Три запретных действия.

Уэнсдей Аддамс — пожалуй самый безэмоциональный, не тактильный ребенок, с аллергией на все цветное, да она и сама буквально черно-белая (именно черно-белая, а не наоборот, так как черный все же преобладает в ее гамме цветов), с температурой тела едва достигающей 35 градусов, склонна к садизму, достаточно строга как к себе, так и к окружающим. Всегда готова колко ответить, готова к борьбе. Но не всегда полезно накапливать эмоции, в один день их может просто прорвать. Аддамс была как бомба с часовым механизмом, которая вот-вот взорвется и уничтожит все на своем пути. Она так то многое пережила, но вот прошлый семестр стал настоящим испытанием… Ее не раз пытались убить. Она воскресила своего друга Вещь (хотя она не согласилась бы с термином «друг»). Предательство со стороны Тайлера, хоть она и отвергает какие-либо чувства к нему (кроме презрения) все же ее это задело. По ее вине едва не погиб Юджин, об этом она и в правду жалела, она бы себе не простила его смерти, где-то в глубине души он напоминал ей своего брата Пагсли. Обвинение отца в убийстве… Совсем отдельная история… Оживление этого Крэкстоуна, будь он неладен и горит в аду. Заговоры Торонхилл, хотя и казалась она довольно сносным преподавателем. Естественно все эти расследования с Хайдом, и вставленные палки в колеса от шерифа Галпина. Ложное обвинение Ксавьера. Проблемы с обращением в оборотня Энид и ее родителями, так же Уэнсдей немного стыдно (совсем чуть-чуть) за то, что столько раз подвергала ее опасности и рисковала ее жизнью. И, конечно же, смерть директрисы Уимс… из-за рук этой несчастной Торонхилл, или лучше сказать Лорел Гейтс и ее «фокусами» с белладонной. На подкорке Уэнсдей словно отпечаталось предсмертное лицо мисс Уимс. Но больше всего ее убивало то, что она не успела никак этому помешать. Ее это злило, неистово злило. Хотелось испепелить этот мир и казнить каждого человечишка, чтобы хоть как-то избавится от горечи… страданий? Боли? Но Уэнсдей не должна этого чувствовать… она так старательно училась держать лицо, держать эмоции в узде, чтобы ни один мускул не дрогнул, не пробежала ни одна скупая слеза… никаких чувств! Никаких эмоций! Ничего! Это все для слабых, а она не слабая, она сильная, она переживет все! Мысли накатывали словно цунами, полностью поглощая девушку. Она думала, она надеялась, что после похорон станет легче. Только вот дату похорон все никак не назначали, что очень настораживало девушку. Прошло уже 5 дней с момента ее смерти, но никаких новостей, абсолютно, просто тишина, как будто директрисы Уимс вообще не существовала никогда. Спустя еще 2 дня мысли превратились в агонию. А что если она жива? Что если ее тщательно прячут? Но зачем и от кого? Проблема же была устранена, а значит переживать больше не за что. «Думай, думай, думай, Уэнсдей» — говорила та сама себе. Где можно спрятать труп? Если из самого примитивного — то в морге, не вдаваясь в подробности о теплотрассе, заброшенных свалках, кислоте, скормлению волкам и прочего, на что была способна фантазия юной Аддамс. К счастью или сожалению (каждый сам расставит приоритеты) морг в Джерико был всего один. Вряд ли тело мисс Уимс повезли куда-то дальше, это же просто неудобно, несколько часов ехать с трупом без явной на то причины. Но вопрос был в том — как незаметно пробраться в морг? Было несколько удручающих факторов… Во-первых, усиление комендантского часа в Неверморе. Хотя не ясно для чего? Все же закончилось. Хотя может это для обеспокоенных родителей, переживающих, за свое чадо после произошедших событий. Да вряд ли кто-то может остановить саму Уэнсдей Аддамс, даже у мисс Уимс это не всегда получалось, не говоря уже об остальных. Во-вторых, ненависть нормисов еще больше ужесточилась к изгоям, их теперь еще больше не желали видеть в Джерико и из этого вытекало, в-третьих, теперь улицы патрулировала полиция, дабы отслеживать не законопослушных изгоев, а если быть честными, то вообще всех. И, в-четвертых, Уэнсдей совершенно не знала как ночью проникнуть в морг, у нее не было ни плана здания, ни примерного расположения, она была там как-то, но почему-то мозг отторгал те воспоминания, оставляя лишь блеклое пятно. Но бойкая девушка с двумя косичками никогда не сдается. Собрав все необходимое в рюкзак, после чего в него запрыгнул Вещь, Уэнсдей направилась к двери комнаты. — Ты точно уверена, что тебе это надо? — осторожно спросила Энид. — Мне это нужно и очень сильно — ответила та, естественно не раскрывая того, куда направляется. — Будь осторожна и вернись к утру — сказала одобряюще соседка, на что Аддамс ничего не ответила и поспешила выйти. Ночь была темной, туманом