Первая

Вижу я по губам — извилиной, По надменности их усиленной, По тяжелым надбровным выступам: Это сердце берется — приступом! Платье — шелковым черным панцирем, Голос с чуть хрипотцой цыганскою, Все в тебе мне до боли нравится, — Даже то, что ты не красавица! Красота, не увянешь за лето! Не цветок — стебелек из стали ты, Злее злого, острее острого Увезенный — с какого острова? Опахалом чудишь, иль тросточкой, — В каждой жилке и в каждой косточке, В форме каждого злого пальчика, — Нежность женщины, дерзость мальчика. Все усмешки стихом парируя, Открываю тебе и миру я Все, что нам в тебе уготовано, Незнакомка с челом Бетховена!

Пижамную вечеринку все происходящее напоминает весьма отдаленно. В основном потому, что трусы нельзя назвать пижамой. Последнюю неделю жара стояла жуткая и по ощущениям, Косой переулок с прилегающими к нему улочками постепенно вымирает. Зато старик Фортескью сорвал тройную прибыль: мороженое нынче было жизненно необходимо. Наколдовывая новый лед взамен расстаявшему каждые десять минут, Северус одновременно ругал и жалел себя. Если бы не лень и увлеченность зельями, охлаждающую ручную цепочку можно было бы выжечь хотя бы на кровати. Хотя бы в изголовье, чтобы от температуры воздуха мозги плющило не так сильно. Он потянулся на локтях и словил такой же печальный и полный скорби взгляд от Лили, сидящей в ванной. Чудесно-прохладный плиточный пол достался Северусу. По обнадеживающим прогнозам министерских метеорологов можно сказать, что такая аномальная для Англии погода не продержится слишком долго, но даже в таком случае терпеть плавящиеся мозги им осталось никак не меньше трех дней. Если в рабочие дни можно было скрыться в одуряющие-прохладных подземных этажах Министерства, где находились все лаборатории, то выходные с трудом выбитые при их шакальномм графике работы, приходилось проводить в жаркой квартире, ибо на улице было еще жарче. Было настолько обидно, что хотелось позорно захныкать. По голове, откинутой на бортик ванны прошлись мокрые руки и Северус не сдержал довольного стона. Как же это было приятно, черт возьми! Послышался плеск воды, по щекам прошли влажные ладони. Чужое дыхание, в такой духоте казавшееся прохладным, и вовсе заставило блаженно растечься по полу. Сверху донесся тихий смешок и Северус сам не заметил, как губы расползлись в улыбке. Зеленые глаза напротив сверкалют озорством, а зубы прикусившие шутливо нос не становятся неожиданностью. Лили заливается хохотом на все его попытки контролировать выражение лица и в один момент просто плюхается в ванну, продолжая булькать уже оттуда. Наклоняться над ванной было большой ошибкой - ловкие, что у русалки, руки тут же затаскивают в воду. Он иногда взаправду задумывался, не русалка ли его дорогая Лилит, уж больно игривая, больно озорная, больно уж... искусительница. Северус отфыркивается, пытаясь сесть нормально, глаза предвкушающе щурятся. Лили погдибает колени - Северус съезжает поближе - придавливая его ноги к бортикам. Поцелуй сладкий и по-приятному теплый на контрасте с холодной водой. Он улыбается ей в губы. *** Ближе к вечеру Северус все-таки собирает себя в кучу и выжигает руны, регулирующие температуру, в изголовье кровати. На большее его не хватает - магия утекает сквозь пальцы, напитывая кельтские знаки. Лили оттаскивает его за плечи и укладывает в постель; подушка приятно пахнет свежестью и Северус обхватывает ее руками, уплывая в блаженственное забытье. Утром он, проснувшись, обнаруживает Лили, подкатившуюся к нему под бок и свернувшуюся клубочком. Она сейчас слабее котёнка: руны пьют много магии да и сил физических тоже. Северус подтаскивает ее ближе, практически укладывая себе на грудь, обнимает, делится на накопленным за ночь. Шею приятно обдает дыханием, до уха доносится приглушенное сопение. Сдувая волосы с ее лба, он расслабленно усмехается. Это того стоило. Лили ценит комфорт, да и он сам никак не сторонник аскетизма. А руны будут исправно работать пока они не развалят кровать. Лили кое-как очухавшись к обеду прилипает к нему намертво - как к источнику дармовых излишков магии и существу, которое может донести её туалета и обратно. Северусу для работы пришлось долго и изматывающие выверять контроль, ей - поступиться собственными силами и дееспособностью на ближайшие двенадцать часов. За границей постельного островка все так же отвратительно жарко и остаток дня они оба проводят лёжа. Северус просматривает прошлогодние выписки из лаборатории, а Лили дремлет, уткнувшись носом в его живот. *** В понедельник во всех газетах напишут, что аномально высокой температурой британские маги обязаны чертову Джозефу Перкинсу, с его чертовыми погодными экспериментами. Старожил метеорологического отдела все никак не уймется и продолжает мучить праправнуков рассержеными письмами от недовольных, что приходит на их адрес. *** Рунная цепочка окупит себя еще не раз и будет окупать ровно до того момента, как кое-кто, не будем показывать пальцем на кое-кого очень смущенного и очень рыжего, в порыве страсти, не сдержав силы, не отломает бильце кровати. В конце концов, руны пришлось выжигать на матрасе.