Нарисуй мне любовь

После ночи, проведенной у Анжело, Винсент не хотел возвращаться домой. Он неспешно гулял по осенним улицам Рима, заглянул в одну из многочисленных картинных галерей — посмотрел великих художников, восхищаясь их талантом, о котором и сам когда-то мечтал, проникся атмосферой покоя и умиротворения. Прошелся по Капмо-деи-Фиори, а после — пообедал в ресторане, с террасы которого открывался умопомрачительный вид на холм Пинчио с виллами Медичи и Боргезе, а внизу, под ногами, расстилался прекрасный вечный город с силуэтами соборов. И все это время Винсент чувствовал себя умиротворенно. В душе и на сердце Моретти царил покой. Видимо прошлая ночь с Анжело подействовала на него отрезвляюще. Как он вообще допустил мысль о том, что в его сердце могло зародиться чувство к этому мальчику — Лео, будь он хоть сто тысяч раз молодой копией Андреа. Но ведь Лео был так похож на него, что сердце Винсента каждый раз сжималось от тоски по погибшему любовнику, стоило юному очарованию переступить порог дома Моретти. Винсент гнал от себя гнетущие мысли, пытался задушить их на корню, не давая им прорасти в его душу, не позволяя оплести его сердце. Он не верил в реинкарнацию, но все чаще стал задумываться об этом и задаваться вопросом: а что, если?.. А что, если Андреа вернулся к нему в обличии Лео? Что, если все его молитвы были услышаны? Нет, глупости. Абсолютная, несусветная чушь. Винсента терзали противоречивые чувства. Он не желал больше видеть Лео, чтобы не страдало его бедное сердце. Но в то же время он не мог отделаться от желания лицезреть его ангельский облик, до головокружения всматриваться в эти, невероятной красоты, глаза, и каждый раз умирать от невозможности прикоснуться к фарфоровой коже, коснуться губами его губ цвета чайной розы, зарыться лицом в непослушные волосы и вдыхать запах, пока хватит сил. Нет, этого никогда не будет! Винсент приказал себе больше так не думать, между ними ничего не может быть и не будет никогда. Стоило ограничить посещения, свести их до минимума — раз в неделю, не больше, а то и совсем прекратить. А портреты он напишет сам, по памяти, ведь большая часть работы уже была сделана, оставалась самая малость. — Простите. Сеньор еще что-то желает? — послышалось рядом. Винсент растерянно заморгал, понимая, что смотрит перед собой куда-то вдаль совершенно отрешенно. Он задумался. — Нет, спасибо. Принесите счет, пожалуйста. Кивнув, официант удалился и вернулся, спустя несколько минут. Протянул Винсенту счет. — Благодарю. И передайте вашему шеф-повару мои благодарности, все было очень вкусно, — вкладывая купюру, сказал Винсент благодарно улыбающемуся официанту. *** Домой Винсент вернулся ближе к вечеру. Стал подниматься на свой этаж, когда заметил, что кто-то сидит на ступенях, преграждая ему путь. — Я устал тебя ждать. Где ты был весь день? — поднимаясь, укоризненно проворчал Альберто. Он отряхнул брюки и отступил в сторону. — Мог бы позвонить, — ответил Винсент. — Что ты здесь делаешь? — Я звонил, но ты не отвечал. — Наверное, дома телефон забыл, — Винсент подошёл к двери своей квартиры и открыл ее. — Входи, раз пришел, — обернулся он. Альберто прошел следом за Винсентом, прикрыв за собой дверь. — Выпьешь что-нибудь? — спросил тот, открывая холодильник. — Нет, спасибо, я за рулем, — отказался Альберто, осматриваясь. Последний раз он был в этой квартире несколько недель назад. — Как обстоят дела с написанием портретов для выставки? Ты ведь помнишь, что она через месяц? — Я почти закончил, — ставя бутылку вина и бокал на стол, ответил Винсент. — И да, я помню. — Раз ты почти закончил, тогда я могу посмотреть? — и Альберто испытывающе посмотрел на друга. — Нет, не можешь, — категорично отрезал Винс, темнея лицом. — Почему? Я твой агент и должен знать, с чем мне предстоит работать, — и, несмотря на запрет, Альберто двинулся к, накрытому полотном, портрету, еще не