Калейдоскоп

Рокэ смог заснуть лишь через несколько часов. Вопреки обыкновению, снов не было, а только липкая муть, непонятного цвета. И в этом непонятном «тумане» Рокэ не видел ничего и никого, вынужден был идти, откуда-то точно зная — так было нужно. Проснулся он разбитым, морщась от головной боли и с трудом сдерживая раздражение на весь мир, начиная с ровно сопящего Дика, который еще и улыбался, уткнувшись носом в плечо. Голова заболела еще сильнее, Рокэ решительно отстранился и выполз с кровати. Зеркало встретило его кругами под глазами, спутанными волосами и выражением лица «соберано Кэналлоа ненавидит всех, кто в зоне видимости». А еще Рокэ заметил в волосах намечавшийся колтун и сцепил зубы, сдерживаясь от ругательств. — Отстригу эту гриву к кошкам, — пробормотал Рокэ себе под нос, злясь на самого себя — не заплел волосы на ночь, вот и получил. — Давно уже надо, не вздорный подросток уже. На спящего Дика Рокэ старательно не смотрел. Он и так знал, что тот недовольно поджимал губы, лишенный тепла. Вот была же у Ричарда манера в любое время года, стоило Рокэ заснуть с ним, наваливаться на него и обнимать. И ладно бы зимой, так время года не играло никакой роли. То ли возраст сказывался, то ли виной всему головная боль, но Рокэ ловил себя на том, что его подобное начинало раздражать. Ну должно же за столько лет у Ричарда Окделла выработаться, наконец, понимание личных границ. И любовь к человеку не обязательно высказывать таким вот навалом в общей постели. Во-первых, тяжело, во-вторых, жарко, в третьих…ну не любил Рокэ такого вот. Отучали от прикосновений с детства. Избыток прикосновений не мог нести с собой ничего хорошего. Рокэ прекрасно усвоил этот урок, до появления Ричарда в своей жизни и не слишком-то страдал, довольствуясь ласками случайных любовников и любовниц. А вот потом с ним случился Ричард Окделл и открылись неожиданные подробности, с которыми после излома Рокэ мирился, надеясь, что со временем тактильность вернется на приемлемый уровень. Но куда там. Вот и сейчас, не обнаружив Рокэ в постели, Дик сграбастал его подушку и затих. Взрослый мужчина, генерал, прошедший не одно сражение — а ведет себя хуже ребенка. Рокэ излишне резко дернул себя за прядь волос и едва не зашипел. Отвлекаться не следовало, если он все же не хотел избавиться от своих волос. И откуда только взялся проклятый колтун? К моменту, когда Рокэ Алва вполне самостоятельно — не Дика же было будить и привлекать к этому, честное слово, — разобрался с прической настроение стремительно рухнуло куда-то к зоне северных льдов. Голова почти привычно раскалывалась, понять бы еще, почему, в Кэналлоа с ним обычно подобного не случалось. Руки и ноги мерзли так, словно Рокэ все еще находился на севере. Страшно хотелось сорваться на ком-нибудь, но и этого позволить себе было нельзя, если Алва не хотел разругаться вдрызг практически со всем ближним кругом. Вспомнился отец, который примерно в это же время, может, став еще чуть старше, начал стремительно отдаляться от всех и вся. Может, Алва с возрастом тяготеют к одиночеству? И его нынешнее настроение такой тонкий намек, что пора обустраивать одинокое гнездо? Рокэ понятия не имел, так ли это или нет, делать выводы не спешил, пытаясь усмирить раздражение и головную боль. Получалось плохо, а следовало бы хоть как-то взять себя в руки… Еще и дверь с грохотом распахнулась, впуская трех мальчишек, которые забыли, что такое манеры. Дик, разумеется, проснулся тут же и ухитрился еще улыбнуться, точно не его выдернули из сна. Если бы взглядом можно было убивать, Рокэ Алва был близок к непоправимому. Радостные крики настроения не прибавили, как и одновременные попытки мальчишек рассказать «папе Дику» все свои новости. Рокэ потер виски, недовольно отмечая, что коса далека от совершенства, он выглядит как угодно, но только не грозным маршалом, неплохо бы переодеться. А еще Рокэ так и не мог вспомнить, куда сам же и дел стянутые перед сном кольца -он точно их снимал, но вот только искать не было никакого желания. Как и в целом, покидать свое вынужденное убежище. Пусть и защитой служила одна лишь дверь. Скрип кровати был вполне очевиден и понятен — их с Диком отвратительно воспитанные отпрыски скакали по ней со всем пылом, какой был доступен детям. «Ну и кто в этом виноват? Я, да и Дик тоже, отсутствуем почти постоянно. Вот они и разболтались», — раздраженно поморщился Рокэ, не делая попыток выйти, понимая, что иначе точно сорвется. Не в первый раз, конечно, но сейчас это точно было бы не ко времени. Рокэ потер лицо ладонями, пытаясь справиться с неуместными эмоциями. По-хорошему, бы встать, высказать детям, что вот так врываться непозволительно, еще бы и разобраться с их воспитателями, но на это не было никакого желания. «Раз уж сюда добрался, стоит заняться непосредственно, делами Кэналлоа», — мысль казалась разумной, но для ее осуществления тоже стоило хотя бы одеться. — Всем доброго утра, — до