***
На следующее утро девочка уже лежала рядом с братом на заднем сиденье машины, она спала, обнимая своего плюшевого друга. На часах было где-то 10 часов. Что же тогда случилось в ту ночь? Элиза с трудом затолкала его в машину, тягая за собой тяжёлую тушу брата, заперев дверь. К тому времени, огромный взрыв их уютного родительского домика завершил весь пожар. Никаких больше криков о помощи, кошмара и боли, доносящихся оттуда и будящих всех соседей вокруг. От их старого здания остался лишь пепел, да жуткие сгоревшие трупы людей. Будто бы здесь никогда и ничего не было. Что ж, тёплые лучи солнца согревали их и падали на лица уставший подростков, и вот тогда, было хорошо видна обгоревшая половина лица младшей сестры, которая выглядела не менее страшно, чем она сама. Мик с трудом открывает глаза, и всё, на что он был способен в данный момент — тихо материться себе под нос из-за адской пульсирующей боли в виске. Во рту — мерзостное ощущение тошноты. Перед глазами несколько секунд всё ещё мутно, а потом же Мик догадался оглянуться по сторонам, пытаясь понять, где он, что происходило вчера, и самое главное — где его сестра. Припоминает он только то, что произошло нечто ужасное, что именно — затуманенный разум не подсказывает. Он спокойно вздыхает, когда видит небольшую девочку на кресле, но тут же ужасается от одного взгляда на её лицо. Тесность салона как будто сдавливала. Макушка упирается в потолок. Тело ломит, как будто наказывая за решение дремать в месте, явно для этого не предназначенном. На правой стороне лица неприятно чувствовалась некогда вязкая, липкая грязь, сейчас же — пыльная корочка. Рука автоматически тянется, чтобы отковырять её. Взгляд машинально цепляется за один из источников света. Вид странный — как будто напоминающий что-то, но совершенно незнакомый. Как будто что-то исчезло. Осознание начинает возвращать к памяти — Мик берёт себя в руки и смотрит в окно: видит пепел и обугленные тела мертвецов, тут же шумно открывает туго отпираемою дверь машины и, спотыкаясь, падает на землю, пачкаясь ещё больше, но тут же подымается и бежит к двум телам. На полпути добирается на коленях. Мама… Едва ли её можно узнать из-за произошедшего. Зрелище ужасающее: удивительно, на почерневших костях виднеются остатки кожи. Он сдавленно шепчет что-то, пытаясь не заорать во всё горло в ту же секунду. Пытается сдержать и слёзы непонятно зачем, но они уже катятся огромными каплями по его бледным щекам. Наклоняется над безжизненным телом и роняет слёзы на пепел, хватая руками голову, чуть ли не вырывая длинные пряди. Умоляет бога, в которого не особо верил, чтобы всё это было лишь кошмарным сном или галлюцинациями, желает взять и подохнуть на этом же месте или никогда не просыпаться. До этого он всегда отрицал и одну мысль о самоубийстве. По крайней мере, пытался. Тела, очевидно, изуродованы. Их с большой натяжкой можно было назвать людьми, так как огонь полностью сжёг их одежду и волосы, а также почти расправился с их плотью. Элиза же медленно открыла глаза и потерев их, села на сиденье, обнимая плюшевого друга. Но где её брат?Может быть, он решил СНОВА оставить её? Это не должно снова повториться, да?? Девушка выходит из открытого автомобиля, ища глазами старшего, оглядывая всю территорию. Вокруг была всё та же тишина, правда теперь вернулись шумные автомобили, проезжающих мимо того, что осталось от того, что раньше можно было назвать "дом". Заметив скрученную, согнувшуюся в три погибели фигурку, девочка быстро босыми ногами пошла по снегу прямиком к нему. Эли кладёт руку на плечо парня, успокаивающе поглаживая её. — Эй, — С вздохом сказала она, кажется, пытаясь обратить внимание на себя, стараясь не смотреть в сторону трупов. Не нужно, — Не вини себя. Ты не виноват, слышишь?? Мик? Эй? В самом деле, девушка и сама уже не помнила, что вообще произошло. Все воспоминания мутные и беспорядочные. А самое яркое воспоминание-это то, как она получила травму в виде ожога на лице. — Мик, — Пытаясь достучаться, привести его в чувства, говорила она, борясь с нарастующей тревожностью, от которой в животе резко затянуло из-за напряжения. Кажется, начало приходить кошмарное осознание, — Я люблю тебя, слышишь?? Я.. Рядом. — Эли не знала, что ей