Калейдоскоп

Дик проснулся утром от головной боли. В висках стучало молоточками на малейшую попытку пошевелиться. И спрятаться под подушкой не вышло, боль чуть ослабла, но отступать, похоже, до конца не собиралась. «Неужели это последствия от вина?» — Дик попытался вспомнить, что вчера было. Кабинет Алвы, внимательный взгляд опекуна, потом бокал вина. Дальше наступила благословенная темнота. Ему не снилось ничего в эту ночь. Дик поймал себя на том, что несмотря на головную боль, чувствовал себя чуть лучше, чем накануне. Его не трясло, шок от всего произошедшего, может, не отступил до конца, но чуть спал. Еще хотелось есть, как-то вдруг вспомнилось, что в последний раз они с Айрис ели незадолго до прибытия в столицу. При мысли о сестре Дик закусил губу. Но той паники, что была накануне, не было. Да, она в монастыре, что, конечно, страшно само по себе — Айрис не добровольно выбрала себе подобную участь. С другой стороны, ее вполне могли и просто казнить для того, чтобы сам Дик не помышлял о том, что устроил отец. Могли отправить и в какой-нибудь другой монастырь. Нужно обязательно расспросить герцога Алву о возрасте пострига. Вполне возможно, что сейчас Айрис могла быть послушницей, жить в монастыре, но не окончательно там остаться. Да, в приказе говорилось иначе, но Дик цеплялся за слабую надежду о церковных уставах. Там же должны прописывать возраст новых сестер. Вздохнув, Дик заставил себя вылезти из-под подушки, да и в целом осмотрелся, где находится. Ему выделили комнату, в которой он будет жить до…хм, совершеннолетия, наверное. Или до учебы в Лаик, если его туда, конечно, определят, он же сын мятежника. «Об этом думать рано», — Дик уселся на кровати и решительно потер лицо ладонями. Ставни были закрыты, видно, чтобы солнце не разбудило — окно располагалось как раз напротив кровати. Сине-черные цвета ничуть не удивили ребенка. Родовые цвета никуда не деть, у дома Ворона они были именно такими. И, пожалуй, они были приятными на глаз, а не мрачными и неподобающими, как постоянно говорила эреа Карлион. Она много еще о чем говорила, вот только Дик сейчас решил, что не станет воспринимать все это, как безоговорочную истину. Она легко отказалась от них с Айрис в тот самый момент, когда была особенно нужна. И как после этого доверять ее суждениям? Дик чихнул, заставляя себя все-таки подняться. В полумраке комнаты он нашел чистую одежду, висевшую на спинке стула и слегка смутился, отметив, что его еще и переодевали. Вот что значит вино, Дик даже не помнил, как оказался здесь. На столе обнаружился какой-то колокольчик. Пожав плечами, Дик решил его не трогать. Мало ли, для чего он нужен. В Надоре ничего подобного не было. А вот письменные принадлежности заинтересовали куда больше, в особенности наличие самых настоящих карандашей. Причем, с графитовой основой, если, конечно, Дик рассмотрел все верно. В руки он брать пока ничего не решался. В Надоре было месторождение графита, и не одно — отец незадолго до бунта, открывал еще шахту. Где уж он нашел графит, Дик не знал, его с собой не брали, но вот то, что деньги от продажи были, не сомневался. Во всех провинциях, кроме Надора, графит служил сердцевиной для карандашей. Сам же Дик учился писать чернилами, а чаще всего углем, что было не слишком-то удобно. Но деваться было некуда, завозить или производить карандаши дома не считали нужным. Вот приходилось выкручиваться с углём и то, пока ма…эреа Карлион не видела. Эреа Карлион наказывала Дика каждый раз, стоило ей найти его очередной рисунок. И неважно, что было на бумаге — гербовое животное, чей-нибудь портрет, набросок дерева или чего-то совсем необычного — все отбиралось, сжигалось, а