Яблочный аромат прошлого...

      "Время - удивительная штука. Его так мало, когда опаздываешь и так много, когда ждёшь." Эту фразу часто повторял Майкл, пытаясь успокоить Джо, которая ненавидела непунктуальность, а ею часто грешили музыканты, считая, что получасовое опоздание, вовсе и не опоздание. Для двух людей, находящихся в одной и той же ситуации, время идёт по-разному - медленно тянется для ждущего и непозволительно быстро убегает для опаздывающего.       Все дело в ощущениях, а время всегда идёт одинаково, везде и для всех, только чувствовать его можно по-разному. Время - удивительная штука. Его так мало, когда ты счастлив и так много, когда несчастный. Счастливые моменты проносятся мимо яркими вспышками, оставляя только приятные воспоминания, которые достанешь время от времени, как старый фотоальбом, чтобы ностальгически вздохнуть - эх, были же времена. Мгновения горя, потерь и безысходности растягиваются на года, а иногда и на всю жизнь, заставляя возвращаться в момент вновь и вновь.       Зря гениальные учёные столетиями стучат в запертые двери, в попытках изобрести машину времени, она давно существует. Этой машине не нужны сложные механизмы и вычислительные приборы, она не нуждается в проводах, электричестве и топливе, она существует ровно столько, сколько существует человечество, и будет существовать столько же. Простая и сложная, изученная и неизведанная, она встроена в каждого человека и называется памятью.       Эта машина совершенна, как и любое другое изобретение природы и имеет только одну погрешность - она способна отматывать время назад и переносить в прошлое, возвращая туда, откуда порой хочется сбежать. Время невозможно остановить, или ускорить, как и невозможно вернуть, чтобы что-то исправить, но упрямая машина продолжает свою работу, оживая в памяти лицами, голосами и прикосновениями.       Время неслось сумасшедшим галопом, срывая один за другим листы календаря. Дни мелькали, как в ускоренном калейдоскопе, вызывая головокружение, теряя свои названия и определения. Времени не хватало и приходилось подворовывать часы у ночи, жертвуя такими короткими моментами покоя и отдыха. Джо понимала на что соглашается, принимая вызов Линдеманна, и сейчас пыталась то угнаться за временем, то обогнать его, чтобы все успеть.       Адреналин бурлил в крови бесконечным потоком, позволяя работать почти без перерыва, на голом азарте и энтузиазме. Справедливости ради, она была такая не одна, на ушах стоял весь лейбл, включая Майкла, который три месяца вел переговоры с руководителями Madison Square Garden. Зря Джо боялась расправы, как только босс услышал новость, его глаза загорелись таким азартом, какого она не видела никогда в жизни. Для него это тоже был вызов и он его принял.       За неделю до Рождества переговоры вошли в финальную стадию, а напряжение достигло критического уровня. Первый этап этой сумасшедшей гонки подходил к концу, представители Мэдисона попросили несколько дней для принятия окончательного решения. Можно было позволить себе небольшую передышку, на данном этапе от них уже ничего не зависело, но Джо сидела как на иголках, не в силах успокоиться ни на минуту. Она практически поселилась в офисе лейбла, боясь пропустить судьбоносный звонок, что станет первой ступенью к их победе, или полному краху.       Думать об этом было невыносимо, не думать невозможно. Она боялась даже представить, что ей придется появится на пороге музыкантов, если решение будет отрицательным. Последнее время Джо старалась держаться от них подальше, аргументируя свое отсутствие тотальной занятостью и необходимостью находиться в офисе. Рихард тяжело вздыхал в трубку, но не возражал, чувствуя свою долю вины во всем происходящем.       