Деревня

      Утро началось с непонятного звука – то ли кто-то тихо стучал по тумбочке, то ли царапал её чем-то. Кое-как выбравшись из объятий сна и открыв глаза, Макар увидел, что котята ночью выползли из мягкого домика и сейчас самозабвенно пытались царапать и кусать деревянную ножку его кровати.       – Так, что это за хулиганство здесь происходит? – вполголоса произнёс мужчина, стараясь не разбудить друга. А друга ли? Вчера, пока он мыл посуду, пытался отвлечь себя от странных мыслей об их взаимоотношениях какой-то старой песней, но это не особо помогало. Всё равно мысли клином сходились на одном: Эмир не просто друг. С друзьями не чувствуешь такого трепета в груди, с просто друзьями не хочется быть рядом сутками, в конце концов, на просто друзей не заглядываются, размышляя о неземной красоте сверкающих глаз и яркой улыбки. Эмир был чем-то больше и свыше, словно не от мира сего невероятно прекрасным во всех отношениях. Макаров ещё вчера, глядя на уходящее за горизонт солнце и механически натирая тарелку до блеска, осознал в себе чересчур сильную тягу к другу под названием «влюблённость», но решил не зацикливаться на этом. Странно, но оба комика, не сговариваясь, приняли решение встать на сторону отрицания собственных чувств. Где-то в глубине сознания Илья понимал, что это просто глупое ребячество, и взрослые люди, умеющие думать, так себя вести не должны, но порой внутренние барьеры и установки, созданные ещё в юности впоследствии сильных эмоциональных переживаний, не дают человеку открыться светлым чувствам, тянут на дно без счастья и любви. К сожалению, побороть в себе эту эмоциональную неразумную защиту очень трудно, и поэтому что Макар, что Эмир решили пустить всё на самотёк, мол, как-нибудь само образуется. – Ну-ка переставайте кровать портить, ребята.       Котята услышали голос сверху, и, подняв головы, упали на мягкий ковёр, не ожидая резкого перевеса. Впрочем, они быстро поднялись на ноги и стали тихо пищать, прося еды.       – Тише, тише, сейчас я вам всё дам. Дайте подняться.       Аккуратно, чтобы Кашоков не проснулся, Илья встал с кровати, параллельно взглянув на время: 9 утра. Идеально, чтобы успеть позавтракать и подготовить всё к приезду друзей. Пару секунд Макаров думал, как осторожней перенести животных вниз, затем открыл люк над лестницей, разобрал кошачий дом, а самих котят завернул в плед и медленно спустился на первый этаж.       Будильник оповестил о том, что стрелки часов достигли числа «10», и Эмир наугад ударил пятернёй по экрану, отключая громкого, но очень нужного помощника. Открыв глаза и не увидев ни Макара, ни котят рядом с собой, мужчина сначала насторожился, но потом, услышав, как друг чем-то гремит на кухне, быстро успокоился.       Время перешагнуло за одиннадцать утра, когда Макар допивал почти остывший кофе, молча глядя на то, как друг уносит тарелки в раковину. Нет, они не поругались, но напряжение во взаимоотношениях немного возросло от глупой недосказанности. Каждый хотел бросить всё, плюнуть на прошлое и признаться в своих душевных метаниях, но молчал. Ситуацию как никогда спасал скорый приезд друзей, иначе оба бы потонули в бездне переживаний – кто бы мог подумать, что такое прекрасное чувство, как влюблённость, может иметь столь холодную и колючую сторону, больно ранящую при одной мысли о нём? Илье казалось, что такое отношение к другу может обернуться чем-то неприятным для обоих, но решил ждать. В конце концов, если они взрослые люди, то смогут совладать со своими чувствами.       Ровно к часу дня на небольшой пятачок рядом с участком подъехал внушительных размеров чёрный джип Нурлана, из которого практически сразу после остановки с переднего пассажирского выскочил Лёша, а с задних кресел неспешно вышли Рустам с Тамби. Последним вальяжно ступил на траву сам Сабуров – нужно было заглушить машину и забрать забытый Лёшей телефон в бардачке. Комики достали из багажника невероятно вместительной машины с десяток пакетов и с самыми счастливыми лицами на планете направились ко входу в участок, где у открытой калитки их уже ждали Макар с Эмиром.       – Ну что, товарищи деревенские, разойдись! – заливисто смеясь, Щербаков разогнал друзей по бокам от входа на участок и, дойдя до веранды, поставил четыре тяжелых пакета из супермаркета на деревянный пол. – Мы еле как нашли дорогу к вам, вот забрались вы в глушь какую-то.       – Да, реально, несколько раз чуть не пропустили поворот, – обнимая друзей одной рукой, вместо приветствия произнёс Рустам, следуя с пакетами к крыльцу по проторенной тропе.       – Зато я чувствую, как здесь воздух сильно отличается от городского, лёгкие сейчас просто отвалятся от этой чистоты, – Тамби искренне восхищался природой деревни.       – Здорово, пацаны. Освоились? – поинтересовался Нурлан.       – Освоились. Но мы тоже не сразу дорогу нашли сюда, – ответил Кашоков, закрывая калитку.       Спустя полчаса каждый нашёл себе применение – Щербаков рубил дрова для кирпичного мангала на улице; Нурлан разговаривал с Эмиром насчёт деревни, параллельно обдумывая покупку загородного дома; Макар вместе с Тамби мариновал мясо на шашлык, а Рустам, изредка подключаясь к готовке, бегал гладить котят. В конечном итоге он остался на кухне и тщательно выискивал шпажки для будущего шашлыка. Весь участок словно проснулся от долгой комы – наконец-то жизнь вокруг закрутилась, наполнилась громкими разговорами и частым смехом, а вскоре Саидахмедов включил музыку на колонке – стало совсем уж хорошо. Даже Лёша вернулся с улицы с широкой улыбкой, подключаясь к готовке.       – Пацаны! Эй, идите сюда, я орать не буду, – вопреки своим словам крикнул Лёша, обращаясь к Сабурову и Кашокову. Те, остановившись на полуслове и быстро переглянувшись, вышли на кухню.       – Чё? – кратко поинтересовался Нурлан.       – Я хотел, чтобы вы вытащили крабовые палочки и огурцы из холодильника. Крабовый салат делать будем.       – А сам дойти не мог? Ты всё равно стоишь и смотришь в окно, – с напускным недовольством произнёс Сабуров и открыл дверцу холодильника. Эмир лишь усмехнулся и пошёл к навесным шкафчикам за кукурузой.       – Ну давай в сливочном соусе сделаем? – вновь и вновь предлагал Макаров.       – Да чего в сливочном, давай какой-нибудь поострее, – не унимался Тамби. Спор продолжался бы ещё минут двадцать как минимум, если бы не вмешался Рустам:       – Чё вы делите, мяса дохрена. Сделайте половину в сливочном, половину в остром. В чём проблема?       Друзья переглянулись, признавая победу третьей стороны, и разделили всю свинину на две равных части. В это время остальные собрали ингредиенты для салата, и, чтобы не мешать друзьям на итак маленькой кухне, вышли на веранду – там всё равно был ещё один хороший стол.       Лёша вышел на улицу – нужно было разогреть мангал, ибо мясо одиноко лежало замаринованным на столе. Внутренне возгордившись собой за предусмотрительность в плане дров, он уверенно перепрыгнул через булыжник, почему-то лежащий посреди поляны с мангалом. Кроме мангала, на небольшой полянке по левую руку от дома находился деревянный прямоугольный стол, рассчитанный человек на десять минимум. По длине стола были вбиты небольшие пеньки – своеобразные стулья.       Нурлан всегда подходил неслышно и тем самым постоянно пугал окружающих. Вот и сейчас, незаметно подойдя к Щербакову, чтобы помочь с растопкой мангала, до ужаса перепугал беднягу. На самом деле, делал он это совсем неумышленно – так уж получалось. Лёша, неожиданно почувствовав руку на своём плече, дернулся назад, неудачно споткнувшись о пенёк. И он полетел бы по прямой траектории вниз, на влажную землю, если бы Нурлан не поймал его в последний момент, рывком дёрнув на себя.       – Ты перестанешь когда-нибудь доводить людей до микроинфаркта? Нурик, заебал, – вместо «спасибо» недовольно буркнул Щербаков, мягко отстраняясь от друга.       – Всегда пожалуйста. Видишь, я тебя спас.       – Но вначале убил. Ладно, дай сюда дрова. Вон они, возле топора лежат.       Спустя двадцать минут дрова успели превратиться в раскалённые угли, и Макар с Тамби принялись надевать мясо на шпажки. Рустам вместе с колонкой подтянул к общему сборищу Эмира, и атмосфера стала совсем уж живой и расслабленной. Перед тем, как выйти на улицу, Кашоков вытряс с Тамби всё, что было необходимо котятам, и они вместе покормили животных специальной смесью, заменяющей молоко. Самодельное убежище они решили пока не менять на магазинную переноску, и, убедившись, что после еды котята уснули, пошли дальше заниматься каждый своим делом.       Лёша травил байки, постепенно поворачивая куски свинины на вертеле; Нурлан с Рустамом пытались найти нужную песню для колонки; Эмир внимательно слушал выдуманные и не совсем истории, которые Щербаков постоянно не мог нормально рассказать из-за смеха, а Макар с Тамби обсуждали всё на свете, изредка интересуясь, не готово ли мясо. Идиллия.       Вскоре шашлыки были готовы. Кашоков рысцой сбегал в дом и вынес оттуда внушительных размеров миску с салатом. Рустам последовал его примеру, и, немного порыскав в навесных шкафчиках, вытащил оттуда шесть тарелок, по пути прихватив вилки, ложку для салата и три ножа. Лёша принёс гранёные стаканы, четыре бутылки брусничного морса и три бутылки вина – если уж отмечать пребывание на природе, то отмечать как надо.       Когда все уже расположились за столом, Макар разлил всем морса – сперва обычные напитки, потом алкоголь, – и встал с пенька, готовясь произнести сногсшибательный тост.       – Ну, за нас с вами и за хуй и с ними! – все сидящие подхватили смех Ильи, чокаясь и что-то добивая вслед к многозначительному тосту. В воздухе витал дух веселья и беззаботности.       Через сорок минут примерно от общего количества всей еды и напитков осталась примерно половина – каждому не терпелось попробовать всё находящееся на столе. Тамби забавным голосом пародировал Саидахмедова лет 10-12 назад, а тот, периодически пытаясь отдышаться от смеха, добавлял деталей в историю.       – Я чего сказать-то хочу, – произнёс Рустам, когда Масаев закончил вспоминать прошлое, – мы же по дороге к вам Alias купили. Давайте поиграем, чисто ради прикола?       – А давай, почему нет, – отозвался Илья.       – Отлично. Ждите, чуваки.       Рустаму понадобилось примерно 42 секунды, чтобы выскочить из-за стола и вернуться уже с игрой в руках. Не без помощи Лёши расправившись с упаковкой, он аккуратно достал карточки и положил их на середину стола.       – Все помнят правила?       Друзья согласно закивали и принялись определять того, кто первый начнёт игру. В итоге выбор пал на самого Саидахмедова, мол, кто карты принёс, тот и начинает. Эмир налил всем вина для поддержания боевого духа, и Рустам, поставив таймер на минуту, спешно вытащил цветастую карточку.       – Так… Ну, тут словами надо. В общем, когда два человека ругаются, это называется?       – Ссора! – выкрикнул Щербаков.       – Верно. Дальше… А вот так пойдём, сраный умный, для тебя объяснение: название картины Врубеля про мифическое существо?       – Э-э… «Демон сидящий»? – предположил Кашоков.       – Только вторую часть убери, – заторопился Рустам, поглядывая на таймер.       – Демон!       – Верно!       – Гормон, отвечающий за радость?       – Серотонин! – Макаров на долю секунды опередил Эмира, только успевшего открыть рот.       – Правильно… Что тут у нас ещё интересного?       Игра оживила невероятно – каждый выхватывал из своей памяти все полученные за жизнь знания, параллельно подбирая кучу вариаций слов. Определённо поиграть в Alias было правильным решением. Наконец, очередь дошла до Эмира.       