Яблочный аромат прошлого...

      Тина сидела на широком подоконнике, укутавшись в плед, и задумчиво смотрела в окно. Маленькая комнатушка под крышей была теплой и уютной, и девушка любила проводить здесь свободное время, которого было чересчур много.       С тех пор, как уехал Тилль, прошло больше месяца. Первое время она приводила в порядок его дом и была занята с утра до вечера. Когда все окна засияли кристальной чистотой, ревизиям подверглись все шкафы и тумбочки, все вещи были перестираны и отутюжены, все перемыто и расставлено по местам, Тина заскучала. Она сходила на экскурсию в местный супермаркет, но побродив некоторое время между торговыми рядами, поняла, что ей ничего не нужно. Потом прогулялась по поселку, но тоже не нашла для себя ничего интересного. Несколько раз съездила в Берлин, но погода испортилась, а прогулки под дождем, в сопровождении пронизывающего ветра, были сомнительным удовольствием. Оставалось только сидеть дома в компании книг, музыки и уроков английского. Тина знала этот язык очень бегло, как говорится, со словарем. Не зная, как убить время, решила использовать его рационально и разумно.       Дождь лупил не переставая уже несколько дней, что не добавляло хорошего настроения. За время отсутствия Тилль позвонил два раза, фоном в трубке слышалась музыка, смех и множество голосов. Тина отрапортовала, что дома все хорошо и пожелала удачных выступлений. Вот и все общение. Она ругала себя за то, что ждёт от него звонков и все равно ждала.       Больше ждать ей было нечего. Каспар, как и обещал, решил все вопросы с документами и растворился на просторах Берлина. Кроме него она больше никого не знала в этой стране, да и не особо стремилась к каким-то знакомствам. Во рту появился противный кисловатый привкус. Тоска всегда приходила в паре с яблочным ароматом и вкусом, словно напоминая о детдомовских временах, как наивысшей точке отчаяния и безысходности. Самое худшее в ее жизни уже было, и оно до сих пор напоминает терпким запахом и кисло-сладким привкусом фруктов, которые любят большинство людей. И Тилль тоже любит. Словно зная, о ком она думает, ожил ее телефон. Тилль прислал сообщение, через неделю он будет дома...       Линдеманн вывалился из машины и достал вещи из багажника, ноги почти не держали его. Впереди ещё два концерта в Берлине, съемки и запись. Потом небольшой перерыв на рождественские праздники, а потом все по новой. Он устал и мечтал только об одном, выспаться.       Дом встретил его тишиной, теплом и ароматом свежести и чего-то сладко-пряного. Даже привычный запах сигаретного дыма выветрился, хотя казалось, что никотин пропитал эти стены насквозь. Стрелка часов подбиралась к трем ночи. Перелеты, разница во времени, концерты и аfter-party разрушили и так, не самый здоровый, режим. Нужно было идти спать. Следуя, только ему понятной логике, Тилль поплелся на кухню и включил кофеварку. Улыбнулся, вспомнив, что с появлением в его доме Тины, обычные бытовые приборы начали приобретать имена. На удивление, кофейный монстр вел себя тихо и спокойно. Паром не плевался, не рычал и не свистел. Приветливо зажужжал, четко сделал то, что от него требовалось и мигнув индикатором, затих.       Удивляясь таким переменам, Тилль нашел пепельницу и присев у стойки, увидел тарелку, прикрытую полотенцем и лист бумаги, записка от Тины. Красивым, ровным почерком она писала, что рада его возвращению, желает ему хорошего отдыха и приятного аппетита. Под полотенцем оказался яблочный пирог с карамелью.       В просыпающееся сознание пробрался шум дождя. Не открывая глаз, Линдеманн потянулся и зарылся лицом в подушку, вдыхая аромат кондиционера для белья, что напоминал запах летнего луга, в отличии от предыдущего, что пах как завод химической промышленности. Клининговые компании не заморачивались такими тонкостями, в отличие от Тины. За окном было серо и пасмурно. Заканчивалась осень, эта пора года традиционно не баловала хорошей погодой. Тилль открыл шкаф и с удивлением уставился на ровные, аккуратные стопки одежды. Обычно в его шкафу господствовал бардак, и найти что-либо было сложно. Настроение тут же улучшилось, он почувствовал, что действительно вернулся домой.       