Завоевательница.
20 января 2023 г. в 12:23
Мальбонте чувствовал нарастающую угрозу. Не мог не чувствовать, как и большинство бессмертных. Задолго до того, как начались аномалии.
Власть, к которой он стремился, его новый мир, обагренный кровью при рождении, его смысл.
Чума налетела вихрем, ураганом, которому невозможно противостоять. Она разрушила всё, сожгла в пепел и развеяла по ветру. Завоевательница. Первая, беспощадная и дикая.
Мальбонте знал, что она придёт, что придут они все: один за другим, но не знал ни способы это предотвратить, ни возможности остановить.
Оставалось только избежать преждевременной паники, занять выжидательную позицию, начать готовиться.
Он не сказал никому, даже Вики. И теперь её полный разочарования и непонимания взгляд преследовал его, стоило лишь закрыть глаза.
— Ты слишком напряжен, — сладенько шепчет Чума, подходя к нему сзади. Тянется руками, обхватывает, шарит ногтями по груди, очерчивая каждый изгиб. Мальбонте вдыхает и задерживает дыхание, поджимает губы. Она ему отвратительна. Её поведение, её запах, её смех. Сама её природа. Он уважает силу, что таится в ней. Силу, с которой ещё не сталкивался. Опасается, изучает, чтобы знать точно, куда, как и когда нанести решающий удар. Внезапный, как бросок кобры. Угадать тут не выйдет, одна ошибка, и он покойник. Надо быть идиотом, чтобы не понимать, насколько выросли ставки в игре. Не должно быть слабостей, нет права на ошибку. Один просчет, и игра окончена. Навсегда.
Мальбонте думал, что его «навсегда» наступило 10 лет назад. Ничтожный срок для бессмертных. Тяжелые годы начала его правления, перестраивания мира под себя.
Он столкнулся с ожидаемыми трудностями: общество распалось на согласных и несогласных, как бывает после любой революции. И этих «несогласных» уже нельзя приструнить силой. Жестокость порождает ещё большую жестокость — Мальбонте всегда это понимал… но тогда не было выбора, действительно не было. Ведь невозможно просто прийти в Цитадель и попросить власть уйти, как и достучаться до равнодушного ублюдка Шепфа. Многие обвиняли его сейчас в том, что даже не попытался искать мирных переговоров, сразу устроил бойню. Шепотки на улицах, в барах, в садах. Всех не заткнешь. И Мальбонте не знал, что отвечать на обвинения, хоть и достойно нёс на плечах груз ответственности за произошедшее.
Но стал ли мир лучше или ему только казалось, хотелось верить? Не успел он выдохнуть, как мир сам подкинул ему новое испытание, новую главную роль в спектакле под названием «Апокалипсис». И этот мир, что так его ненавидит, будет смиренно ждать, что Правитель их защитит. А не сможет, так взбешенная толпа ангелов и демонов сама разорвёт его на части… если хоть кто-то выживет в итоге.
— О чем задумался? — хитро ухмыляется Чума ему в затылок, пальцы ловко тянутся к его паху, но Мальбонте с омерзением сбрасывает с себя её руки и отходит.
— Хватит. Я не твоя игрушка.
Раздраженно выплевывает он, пытаясь сосредоточиться на картах. Как бы там ни было, терять достоинство он не намерен. Чума обиженно надувает губы.
— Я просто хочу расслабить тебя и отвлечься самой, что в этом такого?
Она подходит ближе с грацией кошки. Гибкая и игривая. Садится на стол рядом с ним, закидывая ногу на ногу. Но Мальбонте не обращает внимания на её попытки. Женщины одинаково глупы, когда думают, что парой улыбок и вызывающими движениями могут уложить в постель любого. И эта Всадница — не исключение.
Безумная, тупая стерва без чести и совести.
Мальбонте не простит себе бездействия и отрешенности, с которой смотрел, как сотни его подданных горят прямо на улицах павшей столицы. Не простят ему и выжившие. Но такова цена его будущей победы, ничего не попишешь.
— Ответь на вопрос! — шипит Чума, теряя терпение, выхватывает резко из его пальцев карту, швыряет ту на пол, как лишенный внимания капризный ребенок. Но Мальбонте по-прежнему спокоен и непробиваем. Он поворачивает голову и уверенно смотрит ей в глаза, а голос наполняется льдом.
— Я не хочу. Ты меня не привлекаешь. И если хочешь и дальше сотрудничать, не смей больше прикасаться ко мне.
Чума злобно морщится, вздергивает подбородок, но после ухмыляется.
— Жаль. Ты многое теряешь, я умею не только причинять боль, но и доставлять удовольствие, которое тебе и твоей Вики ещё не снилось. Ты никогда не думал, что она тебе не ровня?