зная, что его там ожидает. — Альберто, нет! Он не закончен! — выкрикнул Винс, срываясь с места. Он в два шага пересек комнату, но было поздно. Белая ткань упала на пол, открывая взору Альберто творение Моретти. Он так и застыл с распахнутыми от восхищения глазами и открытым ртом. С холста на него смотрел юный Андреа, тот, каким его помнил Альберто. — Это невероятно, Винс! Это шедевр! Ты сказал, что он не закончен. Ты соврал мне. Почему? — Альберто удивленно посмотрел на Винсента, ожидая ответа. Нет, он требовал ответа! — Он не закончен, — хмуро ответил тот, снова пряча портрет, бережно накрыв его белым полотном. — Это выше всех похвал, Винсент. Согласись, у мальчика талант, он прирожденный натурщик. Этот портрет станет триумфом твоего возвращения, — не переставал восхищаться Альберто, не обращая внимания на сварливость друга. Такое поведение Винсента было для него не в новинку. Тот часто ворчал и был недоволен. — Не будет никакого возвращения. Я не буду его выставлять, — проворчал Моретти, вернувшись к столу. Взял бутылку и налил себе вина. Винсент не собирался сегодня пить, до того момента, пока не пришёл Альберто и не стал вытрясать из него душу своими вопросами. — Прости, я наверное ослышался? Ты сказал, что не будешь его выставлять? — Альберто подошёл ближе, чтобы видеть эти бесстыжие глаза. — Да, я не буду его выставлять. Не хочу и не буду, — отрезал Винсент и тут же добавил, видя, как смотрит на него Альберто — словно на сумасшедшего — И ты меня не заставишь. — Я не понимаю, Винс, это же… — Альберто махнул рукой в сторону портрета. — Я сказал — нет, Альберто, я не буду его выставлять, — продолжал вредничать тот. — Что тебе не ясно из того, что я сказал? — Винсент отпил вино и скривился. Оно было кислым и горьким. Моретти посмотрел на дату, не понимая, когда оно успело испортиться. Но вино оказалось свежим. Причина была в другом. — Но, Винс… — развел руками Альберто, не узнавая друга. Какая муха его укусила? Он никогда, вот так категорично, не отказывался выставлять свои картины. Скорей всего за этим скрывалось что-то личное. — Никаких но, это мое последнее слово, и я имею на него право, как автор, — категорично отрезал тот и, скрестив руки на груди, отвернулся к окну. Там, за горизонт неспешно садилось солнце, из последних сил цепляясь за крыши домов, не желая уступать свои права ночи. Небесное светило окрашивало все вокруг в огненно-красный — предвестник скорого дождя. Винсент молча наблюдал за тяжёлыми темно-синими, практически черными, облаками, надвигающимися на город — они несли с собой грозу. Моретти чувствовал ее приближение, и точно такая же буря бушевала внутри. Как он мог объяснить Альберто, почему не хочет, чтобы портрет Лео был выставлен на всеобщее обозрение? Какие доводы он должен предоставить, чтобы тот не счел Винсента сумасшедшим? Винсент не хотел, чтобы кто-то, кроме него любовался его творением. Да, это звучало эгоистично. А все потому… — Уходи, Альберто, — тихо проронил Винсент, спустя несколько минут молчания. Он не находил правильных слов и от этого чувствовал, что загоняет себя в тупик из которого не видел выхода. — И дать тебе напиться? — спросил тот без тени злости или обиды. Ответом было молчание, и только плечи Винсента опустились ещё ниже. Альберто покачал головой. — Я тебя не узнаю, Винс. Что изменилось? Раньше ты так не говорил. Это ведь просто портрет. Винсент резко обернулся, прожёг Альберто злым взглядом. — Просто портрет? Ты считаешь это просто портретом? — Прости, я не так выразился, — поспешил оправдаться тот. — Ты правда ничего не видишь? Неужели ты настолько слеп, Альберто? — Андреа не хотел бы видеть тебя таким. — Каким? Жалким? Ты не знаешь, чего бы он хотел. Если он и правда любил меня, он бы послушался и не поехал в ту ночь во Флоренцию, а остался дома, и тогда ничего бы не случилось, — не отдавая отчета своим словам говорил Винсент. В этот