Территория чувств

      Мальбонте молчал. Старался абстрагироваться, забыться, отключить эмоции. На самом деле стать тем, кем казался внешне — непробиваемой ледяной глыбой, которой плевать на всё.       Он понимал, что Война им играет, хочет вывести на эмоции. И для Мальбонте второй всадник опаснее всех. Ненависть.       Чума, наверняка, напела брату о нём и о Вики. Личное, задетая гордость, а заодно и доза отчаянья.       Чуме всегда мало: темница, потеря друзей, одиночество, приказ убить собственного отца, теперь ещё и это. Для кого эта ловушка? Для Вики? Или для Мальбонте?       Тварь не столь глупа, она знает, что Мальбонте не сломлен, что он ведет двойную игру. И решила испытать его. Силой не победить, разве что моральной. Рядом с ним Чума голодна, а потому особенно озлоблена. Как бы Мальбонте ни пытался оградить Вики, как бы ни скрывал в тумане памяти их встречи и связь, как бы ни отрицал, Чума пронюхала его слабость. Чем больше существ тебе дорого, тем ты слабее.       А Вики — единственная, кто подходил под определение «дорого», хоть Мальбонте уже и не верил в это, в подлинность собственных порывов. Лучше бы он оставил её тогда. Она не должна страдать из-за него.       Он хотел помочь Вики, искал её сознание из тысячи других, собирал по ниточкам остатки связи, ослабевшей, но до сих пор не разорванной. Искал… и нашел. Первое, что почувствовал, это страх. Страх и отчаяние — любимые лакомства Чумы и Смерти.       Первая уже вытрясла из неё всю душу, а Война решил добить и Вики, и Мальбонте, накормив сестрицу и себя. Мальбонте знал, что у Всадника получится, а потому старался запереть свою ненависть в клетку из равнодушия. Кто равнодушен — тот неуязвим для всадников.       Но внутри Мальбонте всё равно бушевал пожар, только набирающий силу. Что он может сделать? Одолеть силой не получится, проявить заинтересованность и выразить протест — весь план полетит к черту. Позволить ему овладеть Вики? Мальбонте горько усмехнулся. Он не сможет после этого смотреть ей в глаза.       Насилие можно пережить… но как существовать с мыслью, что оно произошло с молчаливой подачи Мальбонте, который не сделал ничего? Точно также, как Шепфа когда-то… просто остался в стороне, опасаясь за собственную судьбу.       Мальбонте размышлял как бы сам выдержал надругательство? Но приходил к выводу, что ему далось бы сложнее, чем Вики. Его тело не приспособлено к подобному. Он лучше умрет, чем пойдет на это.       Так почему же… толкает её?       А если бы на месте Вики была его мать?       Мальбонте стиснул зубы в бессильной ярости, не сумев её сдержать. Попытки успокоиться не дали ничего. Он метался по кабинету, как дикий пойманный зверь по клетке. Чувствуя глубоко внутри разрастающееся… отчаянье? Ещё не хватало! Ненависть перекрывает, она сильнее. Но чем сильнее его злоба, тем слабее он перед Войной.       Настырный стук в дверь прозвучал, как приговор. Мальбонте знал, кто пожаловал, даже не ответил, зная, что она войдёт сама. Довольная и вдохновленная предстоящим спектаклем. Чума в самом деле вся светилась садистским предвкушением, положив когтистую черную ладонь на плечо Мальбонте.       — Он зовёт тебя, щеночек, — пропела она едко, в этот раз даже не оскорбившись тому, с какой брезгливостью полукровка стряхнул её руку.       — Мой брат хочет пообщаться с тобой. Тем более, что компанию он себе подобрал по случаю.       Мальбонте не сказал ни слова, лишь развернулся и твердой решительной походкой направился к покоям Войны.       Ледяной и несокрушимый внешне, он как будто шел на казнь. Собственную? Или казнь Вики?       Чувство бессилия ненавистно, сдаваться он не привык и не умел. Но в предстоящей битве драться — означает проиграть.       Когда Мальбонте вошел в пропахшие табаком покои, Чума сама закрыла за ними дверь, юркнув следом. В её ауре он уловил что-то темное и липкое… ни с чем не сравнимое и разрушительное. Ревность? Их отношения с братом превышали родственные. Чума льнула к Войне, но он оставался равнодушен. Она как-то проговорилась, что не опустится до того, чтобы ревновать его к трофеям, но сказать легче, чем исполнить.       