Спустившись вниз, наткнулся на оставленный вчера чемодан и сделав вид, что не заметил его, пошел на кухню. За столом сидела Тина, она перебирала какие-то чеки и записывала что-то в тетрадку. Девушка была похожа на школьницу, что готовится к контрольной работе по математике. Перед ней лежал телефон, от которого тянулись проводки наушников. Обойдя ее, Тилль глянул на экран и увидел себя, Тина смотрела концертную запись.       - Доброе утро! Я смотрю, ты прониклась. - Он вытащил один наушник, и Тина вздрогнув, чуть не свалилась со своего стула. От падения спасла сильная рука, перехватившая на полпути и прижавшая к широкому тёплому торсу, пахнущему мужским гелем для душа. Она на секунду прижалась щекой к его груди, сердце трепыхнулось и застучало в такт звучащей песне, быстро и мощно.       - Ты меня напугал. С возвращением. - Она посмотрела на него и отвернулась к кофемашине. Может отопление выключить, чтобы он перестал расхаживать по дому полуголый?       - Как ты здесь? Григорий ведёт себя хорошо?       - Григория я подлечила, в остальном все в порядке. - Она нажала кнопку, аппарат тихо зажужжал и по кухне поплыл терпкий аромат кофейных зерен. Поставив перед ним чашку кофе, протянула свою тетрадь. - Это расходы за прошлый месяц и чеки. Что ты хочешь на завтрак?       - Без разницы. - Он мельком взглянул в ее отчёт и отложил тетрадь в сторону, уставившись в узкую спину. - Что за болезнь была у Григория?       - Затяжная депрессия с истерическими припадками, вызванная поломкой какого-то нагревательного элемента, я не очень в этом понимаю. Мастер все починил, теперь проблем нет. Там твои чемоданы стоят, я сначала хотела разобрать, но решила не лезть без спроса.       - Можешь разбирать, там нет ничего такого, что я хотел бы спрятать. А почему ты смотришь видео на телефоне, есть же ноутбук. - Она поставила перед ним тарелку с овощным омлетом с сыром и пожала плечами.       - Он твой, я же не знаю, может там что-то сугубо личное, переписки, или ещё что-то... Да и я больше слушаю, чем смотрю. - Это была ложь, почувствовав, как на щеках проявляется румянец, отвернулась к холодильнику. Она не любила и не умела врать.       Линдеманн улыбнулся, она четко проводила границу между ними, уважала его личное пространство и не лезла в него. Он ценил в людях это качество, но в этом отдельном случае, ему почему-то хотелось разрушать границы, а не устанавливать их. Он понимал, Тина всегда была одна, привыкла к этому и будто смирилась, попытка построить отношения с мудаком столетия не в счет. Теперь она боится доверять людям и подпускать их к себе.       - Я привез тебе подарок.       - Подарок? - Примерно такой реакции он и ожидал, она удивилась до глубины души. Порывшись в сумке и найдя искомое, Линдеманн вернулся на кухню и протянул ей черный бумажный пакет. Он увидел, как заблестели темно-карие глаза. В пакете оказалась толстовка из лимитированной серии с логотипом группы.       - Надеюсь, размер подойдет. Но это идёт комплектом с приглашением на концерт, через неделю мы выступаем в Берлине.       - Ты приглашаешь меня на ваш концерт? - Голос был совсем тихим, разобрать какие-то эмоции было сложно. Может он перегнул?       - Мне показалось, тебе нравится наша музыка. Я подумал, что тебе будет интересно... - Она налетела на него подобно урагану и если бы не внушительные габариты, то точно бы сбила с ног. Восторженный визг был похож на победный клич вождя племени, что добыл в бою скальп врага. Повиснув на его шее и запечатлев эмоциональный поцелуй на небритой щеке, она вдруг поняла, что делает и разжала руки.       - Извини, я что-то... я пойду разберу твои вещи. Спасибо большое. - Тина вышла, прижимая к себе черную толстовку. Такое впечатление, что он подарил ей платье из золотой парчи, что существует в единственном экземпляре.       