Калейдоскоп

К концу встречи, Алан поймал себя на том, что расслабился окончательно. Он начал понимать, что брат доверял им обоим не просто так. Дело было не только в искрометной общительности Альберто и сдержанности Валентина. Они принимали Дика таким, каким он был, с достоинствами и недостатками. — Что скажешь, Ал? — зевнул Дик, когда Алан вернулся, проводив друзей брата. Альберто уже вечером уезжал вместе с сеньором, так что он обещал писать, а вот Валентин Придд пригласил Алана на прогулку. Тот, подумав, согласился. — Мне сложно пока судить, но тебе с ними комфортно, — Алан задумчиво почесал нос. — Валентин Придд пригласил на прогулку в «ближайшее время». Это как понимать? — Это значит, на днях, он уточнит свое расписание и пришлет письмо, — пояснил Дик. — Вот и хорошо, развеешься. А с Тино интересно, он с виду замкнут и неразговорчив, но если подпустит к себе, станет и хорошим собеседником и преданным другом. — Умеешь ты окончательно запутать, — проворчал Алан, искренне радуясь, что «на днях» это не означало «прямиком завтра». Дик от души рассмеялся, старательно пытаясь не зевать. Восстановление шло по его мнению, очень медленно, приходилось, конечно, с этим мириться, никуда было не деться. Но Дику, конечно, хотелось бы оказаться, наконец, на ногах, погулять с Аланом по столице, плюс вот Валентина позвать. Но это, похоже, если и случится, то нескоро. Алан успеет уехать с эром Эмилем. — Увидишь, что прогулка с кем-то — это совсем не страшно, скорее, наоборот, — заверил Дик брата. Алан почесал нос и переключил внимание брата на ужин. Стоило все-таки поесть, прежде чем ложиться спать. И младший Окделл снова собирался остаться с братом, исключительно на всякий случай. Сеньоры сегодня даже не явились в особняк, как ушли с утра, так на этом все, исчезли. Дик заверил Алана, что такое случается, должности обязывают обоих быть совсем не там, где их ждали. А возможно, правда, что-то произошло, вот они и разгребают последствия. — Если бы граф Штанцлер дал о себе знать, мы бы точно поняли, — проворчал Алан, прикидывая, куда же все-таки мог деться бывший наставник. И вывод получался неутешительным — едва ли он покинул Талиг, скорее, предпочел где-то затаиться. — Интересно, что он может сделать теперь, когда мы оба отказались играть по его правилам, — Дик и сам тревожился. Хорошая еда и мягкая постель убаюкивали, но тревога не давала полностью погрузиться в сон. Да, они оба пока ничего не могли сделать, только обсуждать. Дик пока был особенно уязвим из-за того, что не восстановился до конца. Впрочем, Алан был уверен, что в ближайшее время граф Штанцлер все-таки не станет покушаться на них. Ему проникнуть в особняк Алва незамеченным было невозможно. Дик уже уснул, когда Алану пришла в голову мысль, что Штанцлер мог попытаться применить прежнюю тактику — использовать кого-то еще, чтобы устранить либо герцога Алву, либо их, как неудачных, с его точки зрения. И что он мог пообещать этому неизвестно кому в голову Алана так и не пришло. Алан заснул позже брата и точно не мог сказать, что ему снилось. Запоминать сны ему всегда запрещалось, они назывались ерундой, не заслуживающей внимания. Сейчас удавалось постепенно перестраиваться, но пока получалось с трудом. Ночь бархатным одеялом укутала Олларию, позволяя кому-то отдохнуть, а кому-то строить новые планы и производить нужный подкуп. Граф Штанцлер времени не терял. В центр столицы он сунуться не рискнул, хотя, благодаря медальону, менявшему облик, его бы ни одна собака не узнала. Ну разве что, кроме Повелителей, но ни с кем из них Штанцлер не собирался сталкиваться. Он с большим трудом смог смириться с тем, что оба варианта по устранению Алвы провалились. И оба мальчишки в результате остались живы и сейчас жили в особняке, это Штанцлер успел проверить. Оружие не сработало, несмотря на все попытки. И осознание того, что он только зря потратил время и силы на Окделла вызывали в обычно сдержанном и всегда тщательно планирующим свои действия человеке нечто, очень похожее на ярость. Обоих стоило бы устранить в самое ближайшее время. Штанцлер только сейчас начал осознавать, что еще неизвестно, что успел узнать Алан, без дела порой болтающийся по поместью. Он сам его учил собирать информацию, в любой момент она могла пригодиться. Своих людей Август Штанцлер не мог послать в особняк Алва и прекрасно это понимал. А вот кого бы другого натравить на Окделла — эта идея была очень заманчива. И для ее воплощения Штанцлер шел на риск, в чужом облике мотаясь по Олларии. Можно было попытаться нанять наемников, но это было глупо и просто. Штанцлер не собирался уподобляться какому-нибудь Реджинальду Лораку, уверенного с какого-то, момента, что герцогский титул должен отойти в его семью. Вот он пока и прощупывал почву, пытаясь найти кандидата, способного ради мести отомстить Окделлу. Если он даже и погибнет — потеря была невелика. Рокэ Алва вместе с Эмилем и Лионелем все это время были заняты не только поисками Штанцлера, который как сквозь землю провалился. Они вынуждены были наблюдать за пляской за кансильерскую должность. Кандидатов на нее оказалось хоть отбавляй, причем свои кандидатуры выставляли даже те, кого в принципе не рассматривали. Официально, конечно, кансильера назначал король. Но Фердинанд, как и во многих других вопросах, полагался на кардинала, а тот неожиданно сильно затянул с решением. — Ждет возвращения и помилования Штанцлера, — морщился Эмиль, которому порядком надоело в Олларии. Хотелось уже взять Алана и отправиться в свой полк, учения им организовать, соревнования какие-нибудь — придумать можно было много чего. — Вот этого допускать нельзя, — морщился Рокэ, сам открестившийся от осторожного предложения. Ему только кансильерства и не хватало. — Кто у нас рвется во власть? — Эмиль кисло смотрел на свои ладони, понимая, что придется называть слишком многих людей. — Проще назвать тех, кто этого не делает, — вздохнул Лионель, они вынужденно разместились в кабинете капитана королевской охраны. — Завтра все выяснится уже. Поговаривают, что запрет занимать должность кансильера духовному лицу, снята. — Если это так, то у кардинала хватает вариантов, — поморщился Рокэ, представляя кансильером олларианского нынешнего епископа. Его откровенно передернуло от неприязни, но в этом вопросе считаться с ним никто не собирался.