застилалось все шоссе ведущее в город, на небе не было видно ни одной звезды, шквалистый ветер то и дело подбрасывал черные косы. Ворох листьев то поднимался, то снова опускался на землю. Где-то в чаще леса, кажется, слышался вой волков. — Какая прекрасная ночь, чтобы раскрыть парочку страшных тайн — сказала вслух Уэнсдей. Подобравшись уже к самому въезду в Джерико Уэнсдей замерла, чтобы оценить обстановку. Людей на улице не было, и не удивительно, ведь уже глубокая ночь. Погода в городе казалась намного спокойнее, чем у Невермора. Как будто у этих нормисов и погода «нормальная» в отличие от этих «изгоев». Она смотрела на освещенные улицы около 15 минут и тишина, никого нет. Может быть про патрулирование было сказано специально для учащихся академии? Чтобы они не лезли на их территорию. Собравшись с мыслями девушка словно «черный плащ» пробралась к зданию морга. Все еще опасаясь патруля или слежки. Но не было следов ни того, ни другого. — Вещь, отмычку — полушепотом скомандовала Уэнсдей. Вещь покорно достал предмет из рюкзака. Чего только не найдешь в дамской сумочке… И вот уже юная преступница с легкостью вскрыла дверь здания, как будто делала это каждый день. Она решительно вошла во внутрь, быстро сориентировавшись в помещении, подсвечивая под ноги фонариком. Зайдя в комнату с холодильными камерами она принялась проверять их все, одну за одной, почти все были пустыми, либо же в них находились совершенно незнакомые ей люди. Осмотрев все она села на пол. С одной стороны она была рада, что ее тут нет, но если ее тут нет, то где она? Значит ли что она жива? Где еще могут быть трупы? Конечно же на кладбище! Оно к счастью тоже было одно. Подхватив рюкзак она помчалась именно туда. Она уже битый час гуляла по кладбищу рассматривая каждую могилу, а их тут более тысячи. Она конечно любит кладбища, но не настолько. Невольно она начала сравнивать имена с тем кем бы они могли быть и могли ли быть знакомы с директрисой. Это тоже, конечно, забавно, но вскоре и это надоело. И тут о чудо! Она видит Вещь, а это значит она прошла свою половину, а помощник свою. Естественно мисс Уимс тут не было. И вот теперь девушка была уверенна на все сто, что та жива, а значит стоит ее искать в больнице. Она пойдет в нее следующей ночью, так как уже начинает светать, а значит нужно возвращаться в академию. Вернувшись, она быстро побежала в душ приводить себя в порядок после ночных прогулок. — Ну что как погуляла? — спросила спросонья соседка. — Мисс Уимс жива — Что? — ошарашено спросила Энид, вскакивая с кровати с округленными глазами. — Что слышала — Но как? Откуда? Почему? Я хочу объяснений — начала волчица — Все потом, нам нужно на уроки. Все учебное время в голове Уэнсдей крутилась только одна мысль, если она жива и решила скрыться, то почему не сообщила ей? Они же вроде договорились сотрудничать. Как та могла поступить так с ней? Ей даже показалось, что их отношения стали походить на дружеские. Хотя может только показалось? Уэнсдей не могла дождаться наступление ночи, чтобы как ей казалось раскрыть страшный обман мисс Уимс. После наступления темноты Уэнсдей решительно начала собираться в очередной набег на Джерико, чтобы успеть уйти до прихода соседки, так как ей все-таки не хотелось вскрывать всех подробностей. Вооружившись ножом, веревкой, фонариком, отмычкой и конечно же Вещью, Аддамс проскользнула в коридор, где и столкнулась с Энид. -Уже уходишь? — спросила та, на что Уэнсдей только кивнула, не желая продолжать диалог — а как же рассказать все? — но девушка уже скрылась за углом — поняла, потом… — сказала себе под нос Синклер и вошла в комнату. Погода в этот раз была спокойнее, что было не так зловеще, однако в этот раз было сложнее сбежать, так как еще не все погрузились в сон, нарушая так же как и она комендантский час. Кареглазая достаточно быстро добралась до города, то ли ее желание так сыграло, то ли предвкушение, а может и то что не было того шквалистого ветра, мешающего идти. Она снова остановилась к подъезду в Джерико, наблюдая за ситуацией в городе. Но и тут люди спать не собирались. Что за день такой? Как будто все настроены против нее. Никто не понимает, что ей срочно нужно раскрыть все тайны и знать на все ответы. Юной Аддамс удалось незамеченной пробраться к больнице, но вот около нее была шумиха. Как туда пробраться? Там и в правду была полицейская машина, шел ли патруль или это просто кто-то из участка приехал на ночь глядя к больнице. Не успела она обдумать дальнейшие действия, как на ее плечо легла чья-то рука. — Так кто это у нас тут? Изгой? У вас разве не отбой? Разве ты не должна уже быть в кроватке? — со злой улыбкой сказал