миг в нем говорила обида, и он не задумывался, что бросаясь обвинениями в адрес Андреа, которому уже было все равно, что о нем думают и говорят, делает больно не только себе, а и Альберто. — Ты не имеешь права так говорить об Андреа! Он любил тебя больше жизни и желал тебе только добра, — сердито отозвался Альберто. — А ты? Чего ты желаешь для меня? — Ты прекрасно знаешь, Винс, как я к тебе отношусь и я не буду повторяться. Все, что я делал и делаю — все ради твоего блага и процветания. Я люблю тебя, как родного сына, которого у меня никогда не было. Я поклялся на могиле Андреа, что буду заботиться о тебе, пока буду жив, и не оставлю. И я честно выполнял свой долг перед ним. — Такая твоя забота?! Он был для меня всем, и ты прекрасно знаешь, как тяжело я переживал его утрату. И вот ты находишь этого мальчишку и присылаешь его ко мне, даже не задумываясь, каково мне будет работать с ним, — Винсент замолчал, тяжело вздохнул и опустил голову, а потом добавил с тоской в голосе: — Невозможно быть настолько похожим. Это нереально. Он убивает меня одним только своим присутствием. Я хочу и не могу с ним работать. Мне невыносимо видеть его, — Моретти вдруг оборвал себя, выдвинул ящик в столе, достал чековую книжку и ручку и быстро вывел сумму с четырьмя нулями. Протянул Альберто. — Что это? — недоумевая спросил тот. — Сумма за потраченное время и неудобства, а также компенсация. Этого должно хватить. Скажи, что работа окончена, и пусть больше не приходит, — Винсент говорил быстро, будто боялся передумать. Он и правда боялся, но не передумать, а того, что могло произойти, если Лео продолжит приходить. Альберто озадаченно смотрел на чек, подписанный ровным почерком Винсента на сумму в двадцать тысяч евро. — Ты с ума сошел? — Ты думаешь этого мало? — Я думаю, Винсент, ты поступаешь опрометчиво и глупо. Это безрассудный поступок совсем не взрослого мужчины. Не делай того, о чем будешь жалеть, — Винсент поджал губы. Альберто обогнул стол и подошёл ближе, заглянул в глаза Моретти. — Когда в последний раз ты чувствовал себя счастливым, Винсент? — Я счастлив. У меня есть все, о чем только можно было мечтать и даже больше, — ответил тот, а в голосе — сомнение. — А любовь? — А что любовь? У меня есть Анжело, мы любим друг друга, — проговаривает Винсент, но голос его выдает. Выдает его неуверенность в сказанном, будто он и сам не верит в это. Не верит в их связь, в их чувства, в его чувства к Анжело и даже в то, что сам Анжело что-то чувствует к нему. А как же прошлая ночь? Как же все прошлые дни и ночи, что они проводили вместе? Винсент вспомнил, что стало причиной, а точнее кто, по которой он, напившись, явился к Анжело. Лео. Все было так сложно. Винсент чувствовал, что он запутался, как тот глупый мотылек, в ловко расставленных паучьих сетях. И он барахтается, тщетно пытаясь спастись, но лишь сильнее опутывает себя паутиной, тем самым приближая неминуемую смерть. Так и Винсент барахтался, пытаясь найти правильное решение. Пытаясь разобраться в данной ситуации, чтобы в итоге никто не пострадал. — Ты уверен в нём? Ты уверен, что он верен тебе и не прыгнет в койку к другому через пару — тройку лет, а то и раньше? — Ты его не знаешь. — О, я его знаю, Винсент! Не нужно быть близким человеком, чтобы понять, что он из себя представляет, этот Анжело. — Что же ты мне предлагаешь? Соблазнить мальчика, сделав его своей куклой для утех? — Нет. Это было бы слишком жестоко. Он юн и неопытен, каким когда-то был ты. И я уверен, Лео ещё никогда не любил по-настоящему. — К чему ты клонишь, Альберто? — Ты ведь хотел вернуть себе Андреа? — Я был в отчаянии. — А я даю тебе такую возможность. — Да с чего ты вообще взял, что этот мальчик полюбит меня, такого? Зачем ему взрослый, пьющий, вечно ворчащий и всем недовольный, старик? Альберто расхохотался. Его лицо раскраснелось, а на глаза навернулись слезы. — Старик? — повторил