Скажи инерции - NO

– Я могу с тобой поговорить? Я перепрыгивала через ступеньку, пытаясь догнать Аню. Рюкзак предательски тянул вниз, уменьшая мою скорость в разы. – Опять ты? – усмехнулась, косо взглянув на меня. – Нет, нельзя, я опаздываю. Своеобразно, все же, она опаздывала. Звонок уже был, а глядя, как она не спеша расхаживала по этажу, можно было предположить, что она просто прогуливает первый урок. Да и выглядела она слишком спокойно для человека, который опаздывает. Сделав сильный рывок, я загородила рукой дверь, не давая ей повернуть ручку и войти внутрь. Как бы я ни хотела ослепительно улыбнуться – получилась глупая гримаса. Аня скрестила руки на груди и посмотрела на меня так, будто она была последним человеком, которого я увижу в этой жизни. – Ну? – Что ты делаешь сегодня вечером? Девушка нахмурилась, не понимая, шучу ли я так или говорю серьезно. Ее губы скривились в горькой усмешке. – Что, вот так просто? У вас все так легко делается? Сказать, что мы играли в ребусы односторонне, значит нагло соврать. Иногда после ее фраз я запиралась в себе, хорошенько все переваривая, думала о том, что она сказала, и пыталась перевести на более доступный мне язык. Переводить с русского на русский ужасно интересно, как я поняла позже. – Я не встречаюсь с девушками, – прямо сказала она, экономя мое время на размышления. Смахнув мою руку с ручки, она открыла дверь и легкой походкой зашла в класс. Как оказалось, в кабинете занимались начальные классы. Я обескуражено смотрела ей в спину, пока дверь не закрылась перед самым моим носом. Когда я вошла в свой класс, одноклассники дружно думали, уткнувшись носами в свои тетрадки. Это была самостоятельная по алгебре. Классная руководительница дала мне тетрадь, указала на номера, написанные на доске, и усадила без упреков за опоздание. Контрольный лист состоял из шести легких для меня заданий, которые я успела решить за несколько минут до звонка. Собственно, алгебра никогда не была особенно сложной для меня. Фишкой в этом предмете было обычное заучивание формул и воспроизведение их в уме в нужное время. Что нельзя было сказать об английском… Каждое предложение давалось мне с трудом. Над правильностью написания глагола я пыхтела так, как не пыхчу ни на одной тренировке по футболу. Английский был сплошным адом… – Все? Я кивнула, закрывая тетрадь и предоставляя ее во власть своей учительницы. Она удовлетворенно улыбнулась. – Вот за что я тебя люблю. Таким и должен быть ученик, – провозгласила она на весь класс, – и в спорте молодец, и в учебе… – И по бабам успешно ходит, – хихикнул кто-то с первых парт. Математичка невозмутимо посмотрела в ту сторону, но ничего не сказала. И правильно. Мы обе знали, что этот класс меня не принимает. Точнее, мою ориентацию. Были, конечно, индивиды, которые ничего плохого в этом не находили, общались обычно. Но остальные обходили стороной, как кого-то больного. Так и прошел весь день. В напряжении, в самостоятельных и косых взглядах. Я бы сказала, что давно привыкла к ним, но… сегодня что-то было не так. Все смотрели с особым интересом, все перешептывались за моей спиной. – Это правда? – спокойно поинтересовалась Ника, встретив меня у окон на втором этаже. – Что? – Вся школа говорит о том, что ты предложила встречаться Северной. С губ сорвался истеричный смешок. Я знать не знала человека, о котором мне сейчас говорили. Что за черный самопиар? – Любовь твоя вчерашняя! В голову сильно ударило. Значит, Аня Северная… Весело. Теперь становится ясно, почему вся школа сегодня ведет себя странно. Дело во мне и моем утреннем легкомысленном поступке. На губах заиграла усмешка, и я сощурила глаза, не отрывая взгляда от Ники. – Что конкретно говорит школа? – Школа говорит о том, что это глупо, – за спиной вырос Никита и встал рядом, облокотившись о подоконник, – Ян, школа судит тебя за приставание к натуралке. Я же буду тебя судить за приставание к опасному человеку. Она