Работа над альбомом затянулась. Музыканты обжились, прониклись атмосферой места и, казалось, никуда не торопились, наслаждаясь моментом и получая удовольствие от процесса. Теперь они могли позволить себе ставить условия и устанавливать сроки, или не устанавливать, пуская творческий процесс на самотёк.       Утром двадцать четвертого декабря офис встретил рождественскими мелодиями, мерцанием разноцветных лампочек в гирляндах, запахом хвои, шоколада и корицы. Работать, судя по всему, никто в этом году больше не планировал. Народ собрался, чтобы поздравить друг друга с грядущими праздниками, выпить за все успехи уходящего года, и разойтись по домам на рождественские каникулы.       Джо прошла к своему кабинету, стараясь быть как можно незаметнее, осторожно обходя праздничную вакханалию, которая вызывала тупую боль в груди и приторный кисло-сладкий привкус во рту. Все дела были завершены. Клуб, по традиции установленной ещё Джоном, в праздники не работал. Она вручила сотрудникам премии, пожелала всем счастливого Рождества и распустила до следующего года. В офисе дел тоже не было, но мысль о возвращении домой казалась просто невыносимой. Рождество навсегда осталось для нее днём, когда со смертью Джона окончательно рухнула ее прошлая жизнь.       Она курила у окна, рассматривая мелкие снежинки, что кружились в воздухе. Возможно, жителям Нью Йорка повезет и это Рождество порадует их снегом. Джо такие мелочи мало интересовали. К праздникам она не готовилась и не ждала их. С Рихардом у них был давний уговор. Она смогла убедить его в своем равнодушии к Рождеству, не озвучивая причину, чтобы Круспе не мучила совесть, когда он оставлял ее на праздники в пустом доме, где не было даже ёлки.       - Счастливого Рождества! - Она обернулась на голос, пытаясь улыбнуться. В дверях стоял Майкл, на голове шапка Санты, скрывающая лысину, в руках большая коробка в праздничной упаковке.       - Майк...       - Я знаю, что Рождество - это не твое, но один подарок придется принять, открывай. - Он плюхнулся в ее кресло, пристроив свою ношу на стол, не отводя от девушки внимательного взгляда. Джо осторожно потрогала коробку, машина времени заработала, отматывая время назад.       Заснеженные улицы Берлина... рождественская ярмарка, мерцающая огнями и улыбками... красивая девушка в костюме эльфа... - картинки проносились перед глазами, которые все больше и больше застилали слезы. Тилль, крепко держащий ее ладонь в своей руке, чтобы не потерять в толпе... зелёная ветка омелы над их головами... первый, такой несмелый и осторожный поцелуй... Шестерёнки машины крутились все быстрее, утягивая ее в прошлое, в ее первое и последнее счастливое Рождество в жизни.       - Джо, ты в порядке? - В голове эхом отозвался скрип ржавого железа, машина времени остановилась, возвращая ее в настоящее.       - Я просто задумалась, извини. - Джо разорвала яркую упаковку, подняла крышку с коробки и посмотрела на кипу папок с документами. Майкл загадочно улыбался, видя ее растерянность.       - Не догадываешься? - Она только пожала плечами, в голове не было не единой мысли, которую можно было бы озвучить.       - Никаких предположений, жду подсказку.       - Они согласились, Джо. Мэдисон дал добро на проведение концерта. - Время остановилось. Джо продолжала тупо смотреть на содержимое коробки, не веря в то, что только услышала. Они взяли первую высоту. Впереди ещё множество отвесных скал и непроходимых троп, но эту, самую сложную, они уже покорили.       Бруклинский мост намертво застрял в бесконечной пробке. Джо шла по пешеходной зоне, вдыхая тяжёлый влажный воздух, пропитанный парами бензина, гари и выхлопов. Ветер трепал ее волосы, обжигая лицо ледяными потоками с мелкими каплями морозной мороси. Позади остались решетчатые ограждения, и она вышла на смотровую площадку. Внизу раскинулись темные воды Ист Ривер, похожие на густой расплавленный метал. Город горел и мерцал миллионами огней, готовясь шумно и весело встретить Рождество. Огни отражались в воде, создавая иллюзию бесконечного, хаотичного движения.       