говорить, как поступать. В самом деле, младшая не умеет оказывать поддержку. Говорит всегда всё, что в голову придёт, что похоже хоть как-то на неё. Не эти слова сейчас нужны Мику. Лучше бы она молчала. Мик словно не слышит. Ещё минут, казалось, десять он не мог разогнуть спину, но потом же наконец поднялся и устремил свой пустой взор в даль, что-то говоря — было невозможно разобрать его сбивчивый шёпот, даже лепет. Затем же он невинно улыбнулся — как делал довольно часто, правда, не в таких ужасающих ситуациях ( вероятно, выученная защитная реакция ) — и посмотрел на сестру. В его глазах читались одновременно и страх, и нежность. Он долго не мог ничего сделать и просто прожигал зрачками сестру, а затем, выйдя из оцепенения, взял её ладони в свои. — Да, Элиза, я тоже тебя люблю, — речь прерывистая. Снова выступили слёзы, которые скорее были от радости осознания того, что его сестрёнка жива и невредима (позже он осознает, что был не совсем прав). Взгляд опускается, а вскоре и голова. Снова молчание, тишина. Но только не в ушах Мика — оглушительный звон, напряжение. Ощущение, будто вот-вот мозги просочатся сквозь них. Резкое, пугающее желание прикоснуться к останкам явно контрастировало с полным нежеланием конечностей двигаться. Если уж даже мысли, размытые, скачущие и врезающиеся друг в друга вызывали невероятное напряжение, что уж говорить о его слабом, искалеченном плохим образом жизни и привычками тела? Правда, хотя бы дрожь давалась ему без усилий. — Ты ведь расскажешь мне, что произошло? — Я подожгла дом, по-моему... — С вздохом проговорила она спокойным тонном, поднимая глаза вверх на чистое небо, с трудом вспоминая эту пугающую ночь. Воспоминания будто кто-то стёр. Или что-то? — Дерри сказал мне что-то вроде того, что я должна поджечь его, потому что родители угрожали мне опасностью, и другого выхода нет. — Девочка показала на плюшевого медвежонка, который умиротворённо сейчас наслаждался объятьями младшей. Но ведь.. Не могла же игрушка говорить, правда? — Боже мой, прости, это звучит, как бред. Казалось, Мик не мог быть ещё более ошарашенным, но считать так было бы ошибкой. Мысли, переживания и воспоминания беспорядочно сплетались в безсвязный ком, и всё, что пришло ему на ум — это наконец подняться и подумать о том, где им жить, но перед этим узнать, в полнейшем ли порядке девочка. — Болит что-нибудь? Хочешь есть? — Лицо.. Неприятные ощущения, честно говоря. — сестра показала на правую половину лица, где был огромный ожог, после чего отвела взгляд. — И я не хочу есть. Я не ем утром, ты знаешь. Мик припоминал, что делают при ожогах, но вспомнил только о том, что необходимо охладить их. Он повёл сестру к машине, открыл багажник и нашёл в дальнем углу небольшой холодильник, откуда взял холодную воду. Оторвал от своей штанины ( правда, изрядно испачканной ) ткань, хорошенько намочил её жидкостью и подлжил к правой части лица Элизы. — Подержи её пока что, хорошо? Я сейчас позвоню одному своему приятелю, надеюсь, он сможет помочь тебе. Ладно? Элиза быстро кивнула, начав держать ткань у своего лица, а медвежонка держала в другой руке. По правде говоря, она ни на миг не расставалась с этим плюшевым другом. Он был для неё лучшим другом. Мик тут же опомнился, держа в дрожащих кистях телефон, по которому набирал номер того самого "приятеля". — Мне холодно. — Её пижама была довольно лёгкой и поэтому была не самой лучшей одеждой для очередного февральского дня. Отложив в сторону гаджет, начинает рыться в багажнике. Там на особый случай была припасена тёплая одежда — а мало ли, что выкинут их родители? Он был готов в любой момент быть вышвырнутым из дома. Сестру в таком случае он просто не мог оставить. Удивительно, насколько предусмотрительным иногда был парень! — Вот, надень это, пока что, пока я звоню, — он потянул большую зимнюю куртку и ботинки — Прости, штанов я не нашёл. — Спасибо. — Коротко сказала девочка и укуталась в куртку, протиснула ноги в обувь. Неприятно: грязь липла между ступнями и стельками, но потерпеть можно. Она глянула на землю, замолчав. Мик уже говорил со своим давним знакомым — Дэвидом, которого, признаться, не видел с выпускного. Дэвид учился на медика, и поэтому был первым, про кого подумал старший брат. Дэвид