сам Дик получал очередную главу Эсператии и сидение в часовне в качестве наказания. Вздохнув, юный герцог встряхнулся, отгоняя непрошеные воспоминания. Здесь тоже было непонятно, позволят ему рисовать или снова скажут, что это неподобающее занятие для него. Так что не стоило пока на что-то надеяться. Побродив еще какое-то время по комнате, Дик нашел дверь, ведущую в еще одну. Здесь можно было, как выяснилось, умыться, справить естественные надобности, а еще, видимо, хорошо искупаться, судя по тому, что здесь стояла ванна. Легкий запах трав еще говорил о том, что здесь имелись и какие-то масла или мыло с различными ароматами. Что такие существовали, Дик знал, но лично не видел ни разу. На то, чтобы умыться и переодеться много времени не ушло. Сложив одежду для сна на кровать, Дик решил, что самое время теперь выйти отсюда, поискать хоть кого-то. Наверно, не к герцогу Алве идти с просьбой о завтраке? Как-то эти моменты не прояснялись накануне. А может, алкоголь их попросту стер. Дик с облегчением отметил, что головная боль отступила. Наверно, ему нужно было хорошенько выспаться. Дверь открылась легко, так что Дику ничто не помешало выйти. Закрыв ее за собой, он шагнул в коридор и растерянно закрутил головой. Дверей было не то пять, не то шесть, полумрак был точно такой же, как и в той комнате, где он ночевал. Судя по стене, она была самой крайней. Идти можно было только вперед, что Дик и сделал. Тишина в особняке стояла такая, что ребенок невольно поежился. Может, что-то произошло пока он спал? Или проснулся в неподходящее время и все спят? Не хотелось бы в таком случае, никого беспокоить. Лестница, до которой добрался Дик, возникла почти внезапно и состояла из двух пролетов. И только тут Дик обратил внимание на тяжелый ковер, на большой лестнице. Остальные ступени были без него, вели вниз, по ним надо было преодолеть некоторое расстояние. «Неужели, тут всегда так тихо?» — Дик, преодолев некоторую растерянность, осторожно ступил на лестницу. Она не внушала доверия у него, выросшего на массивных, каменных лестницах родного дома. Слишком изящная, да и ступени эти… — Доброго дня, — когда за спиной раздался чей-то незнакомый голос, Дик резко развернулся, разумеется, зацепившись, не то о свою же ногу, не то о ступеньку, и полетел спиной вперед вниз. Успел увидеть чей-то испуганный взгляд, незнакомец явно не ожидал такого. Полет получился коротким, а удар на секунду выбил дыхание. В ушах даже слегка зазвенело, иначе бы с чего вдруг тихий до этого особняк зазвучал потревоженным ульем? «А тут все-таки полы мягче», — мелькнула мысль, пока Дик отчаянно пытался восстановить дыхание. Свалился он не прямо на спину, в полете дернувшись и приложившись плечом. Вроде бы даже послышался какой-то звук, но он был не слишком в этом уверен. А вот когда его попытались перевернуть, Дик непроизвольно охнул, плечо отозвалось такой болью, что перед глазами заплясали звездочки. Интересно, это такой ушиб или он в первый же день пребывания в доме герцога Алвы, умудрился что-то себе сломать? — Подождите, дор Юстиниан…надо понять, насколько все плохо… — Я не ожидал такого, Хуан. Окликнул, поздоровался, — голоса звучали сплошным потоком, Дик попытался найти опору, но не получалось. Хотелось не то рассмеяться, не то заплакать от ситуации в целом. «Ричард, вы неуклюжий настолько, что вызываете разочарование одним своим видом», — в голове снова зазвучали слова матушки…эреа Карлион. И как бы Дик не хотел от них отказаться, сейчас он поймал себя на том, что она была права. Упасть с лестницы от приветствия? Ну с кем еще могло случиться подобное? Еще бы плечо чуть поменьше болело, тогда Дик смог бы и рассмеяться.