Калейдоскоп

Дик, договорив, смог с облегчением привалиться к плечу отца. Он выговорился, наконец-то чувствуя облегчение и опустошение. Эмоции захлестывали с головой, но, когда он был здоров, раскрыть их было непозволительной роскошью. Все-таки он был герцогом, хоть и номинальным, ни разу не принявшим решения за собственную провинцию и людей, живущих там. Оба его отца слушали, ни разу не перебив. И если поначалу Дик говорил, захлебываясь словами, путаясь в них, пытаясь правильно сформулировать мысль, то потом стало легче. Эгмонт и Арно по очереди прижимали его к себе и он говорил, не чувствуя, как по щекам катятся слезы бессилия и облегчения одновременно. Он понимал, что сильно болел. И вообще-то не слишком хорошо было находиться с отцами на широкой поляне. Но он так устал носить все в себе, что не смог отказаться от соблазна. Отцы от неожиданности вздрогнули, когда Дик кинулся им на шею, наплевав, что он уже взрослый, не оруженосец. Дорога назад все еще оставалась, юноша чувствовал ее. Но возвращаться в мир, полный проблем, с которыми он совсем не знал, что делать, он не хотел. Да, это было неправильно, он и сам это понимал, но бороться уже не было сил. — Я не понимаю, что мне делать дальше там… Нет, излом это понятно, а вообще… и с чувствами неизвестно, да и в целом имею ли я на них право? — Дик снова заговорил, отрывисто и бессвязно, как в тот самый момент, когда только оказался здесь. — А с чего ты так решил? — поинтересовался Арно, гладя младшего сына по голове и вздыхая. Сам он смог сюда прийти только потому, что Арно, как чувствовал, надел на руку брата родовое кольцо. Оно не сползало и не соскальзывало, в момент подогнавшись по размеру — погибший Савиньяк воспользовался сразу двумя шансами. Он одновременно встречался с Эгмонтом и надеялся помочь сыну. У Савиньяков в кольцах находились те, кто погиб последним. Так Арно старший сменил в нем собственного отца, с которым встретиться если и доведется, то он очень надеялся, что нескоро. Был еще вариант, что его отец и вовсе отправился на перерождение, если был готов к этому. Такие моменты решал Лабиринт, в котором готовившийся к новой жизни уже находился один, без проводника. — После того, что произошло в Надоре, когда герцогиня смогла подлить в питье зелье… и ладно бы мне, но она так поступила и с Арно, и с Валентином… — Дик вздохнул, жмурясь от болезненных воспоминаний. — Так в одном из тех видений, я услышал, что от моей любви никому ничего хорошего ждать не стоит. Она может лишь больно ранить. Дик засопел, позволив себе зажмуриться. Его, как маленького, обнимали и гладили по голове. Вообще, отцы призрачными ощущаться никак не хотели, и это радовало. Особенно сейчас, когда он смог наконец рассказать о том, что его мучило. Даже Арно с Валентином он не решился о таком рассказывать, не говоря уже об эре Рокэ. Дик не видел, как Арно старший незаметно толкнул ногой Эгмонта, который пока не проронил ни слова. Он сидел, обнимал сына в свою очередь и время от времени грустно вздыхал. Штанцлеру удалось переиграть и его, и Эпине, за что Эгмонт себя сейчас очень корил. Будь он рядом, Дик бы не мучился от всего этого. Уж какие-то слова он бы смог подобрать, чтобы сын даже не задумался о том, что его любовь причинит избраннику вред. Хотя, если задуматься… отец самого Эгмонта очень любил его мать, но она не пережила родов. Потом сам наследник, ставший герцогом, сначала погубил юную Айрис, внучку подруги бабушки, а потом позволил себе отдать сердце Арно, который погиб в результате покушения… конечно, там тоже торчал нос Штанцлера… — Разумеется, это все неправда, — заговорил Эгмонт, выведенный из размышлений еще одним пинком любимого человека. Им предстояло помочь Дику вернуться назад, в свое тело, а не оставить здесь. Эгмонт это прекрасно понимал, просто слова сына пробудили дремавшее в сердце сомнение. А действительно… не была ли любовь Окделлов отравлена каким-нибудь проклятием? Сын всхлипнул, вздыхая с явным облегчением. У него с плеч хотя бы ненадолго упала громадных размеров гора. И Эгмонт был только рад этому. Ничего не доказано, а предположения, они могут быть любыми. Арно ласково гладил Дика по голове, пытаясь подобрать подходящие слова. Он понимал, что сейчас сын метался на кровати в приступе жара, сбивая все возможные компрессы. Переживания наложились на то, что он основательно замерз, когда общался с очень неожиданным гостем. О серпентерах они с Эгмонтом знали только из легенд и сказок. Представить, что под Надором находился один такой, они бы точно не смогли. Жаль, что Дика даже такое необычное создание не заинтересовало. Нет, он его, конечно, выслушал, но в душе уже расползалась трещина немалых размеров. И упомянул он о странном создании всего лишь раз, когда рассказывал им о том, как умудрился простудиться, да еще настолько сильно. Эгмонт еще брякнул что-то о природной выносливости и силе Окделлов. Арно пришлось срочно наступать ему на ногу, вот такого заявления еще и не хватало. Дик в ту же