не стоит твоих стараний. – Мм, а парень прав, – кивнула Ника. Эти двое были знакомы давно. Даже больше, они были одноклассниками. Несмотря на свою принадлежность к одному классу, они относились друг к другу спокойно. Ни дружбы, ни вражды между ними не было. И связывал их один-единственный человек – я. – Ребят, я ценю ваше мнение, но все же это моя жизнь. И здесь решать буду я: за кем мне бегать, кому мне стихи посвящать, а кого мне кидать. И скажу по секрету, меня жестко послали… – Мы знаем, – в один голос сказали они. Моя ладонь накрыла часть лица. Боже, неужто эта девчонка такое трепло? Если вдруг будет нужно передать какую-либо информацию большой массе, стоит всего лишь сказать по секрету ей. Новости будут знать наша школа и все ближайшие в радиусе километра. – Так что можешь не оголять нам свою душу. Прикройся лучше, по крайней мере, до лучших времен, – Никита, задрав рукав рубашки, глянул на часы, и, схватив меня за шиворот, потащил за собой, как нашкодившего котенка, – физру никто не отменял. Марш к тренеру. – Откуда ты знаешь? – я даже не пыталась вырваться, подобное ко мне отношение льстило. Все-таки, в чем-то мой мазохизм отчетливо проявлялся. – Физрук сказал, что шестой урок – ты, а потом я должен подойти и что-то обсудить с ним. Обсудить что-то с нашим физруком. Никита и физрук. Физрук и Никита. Я постаралась отогнать от себя пошлые мысли. Не может же наш дорогой тренер быть геем-педофилом. Нет, однозначно. В общем, на урок физкультуры меня в прямом смысле выпихнули. Урок оказался спаренным, и мои активно спорили с другим классом о том, кто займет лучшее место в раздевалке. В итоге, чужой класс уступил, поняв, что лучше сдаться, чем уйти домой с выцарапанными глазами. Нам выкинули в зал парочку баскетбольных мячей, чем заставили удивиться. Такой роскоши мы могли ожидать лишь тогда, когда учителю что-то было нужно. В последний раз это была школьная проверка, на которой директор похвалил его, сказав, что он замечательно готовит детей в области баскетбола. На самом деле все обходило так: «Эй, поднимите руки те, кто хорошо играет в баскетбол! Все остальные скройтесь в раздевалке и не шумите!» В обычное время он швырял нам волейбольные мячи и садился на скамейку, не забывая орать о том, что у нас руки из жопы растут, в те моменты, когда одна из команд попадала по случайности в сетку. Из-за спаренности урока он не позволял себе повышать голоса. У другого класса урок вел еще один физрук – молодой и уравновешенный… – Я не стану объяснять вам правил этой игры, – высказался он, лениво махнув на нас рукой, – вы и так знаете эти глупости. Проведем для начала норматив, а время, которое останется, мы потратим на саму игру. Вот так мы и бегали по половине зала с баскетбольным мячом в руках, пытаясь попасть в корзину. Имея статус приличного игрока, я не имела права промахнуться. Девчонки моего класса играли… сносно. Раза два попадали точно. Из десяти. Парни же, несомненно, играли лучше них. Макс всячески подчеркивал свое превосходство, демонстрируя свои восхитительные броски. Руки ужасно чесались дать ему в морду. В общем, как всегда, ничего не изменилось. Глядя, как девочка с нашего класса подпрыгнула, дотянувшись до корзины рукой, но не попала мячом, физрук тяжело вздохнул и приказал нам присесть на лавку. Сам же, вытащив из свой кладовки кучу пластиковых кеглей, расставил в хаотическом порядке по залу. – Прошу, – крикнул он нам, доставая классный журнал и тыкая пальцем в первого в списке. Норматив стартовал. Для пятерки требовалось забросить семь мячей из семи. Каждый должен был бросить вызов самому себе. До моей фамилии время было, я позволила себе посмотреть на ребят другого класса. Это была наша параллель. Их было в разы меньше нас. Может, их одноклассники отсутствовали по болезни, может, прогуливали урок, это было не так важно. Взгляд остановился на человеке, разнесшем сегодня слух по школе. Я даже не заметила, как