Мальбонте хорошо изучил Чуму: Войну она любила. Смерть боялась. Голод презирала.       Всадники не были едины меж собой, только в своей цели, которую небрежно называли «работой». Мальбонте думал, как использовать их раздор во благо себе и своему миру. Но пока что идей было немного, как и информации.       Первым, что он отметил: в спальне не было Мими.       — Дочку Мамона ни к чему использовать в увеселениях, — словно вторгнувшись в его голову, хмыкнула Чума и кокетливо дотронулась до груди Мальбонте прежде, чем, покачивая бедрами, пройти к ложу, занимающему большую часть комнаты. Вики стояла, скованная, едва не плача, но всё же глядела то на Чуму, то на Мальбонте с неистовой яростью.       — Ты позволишь им? Будешь смотреть на это?       Слова-ножи, и каждый метко врезался в грудь Мальбонте, но он не ответил, только стиснул зубы.       — Конечно, позволит, — захохотала Чума, — бедняжка, ты всё ещё надеешься на спасение? О, мой брат любит… непокорных.       Последнее слово она произнесла с отвращением, закатив глаза.       — Вот только, как правило, их непокорности надолго не хватает.       — Бонт! — снова закричала Вики, бросившись к нему, цепи не позволили, и она упала на колени, но всё ещё продолжала тянуться к Мальбонте, пытаясь схватиться за край его плаща. Чума восторженно втянула носом воздух и блаженно улыбнулась.       — Оооо да! Вот это настоящее отчаянье!       — Бонт! — Зарыдала Вики, не обращая на Всадницу никакого внимания. Она пыталась достучаться до Мальбонте, но он, холодный и бесчувственный, только смотрел перед собой. Лишь мысленно подал ей знак, надеясь, что их связь до сих пор сильна.       — Прости… прости меня.       Войны не было, но, он вскоре вышел из ванной: обнаженный по пояс, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и с цепью в руке. Мальбонте поджал губы. Грудь, живот и спину Всадника покрывало несчетное количество шрамов, ожогов и увечий, которые почему-то не заживали. Поняв тему заинтересованности, Война с ухмылкой пояснил, бросив цепь к ногам.       Звяк.       Вики вздрогнула и поднялась, собирая в кулак остатки гордости. Чума глядела на брата с алчной похотью.       — Шрамы украшают воина, — сказал он, — потому после каждой битвы я надеваю кандалы, что не позволяют ранам зажить. Хочу, чтобы мои трофеи и память об убитых мною всегда были рядом.       — Он позволяет ранить себя только один раз, — с обожанием в голосе поведала Чума, — а потом сразу же убивает противника.       Она вскочила с кровати и, словно кошка, подошла к брату. Ловкие руки скользнули по его торсу, груди и прессу, ласково очерчивая каждый шрам. Чума поцеловала Войну в шею, перебирая пальцами его длинные влажные белые волосы, как бы демонстрируя свою собственность.       — Зачем ты хотел меня видеть? — холодно спросил Мальбонте, не теряя самообладания. Война рукой резко оттолкнул Чуму так, что та упала на пол и с недовольным шипением вскочила, испепеляюще глядя вслед брату, который уже направился в сторону Вики.       — Я всегда придерживался того, что лучшие трофеи нужно делить с собратьями.       Вики попятилась от него, но Война властно потянул её за ошейник, осмотрев лицо оценивающе, будто товар на рынке. Под его стеклянным, ничего не выражающим взглядом, она съежилась, не скрывая страха и презрения. Всадник медленно потянул носом воздух, обнюхивая её.       — М, еще не ненависть, но уже интересно, — он дернул уголком рта в полуулыбке и нежно, чересчур бережно стер ручейки слез со щек Вики большим пальцем.       — Не нужно меня бояться. Я не кусаюсь.       — Вынужден отказаться, — отрезал Мальбонте, и Война вскинул брови, но как будто не удивлённый. Чума тут же подошла к Мальбонте, обняла его, не сводя встревоженных глаз со спины брата, чье внимание по-прежнему было приковано к Вики.       — В Мальбонте есть и ангельская сторона, и она… чересчур правильна. Он ещё не понял, от чего отказывается. Мальбонте высвободился из рук Чумы и отошел к двери.       — Если это всё… я ухожу.       — Нет. Ты не уходишь, — отрезал Война гораздо жестче. И развернулся к полудемону, потеряв к Вики всякий интерес.       Он встал, словно приготовившись сражаться. Широко расставил ноги, глядя исподлобья. Мальбонте прищурился, отзеркалив позицию врага.       — Я слышал о тебе и восхищен тем, что ты сделал, — начал Война серьезно без угрозы в голосе, хотя его жесты говорили об обратном. — Единственный, кто бросил вызов Шепфа, победил его и добился справедливости. Отвоевал свое право жить. Я это уважаю.       Мальбонте не шелохнулся, не зная, чего ожидать от внегласного противостояния. Война видел его насквозь… считал близким по духу. Но видел и слабости.       — Шепфамалум взрастил в тебе такую ненависть, что я могу кормиться ею веками, — тонкие губы Войны растянулись в плотоядной улыбке, он мельком глянул на Чуму, притихшую рядом с Мальбонте, — а моя сестра добавила ещё, продолжив дело того ублюдка, которого в этом мире называют Создателем.       Война мечтательно сощурил глаза, и они алчно сверкнули.       — Хотел бы я добраться до него. А тебе… готов предложить руку дружбы. Ты — воин, Маль-Бон-те, истинный солдат. Такая сила духа встречается всё реже с годами. Ты почти что единственный бриллиант среди хрупких и несуразных булыжников.       Мальбонте не отреагировал. Война не такой, как Чума. Ту метис раскусил сразу, уловив и внутреннюю неуверенность, и комплексы младшего ребенка в семье, и желание самоутвердиться за счет низших существ, мучая их и пытая. Чума была прозрачна и предсказуема. Её брат же… иное дело.       Он определенно не был дураком, и играл с Мальбонте в игру, которую последний изо всех сил старался разгадать.       — Вы пришли в мой мир с целью уничтожить его. Я дал слово твоей сестре, что посодействую в подготовке к Высшему Суду. Но о дружбе здесь не может идти речи. Мальбонте пошел ва-банк, не теряя достоинства. Чума ахнула:       — Ты дурак? Хватит уже строить неприступность!       Война только повел бровью, явно, удовлетворенный ответом.       — Ты не лицемеришь и совершенно лишен страха, это уже говорит о многом.       Он великодушно протянул руку сестре, а второй дернул на себя Вики, встав за её спиной.       — Оставайся. Это мое последнее приглашение. Даже дам тебе возможность первому выбрать женщину.       Чума возмущено вырвалась, захлопав глазами, как обиженный ребенок.       — Что?! Ты обещал, что он достанется мне!       Война провел ладонью по плечу Вики от локтя до ключицы. Потом резко сорвал с неё платье, любуясь красотой гладкой кожи. Провел пальцами по груди, ущипнув за сосок, скользнул по животу ниже, надавил на клитор. Она всхлипнула, с осуждением и мольбой глядя на Мальбонте, что тоже смотрел на неё. Не отрываясь, но словно бы заставляя себя не отворачиваться.       Война коленом заставил Вики расставить ноги, прижал её к себе, впившись жаркими губами меж шеей и плечом.       — Мхм, — пискнула она, и Война с ухмылкой оторвался, как ни в чем не бывало обратившись к Чуме:       — Если он не хочет тебя, сестра, я дам ему такое право, — усмехнулся Всадник, бросив острый заговорщический взгляд на Мальбонте.       — Так что? Кого ты выбираешь?       — Вики, — серьезно сказал Мальбонте, видя, как в полных отчаянья голубых глазах Уокер разливается болезненное облегчение. Чума зашипела:       — Ну конечно! Чего ещё ты ожидал? Он полон ненависти и врет, что ничего не испытывает к этой человеческой сучке! Мы могли бы наполнить отчаянием её и ненавистью его!       — Заткнись! — рявкнул в ответ Война, и глаза его налились красным. Чума умолкла, сжав зубы до скрипа. — Не порть вечер, сестрица. Он ведь только начался. К тому же… я всегда держу своё слово.       