минуту словно потух, вжал голову в плечи и засопел, борясь со слезами. Пришлось отвлекать, кажется, это даже получилось сделать успешно. О чем жалел старший Савиньяк, так это о том, что не все слова полностью прорывались туда, в мир живых. Дик бредил, говорил бессвязно, на какое-то время замолкая. Это здесь он говорил, не прерываясь, поделиться ему было чем. — Может, оно и лучше, что меня наверное, не станет, — голос Дика выдернул старшего Арно из невеселых размышлений. Расслабиться он им явно давать не собирался. Нужно понять, что его младший сын додумал себе в очередной раз. В этом они с Эгмонтом были на удивление схожи. Тот великолепно умел додумать сам то, чего не было, накрутить себя из-за этого, а потом растеряться от того, что на самом деле все было не так, как в его голове. Арно смог постепенно, не вытравить, конечно, такое уничтожить полностью невозможно, но сильно пригасить эту «способность» Эгмонта. И дело сразу же пошло на лад, вот только Штанцлер почти сразу же попытался перехватить контроль над «ручным» герцогом. Чем закончилась вся эта история, они знали. — Извини, Дикон, но тебе еще рано, — Эгмонт постарался говорить максимально мягко. — Когда-нибудь, мы, конечно, встретимся, но точно не сейчас. Сердитое сопение мальчишки заставило Эгмонта и Арно переглянуться с нескрываемой тоской. Вот это они не планировали совсем, чтобы Дик тут остался. — Это кто собрался умирать не в свой срок? — вот уж этот голос бывший герцог Окделл прекрасно знал и притянул растерянного сына к себе. Сам он отсюда не смог бы выдернуть Лита, это прерогатива исключительно живых… вероятно, Арно младший невольно постарался. Он до рождения подпитывался силой Скал и какую-то магию определенно должен был унаследовать. Дик же, ожидаемо, растерянно заморгал. Он позволил себе раствориться в эмоциях с такой силой, что и представить не мог, что кого-то такое положение дел могло не устраивать. На поляне неожиданно поднялся ветер. Дик непроизвольно поежился, удивляясь самому себе — он не должен был чувствовать холод в принципе. А Эгмонт только кивнул в ответ на мысли Арно — скорее всего, с Литом сюда следовал Анэм, чтобы придержать порой слишком импульсивного предка. Положа руку на сердце, Эгмонт признавал — все Окделлы унаследовали от Лита такую вот не самую лучшую черту характера. Часто случалось так, что она давала о себе знать в не самое подходящее время. А порой Окделлы и погибали, вспылив, где не надо. Прапрадед самого Эгмонта нелепо погиб на охоте, сунувшись к медведице с медвежатами. Закончилось все плачевно. Дик же растерянно смотрел, как ветер раскрывает широкую дверь, пропуская к ним двух мужчин. Один из них удивительно походил на эра Рокэ, только глаза отличались… нет, не цветом, а скорее выражением. Сколько кругов было этому мужчине, Дик не представлял. А вот второй, недовольный русоволосый мужчина… от него хотелось совершенно по-детски спрятаться и не привлекать к себе внимания. Пусть в серых глазах молнии сверкали не в буквальном смысле, но Дик прекрасно понимал — это недовольство направлено в его сторону. И что произойдет сейчас, было абсолютно непонятно. *** — Жар спадает, — отметил Лекарь, укладывая на лоб больного очередной компресс и негромко добавил. — Возможно… можно не спешить с тем лекарством. Рокэ коротко кивнул, показывая что услышал слова мэтра. Он расположился в кресле, нахохлившись и напоминая собственную гербовую птицу. Рядом с ним в соседнем кресле расположился Арно, не пожелавший оставить друга в таком состоянии. И вот он встрепенулся при слове «подождать», потом смущенно опустил глаза, осознав, о чем шла речь. — Ну должно быть и что-то хорошее, — откликнулся с дивана Миль. Рокэ удивленно моргнул, он-то искренне думал, что тот давно спал. Ночь уже заканчивалась, до рассвета оставалось, может, чуть больше часа. И только сейчас появилась осторожная положительная новость. И это радовало, все последние часы Дик бормотал отрывочно что-то не совсем понятное. Талиг чередовался с надорским, и Рокэ уже не вслушивался, отчаявшись что-то понять в погоде, проклятиях рода и чувствах юноши. Алан с балки только устало прикрыл потускневшие от напряжения глаза. Когда он осознал, что дело плохо, то едва сдержался, чтобы не выкрасть мальчишку и не ужалить его. Яд должен был послужить для него лекарством и без всяких последствий для памяти. А то излом был уже достаточно близко. Еще не хватало перед ним вновь обучать Повелителя Скал пользоваться ложкой и другими бытовыми приборами. С Литом связаться удалось далеко не сразу, Владыка Скал привычно был занят, решая многочисленные проблемы. И новой он совсем не обрадовался, но обещал разобраться и решить. «Добровольно-принудительно вылечу, вправляйте мозги потом сами», — было единственной цензурной фразой старшего Абвения. Алану давно уже было не семнадцать и то, у него горели уши от того, что он услышал. Оставалось лишь ждать и стараться не зевать. Перспектива падения с балки бывшего Повелителя Скал ничуть не прельщала.