он, отдышавшись. — Сколько тебе было лет, когда вы с Андреа познакомились? То-то же. Что-то я не припомню, чтобы ты рядом с ним чувствовал себя неуютно или скованно, — Альберто вопросительно вскинул бровь. — Это было другое, — буркнул Винсент, опуская взгляд в пол. Альберто покачал головой. — Посмотри на меня, Винсент, и скажи, что ты не хочешь его. И если это действительно так, я передам ему чек и на этом будет всё. Я найду тебе нового натурщика или натурщицу, кого пожелаешь. Поверь мне, желающих работать у Винсента Моретти хоть отбавляй, стоит только пальцем поманить, и здесь будет стоять очередь до самого Колизея и обратно. Винсент молчал, кусая губы. Ему не нужна была очередь из желающих, ему не нужен был никто, кроме Лео. Стоило перестать притворяться и обманывать себя, что он ничего не чувствует к нему. Пускай это чувство только возникло и оно было настолько хрупким и казавшимся призрачным, как утренняя дымка, но оно было. Оно, как мягкая вуаль, окутывало теплом; словно лучик солнца среди черных туч грело душу. Будто маленький пушистый котенок дарило осознание счастья. — Я не могу тебе этого сказать, — проронил Винсент, сдаваясь. Альберто улыбнулся. — Я так и знал, — он протянул руку и крепко сжал плечо Винса. — Не упусти возможность снова быть счастливым, Винсент. Ты этого заслуживаешь, как никто другой. А насчёт — полюбит он тебя или нет, это уже зависит от тебя и твоего желания. А я знаю, каким ты бываешь настойчивым и упёртым, а ещё очаровательным и обходительным. Так вот и примени все свое умение. Перестань ворчать и кукситься. — Предлагаешь сводить его на свидание? — лукавая улыбка появилась на лице Винсента. — Почему бы и нет, — согласился Альберто. — А как же Анжело? Я не могу его обманывать, это будет нечестно. Альберто скривился, снова услышав это имя. — Хватит о нем! — замахал он руками, не желая снова возвращаться к этому человеку. — Мне пора, — и он направился к выходу. Остановился в дверях и, обернувшись, сказал: — И запомни, Винсент — на свете нет ничего ценнее и дороже любви. И еще одно — поезжай-ка ты, отдохни, развейся, приведи мысли в порядок, выберись из своей клетки, наконец. Когда дверь за Альберто закрылась, Винсент посмотрел на сиротливо лежащий, подписанный его рукой, чек. Скомкал его и отправил в мусорное ведро. Он только что собственноручно чуть не лишил себя возможности снова обрести счастье. Альберто был прав — стоило попытаться поймать удачу за хвост. Но как же Анжело? Винсент ощутил укол совести. Но ведь он ничего еще не сделал? Пока не сделал. Он не знал, как поступить правильно, и от этого становилось только хуже. Еще долго Винсент не мог уснуть, ворочался в кровати, прокручивая в голове их разговор с Альберто. Чем он рискует? Да всем! Их отношениями с Анжело. За эти два года Винсент привязался к нему. Он считал их связь удобной. Моретти, когда хотел, тогда и звал к себе Анжело, либо приходил сам. У них никогда не было четкого графика свиданий. Винсент ни разу, за все два года их отношений не задумывался о том, чтобы предложить Анжело съехаться, его все устраивало. И он никогда точно не знал, где тот проводит время, когда они не видятся, а главное — с кем. Получалось, что Винсенту было плевать? А как же тогда признание в любви, которое прозвучало из его уст прошлой ночью? Что это было? Мимолетное, ничего не значащее, желание? Слова, брошенные на ветер в порыве, охватившей его, страсти? Все было намного проще. Винсент боялся быть один. Обняв покрепче подушку, Моретти закрыл глаза. Куда к черту катится его жизнь? Ему тридцать пять, пора перестать бросаться из крайности в крайность и наконец определиться с тем, что действительно важно. Но, для начала, как и сказал Альберто, нужно было привести мысли в порядок и хорошенько подумать. И для этого подходило только одно место во всей Италии — Флоренция, — родной город Винсента, в котором он не был уже пять лет.