кривая ухмылка появилась на губах. Даже не заметила, как с интересом наблюдаю за каждым ее действием. Эта девчонка низкая для десятого класса, но на удивление шустрая и ловкая. Ей удавалось забрасывать мячи с необычайной легкостью. Ловкий прыжок, какое-то слишком простое движение руки – и мяч, оттолкнувшись о щит, попадает в корзину. Она летала по части своего зала, как ветер. Выхватывала мяч из рук своих спарринг-партнеров и зарабатывала очки. Все-таки я была права, эта девочка имела дело со спортом. – Яна! – я оторвала взгляд от противоположного конца зала и посмотрела на физрука. Я была единственным человеком, которого он звал не по фамилии. Должно быть, это верх уважения. Признание, как своего. У масонов были свои кодовые слова, а у нашего физрука было особое обращение к «своим». Вскочив со скамьи, я взяла мяч, лежащий у его ног, и встала лицом к корзине. В руках я ощущала резиновое покрытие. Все-таки мне было немного не по себе – ощущать что-то в руках. Уметь играть – одно, а вот чтобы душа лежала – другое. Моя душа лежала только к футболу. Призвание, как в шутку говорил Никита. Первые четыре мяча получилось забросить ужасно легко. С пятым вышел напряг, бросок получился кривоватым, что чуть не смазало мою репутацию. Шестой через великое старание, но таки угодил в корзину, а седьмой… Я следую по намеченной траектории, мяч не отстает и не пытается удрать от меня. Прыжок… – Северная! Рука дергается во время броска, и мяч летит мимо щита. Черт. Не понимаю, что со мной. Руки уже дрожать начинают. Баскетбольный мяч продолжает отскакивать от пола, пока одиноко не замирает в углу зала. Кажется, он тоже не понял, в чем дело. Физрук даже не обращает внимания на мое непопадание, просто кивает и вызывает следующего по списку. Называет фамилию. А мне обидно, черт возьми! Я облажалась! Мое самолюбие негодует, хочется снова взять мяч в руки и доказать всем, что прошлый раз был случайностью! Но случайностью ли… Хочется узнать, что конкретно вывело меня из строя, перевести стрелки на другого, ткнуть пальцем в этого человека и крикнуть, что виноват он, а не моя рука. Он как раз сдает норматив с мячом в руках. И у него уже пять из семи. – Что случилось? – моя одноклассница подсаживается ко мне, желая устроить сеанс психотерапии. А если нет, то любезно предоставить мне свою жилетку, дабы я выплеснула все свои переживания и призналась, что мои руки родом из жопы. – Все нормально, – рычу я без малейшего желания начать плакаться. Семь из семи… – Блять! Моя одноклассница не понимает, почему я психую. Не понимает, почему я пинаю ногой ножку скамейки. Но поступает разумно, отсаживаясь от меня подальше, в этом я ее не виню. Семь из семи! Хочется впечатать кулак в стену, но здравомыслие подсказывает мне, что домой я уйду с гипсом. Когда физрук заканчивает со сдачей нормативов, он начинает собирать мужскую команду, дабы выдать ее «в свет». Отбирает пятерых парней и ставит меня к ним. Дает мне шанс, думаю я, мгновенно вскакивая со скамейки. Макс спорит на камень-ножницы с вражеским игроком и проигрывает. Мяч достается им. – Лох, – язвительно напомнила я. – Заткнись. По свистку член их команды начал ход. Глядя на то, как он двигался по залу, можно было понять, что парни параллели не увлекались спортом. Совсем… Я выбила мяч из его рук, не прикладывая особых усилий, и дала пас. Наш игрок обвел двоих и запустил мяч в корзину. Два-ноль. Я гадко усмехнулась, посмотрев на Аню. Возникло странное желание показать средний палец, но я удержалась. Под конец игры одному из них все-таки удалось подобраться к нашей корзине. По глупости он попытался забросить мяч с дальнего для него расстояния. В это время я его перехватила. Преодолеть поле одной оказалось не так уж и сложно. Мяч угодил в корзину, а я повисла на ней. Наш физрук с радостной моськой пихал в бок своего сотоварища по работе. Почему-то мне показалось, что они поспорили на стопарик… Он удовлетворенно