Целый день девушка играла в прятки, и как только на горизонте появлялся Линдеманн, у нее тут же появлялись неотложные дела где-то еще. Его это веселило, а ещё он был рад, что она выпустила себя настоящую, хоть и ненадолго. И она нравилась ему такая - веселая, безудержная и эмоциональная, способная броситься ему на шею, а не безразличная, выстраивающая какие-то барьеры и четко проводящая границы...       Тина готовила закуски и поглядывала в окно, нужно все быстро закончить и смыться отсюда, пока не приехали гости. У нее совсем не было настроения с кем-то знакомиться и проводить время в окружении шумных людей. Ей очень нравились музыканты и то, что они делают, но знакомиться лично не было никакого желания. Не сегодня.       Вчера она целый день старалась не попадаться на глаза Тиллю, стыдясь своего эмоционального порыва. Ушла рано, приготовив ему ужин и закончив все дела, ссылаясь на головную боль, а потом целый вечер наблюдала за его окнами, думая, чем он сейчас занят. Всю ночь плохо спала, и голова разболелась на самом деле. А утром Линдеманн осчастливил ее новостью, что вечером к нему нагрянут друзья, ничего грандиозного, небольшая вечеринка, человек на двадцать. Тина злилась, болела голова, и все валилось из рук. Чтоб его. Хотелось выругаться, а лучше заплакать, а лучше заплакать, уткнувшись в чье-нибудь плечо. Подходящего плеча рядом не было, а она была на работе. И Тилль ей не жилетка и даже не друг, а работодатель. Повторяя эту фразу, как мантру, она опять взялась за работу.       У ворот просигналила машина, и сердце ухнуло вниз, не успела. В доме мгновенно стало шумно - загремела музыка, зазвучали голоса и смех. В кухню постоянно кто-то вламывался, принося все новые и новые пакеты с едой и алкоголем. Такое впечатление, что они решили перебраться сюда навсегда. Тину особо никто не дергал, она незаметной тенью передвигалась между людьми, убирая грязную посуду и доставляя тарелки с едой и бутылки с напитками. Народ веселился на полную катушку, до нее никому не было дела, ее это устраивало.       Среди разномастных голосов выделялся глубокий баритон и смех Тилля. Подняв голову, она увидела, как он стоит в окружении друзей, в руке бокал с вином, второй обнимает за талию красивую девушку в белом платье, а она смеётся и прижимается щекой к его плечу. К тому плечу, на котором недавно хотелось выплакаться Тине. На глаза опять навернулись слезы, а в нос ударил тошнотно-кислый яблочный запах. Она осмотрела столы, яблок на них не было.       Собрав тарелки, она вернулась на кухню. На глаза навернулись слезы. Все правильно. Он там, где должен быть. С людьми, равными ему по статусу. А она простая домработница, ее место на кухне. Нужно успокоиться и просто делать свою работу. Выгрузив из посудомойки чистую посуду, Тина собрала бокалы с остатками вина, намереваясь вылить его в раковину, повернулась и неожиданно столкнулась нос к носу с девушкой Тилля. Она с ужасом смотрела, как на белой ткани расплывается большое, уродливое пятно темно-бордового цвета. Красивое лицо незнакомки исказила гримаса гнева и ярости.       - Ты что наделала, дрянь такая? У тебя руки из задницы растут? - Тина была в ужасе.       - Извините, пожалуйста. Я не специально, просто вы очень тихо подошли, я не ожидала...       - То есть, это я виновата, что ты шагу не можешь ступить нормально? - Из красивого рта вылетали такие слова, что Тина была на грани обморока. Девушка кричала и топала ногами, а она просто стояла, не имея возможности ни объясниться, ни нормально извиниться. Голову стальным обручем сжимала боль, а запах и привкус яблок становился все сильнее.       - Извинись немедленно! - Грянуло совсем рядом, и в глазах потемнело. На кухне возник Линдеманн и требовал, чтобы она извинилась перед его девушкой. Тина подняла голову и застыла, Тилль обращался не к ней.       - Мари, извинись сейчас же! - Мари продолжала поливать голову Тины проклятиями и непечатными выражениями. Послушав пару минут истерики об испорченном платье, он перевел взгляд на Тину, его глаза горели гневом, но направлен он был явно не на нее.       - У тебя этого шмотья, хоть жопой ешь, девать некуда. Я сказал, извинись. И впредь, следи за тем, что говоришь, находясь в моем доме. Ты поняла? - Он тряхнул свою спутницу за плечи, и от этого жеста Тина как будто пришла в себя. Она не стала ждать продолжения и тихонько выскользнула через заднюю дверь.       Она перешла двор, музыка стала тише, а в голове звенело все громче. Присев на ступеньку, уронила голову на руки, из глаз потекли слезы. Она испортила все, что только можно испортить, дорогое платье шло в этом списке совсем не первым номером.       - Не стоит так убиваться. - Голос был незнакомым, на ее плечо легко легла рука, и Тина подняла голову. Рядом с ней сидел мужчина, которого она видела на видео и фотографиях, музыкант группы. - Не плачь. У Мари вздорный характер, ее никто на дух не переносит. Тилль никогда не отличался умением выбирать женщин. Адреналина ему не хватает, что ли?       Тина слушала мягкий, спокойный голос, смотрела в улыбчивое лицо и потихоньку успокаивалась. Она утерла слезы и попыталась взять себя в руки.       - Но ведь я действительно испортила ее платье. Только я не хотела, она подошла так тихо, а я... А теперь из-за меня... - Слезы опять прорвали оборону. - Что теперь будет?       - Да ничего не будет. Найдет себе другую, невелика потеря. Она ему самому надоела хуже горькой редьки. Не плачь. - Мужчина достал из кармана куртки пачку сигарет и протянул Тине, она никогда не курила, если не считать попытки в интернате, которая закончилась в кабинете директора, но сейчас нужно было чем-то перебить навязчивый привкус яблок, от которого к горлу уже подкатывала тошнота. Она несмело вытащила из пачки сигарету и повертела ее в руках.       - Вообще-то я не курю. - Мужчина щёлкнул зажигалкой.       - Мы никому не скажем. Осторожнее только, не затягивайся сильно, а то будешь кашлять. - Тина склонилась над огоньком, она чувствовала, как горьковатый дым проникает в легкие. Никотиновая горечь оседала на языке, вытесняя вкус яблок, а сигаретный дым замещал собой их аромат.       - Что здесь происходит? Ландерс, ты совсем с ума сошел? - Вздрогнули они синхронно, точно парочка школьников, которых застукал за курением в школьном туалете строгий учитель. Тилль вытащил из пальцев Тины сигарету и затянулся, присев рядом с ними на ступеньку.       - Как там принцесса Мари, отправилась оплакивать безвременно почившую дизайнерскую тряпку? - Спросил Пауль с милой улыбочкой. Тилль посмотрел на друга, и они дружно рассмеялись. Тина переводила взгляд с одного на другого, совершенно не понимая, что происходит и почему им так весело. Ландерс подмигнул ей и поднялся на ноги.       - Пойду, пока все не выпили. Увидимся еще. - Тилль остался, он докурил сигарету Пауля и подкурил уже свою.       - Будешь курить, получишь по заднице, а Ландерсу дам по шее за эти фокусы. - Сказал он, глядя куда-то в пространство. Тина хотела что-то сказать, но от возмущения не смогла подобрать слов.       - Вообще-то, я взрослый человек... И вообще, кто бы говорил.        Линдеманн оторвался от созерцания окружающего пространства и повернулся к ней. Его глаза блестели от выпитого алкоголя, хотя пьян он не был. От него пахло вином, сигаретным дымом и терпким парфюмом. В светлых глазах отражался свет фонарей, делая взгляд ещё более пронзительным, чем он был на самом деле. В доме гремела музыка, звенели бокалы и слышался громкий смех. Случившееся никак не повлияло на общую атмосферу и настроение.       - Тебя ждут друзья...       - Ничего, подождут немного. Ты как? - Тина пожала плечами.       - Вроде ничего. Мне жаль, что так вышло... - Он приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.       - Никогда не позволяй окружающим вытирать об себя ноги, тем более, когда ты права. Мы все здесь просто люди, остальное второстепенно... - Он не договорил, смотря ей прямо в глаза, будто гипнотизируя взглядом. А потом притянул к себе, прижимая ее голову к своему плечу, и тяжело выдохнул в затылок...