ответил почти сразу, легко согласившись помочь. Мик обожал таких людей, как он. — Садись в машину, мы едем! — громко позвал он сестру, открывая одну из задних дверей машины специально для неё. Звучал необычайно оптимистично в нынешней ситуации, как будто приглашает её на внезапный шоппинг или прогуляться по парку. — А как же родители? Им не холодно?? — Парень не узнавал сестру — она была со странностями, как и он, но не до такой степени. В возрасте четырнадцати лет она никогда не использовала такую... Манеру общения? Парень замер, дыхание перехватило. —Мм... Нет, Элиза, уже нет... Мы должны оставить их здесь. Садись, надо сделать что-то с твоим ожогом. — Кто-то, должно быть, постепенно крутил кнопку настройки громкости его голоса: последние слова он, кажется, нажёвывал, а не произносил. Как будто лично для себя, не желая вводить Элизу в осознание. — Им уже не поможешь... — Ладно. — Она послушно села в машину, а затем легла на сиденья. Твердовато, но альтернативы не наблюдалось. Парень сел за руль, завёл машину и пытался рыскать в памяти в поисках маршрута к дому Дэвида. Он точно его знал. Понадобились усилия, но путь постепенно выстраивался. Когда-то они были очень даже близки.***
Вскоре он припарковался у довольно большого дома и, взяв за руку Элизу, подошёл к двери, нажал на звонок, и через некоторое время им открыл худощявый и высокий парниша с рыжими волосами до плеч, которые он обычно заправил за уши. Сейчас они небрежно скручивались, ложась друг на друга. — Привет, — он дружелюбно смотрит на обоих, особенно на бывшего одноклассника и отходит чуть в сторону, пропуская их. — Проходите. Отлично выглядишь, Мик. — Спасибо, — с искренней благодарностью промямлил старший, снимая с ног кеды и помогая Элизе снять ботинки. Та вытирает грязь о коврик. Хорошо, что он тёмный. — Ох, не стоит! Пойдёмте, я уже всё приготовил. Он провёл их в комнату, а брат с сестрой сели на кровать, рядом лежало всё необходимое. Девочка сжала в объятьях своего медвежонка, недоверчиво смотря в сторону незнакомца. В принципе, это была её обычная реакция на других людей. Они её пугали. Иногда даже у Элизабет случались панические атаки из-за слишком большого количества присутствующих в общественных местах. Это невероятно мешало при знакомстве с новыми людьми, когда она просто выходила прогуляться, подышать свежим воздухом, что делала редко из-за того, что постоянно сидела дома. Вероятно, по этой причине у неё бледная кожа, а может быть оттого, что девушка спит три или четыре часа, максимум — пять, потому под глазами всегда красовались уже известные нам синяки и мешки. А вообще, ей не удавалось подружиться с кем-то. Чаще всего сверстники считали её странной. — Что ж, солнышко, давай посмотрим, что у тебя, — Дэвид аккуратно и бережно отодвинул длинную чёлку с лица, видя, как после этого та начала морщиться. — Ух, ну, придётся немного поработать. Ах да, не хотите есть? — Ну, Элиза говорила, что не хочет есть, но... На самом деле, я очень голоден. — Хорошо, можешь пока пойти на кухню, там в холодильнике должны были остаться макароны и курица. Помнишь же, куда идти? — Да, помню. Спасибо большое, ещё раз. Мик ушёл, и, разогрев порцию, начал думать над тем, что же ему теперь делать. Ещё и пользуется альтруизмом Дэвида после стольких лет молчания. — Не волнуйся, всё будет хорошо. —Дэвид начал наносить мазь на лицо пострадавшей, но тут же отстранился. Она всё же продолжала недоверчиво смотреть на него. Нет, она не боялась врачей, просто было страшно, противно от чужих прикосновений совсем незнакомого человека. Девочка глянула на своего друга. — Если тебе неудобно, ты можешь сделать это сама. Если хочешь, конечно. Я не доверял медикам, да и сейчас тоже, немного. — Вот, —Дэвид протянул тюбик Элизе — Выдавливай немного, наноси на правую часть лица и потихоньку мажь. Если нужна будет помощь — не стесняйся, спрашивай. Студент отошёл к столу, начал перебирать какие-то бумаги, напевая какую-то песню — кажется, про Марс. — Какой смысл мне верить вам? Вы мне совершенно чужой человек. — Сказала девочка, хмурясь. Она вновь покрепче обняла игрушку и стала гладить Дерри по голове. Дэвид отвёл взгляд в сторону — задумался, а затем направился к выходу из комнаты. — В чём-то ты