Ни один мускул на лице Мальбонте не дрогнул, ничего не отразилось и в чёрных равнодушных глазах. Но в душе назревал ураган.
«Я оторву тебе голову, сука!», — он прогоняет эту мысль. Нельзя показать, нельзя дать понять. И слова такие же бездушные, как и взгляд:
— При чем здесь Вики? Мы это уже обсудили.
Чума глядит на него, как хищница на мясо. Пронзительно, читая каждую эмоцию, пытаясь уловить любую мысль, что заставит её усомниться, понять искусный блеф. Ярко-красные губы расползаются в усмешке, как жирные червяки.
— Я видела в её куриных мозгах вашу первую встречу. А потом то, как ты поцеловал её на крыше, а потом… — она вульгарно облизывает свои губы, стирая с них эту чудовищную помаду. И многозначительно смотрит вниз, на брюки Мальбонте.
— Не надоело мусолить одно и то же? — Мальбонте даже усмехается, хоть внутреннее напряжение нарастает вопреки его воле. Чума причмокивает языком, склоняя голову.
Поднимает руку, разминая длинные бледные когтистые пальцы, протягивает, норовя дотронуться, но не делает этого. Испытывает Мальбонте, проверяет, искусно давя на болевые точки. Он и сам делал так, будучи Малем. Теперь стал частью Великой Игры, а Великая Игра — ужасна.
— Знаешь, ты поступил очень благородно, что после победы не выбросил эту никчемную куда подальше, а наделил властью и позволил остаться с тобой. Но я знаю… — Чума посмеивается, и ядовитый голос сладостным шепотом расползается по венам, — знаю, что ты никогда не любил её, лишь использовал, хоть и ненавидел себя за это, — она снова хохочет, умиляясь собственной правоте.
— Ведь точно! Ты даже заставлял себя что-то испытывать, но не мог. Ты думаешь, что не способен любить, мой дорогой…? Раз даже она в тебе ничего не вызывает… Но ты ошибаешься. Дело в ней, а не в тебе.
Она проницательно смотрит на него исподлобья, а Мальбонте вопреки себе отводит взгляд и до скрежета сжимает зубы.
— Заткнись. Иначе я не стану ничего делать. И ни ты, ни твои братья меня не заставят. Вам придется меня убить, но тогда миссия точно провалится.
Чума осаженно хмыкает, вздернув нос.
— Я не хотела тебя обидеть, Мальбонте, — надувает она губы, как обиженная девочка, ищущая перемирие у взрослого, но его это только раздражает. Эта инфантильность, эта её беспечность с гнилым налетом безумия и садизма. А ещё осознание, что всё, к чему он шел всю жизнь, просто рушится под его руками, а он стоит и смотрит на это, как болван. Мальбонте сжимает кулаки.
— Не лезь мне под ногти, — отрезает он. Сурово. Беспрекословно. И смотрит так, что любая другая бы убежала от него в ужасе, но Чума в ответ глядит восхищенно, с неистовым огнём в глазах. Снова делает попытку дотронуться, снова не получает ничего, и тогда облизывается, выдавая нетерпение.
— Я лишь хочу показать тебе, каково это, когда рядом настоящая женщина. Равная тебе женщина, а не слабый мусор, единственное достижение которого родиться в нужном роду и нагло отнять твою силу. Ты мог погибнуть из-за неё! Ты был слишком с ней мягок. Но она так и не смогла сделать тебя счастливым…
Чума говорит серьёзно, обводя по воздуху плечо Мальбонте, в милиметрах от его кожи, но не касаясь, играя, как кошка.
Стальной. Недосягаемый. Гордый. С такой мощной аурой и достоинством. Она заинтригована, очарована, она не привыкла получать отказ, тем более, когда его причина так ничтожна…
Мальбонте поворачивает голову, встречается взглядом с Чумой, позволяет её горячему липкому дыханию коснуться своих губ. Но он всё такой же хладнокровно-бесчувственный, а её это ещё больше заводит.
— С чего ты взяла, что я способен быть счастливым? Не все рождены для этого. Тебе, как Всаднице, не знать ли?
Она хмыкает, задетая, но глаз не отводит, хоть и больше не улыбается.
— Мы находим счастье в хаосе, но нам не чужды развлечения.
— Развлечения — это не счастье! — шипит Мальбонте так резко, что Всадница непроизвольно вздрагивает, и уходит. Стремительно и быстро. Но замирает, стоит ей бросить ему в спину:
— Но ты не позволяешь себе даже их. Почему?
Ответа так и нет. Мальбонте хлопает дверью, оставляя Чуму одну в кабинете. Раскрывает крылья во всю ширь и взмывает в опаленное небо, раскинутое над его опаленным миром.