Пока он объяснял слова, иногда прибегая к чересчур заумным формулировкам, Макар даже забывал слушать, о чём шла речь – просто заглядывался на друга, на его искрящуюся улыбку, внимал чистому смеху. В конце концов, просто им любовался, каждым движением, каждым взглядом в свою сторону, мягким, как бархат, голосом. Наверное, это было в корне неправильно, но с собственными чувствами совладать – та ещё задача. Наконец, сознание слегка прояснилось, и Илья краем уха услышал, что кто-то из сидящих за столом выкрикнул «синхрофазотрон». Но это продлилось недолго – вскоре лавина из душевных метаний вновь накрыла комика.       Внутри происходил хаос из чувств. Макарову казалось, что если Эмир продолжит говорить ещё хотя бы минуту, но не выдержит наплыва смешанных чувств – влюблённость, гнев на самого себя, направленная туда же печаль, страх что его рассекретят, – ужасная какофония, исходом которой стал шум в ушах и одна-единственная мысль: «Разговаривать со всеми и игнорировать Кашокова». Где-то вдали подсознания полыхала алым кнопка «НЕВЕРНО», но сейчас было плевать. Илья вновь принял сторону отрицания – эмоциональный барьер победил.       Прошло около двух часов, но за всё это время, когда Эмир пытался подойти к Макару и поговорить о чём угодно, тот либо отнекивался, объясняя это тем, что не может прервать увлекательный разговор с Нурланом про современных исполнителей, либо и вовсе игнорировал его. Кашоков искренне не понимал, почему друг так себя ведёт – ещё вчера всё было в полном порядке! Это начинало злить – разве Эмир недостоин обычной беседы? А может, Илья узнал о его чувствах и негативно к ним отнёсся? Второй вариант пугал несказанно, ведь если это окажется правдой, будет очень трудно дожить в деревне оставшиеся дни отпуска. Кашоков погрузился в свои размышления настолько глубоко, что не услышал, как к нему обращается Алексей:       – Эмир, ты слышишь меня или нет?       – Да, а что такое? Я просто задумался.       – Я спрашивал, пойдёшь ли ты карточку тянуть, – Щербаков недоумённо взглянул на друга. Что-то было не так.       – А, нет, давайте этот раунд без меня, я уже не могу думать больше, – отшутился Эмир, и, убедившись, что никто его ни в чём не заподозрил, продолжил погружаться в глубины своего сознания. Итогом самокопания стала примерно такая же мысль, что и у Ильи: «Игнорировать друга и общаться со всеми, кроме него. Ну а что? Он первый начал». Кашоков смутно понимал, что это невиданная глупость, но от смешения влюблённости со злостью мозг всегда выдавал бредовые идеи, кажущиеся отличным решением проблемы.       Солнце клонилось к горизонту. Под воздействием трёх бутылок вина, сиротливо стоявших сейчас на мягкой земле, компания развеселилась пуще прежнего. Нурлан чересчур экспрессивно пытался показать жестами слово «постапокалипсис», тем самым вызывая у друзей практически истеричный смех. Лёша уже еле дышал, наперебой выкрикивая случайно пришедшие в голову слова, которые нередко сбивали с мыслей других участников игры.       Как только Сабуров сел на место, собираясь передать эстафету следующему участнику, Рустам вдруг поставил колонку на стол и многообещающе произнёс:       – А теперь – музыкальный король нашей вечеринки, звезда программы и просто хорошая песня!       Колонка что-то протарахтела и на полной громкости зазвучали первые ноты песни «Между нами война» Султана Лагучева. Друзья, моментально вспомнив недавние съёмки новогоднего выпуска «Что было дальше?», который даже с вырезанными сценами вышел по хронометражу более чем на три часа, оживились, восклицая что-то нечленораздельное, и повставали со своих мест, готовясь к хаотичным движениям танца. Саидахмедов от радости вскочил на пенёк, удерживая равновесие, и принялся танцевать в своём стиле, истинно кайфуя от происходящего. Даже Макар, до этого не особо яро принимавший участие в празднестве, расшевелился и вспоминал азы тектоника, которым научился в школьные и институтские годы. Эмир с Лёшей предпочли вначале тактично отсидеться на своих местах – оба не особо любили танцевать, – но Сабуров, в три прыжка к ним подскочивший, выдернул обоих из неподвижного уголка в динамичную пучину музыки и веселья.       