кивнул мне. Вера в свои силы вновь вернулась ко мне, я чувствовала, что в моих руках заключается небывалая мощь, сила, с которой я могла бы порвать любого. А еще я чувствовала, что пора завязывать с чтением фантастики. Макс легонько ткнул меня кулаком в плечо. – Делаем ставки, кто кого. Очередь на игру подошла к нашим девчонкам. Они должны были сразиться с параллелью девочек, у которых было преимущество… – Пас, – я покачала головой, отказываясь участвовать в бессмысленном споре. …И была права. Начало игры уже показало своего победителя. Во всей красе. Скорость, маневренность, точные попадания. И главное, выпендрежность. Она жутко напоминала мне Макса, который кичится своими успехами. И это не могло меня не задевать, как лидера. Наши девчонки проигрывали с большим счетом, а до конца урока оставалось каких-то пара минут. Именно в этот момент наш физрук схватил за локоть мою одноклассницу и поманил меня на замену. В своих противниках я видела не ту девчонку, которая мне нравилась, я видела наглого вредного Максима, которому требовалось утереть нос, чего бы это ни стоило. Игра со мной началась. Я блокировала большинство бросков, выхватывала мячи, и преодолевала препятствия в виде девчонок противоположной команды, и попадала в корзину. Наши с Северной взгляды не раз пересекались, пытаясь испепелить друг друга. В итоге, оставалась всего пара очков для выравнивания счета. Казалось, мои девчонки специально отходили в сторонку, чтобы не мешаться мне под ногами, освобождали место, пытались даже перекрыть вражеских игроков, чем вызвали на губах легкую улыбку. – Штрафной! Я закатила глаза. Неужто кто-то снова сломал себе ноготь? Без сомнений, нужно было отомстить мне штрафным броском. К слову, оставалось два очка для нашего равенства. И меньше минуты до конца… Как оказалось, травму маникюра потерпела какая-то высокая девушка. Вот уже пятнадцать секунд она капала мне на мозги пустым битьем мяча об пол. Бросай же, тупая курица! – Яна! – осадил меня физрук. Неужели вслух сказала? Еще какое-то время потоптав мой мозг, она бросила мяч и промахнулась. Даже мне было обидно за пустую трату времени. Ну, что ж, зато хоть пафосно постучала баскетбольным мячиком, представляя себя Майклом Джорданом. Я перехватила мяч и рванула во всю прыть, сбивая любого, кто попадется на пути. Мне было все равно: сломает ли кто ноготь, вывихнет себе большой палец ноги или потеряет ресничку. У самой корзины меня нагнала Северная. – Ты же не дашь мне проиграть, – уверенно пробормотала она, – ты меня любишь. От такой громкости слова я чуть не подавилась. Люблю! Боже мой… – Детка, ты – всего лишь эксперимент. Мои слова подтверждались точным броском. Вместо двух баллов я заработала три. Вражеская команда заныла под мою усмешку. *** – Чем вызвана чеширская лыба? Ника стоит на крыльце, явно ожидает меня. Больше некого. Я держу себя в руках, зная, что, если сейчас выскажу ей, какая я клевая и прекрасная, меня осадят словами, отрицающими это. Поэтому я просто улыбаюсь. – Ты сейчас куда? Не хочу домой. – Отлично, я как раз хотела тебе предложить сходить на репетицию Напа. Прозвище ее парня всегда вводило меня в ступор. Этот самый Наполеон отличался от настоящего своим высоким ростом и худобой, чем перечеркивал стереотипные картинки учебников истории. Правда, как мне потом сказали, Наполеон – не имеется в виду Бонапарт… Нап занимался музыкой. Планировал свое будущее, как известная рок-звезда. У него уже была своя группа, постоянное место для репетиций и даже помещение, в котором они давали концерты. Местное хулиганье. – Пошли. Из двери показалась Аня. Встретившись с ней глазами, я подмигнула ей, обняв Нику за плечи. – Черт, как же я по тебе соскучилась, – я потерлась щекой о щеку Ники и подтолкнула ее к лестнице. Северная отвернулась. – Что это, мать твою, было? – зло зашипела Ника мне в самое ухо. – Развод, – весело засмеялась я, когда Аня скрылась из поля зрения.