Рокэ донесся голос Арно Савиньяка. А вопль собственных детей «эр Арно» заставил его заскрежетать зубами — голова напомнила о себе. То, что комната почти сразу наполнится людьми для нынешнего соберано не было сюрпризом. Вот только сейчас ему хотелось оказаться отсюда как можно дальше. И закрытая дверь не помогала, нелепые вскрики, споры, шумы, потом, кажется, его дети переключились на Джастина Придда, зашедшего поздороваться с сеньором — у Рокэ от этого всего начал дергаться глаз. — Я смотрю, герцог Алва, вы предпочитаете уединение, — появление Валентина Придда вызвало у Рокэ обострение мигрени. И от безупречно вежливого тона хотелось запустить в него зеркалом или чем-нибудь тяжелым. — И вам доброе утро, герцог Придд, — Рокэ поморщился. — Что вам сейчас необходимо? Тишину сейчас даже я вам обеспечить не в состоянии без крупной ссоры. Вам так нужен скандал? — Разумеется, нет, — Валентин растерянно моргнул. — Мне показалось, что вас потеряли… — И вы благородно решили меня найти, — Рокэ старался держать себя в руках. — Что могу сказать — у вас получилось… Эдвард, ты здесь что забыл? — рявкнул Рокэ, когда его неожиданно коснулась детская рука. — Иди уже…подальше от меня, — то, что ребенок шарахнулся от него, как ошпаренный и спешно ретировался Рокэ не удивило. Его встревожило иное — отвлекшись на Валентина Придда, он не услышал пятилетнего мальчишку. И это было скверным признаком. — Он хотел, как лучше, — на лице нынешнего супрема не отразилось ничего. — А я здесь сижу, как раз для этого. Вот просто мечтаю об улучшении своей жизни, — Рокэ взял себя в руки, насколько мог. В голове билась мысль, что все же он упустил что-то в воспитании, сам Рокэ в детстве рано усвоил, что к отцу без позволения приходить запрещено и его вполне устраивало общение по приглашениям. Его же собственные дети ни о чем подобном и понятия не имели. — Поговорим позже, герцог Алва, — Валентин Придд покинул комнату к большому облегчению Рокэ. Он с трудом дождался, когда весь этот хаос переместится, наконец, куда-то еще. Дик, к счастью, отправился с ними — если еще не восстановился, то ему помогал перемещаться Арно. Рокэ смог, наконец, выйти из купальни и вызвать слугу. Ему требовалось привести себя в порядок и потом уже все-таки поговорить с Приддом. Рокэ помнил, что тот хотел все-таки попытаться разобраться в невезучести Дика. Но все это можно отложить на какое-то время. Рокэ смог достаточно вежливо сообщить слуге, посланном Диком, что завтракать он не будет, пусть сами едят, его не ждут. А его, Рокэ, ждут дела. Став похожим, наконец, на соберано, а не на замотанного головной болью мужчину неопределенного возраста, Рокэ направился в кабинет. Бумаги туда ему уже доставили, вместе с неизменным вином — оно помогало отвлечься. Недавняя вспышка была Рокэ забыта, ему было не до того, что он напугал пятилетнего ребенка. И то, что Эдварду пять исполнится только через пару дней, Рокэ не слишком заботило. Он не просто так сидел в купальне с утра. Полез не вовремя — получил, ничего смертельного не произошло. Поэтому когда после обеда в кабинет заявился Дик с вопросом, чем Рокэ так расстроил Эда, герцог Алва только плечами пожал. Он успел и забыть о неприятном инциденте. — А что в итоге решил Придд? — поинтересовался Рокэ, не отрывая глаз от бумаг. — Валентин завтра придет, сказал, что будет полноценно мной заниматься, по методикам отца и деда, — вздохнул Дик, давно смирившись с тем, что Рокэ не запоминает то, что считал неважным. — Они сейчас ушли в столицу, остался только Арно, пытается растормошить Эда, но тот не слишком реагирует. Плакал, похоже, хотя и не признается. Миро с Риконом с ними. Рокэ привычно поморщился, услышав домашние имена детей. У него самого тоже было такое имя, но отец им не называл, оставив его на откуп друзьям Рокэ, матери и братьям. И это казалось единственно верным вариантом. Рокэ не задумывался, с какого момента он начал повторять своего отца. Ему было не до того — донесений оказалось куда больше, чем он ожидал. Вот и приходилось разбираться. Соберано только неразборчиво буркнул на какую-то фразу Дика и чуть дернул плечом в ответ на касание ладони. Дела никто не отменял. Дик ничуть не удивился — Рокэ, вернее, сейчас уже, соберано Кэналлоа, от дел оторвать можно было только перекинув на плечо и утащив ужинать. Сейчас это было невозможно, Дик и без того заставлял себя двигаться, чтобы не пугать детей. Слабость после тропы никуда не делась. Дик позволил себе опереться руками о ближайшее кресло, чтобы спустя пару минут направиться к выходу. Надо было понять, что случилось с Эдом, в том гвалте Дик ничего не смог понять. Валентин посоветовал обратиться к Рокэ, тот в курсе, но Дик так ничего не смог узнать. Надо, надо, надо… Дик устало привалился к дверному косяку, невесело думая, что еще не хватало сейчас сползти на пол. Ужин скоро, нельзя было напугать детей и снова загреметь в постель. Вот только тело, кажется, считало иначе.