С этими словами Война толкнул Вики прямо в объятия Мальбонте. А сам направился к сестре. Та сразу оттаяла, перестала злиться и просияла, протягивая к нему свои черные длинные руки.       — А впрочем, плевать на них, я так скучала!       Вики припала к своему бывшему врагу, возлюбленному, союзнику… мужу. Дрожа всем телом, уткнулась в его грудь, прося защиты, умоляя избавить её от этого кошмара. Мальбонте упёрся подбородком в её макушку, осторожно и как-то нелепо обняв руками хрупкие плечи.       — Забери меня отсюда! — услышал он мысленный посыл. Вики научилась использовать их связь, что не могло не радовать.       — Не могу, — отозвался он, бросив быстрый взгляд на полубезумно хохочущую Чуму. Война поднял её, заставив обхватить ногами свою талию. Её платье уже валялось под их ногами. И, казалось, им не было дела до Мальбонте и Вики, но полудемон знал, что это не так.       — Нам нужно сделать то, чего они хотят. Вики от этого ещё больше задрожала, вцепившись ногтями в ворот его плаща.       — Нет! Я не позволю!       Мальбонте на это погладил её по волосам, как делал всегда в моменты их близости.       — Представь, что мы здесь одни. Я не позволю тронуть тебя больше никому.       — Я тебе не верю, — прорычала Вики. Болезненная царапина на сердце. Мальбонте сжал зубы.       — Вы долго будете стоять, как статуи? Начинайте! — крикнула Чума и тут же зашлась стоном. Война схватил её за волосы на затылке и вынудил встать на колени. Всадница охотно подчинилась, принявшись ласкать брата ртом, пошло причмокивая.       Вики вытерла слёзы, отстранилась от Мальбонте и посмотрела на него с вызовом и ненавистью.       — Хорошо. Лучше уж ты, чем он. Новый удар, в самую суть.       «Лучше я, чем он…», — повторил Мальбонте, — «ненавидит меня? Она имеет на это право. Я заслужил».       Он неловко толкнул Вики к кровати, и она сама принялась раздевать его. Быстро, ловко, как делала все 10 лет, что они провели вместе.       Те 10 лет, когда Мальбонте сомневался, способен ли он любить. Сейчас отдал бы что угодно, лишь бы избавить Вики от всех издевательств и унижений, но не мог. Не мог или не хотел?       Снять маску, значит умереть. Умереть гордым и неподчинившимся. Или сыграть свою роль и выжить?       Мальбонте стремился к выживанию, идя на риски, жертвуя другими, как и всегда. Он хотел спасти Вики, но мог ли пожертвовать собой ради неё?       Он забывался, прижимая её к себе. Лаская ладонями хрупкое идеальное тело, упиваясь её запахом и вкусом её кожи.       Где-то совсем рядом слышались смачные хлопки влажных тел и громкие стоны Чумы. Война не заботился о её удовольствии, но ей, похоже, всё равно нравилось.       — Смотри на меня. Только на меня, — прошептал Мальбонте, глядя в глаза Вики, целуя её сухие искусанные губы. Словно в первый раз. Под кожей горело вожделение, хотя он и боялся, что в таких условиях попросту не сможет испытать возбуждения. Но тело реагировало само по себе.       Он опустил руку промеж ног Вики, коснувшись её промежности, и нахмурился от того, что там было сухо.       Мальбонте отстранился, но она упорно притянула его к себе, впившись в губы поцелуем.       — Давай! — мысленная мольба.       — Не хочу делать тебе больно, — покачал головой он, на что Вики горько улыбнулась.       — Не сделаешь ты, сделает он.       Чума снова завопила в экстазе, словно подтверждая. Комнату наполнили запахи секса и крови.       Мальбонте поджал губы, встав на колени, и приставил головку члена к промежности Вики. Облизнул два своих пальца, провел ими по нежным складкам, снова смочил их слюной и толкнул в неё. Вики выгнулась навстречу, стиснув зубы. Мальбонте начал медленно ласкать её, двигая пальцами, сгибая и разгибая их, стараясь вызвать ответную реакцию.       — Эй, заканчивайте с предварительными ласками! — крикнула Чума. Её макияж размазался по лицу, волосы растрепались. На бледной коже красовались бордовые кровоподтеки.       — Трахни её, иначе это сделаю я, — прорычал Война, и Мальбонте закрыл глаза, пытаясь не позволить ненависти затопить себя.       Он убрал пальцы, вцепился ими в бедра Вики и медленно вошел в неё. Смотря ей в глаза — это всё, что он мог ей дать. Она морщилась, ерзала под ним, хоть он и давал время привыкнуть. А потом начал двигаться, всё ускоряясь, утопая в удовольствии, которое старался сдержать. Вики закусила свою руку, чтобы не кричать, зажмурилась, не в силах смотреть на него. Она любила, но чувствовала себя преданной, растоптанной, полностью уничтоженной.       В её понимании Мальбонте бы не позволил такого, в её воображении Мальбонте бы умер за неё. Защищая её.       Мальбонте горько скривил губы. Он не тот Бонт, что все эти годы жил в воображении Вики. Он — безжалостный и беспощадный монстр, который всегда борется за собственное выживание. Монстр, которому плевать на других. Монстр, для которого на пути к цели хороши все средства. Но Вики упорно видела в нём лучшее. Как и мать когда-то.       Плевать на всех, кроме неё…       — Ты даже в постели такой зажатый? — изумилась Чума. Мальбонте и не заметил, как она подошла и обняла его сзади, заскользив руками по груди и животу. Её голос был полон разочарования и откровенной скуки. Вики закрыла глаза, чтобы не видеть её.       — Кажется, пришло время поменяться партнерами, — усмехнулся Война, наблюдая за ними со стороны. Но Мальбонте ледяным тоном отрезал:       — Нет, я ещё не закончил.       Он ощутил, как возбуждение мигом оставляет его тело, и вышел из Вики уже совершенно поникший. Она тут же свернулась в комок, уткнувшись лицом в подушку.       — Ты так не закончишь, — хмыкнул Война, направившись к постели, — пусть тобой займется моя сестра. Она знает толк в ублажении, можешь мне поверить. Я же расшевелю это бревно.       Он кивнул на Вики и уже, было, сделал шаг, как Мальбонте преградил ему путь.       — Не смей.       Чума повела бровью так, словно не ожидала такого поворота. Со смесью любопытства и скепсиса. Война улыбнулся, но улыбка не коснулась его холодных неподвижных глаз.       — Ты скорее умрешь, чем позволишь мне взять её, верно?       Мальбонте не нашелся с ответом, лишь сильнее поднял подбородок, сжав кулаки. Война глядел на него, впитывая ненависть вместе с силой, и взор его захмелел. Последняя черта. Мальбонте понимал, что не готов переступить её. Быть может, Вики права? И в нём действительно ещё не всё мертво и обросло каменной коркой? Он действительно ощущал в себе такую злость, какая была сравнима с той, что пришла после потери родителей.       Точка невозврата. Если позволит Войне причинить боль Вики, если станет безучастно на это смотреть, это всё равно, что умереть. От него, его принципов, всего, за что Мальбонте дрался, попросту ничего не останется.       Стоит ли того продолжение физического существования?       Он наивно думал, что умнее и хитрее, что его самообладание выдержит, но просчитался.       Люцифер полон отчаяния, а потому слаб перед Чумой точно также, как Мальбонте слаб перед Войной.       Но сын бывшего Сатаны справляется со своим отчаянием. Для Мальбонте же исцелением может стать любовь. Та любовь, которую он отрицал, но за которую в эту самую минуту готов сражаться до смерти.       — Будь по-твоему. Считай, что сегодня ты меня победил.       Война махнул рукой, ухмыляясь, и отступил, небрежно кивнув на дверь. Мальбонте поморщился, понимая, что это ещё не конец. Всадник прощупывал его и без труда нашел единственную слабость. Вопрос только в том, что он дальше станет с этим делать.       Война — не Чума. Он не действует напролом, больше полагаясь на стратегию. И в его словах о победе над собой Мальбонте уловил иное: своё собственное поражение. Вытащенный козырь, который непременно сыграет в будущем. Мальбонте укрыл Вики своим плащом, взяв её на руки, и вынес из покоев, не обращая внимания на собственную наготу. Он раскрыл свои слабости перед врагами, но чувствовал, что стал от этого только сильнее.