Плейлист со временем перемешался, и из колонки, работающей почти что на честном слове, лились мелодии русского рока, мешались с хип-хопом и рэпом новой школы, перебиваемые нестареющими легендами в лице Linkin Park и Skillet, затем начинали пробиваться техно-хиты девяностых, в общем, салат похлеще того, что ещё час назад стоял на столе. Еды практически не осталось, исключением стала лишь покоившаяся с краю бутылка морса, которую каждый боялся задеть, и несколько кусочков свинины в большой керамической миске. Солнце почти зашло за горизонт, и вечеринка переходила в душевные посиделки, где каждый делился своими историями, моментами из жизни, параллельно обсуждая самые разные темы, начиная с совсем примитивных, и уходя в философию. Эмир уже около получаса пытался провести лингвистический анализ крика петуха в Великобритании, рассказывая мельком о назначении маленьких пород собак в королевских дворцах. Тамби с Макаром соревновались в знаниях старых видео-мемов с зарождения Интернета, но никто из них пока не мог одержать победы.       – Я вспомнил! Лёх, – Тамби подошёл к другу, бесцеремонно вырывая его из разговора, – ты гитару ведь брал с собой, да?       – Вы не заставите меня петь, – отрезал Щербаков, вопреки интонации заинтересованно глядя на Масаева.       – А так? – Эмир использовал запрещённый приём: в рассуждениях своих не сумев прийти к одному результату, он потихоньку оборудовал место для костра рядом со всеми, и теперь кинул три спички в горстку бересты, дров и сухой травы. Вся эта куча вспыхнула почти моментально, за исключением дров – те пришлось нагревать минуты три.       – Это… Это так нельзя! Ну ты жучара, а! Вот гадина какая. Сейчас схожу, будут вам песни.       Вернулся Алексей минут через пять, одной рукой держа акустическую гитару с какими-то смешными наклейками, а другой – внушительных размеров упаковку с маршмеллоу.       – Нурик какую-то хрень купил разноцветную, сейчас вам мастер-класс проведёт, как это есть, – Щербаков удобно устроился на своём месте рядом с костром; остальные подвинулись к нему поближе. В воздухе повисла атмосфера уюта, и отголоски душевных лагерных вечеров медленно всплывали в памяти. Нурлан распаковал зефирки, и, положив их на стол, повернулся к другу, настраивавшему гитару.       – Что? Да я просто так, лирическую.       Лёша, быстро перебрав в голове последовательность аккордов, начал:       – Девчонки спорили на даче: а у кого…       Резкий смех Сабурова перебил, но лишь на мгновение задержал великолепную песню. Щербаков продолжал начатое, несмотря на то, что друг довольно часто заезжал ему по коленке, пока пытался отдышаться – когда-то Лёша на съемках уже исполнял этот шедевр, отобрав у гостя гитару.       – А оказалось что лохмаче у хозяйки этой дачи! – после секундной тишины воздух разрезали аплодисменты и протяжное «И-и-и-у, красавчик!» от Рустама.       – Бравó! – раздалось слева, где сидел Макар, слабо освещаемый костром. Алексей продолжил играть, на ходу вспоминая текст одной из песен группы «Смех», Тамби и Нурлан принялись жевать зефир, пока Эмир отчаянно пытался следовать правилам поджаривания маршмеллоу на костре. Рустам отключил телефон от колонки, ибо та уже разрядилась, а Илья просто обдумывал свою жизнь. Ему несказанно повезло с друзьями, но с одним конкретным – чуть больше. Или чуть меньше, Макаров сам в себе ещё не разобрался. И всё бы ничего, если бы этот самый друг сейчас не посмотрел на него самым печальным, но вместе с тем тёплым взглядом. В глазах Кашокова отражались сверкающие языки пламени, танцевали и переливались, создавая прекрасную огненную симфонию. Макар невольно задержал взгляд на друге, словно пытаясь что-то передать через пространство, мыслями и чувствами. Но ничего не вышло, даже небольшой улыбки не появилось на его лице, и тогда Эмир слегка разочарованно отвернулся, вливаясь в разговор с приятелями.       