Black&white world

Краски. Как же красочен этот мир. В нем столько цветов, блеклых и ярких, похожих и непохожих. Каждая песчинка наполнена своим уникальным оттенком, своим оттиском, подтверждением реальности. Правда, видеть это могут далеко не все. Ведь хитрый мир раскидал все краски в радужке твоей родственной души. Жизнь пошутила с людьми злую шутку, наблюдая, как они отчаянно мечутся по свету в поисках своих соулмейтов, как тратят на это месяцы, годы, а, может, и всю жизнь. Этот мир сошел с ума, и только Скар старается сохранить здравый рассудок. Все эти вышесказанные бредни не имеют и толики смысла, не имеют и права на существование. Скар считает, что в этом мире нет ничего противнее, чем зависеть от какой-то особенной пары глаз. Он считает, что вся эта погоня определенно того не стоит. Она не стоит того, чтобы всю жизнь прожить с эфемерной надеждой на спасение от этой черно-белой клетки, названной Тейватом. Она не стоит того, чтобы объездить весь свет, потратить все свое время на бессмысленные поиски и так и умереть, сдавшись и не узнав, что такое «красный» или «синий». Но больше соулмейтов Скара раздражают только соулмейты, которым посчастливилось друг друга найти. Потому что в глазах всего его окружения они тотчас становятся восьмым чудом света, почти архонтами во плоти, почти чем-то невозможным. Почти невозможными мерзавцами. Возможно, все эти ваши цвета так сильно и ядовито ударяют в голову, что выжигают людям всю роговицу. Они постоянно проникаются этой отвратительной, напускной жалостью ко всем тем, к кому себя совсем недавно относили. Просто, стоит их физическим рамкам стать чуть шире, чем у «обычных» людей, и короны на их головах окончательно перекрывают доступ кислорода в мозг. То, с каким пафосом и нравоучительным наставлением соулмейты на пальцах объясняют простым смертным, какого цвета небо или трава, вызывает у Скара тошноту. К чему весь этот вычурный романтизм? К чему эта прохладная любезность? Неужели так сложно сказать, что вы чертовски упиваетесь своим превосходством над другими? Конечно, сложно. А вот Скару легко. Его прямолинейность порой отталкивает ударной волной на несколько километров. Скар не привык вступать с кем-то в дисскусию, и, уж тем более затрагивать эту омерзительную тему. Он сразу говорит в лоб, как выстрел, безаппеляционно и беспринципно. Возможно, поэтому список его друзей можно пересчитать на пальцах одной руки. Да только кто сказал, что его это волнует? Ведь у него на руке целых пять пальцев. Правда, задумавшись, он с досадой понимает, что с должной уверенностью может загнуть только один. От осознания этого факта хочется себе этот палец сломать. Даже смешно становится. Глупое, глупое подсознание. Серьезно, ну какой ему Тарталья друг? Это не друг, это катастрофа. Катастрофа невероятного масштаба. В первую очередь, для нервных клеток Скара. Потому что этот клоун умудрился найти своего соулмейта. А данный факт наделил его невероятным преимуществом и почвой для бесконечного потока издевательств. «Смотри, какой красивый закат. Такой, знаешь, фиолетово-розовый. О, а вон там вообще оранжевый! Видишь, Скар?» «Как считаешь, какая футболка лучше: синяя или та персиковая?» «Как же я люблю осень! Столько красок сразу на улице. И желтый, и оранжевый, и зеленый... Ну Скар, куда ты уходишь? Ты что, обиделся?» Нет, Скар не обижается. Он просто готов убить Тарталью на месте, даже в присутствии свидетелей. Помните, какие соулмейты бесят Скарамуччу? Тоже не понимаете, почему он все еще