права, — сказал он, держа ручку двери — Я тебе никто, и это правильно, что ты не доверяешь кому попало. Хотя, мы с Миком когда-то хорошо дружили... И он доверяет мне, — Дэвид лучезарно улыбнулся, вспоминая давние времена — Впрочем, я позову его. Через некоторое время Мик зашёл обратно. Парень склонился над сестрой и осторожно наносил крем. Его друг же прошагал в другую комнату, коих в его доме было не мало. — Слушай, Элиза, — мягко начал брат — и Дэвид, и все мои друзья и знакомые не навредят тебе. Ты можешь доверять им, ибо я готов положиться на них в случае чего. Я общаюсь только с теми людьми, которых хорошо знаю... Правда, так было не всегда. — на секунд тридцать он погрузился в воспоминания, но решил вернуться к изначальному тезису. — ... А значит, ты можешь доверять им, хорошо? Девочка закатила глаза и нехотя кивнула, глядя на мягкую игрушку. Всё это ужасно напрягало, чувствовалось только раздражение. У неё всегда было туго с доверием. Слишком часто его не оправдывали. — А Дерри? С ним же всё будет хорошо?? — С детской наивностью спросила та, смотря на брата. Мик нежно улыбнулся сестрёнке. — Конечно, милая. Ладно, нам уже пора. Пойдём поблагодарим Дэвида, попрощаемся и поедем. Если хочешь, можешь не идти со мной к нему. Всё же, знай — ему доверять можно. — Мы поедем домой, да? — С восторгом спросила та, ведь она очень хотела уже понежиться в тёплой кровати. Мик едва сдерживал свой страх, что бурлил в нём сейчас, и, казалось, разъедал изнутри. — Теперь нам придётся искать новый дом... — как можно мягче ответил брат — Но не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Мик попрощался с давним приятелем, благодаря его за помощь и принимая объятия. Однако в голове крутятся мысли о том, что поведение Элизы сильно пугает. Тем не менее, он ни за что не бросит её, и всегда будет заботиться о девочке. Он вернулся к сестре, забрал мазь, и они направились на выход, попутно надевая на себя тёплые вещи. Подойдя к машине, Мик посмотрел пропущенные звонки на телефоне — их было действительно много, и все от одного номера. Парень набрал его, и тут же разгневанный женский голос врезался в уши благим матом. Кажется, даже Элиза могла их услышать. — Какого хуя ты не отвечал? Мы здесь все чуть ли не с ума сходим! Стив уже предложил мне травку, но, блять, все знают, что я против наркоты! Как вы там вообще, в порядке хоть? — успокоилась наконец подруга — Приезжайте. Ничего не говори, просто приезжайте и всё. Мик промямлил что-то утвердительное и бросил трубку. Затем он взглянул на Элизу. — Поедем к моим хорошим друзьям, они помогут нам, я уверен! Ты не представляешь, как за нас волновалась Роберта! Обычно она не такая вспыльчивая, — усмехнулся парень, усаживаясь в машину. — Она мне не нравится. — Девочка заметно помрачнела. — Может быть, просто поможем родителям согреться?? Смысл туда ехать? — Из кармана рубашки она достала коробок спичек. — Это должно помочь, я думаю. Мик вновь ужаснулся. Признаться, он порядком устал переживать столько чувств за только начавшийся день. На этот раз это отчётливо читалось на его лице. — Эли, отдай мне спички, пожалуйста, — его голос дрожал, и говорил он так, чтобы сестра не подумала, что он требует этого. — Ладно. — Она послушно отдала ему коробок. — Из-за спичек ты получила этот ожог. Представь, что было бы, если бы ты тоже... Сгорела? Я бы в этот же момент покончил с собой, слышишь? — Он слегка походил на безумца. После того, что случилось, ему было позволительно — И... Понимаешь... Их больше нет. — Они стоят позади тебя, Мик. — Та показала на дерево, а рядом с ним, очевидно, ни единой души.. Наверное? Мик обернулся, будто не догадываясь, что сзади — никого. И вновь холод пробежал по его телу. — Эли... Там никого нет... — Ты их не видишь? Правда?? Они говорят, что любят нас. Не слышишь??— Девочка недоумённо глянула на старшего брата. Мик уставился немигающим взглядом куда-то вниз; не было ясно, что именно выражает этот взгляд. Он стоял так больше минуты и до сих пор не мог выйти из оцепенения. Привычно для него. Мик пытался выдавить из себя хоть слово, но смог лишь обнять сестру. Из такого состояния он не мог выйти примерно две минуты, не меньше. Обычно такие "приступы" длились больше. — Ладно. Пора ехать.