Солнце зашло. Небо окрасилось в тёмно-синий, местами сливаясь с таким же фиолетовым, и на улице стало прохладно. На противоположной стороне от захода виднелись первые яркие звёзды, и из-за далёких облаков медленно выплывала луна. Яркие краски веселья немного померкли, уступая власть бескрайней ночи. Костёр помаленьку догорал, но истории, над которыми можно было посмеяться, всё не заканчивались. Саидахмедов рассказывал, как иногда у Тамби «свистит фляга», приводя примеры из забавного прошлого с выступлениями в небольших заведениях в самом начале карьеры. Щербаков уже просто для аккомпанемента к историям тихо наигрывал импровизированные мелодии на гитаре, порой передавая её Нурлану, чтобы тот «тоже что-нибудь общественно полезное делал». Макар впервые за вечер забыл о том, кто сидит напротив и тяготит его душу, просто наслаждаясь харизмой Рустама и его умением преподносить любую историю как нечто невероятно уморительное. Лишь Эмир, слушая истории друга, нередко перебиваемые Масаевым, который пытался добавить подробностей, всё не мог выкинуть из головы мысли о лучшем друге, игнорировавшем его практически весь вечер. И Кашоков искренне не мог понять, почему так происходило, ведь вчера их взаимоотношения чуть не перепрыгнули планку «лучше и быть не может». Комику казалось, что дело кроется в его собственных чувствах, а друг как-то о них узнал. Может быть, кто-нибудь из присутствующих рассказал? Тот же Тамби, например. Он хоть и умел хранить секреты так, что никто про них не узнает, но и Эмир только вчера сумел догадаться, что же с ним происходит.       Да и вообще, даже если Илья узнал обо всём, что маловероятно, почему он себя так ведёт? Как ребёнок, которому вместо шоколадной конфеты всучили барбариску и сказали, что больше ничего нет. Кашокова это внутренне разозлило, и он даже сам удивился, как со своим темпераментом флегматика способен на такие яркие вспышки чувств где-то в глубине души.       Силуэты друзей, освещаемые костром, как-то смазались и превратились в хаотично движущиеся участки материи, а голоса слились в одно неразборчивое месиво, что сейчас было совсем некстати.       – Ребят, я пойду, проверю, как там котята в доме. Может быть, они есть хотят. Я ненадолго, хорошо? – Эмир кое-как успокоил свой голос, чтобы он звучал максимально спокойно и уверенно.       – Да пожалуйста. Мы, кстати, ещё с часик, наверное, у вас посидим и поедем, а то уже полночь почти, – отозвался Нурлан.       Если бы не резкий всплеск эмоций внутри Кашокова, то пришлось бы вытаскивать Ночку из-под холодильника – она, неуклюже отталкиваясь задними лапами, заползала под дверцу этой неубиваемой советской машины, в которой продукты покрывались ледяной коркой за час. Аккуратно вытащив неугомонного котёнка, Эмир принялся искать второго. Благо, много времени он не потратил – Ванька нападал на какого-то домового паучка, причём этот паук, судя по вздыбившейся шерсти котёнка, заметно лидировал в поединке.       – Так, что у нас тут за самоуправство, ребята? Мы так не договаривались.       Кашоков поставил Ночку рядом с Иваном, а сам решил переоборудовать котятам дом – если они уже так резво бегают по дому, то стоит уже им жить в приличных апартаментах. Тамби купил мягкую переноску с сетчатыми боковинами, поэтому воздух будет циркулировать хорошо. К тому же, она была светлая, и одновременно могла являться и домиком, и переноской, что было достаточно выгодно. Эмир, несмотря на то, что дно было обито мягкой тканью с нежным ворсом, всё равно постелил в уголок небольшой плед, чтобы котята чувствовали знакомый запах и не боялись нового дома. Кроме всего прочего, Масаев в зоомагазине сам вспомнил о том, что кошкам полагается лоток с сетчатым совком для уборки, и наполнитель, поэтому лоток купил самый маленький – котята, всё-таки, – а вот пачку наполнителя уже взял среднюю. Мало ли, что может понадобиться. Поэтому сейчас Эмир распаковал лоток, насыпал в него наполнитель и поставил его рядом с переноской.       – Так, ну-ка, идите сюда, – мягко подняв котят на руки, Кашоков положил их в переноску, внимательно наблюдая за реакцией животных. Котята принялись обнюхивать всё, что видели, порой тихо мяукая, но вскоре привыкли к просторному жилищу и замолчали. Теперь они круглыми глазами уставились на Эмира, ожидая еды.       – Ну ладно, сейчас. Не смотрите на меня так, это незаконно! – Не выдержав умиления, комик ушёл на кухню готовить смесь. То ещё занятие, совсем нелегко взять и из молокозаменяющего порошка для котят приготовить что-то адекватное – Кашокова утомляло размешивать все составляющие до однородной массы. Наконец, справившись с этим нелёгким заданием, он вернулся в комнату и принялся поочередно кормить котят из бутылочки.       – Вот и у вас ужин теперь. Ну что, как? – получив ответ в виде тихого мурлыканья, Эмир остался им доволен. Уложив котят в переноску и убедившись, что они успокоились, он поднялся на ноги, которые уже порядком затекли. Мужчина решил не закрывать животных на замочек, мало ли, вдруг в туалет захотят, но решил как-то огородить их от дальнейших походов. Поэтому, смастерив из другого пледа рулон высотой сантиметров в десять, положил его на край невысокой тумбочки, надеясь, что котята его не переползут. На всякий случай он положил подушку на пол, искренне удивляясь тому, как эти проказники спустились в первый раз. Нужно будет купить им игрушек в зоомагазине.       Пока Кашоков был в домике, он решил перебинтовать ногу на всякий случай. Она уже не болела и достаточно хорошо затянулась, но заживляющую мазь никто не отменял. Быстро сменив бинт и убедившись в том, что с ногой всё в порядке, комик шагнул на пробу, проверяя, не давит ли повязка, и затем вышел из дома.       – О, а мы тебя уже потеряли, – первым приближение Эмира заметил Тамби, сидевший лицом к домику, – полчаса тебя не было.       – Серьёзно? Полчаса? Мне казалось, минут пятнадцать, – удивленно ответил Кашоков, удобно расположившись рядом с Нурланом. Краем глаза он заметил, что Макаров пристально глядел на его силуэт, но почти сразу отвернулся, как только Эмир повернул голову в его сторону.       Как оказалось, ничего сверхъестественного в его отсутствие не принималось, поэтому Кашоков со спокойной душой позволил себе прикрыть глаза и просто слушать разговоры друзей.       Спустя час компания начала расходиться – полвторого, все немного устали за этот день. А ещё нужно было добираться до дома, вновь выискивая дорогу в череде деревьев и ветхих домиков. Предложение «остаться до утра» было категорически отвергнуто, и объяснялось это банальной нехваткой кроватей для всех. В итоге, тепло проводив друзей и пожелав им хорошей дороги, Эмир с Макаром остались наедине. Каждый норовил вновь начать свою игру в «молчанку». Первым сдался Эмир:       – Пойдём баню топить. Я спать хочу.       – Пойдём, – без особого энтузиазма ответил Илья, а в его голосе заметно промелькнул холодок. Нехорошо.       За всё время от калитки участка и до мягких кроватей на втором этаже они почти не переговаривались, изредка спрашивая что-нибудь заурядное, по типу «сколько времени?» или «кто первый пойдёт?». Эмира до жути пугала такая резкая перемена в их взаимоотношениях, поэтому, уже закутавшись в тёплое одеяло, он решил завтра с утра пойти развеяться. Каждому из них нужно было немного остыть, как бы это иронично не звучало, и выбросить из головы все глупые мысли, чтобы поговорить, как взрослые люди, и убрать все недопонимания, которые выстраивались сейчас в высоченную стену между ними. Кашоков ещё не решил, куда пойдёт завтра, но, может быть, прогуляется до придорожного магазина, что находился километрах в пяти от их участка. Единственное верным решением проблемы сейчас было бегство от неё – на свежую голову приходят рациональные и правильные мысли. Раздумья Эмира неожиданно прервались сном, окутавшим его почти в считанные секунды, и уже почти засыпая, он услышал тихое: «спокойной ночи».