, так и Михаила. — Ты хорошо работал, особенно в этом веке. Думаю, тебе надо отдохнуть. Слетай куда-нибудь, посмотри на мир людей не со стороны того, что тебе надо будет отчитаться передо мной. — Это на тебя так его связь с каким-то человеком повлияла или что? — скептически посмотрел на Отца Майкл. — Можно и так сказать, — многозначно улыбнулся Бог. — Спасибо за предоставленную возможность, но ты точно в этом уверен? Я могу работать, я не устал, — встал ангел с дивана. — Уверен. Тебе нужно уделить больше внимания себе и своему новому мировоззрению. Всё же Вторая Мировая война сказалась не только на людях. Услышав эти слова, Кастиэль подумал, что Отец всё знал. Конечно, на что же он рассчитывал, когда хотел скрыть факт своей связи с человеком от создателя этого мира. — Я понял, — слегка поклонился ангел. — Я тогда пойду, если у вас больше нет ко мне никаких вопросов. — Конечно, иди, — добро улыбнулся Бог, наблюдая как один из его младших сыновей уходит из кабинета.***
18 сентября 2008
Он собирал Его душу по кусочкам, будто Он был оригиналом давно утерянной рукописи святого, жившего ещё до Рождества Христова. Она была сломана, разрушена, уничтожена. Но Он, точно ювелир, воссоздал Её. Она реинкарнировалась в Него. Он обязан был вернуть Её тому, кому Он уже завещал свою бессмертную жизнь. Это Его святейший долг, как ангела-хранителя. Старый сарай. На стенах целый набор различных защитных символов. Они подготовились, так как думали, что знали, что нет такой силы, которая могла бы вернуть кого-то из ада. Ветер, быстро раскрытые двери, свечение, искры, размеренный шаг, взгляд полный неуверенности. Именно эти глаза он и помнил. Глаза его Дина. Зелёные, в которых горит немое желание жить вперемешку с животным страхом и истинным героизмом. Только его Дин был солдатом. Он служил своей родине, боролся за спасение мира и умер, не дожив до победы несколько месяцев. Он был самым добрым и прекрасным человеком, с которым Кастиэль только имел честь говорить. А этот Дин был охотником. Он боролся с монстрами, чтобы защитить своего младшего брата, Сэма. Он думал, что он — отцовское оружие. Он считал таких как Кастиэль монстрами, не заслуживающими жить. Он был грубым и жестоким. Он не его Дин. Но он так на него похож. Они стреляют в него несколько раз. Испуганный Дин хватается за нож. — Ты кто такой? — холод в голосе пробирает до костей. — Тот, кто схватил тебя и удержал от падения в бездну, — Кастиэль установил зрительный контакт. — Да, спасибо и на том, — нож в грудь. Как предсказуемо для охотника. Видеть страх в его глазах было невыносимо. Он напоминал о том самом дне мая сорок пятого, когда Кас обрёл и потерял своё самое ценное сокровище во вселенной. Пара рефлекторных движений и незнакомый мужчина лежит в отключке на полу. — Надо поговорить, Дин, — его зелёные глаза мельком смотрят на мужчину. — Наедине. Явно беспокоясь о пожилом мужчине, Винчестер бросается к нему, проверяя всё ли с ним в порядке. — Твой друг жив. — Ты кто? — снова этот отчуждённый голос. — Кастиэль, — он просматривает какие-то книги на столе, делая вид, что ему всё равно на собеседника. — Это я понял, а по должности кто? — Я Ангел Божий.