мужчина в форме — вы нарушили правила как академии Невермор, так и распоряжения мэра Джерико, и вам придется проехать со мной. Держа за плечо девушку, полицейский усаживал ее в машину. Уэнсдей еле как успела выпустить Вещь, тот и без слов понял, что задача проникнуть в больницу лежала теперь на нем. Дорога до участка была максимально неприятной, хоть и занимала чуть больше пяти минут. От мужчины так и веяло неприязнью к изгоям. И тут Аддамс задумалась, что из передряг ее всегда доставала мисс Уимс, что же теперь делать? Неужели ей придется просидеть в участке до утра? Что ж отличное место чтобы подумать обо всем, пока Вещь проверяет больницу, в поисках директрисы. — Кого это я тут вижу? Неужели это Уэнсдей Аддамс? А я говорил, что всей вашей семейке место за решеткой — с злорадством сказал шериф Галпин. Уэнсдей даже и не думала одарить шерифа каким-то вниманием, слишком много чести. Она была не против посидеть до утра за решеткой, лишь бы Вещь нашел Уимс, она так надеялась услышать от него положительные новости. Она была уверена, что та жива, хотелось бы знать, что еще и здорова. Девушка сама не знала почему ей это было так принципиально, обычно ей ни до кого нет дела, но женщина как будто стала ей ближе после событий прошлого семестра, или ей просто хотелось, чтобы та была жива. С ее влиятельностью было приятно сотрудничать, хоть и Аддамс не хотела в этом признаваться. Вообще властные женщины вызывали как минимум уважение. Держать на своих хрупких плечах целую академию и столько изгоев, с обычными-то подростками тяжело, а тут сверхъестественные подростки. Время тянулось, участок пустел. Уэнсдей кажется даже очень удобно устроилась в камере, благо она там была одна. Нервозность девушки сдавала только покачивающаяся нога. Она ждала. Долго ждала. Но Вещь все никак не приходил. Не могла же полиция задержать руку? Это как минимум абсурдно. Но где он тогда? Спустя 4 часа послышался знакомый топот пальцев по бетонному полу. Уэнсдей в надежде встала со скамьи. К сожалению новостей не было… Вещь проверил абсолютно все палаты, всю документацию, осмотрел каждый закоулок больницы, но к сожалению ни одного упоминания о Ларисе Уимс… На Аддамс кажется наступала паника, что было совсем не свойственно ей. Тело впадало в дрожь. По спине бежал холодный липкий пот. А может она себе выдумала, что директриса жива? Но как жить без нее? Без ее нотаций и притворно широкой улыбки, ярко-красной помады, всегда аккуратно собранных волос, ее очень высокого величественного роста, знакомого до дрожи стука каблуков, раздавающегося эхом по коридорам Невермора. Кто если ни она сможет править академией? Это никому не под силу, кроме нее. Девушке даже казалось, что она слышит знакомый стук каблуков. — Поздравляю, Аддамс, у тебя глюки — сказала девушка сама себе, садясь на холодный пол. Ее ноги не выдерживали, натянутых как струны нервов, подкашиваясь. Вот-вот должен начаться армагеддон из панической атаки Уэнсдей Аддамс, кажется мир не готов такое увидеть. Но она все еще отчетливо слышала стук именно ее каблуков, это не мог быть кто-то другой, это только ее стук… — Ну все, Вещь, я сошла с ума, не поминай лихом — сказала юная леди, Вещь в знак поддержки накрыл ее руку. Чей-то высокий силуэт подошел к камере, но той было все равно, она не хотела отрывать взгляд от своих же коленей. Замок щелкнул и решетка отворилась. Но Уэнсдей было абсолютно все равно отпускают ее или нет, ей было без разницы где находится, для нее везде была тюрьма без ответа что же с мисс Уимс. Незнание, кажется, хуже смерти… — Так и будешь тут сидеть? — раздался до боли знакомый голос. Сердце горевавшей девушки пропустило удар. Она словно в замедленной съемке подняла глаза, не поверив им она встряхнула головой. Перед ней стояла вполне себе живая директриса Уимс, в бежевом платье до колена, молочном пальто, туфлях лодочках, с аккуратно забранными светлыми волосами, красными губами и кажется такой искренней и теплой улыбкой, оголяющей белоснежные зубы. Сердце Аддамс пропустило еще один удар. Она встала на ноги, не сводя глаз с женщины, будто боясь, что та исчезнет. Глаза были совершенно стеклянные, их застилала пелена слез, но девушка не могла позволить им побежать, это не в ее правилах. Она молча подошла и обняла женщину. Мисс Уимс была шокирована таким поведением младшей, но объятий не разорвала. Женщина молча посмотрела в глаза Уэнсдей и капля слезы скатилась по бледным холодным щекам. Слезы… Она плакала… Из-за нее… Она боялась потерять ее… Женщина большим пальцем стерла слезу с лица девушки. — Все хорошо — единственное, что директриса смогла вымолвить в тот момент, и этого было достаточно им двоим.