дружит с этим придурком? И ведь родственная душа его, на удивление, адекватная (Что хоть немного, да радует. Две катастрофы Скар бы точно не выдержал). Он видел Люмин всего несколько раз за жизнь и почти с ней не общался, но по одному только взгляду можно было увидеть, что она и сама не понимает, как это произошло. Возможно, то идиотское приложение все же дало сбой. Порой Скар просто ненавидел факт того, что живет в двадцать первом веке. Потому что иногда его бесило наличие прогресса. Прогресса, который двигал вперед не те вещи. Просто его до смерти бесит FYS*. «Приложение, изменившее мир» Скорее, просто укоротившее время поисков своих соулмейтов. Скарамучча не собирался вдаваться в подробности его работы, но неволей знал поверхностную информацию. Есть автоматически встраиваемый в камеру сканер радужки, есть огромная сеть с миллиардами пользователей, из которой вылавливают того самого человека. И все: делай с этой информацией, что хочешь. Можешь открыть с соулмейтом чат, можешь назначить встречу, можешь остаться с ним до конца жизни. Ну, или ничего не сделать. Большинство его знакомых нашли свои родственные души через FYS. Погони по всему свету невероятно вымотали людей, поэтому, как только пару лет назад приложение было запущено, в него моментально хлынуло страшное количество пользователей. Это был настоящий шок в информационном пространстве. Всеобщего ликования не понимал только Скар. Да и сейчас не сильно понимает. Вернее, отказывается принимать. Волны всеобщего восхищения проплывают мимо него, поэтому и два года назад он оставался абсолютно сухим. Порой создается ощущение, что он — единственный человек во всем Тейвате, у которого в телефоне нет этой злосчастной сиреневой иконки FYS. И не будет. Не очень-то она ему нужна. Он готов всю жизнь прожить в черно-белом мире, готов никогда не знать ни «синего», ни «красного», готов на всю жизнь остаться калекой в глазах общественности. Но он ни за что не скачает это идиотское приложение. Это дело принципа. Ну на кой ему сдались эти цвета? Он что, без них плохо видит? У него улучшится зрение, если он найдет своего соулмейта? Нет? Так и зачем? Такая философия поражала всех его знакомых, которые были прикованы к сиреневому квадратику в своем телефоне. Они косились на Скара, как на душевно больного, шугались, как от чумы. И это не то чтобы оскорбляло... Скорее огорчало. Огорчало, что его поколение обречено. Весь смысл и без того жалкого существования превратился в бесконечную погоню за родственной душой. Игра в лотерею, в которой тебе может повезти, а может и нет. Хотя, возможно, раньше все выглядело намного хуже. Потому что еще в Средние века, когда люди открыли это злосчастное явление (По легенде, двое влюбленных гуляли вместе и, когда они посмотрели друг другу в глаза, а затем на закат, их мир обрел краски, как яркая вспышка света. Сопливый бред, написанный где-то на главной странице FYS), это стало для людей серьезной проблемой. Потому что буквальные различия во взглядах мешали приходить к любого рода компромиссам. Скар просто ненавидит эту гребанную систему. Но Скар скрепя зубы старается это принимать, поэтому он почти сменил гнев на снисхождение. Хорошо, пускай все веселятся, тратя годы своей жизни на поиски, или сканируя свою радужку в FYS. Пускай видят эти бесполезные краски, пускай проводят жизнь бок о бок со своей родственной душой. Его от подобной перспективы тошнит, поэтому он предпочтет остаться один в черно-белом мире. В мире, где все давно потеряли рассудок.