Щёлкнула зажигалка, выпуская тонкий язычок пламени. Лёгкие наполнились прохладным ментоловым дымом, от которого уже саднило горло и дрожали руки. Количество выкуренных сигарет превышало все допустимые нормы и било свои же рекорды, но это действие помогало удержаться на поверхности, как пресловутая соломинка, за которую хватается утопающий, в надежде сохранить жизнь.       Ветер становился все сильнее, он пробирался под полы тонкого пальто, окутывая тело холодными, болезненными объятиями. Руки совсем окоченели, в задубевших пальцах подрагивала очередная сигарета. Гул автомобильных клаксонов стих, уступив место шуршанию шин, пробка рассосалась, но девушка продолжала стоять на открытой площадке, вглядываясь в темную воду.       Она ни разу не была здесь после того, как развеяла с моста прах Джона, как он сам хотел. После него не осталось даже могилы, куда можно было прийти в такой день, как сегодня. Он жил ярко, сгорел быстро и не хотел оставлять места для скорби и сожаления.       - Почему так хреново, Джо? Почему я постоянно чувствую, будто весь этот мир против меня? Я устала, если бы ты знал, как я устала... - Слова срывались с дрожащих, посиневших от холода губ. Она никому больше не могла озвучить свои мысли. Джон был последним человеком, которому она могла сказать правду такой, какой она была. Сказать без опасения разоблачения, без страха нарваться на осуждения и упрёки, просто произнести ее вслух. Джон был последним человеком, рядом с которым она могла быть собой.       Конечно, он ей не ответит. Не ответил бы, даже если бы мог. Джо не знал и не мог знать девушку, стоявшую на мосту. Он знал совсем другую - маленькую, почти сломленную, но такую искреннюю Тину. А эта - красивая, как глянцевая картинка, но будто застывшая в своей совершенной красоте, была самозванкой, хоть и пыталась казаться своей, назвавшись его именем.       Он пытался. Старался как мог, помогая глушить боль, что ломала изнутри. Он был рядом. Пробовал переубедить и остановить процесс, запущенный Тиллем. Он хотел доказать, что можно найти искорку света даже в кромешной тьме и выйти к солнцу. У нее не получилось, ее солнце погасло и больше не грело, хоть и опять показалось на горизонте. Слой льда оказался чересчур крепким и толстым, а лучи тепла теперь были направлены не на нее. Она посмотрела в темное небо и горько улыбнулась, смахивая с глаз слезы.       - Я скучаю, Джо. Скучаю за тобой и за собой...              Когда машина подъехала к дому, с неба уже вовсю сыпали белые снежные хлопья. Джо старалась не смотреть на соседние дома, что сверкали яркой рождественской иллюминацией, соревнуясь друг перед другом. Отовсюду слышалась музыка, смех и веселые голоса. Ее дом стоял в отдалении и освещался тусклым дежурным светом, что совсем терялся на фоне праздничного сияния и казался погруженным в абсолютную тьму, как и ее жизнь.       Она припарковалась у веранды под небольшим навесом, где обычно стояла машина Рихарда, вытащила коробку с документами и направилась к дому, планируя принять ванну и лечь спать.       - Я думал, ты уже никогда не приедешь. - От неожиданности Джо вскрикнула и выпустила коробку из рук. Она глухо стукнула, приземлившись на деревянный настил, но даже не открылась. - Извини, я не хотел тебя пугать.       Глаза привыкли к полумраку, и ей удалось рассмотреть высокую плечистую фигуру, что стояла опираясь на перила. Тилль. Он, в свойственной ему манере, появлялся когда считал нужным, пуская под откос чужие планы. Оторвавшись от перил и созерцания волн, накатывающих на берег, он подошёл ближе и поднял коробку.       - Надеюсь, здесь нет ничего, что могло разбиться? - Джо очень хотелось сказать, что все что мог, он уже разбил много лет назад, но она только покачала головой и вставила ключ в замочную скважину.       Тилль поставил коробку в прихожей и оглянулся, дом выглядел, как и в прошлый его визит. Не было ни ёлки, ни праздничного освещения, ничего, что напоминало бы о том, что сегодня праздник. Это было странно. Все женщины, которых он знал, любили Рождество и предпраздничную суету с выбором подарков, покупкой новых нарядов и праздничной атрибутики. Он посмотрел на девушку, что пристраивала свое пальто на вешалке: бледная, заметно похудевшая с их последней встречи, глаза смотрят холодно и настороженно, но даже этот взгляд не смог скрыть от него следы недавних слез. Она ничего не говорила и не спрашивала, зачем он приехал, и ее показательное равнодушие начало поднимать изнутри волну раздражения. Так же молча она сняла ботинки и пошла в сторону кухни, жестом приглашая его с собой.       - Мэдисон дали добро на ваш концерт. - Тилль так погрузился в свои размышления, что даже не сразу понял, что она ему говорит.       - Поздравляю. Это уже успех, но Мэдисон нужно ещё продать. - Он видел, как в ее глазах сверкнула ярость, с которой ей удалось быстро справиться и заменить привычным равнодушием.       - Тилль, зачем ты приехал? - Его собственное имя, прозвучавшее из ее уст, почему-то моментально выбило почву из-под ног, как будто она произнесла что-то очень личное и интимное.       - Приехал забрать тебя к нам. Ничего особенного, просто небольшая дружеская попойка. Рихард готовит ужин, Пауль и Шнайдер привезли ёлку и украсили дом. Поехали.       - Рихард знает, что я не праздную Рождество и не участвую ни в каких попойках по этому поводу. - Тилль тяжело выдохнул. Волна раздражения поднималась все выше, заглушая другие эмоции и стирая из памяти девушку с грустными, заплаканными глазами, ту, что он видел перед собой ещё десять минут назад.       - Рихард волнуется и переживает. Может иногда стоит засунуть свои принципы куда подальше и быть рядом с теми, кому ты не безразлична и кто просто будет рад тебя видеть? - Джо резко обернулась, испепеляя Линдеманна взглядом. Он видел, как сжимаются в кулаки узкие ладони. В ней полыхала ярость, отражаясь в темных глазах и искажая красивое лицо в болезненную гримасу. Он зацепил ее, сам не понимая чем, но зацепил.       - А может тебе стоит засунуть куда подальше свою самоуверенность и убежденность, что ты точно знаешь, кому и как будет лучше? Я тебе уже говорила, что мои отношения с Рихардом тебя не касаются, как и всех остальных. Ты можешь просто уехать и оставить меня в покое?       - Как тебе будет угодно. Продолжай выстраивать свои ледяные замки, тебе хорошо там, где нет места ни для кого и ни для чего, даже для банального праздника. - Он практически выплюнул последнюю фразу ей в лицо, борясь с желанием хорошенько ее встряхнуть. Тилль злился на Джо, но больше злился на себя. Рихард предупреждал его и отговаривал от этой поездки, но неугомонный черт, сидящий внутри, подстрекал целый день и всё-таки добился своего. Линдеманн проторчал два часа у закрытого дома, чтобы в очередной раз наткнуться на стену холодности и отторжения. - Счастливого Рождества, Джоанна.       Он обернулся уже на пороге и застыл в полушаге от выхода. Джо продолжала стоять, опираясь на стол, судорожно вцепившись пальцами в светлую столешницу, а по ее лицу текли слезы. Тихо и беззвучно, они просто вытекали из глаз, скатываясь прозрачными струйками по бледным щекам и падали на бежевый свитер, оставляя крошечные темные следы на светлой ткани.       - Именно в этот день не стало очень близкого и дорогого мне человека. Он умер в сочельник, прямо на моих руках... - Она говорила очень тихо, глядя куда-то в пространство, как будто разговаривала сама с собой, не обращаясь ни к кому конкретному. Тилль почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Что-то, очень похожее на сердце. Он в два шага оказался рядом, сохраняя дистанцию, не решаясь подойти так близко, как ему хотелось.       - Прости меня. Прости, я не знал... - Он не знал, что ей сказать. Какие слова могут аннулировать сказанное до того? Никакие. Не существует гребаной машины времени, позволяющей вернуться хотя бы на десять минут назад и найти в себе силы и терпение, чтобы вовремя заткнуться.       Джо продолжала смотреть в пространство, даже не замечая его присутствия рядом. Мокрые дорожки слез блестели на ее щеках, будто безмолвно упрекая его. В голове произошло какое-то движение, как будто кто-то с силой крутил ручку старого, давно не работающего механизма. Заржавевшие шестерёнки скрипели, не желая двигаться, их скрип отдавался болью в голове, мешая дышать. Скрип резко перешёл на хруст, с железа посыпалась ржавчина, а упрямые детали пришли в движение, медленно цепляясь друг за друга очищенными зубцами, с которых продолжала сыпаться ржавая труха.       Машина времени заработала. Она была старая и давно заброшенная, покрытая слоем пыли и паутиной, но время не смогло уничтожить ее полностью. Механизм был рабочим и четко отматывал время назад, возвращая Тилля в эпизод из его прошлого. Вот он сидит на веранде у своего дома, а напротив него хрупкая девушка, что больше всего напоминает маленького взъерошенного воробушка. В карих глазах отражаются солнечные лучи, делая радужки светлее, а взгляд теплым и участливым. Она протягивает через стол руку и накрывает своей ладошкой его ладонь. "Никакое ты не чудовище. Глупости какие" - Звонкий девичий голос, старательно выговаривающий немецкие слова, так ясно прозвучал в голове Тилля, как будто она была рядом. Резкий металлический стук, шестерёнки остановились и машина прекратила свою работу, выбрасывая Линдеманна в действительность.       Он сделал шаг, разделяющий его с Джо, и с силой прижал к себе, заключая в стальное кольцо рук, предупредив возможное сопротивление. Она не сопротивлялась и не пыталась вырваться или отстраниться. Она слишком долго была сильной, слой за слоем наращивая свою ледяную броню. У нее не было возможности даже оплакать Джона и поделиться с кем-то горем своей утраты. У нее не было никого, кто просто взял бы тогда за руку, позволяя хоть мгновение побыть слабой.       Тилль почувствовал, как за его спиной смыкаются ледяные руки. Она была такой холодной, как будто весь день провела на улице и промерзла насквозь, в самом прямом смысле, без сравнений и метафор. Он гладил ее по волосам, которые тоже были холодными и влажными и тонко пахли лавандой. Внутри бушевал ураган. Все ещё сопротивляясь этим переменам, Линдеманн понимал, что его странное желание зацепить подружку Рихарда и немного поубавить в ней самоуверенности, трансформируется в совершенно другое, в желание обрести то, что он потерял очень давно и казалось, что навсегда.       После рождественских праздников, традиционно, пришло потепление, принося с собой порывистый ветер, дождь и тревожные прогнозы по поводу надвигающегося шторма. Метеорологи дружно заговорили о глобальном потеплении и его последствиях, а жители Нью Йорка сменили теплые куртки и пальто, на плащи и зонты. Город уже пол дня стоял в пробках, новости сообщали о задержке авиарейсов из-за плохих погодных условий, а горожан и жителей пригорода просили не покидать дома без необходимости.       Джо нахмурилась и переключила приемник на музыкальную волну, в надежде хоть как-то скоротать время. Она застряла в пробке ещё два часа назад, очередь двигалась со скоростью улитки и конца этому видно пока не было. По лобовому стеклу лупили косые струи дождя, скрип дворников ужасно раздражал, а порывистый ветер пугал. Хотелось побыстрее выехать из города и почувствовать себя в безопасности, которой на подвесном мосту и не пахло.       