***

Но кое-что все же доставляло ему низменное, злорадное удовольствие. Темное такое, граничащее с аморальностью и садизмом. Скар каждый раз отчаянно пытался убедить себя в том, что такому нельзя радоваться, но потом снова на это натыкался и долго не мог согнать с лица надменной ухмылки. Когда твой соулмейт умирает, все становится обратно черно-белым. Смешно ведь, правда? Скар не верил в Судьбу, не смеялся над ее шутками, потому что они были до безобразия не смешными. Сейчас же он почти с уважением готов снять перед ней нематериальную шляпу. Браво, госпожа Судьба. Наконец-то хоть что-то остроумное. В кругу его знакомых таких случаев почти не было, зато отдаленные рассказы, выдернутые из информационного потока частенько резали ему глаза. Очередная трагически прерванная жизнь, очередная родственная душа, навсегда оставшаяся в черно-белой обители. А некоторые и вовсе отправлялись на тот свет вслед за своим соулмейтом, не в силах снова вернуться в пучины серых оттенков. Скарамуччу каждый раз едва не пробирал истерический хохот, стоило прочитать такую новость. Он просто насмехался над глупостью и слабостью таких людей. Серьезно, ребят, неужели вы забыли, каково это — не видеть цветов? Это что, происходит у вас в первый раз? Что мешает вам прожить остаток жизни так же, как вы жили ее до этого? Возможно, Скар порой перегибал палку, заставляя людей, общающихся с ним, существенно напрягаться. Порой он разжигал огонь негодования прямо на лекциях в академии, за что получал бесчисленное количество выговоров. Ну и пусть. В нем живет индивидуальность, не надо ее подавлять. Вам не помогут никакие огнетушители. Ты сам-то в свою чушь веришь, Скар? Почти все в его группе старались удалиться из диалога, едва в разговоре со Скарамуччей проскальзывала тема соулмейтов. Почти все. Каэдехара Кадзуха был для него абсолютной загадкой. Возможно, самой необъяснимой из всех. Явление родственных душ объяснить и то легче. Скар никогда не понимал, откуда в нем столько безмятежности, спокойствия и светлого снисхождения к любым острым темам. Едва Скарамучча неосознанно заводил с ним диалог (он даже сам не замечает, когда начинает рассуждать вслух), Кадзуха не спешит ретироваться. Не старается сменить тему. Не упрекает Скара в сказанных словах. Он просто его слушает. И это настолько непривычно, что Скар порой сам прерывается, сбивается с мысли (что для него — редкость) и заканчивает разговор, удаляясь на свое место в аудитории, пытаясь остудить горящие щеки. Насколько он помнит, у Каэдехары есть соулмейт. И нашли они друг друга, на удивление, не через FYS. Судьба была к нему благосклоннее, чем к кому-либо еще, и свела Кадзуху со своей родственной душой волей случая. Кажется, какой-то третьекурсник. Небывалое везение. И на памяти Скара Каэдехара был единственным человеком, который не хвастался тем, что у него есть соулмейт. Он никому об этом не говорил. Все узнали случайно, когда староста искала журнал, а Кадзуха обронил «Он вот там, на столе. Синий такой» Дальше все было проще некуда. — Ты что, цвета видишь? — Ну да. — Ты нашел соулмейта? — Да, недавно. — Понятно. Больше об этом никто не вспоминал. Это было около пары месяцев назад, и все эти месяцы Каэдехара светил ярче белого солнца. Но свет был не такой ядовитый, от которого ожог роговицы и вечная слепота. От такого только слегка щуришься, но силишься открыть глаза, потому что красиво. Он всегда был молчалив, но в его глазах была какая-то тихая радость. Кажется, вот-вот польется через край, затопит всю аудиторию, а потом академию, а потом и весь мир. Но этого не происходило. Радость лишь робко плескалась в его темных глазах (Скар совершенно без понятия, какого они цвета). И, каждый раз глядя на него, в сердце Скара ворочалось что-то досадное. Начинает казаться, что он жалеет о том, что не ищет свою родственную душу. Но это так, мимолетная слабость. Сам он светить не собирался. Ему нравилось смотреть на то, как светит Кадзуха. Но однажды тот перестал светить. Перегорел, как лампочка. Тихо и молча, будто разучился говорить. Однажды он просто пришел в академию, и в его глазах не было ничего, кроме тьмы неопределенного цвета. Да только Скара это не сильно интересует. По крайней мере, он очень сильно хочет в это верить.