Выкрутив звук на максимум, старалась прислушиваться к словам песни и думать о чем угодно, кроме того, какой вес и силу ветра могут выдержать железобетонные опоры и металлические тросы моста. Совсем скоро она будет дома, только заедет к группе, чтобы оставить документы для согласования некоторых деталей и повидаться с Рихардом.       Они как-то незаметно отдалились друг от друга, ее закрутил новый проект, его запись альбома. Ему хотелось быть рядом с друзьями, она предпочитала держать дистанцию, боясь пересечений с Тиллем. Они по-прежнему созванивались каждый день, но их маленький общий мирок внезапно потерялся в суете и других людях. Ее прошлое, в лице одного конкретного человека, продолжало разрушать то, что она так долго и старательно строила, думая, что возводит фундамент для будущего и настоящего.       Короткая вспышка близости и откровенности закончилась так же быстро, как и началась. Джо удалось взять себя в руки и вырубить устройство, что как древний проектор подсовывало ей картинки из прошлого. Моменты, которые побуждали довериться, заглушив голос разума и отдавшись эмоциям. Она не могла себе этого позволить, зная заоблачную цену такой слабости, поэтому мягко отстранилась от Тилля, осторожно выпутываясь из его объятий и спешно вытирая слезы. На ее попытку извиниться он не отреагировал, будто ожидая чего-то подобного, гневно сверкнул глазами и уехал. Так было правильно, но от этой правильности у нее болело сердце, а в горле стоял ком, отдающий кислотой и приторным запахом, напоминающим яблочный уксус.       Автомобильный поток медленно, но все же продвигался сквозь плотную пелену дождя. По обочинам стекали потоки воды, городская система стоков не справлялась со стихией, хотя и пыталась сопротивляться. Мост остался позади, ещё несколько кварталов и можно будет выдохнуть.       Выезд в пригород не принес такого долгожданного облегчения. Дорога, петляющая между холмов, превратилась в сплошной поток из воды и грязи, огромные деревья практически пригибало к земле, а высокие черные волны океана было видно издалека. Ветер гнал тяжёлые тучи, напоминающие обрывки грязной ваты, а на горизонте вспыхивали молнии, разрезающие небосвод ломаными яркими линиями. Вспышки отражались в неспокойной воде и приносили с собой глухое громыхание, что становилось все ближе и ближе.       Последний подъем и перед глазами возник дом, приветливо подмигивающий освещёнными окнами. Стало легче и страх немного отступил. Джо подогнала машину максимально близко к крыльцу, спрятала под курткой папку с документами и бегом выскочила на улицу, надеясь промокнуть хотя бы не насквозь. Надежды почти оправдались, быстро преодолев несколько ступенек, вздрогнула от очередного раската грома и постучала.       Дверь открылась почти сразу. Тилль отошёл в сторону, пропуская ее в свет и тепло, и повернул ключ в замке, оставляя за порогом ненастье, холод и страх. Впервые, с момента их встречи в гримёрке Рихарда, Джо была рада его видеть, искренне и по-настоящему. С ее куртки капала вода, хотя она и пробыла на улице всего пару минут. Вручив Линдеманну папку с документами, она пристроила мокрую одежду на вешалку, стянула ботинки и тряхнула волосами, избавляясь от мелких капель дождя. Тилль молча наблюдал за этими манипуляциями, опираясь плечом о стену.       - По-моему апокалипсис уже наступил. - Джо удивлённо оглянулась, прислушиваясь к звенящей тишине, совершенно несвойственной этому месту, по крайней мере с тех пор, как здесь поселились музыканты. - А где все?       - Оливер наверху, а остальные уехали ещё утром. Рихарду срочно понадобилось что-то в его квартире, Паулю срочно понадобилось ехать с Рихардом, ну а дальше цепная реакция. А Якоб должен прилететь завтра, хотя я слышал, ситуация с рейсами сейчас нестабильная. Если тебе нужен Рихард, придется подождать, они скоро должны приехать.       - Я вообще-то приехала, чтобы привезти документы, нужны подписи. Можешь посмотреть?       - Обязательно посмотрю. Кофе? - Молчание было принято за согласие. Папка с документами так и осталась лежать нетронутой на краешке стола.       Джо прошлась по комнате, слушая, как воет за окном ветер, а на кухне Тилль гремит чашками, перемалывает кофейные зерна и затейливо ругается на упавшую ложку, что громко звякнула о плиточный пол. В этом доме было спокойно и безопасно, не пугала ни буря, бушующая за окном, ни мигающие от перепада напряжения электроприборы. Так спокойно ей не было даже в собственном доме, так безмятежно она ощущала себя очень давно, в доме Тилля на окраине Берлина.       - Кофе... - Она даже не обернулась. Линдеманн поставил чашки на стол и подошёл к девушке, что застыла возле висящей на стене доски, на которую они крепили разнокалиберные бумажки с уже готовыми текстами, какими-то фразами, что в будущем могли стать текстами, расписанные партии и просто идеи, что приходили в голову.       - Это пока только наброски, не всем им суждено стать готовым материалом.       - Wer ficken will, мuss freundlich sein. Liebe ist für alle da... - Джо вспомнила их разговор на террасе ее дома. Любовь просто существует, для всех. Тилль почти дословно воспроизвёл ее фразу в своем тексте, однако, истолковал ее по-своему и изменил ее смысл на кардинально противоположный. - Какая интересная интерпретация. Получается, что подтекстом вежливости есть сексуальное влечение?       - В каком-то смысле, подтекстом любых действий и эмоций есть сексуальное влечение. Но здесь я хотел сказать немного другое, ты неправильно поняла смысл, ну или истолковала его по-своему. Кофе остынет. - Он ненавязчиво уводил ее от нежелательной темы, отказываясь впускать в глубины своего сознания, где рождались такие противоречивые образы. Его слова сложно трактовать. Каждый видит то, что хочет. Каждый думает так, как считает нужным. Каждый видит между его строк себя и своих демонов. А он лишь прозрачно намекает, что о существовании этих демонов всем известно, они никуда не денутся от того, что о них предпочитают молчать.       Джо взяла в руки чашку, что приятно обжигала теплом озябшие ладони, и вернулась к доске. Белые листы бумаги, исписанные мелким почерком, притягивали ее как магнит. Она забыла о том, что ей нужно ещё как-то добираться домой, о документах, лежащих на столе, и о том, что хотела увидеться с Рихардом.       - Сложно точно угадать, какой смысл изначально закладывал автор. Но здесь, все черным по белому.       - У каждого свой смысл. Зачем угадывать? Ты увидела свой, он такой, какой есть.       - А какой твой?       - Если хочешь прикоснуться к телу, будь вежлив с душой его хозяина. Ты поменяла местами причину и следствие, и смысл изменился. Не нужно искать скрытые смыслы там, где их нет. На самом деле, все просто. - Он отошёл к столу и открыл папку с документами, явно давая понять, что этот разговор окончен.       На улице громыхнуло с такой силой, что в окнах завибрировали стекла. Молнии сверкали одна за одной, вызывая все новые скачки напряжения, лампы отчаянно замигали, стал слышен странный треск, похожий на стрекотание сверчка, свет погас, но через мгновение появился опять.       - Что это такое? - Тилль оторвался от бумаг и посмотрел на Джо, готовый отпустить очередную шуточку о том, что лёд, оказывается, не такой твердый, каким хочет казаться, но запнулся на полуслове, увидев в ее глазах страх, настоящий и живой.       - Все в порядке, скорее всего, проблемы с электричеством из-за ветра. Я спущусь вниз и отключу питание от аппаратуры. Побудь здесь, хорошо? - Казалось, она его не слышит. Ее взгляд был прикован к окну, за которым разворачивалось действие, достойное первоклассного фильма-катастрофы. Шутка про апокалипсис больше не казалась смешной. Тилль осторожно взял ее плечи, уводя от окна, и усадил на диван. - Посиди здесь, я сейчас вернусь.       От очередного раската грома она вздрогнула и пролила кофе себе на руку, хорошо, он хоть успел остыть. Линдеманн протянул ей салфетку и побежал вниз по ступенькам, надеясь, что успел и их оборудование не придется тащить на ремонт, в лучшем случае.       Джо сидела на диване, боясь сдвинуться с того места, куда ее усадил Тилль. Пальцы нервно сжимали чашку, тепло которой больше не успокаивало и не радовало. Она ненавидела непогоду и боялась ее. Стихия сопровождала все худшие моменты в ее жизни и всегда отбрасывала в прошлое, приводя в движение ржавые механизмы машины времени.       Только в фантастических фильмах путешествия во времени казались лёгкими, безопасными и безболезненными. В реальности, тяжёлые металлические шестерёнки перемалывали человека, как жерновами. Они ломали кости, рвали мышцы и выворачивали наизнанку сознание, искажая то, что случилось когда-то. Никто не возвращался из этих путешествий прежним, но и ни один человек не мог отказаться от них. Соблазн покрутить древнюю ручку механизма был очень велик, хоть в ржавчине пачкались не только ладони, но и душа.       Внизу послышались тяжёлые шаги и бодрый голос -Тилль разговаривал с кем-то по телефону. Его привычные интонации, полные уверенности, сейчас не раздражали, а приводили в чувство и успокаивали. Он плюхнулся на диван, прижимая плечом к уху трубку.       - Где твой телефон?       - В машине забыла, наверное.       - Телефон оставила в машине. Возвращайтесь и сидите в квартире, все в порядке. Связь херовая, а так все хорошо. Не беспокойся и сообщи, как доберетесь. Вот черт... Связь оборвалась. - Джо вслушивалась в разговор, понимая, что звонит Рихард, но мало что понимала.       - Что случилось? - Тилль забрал у нее чашку, сделал глоток и поморщился от вязкой горечи уже совсем остывшего кофе.       - Рихард тебя потерял. Он звонил Майклу, тот сказал, что ты уехала несколько часов назад, а ты на звонки не отвечаешь. Он пытался прорваться, чтобы ехать к тебе, но мосты закрыли на выезд. На нас надвигается настоящая буря. Больше он сказать не успел, связь оборвалась, но он успокоился и вместе с остальными возвращается к себе в квартиру.       - Черт... Мне нужно ехать.       - Куда? Твой дом внизу и у самого берега, там сейчас не безопасно...       Больше Джо ничего не услышала, голос Тилля заглушил гром, следом раздался страшный хруст и звон разбитого стекла. Казалось, что стены дома пришли в движение. Удары о стены, опять хруст и раскаты грома, от которых перехватывало дыхание и закладывало уши. Все звуки смешались в единую какофонию, что вызывала панику и ужас. Хотелось сбежать и спрятаться где угодно, только чтобы не слышать страшной мелодии смертельной стихии, но тело парализовало в благоговейном трепете перед силой, которой нет равных.       Машина времени остановилась в одном моменте. Застыли все механизмы, что с таким трудом очищались от грязи, ржавчины и паутины. Бездействовали шестерёнки, зло поблескивая острыми зубцами. Никто не крутил ручку, на которой все еще оставались рыжие следы, напоминающие кровавые подтёки. Прошлое и настоящее сошлись в одной точке и слились воедино, угнетенные страхом невозможности момента будущего.       Свет опять замигал, треск стал ещё громче, и дом погрузился во тьму, освещаемый только вспышками молний и россыпью искр, что яркими снопами разлетались во все стороны...