Гиперинтуиция в действии.

Нет, Тсуна уже привык, что тех, кого он трахнул, видел, мягко говоря, каждый день. Да что там, почти все, кто окружал Десятого Вонголу, хотя бы раз пали жертвами его уникальной способности, и среди них были и те, кто пытался его убить или просто обещал это сделать. Но будем честными: никто из них не был его настоящим врагом. Джудайме краснел, даже закрывал глаза во время боя, лишь бы не видеть лицо того, с кем буквально полчаса назад переспал в лесу. А когда Мукуро заявил, что собирается захватить его тело, чуть не провалился сквозь землю со стыда – такие пошлые ассоциации вызвала у него этого фраза. Но, как ни странно, именно в этот раз, хвала небесам, гиперинтуиция сработала так, как ей изначально и полагалось: предугадывала действия врага для победы в бою. Тсуна спас своих друзей. Но что делать с иллюзионистом – не знал. Как и все вокруг, Рокудо Мукуро лежал на полу без сил, израненный и избитый. Полуживой, если он, конечно, был живым, все-таки если человека зовут мертвецом и он прошел через миры перерождения, это наводит на мысль. Десятый Вонгола смотрел на лежащего без сознания врага и понимал, что вряд ли способен на убийство. Все решилось само собой. Дверь распахнулась, и ужасающие фигуры существ, охраняющих законы мафии, вошли в помещение. Гремя цепями, они забрали беглецов. Савада проводил их затуманенным от усталости взглядом и провалился во тьму. После такой бурной битвы, можно сказать, первой серьезной на пути к титулу Десятого Вонголы, Бесполезный Тсуна вместе со всеми, кто был там с ним, как-всегда не считая Реборна, с которого вечно как с гуся вода, благополучно попали в больницу. Подлечились и вышли. Все, кроме горе-босса, которого никак выпускать не хотели. Он уже третью неделю лежал в одиночной палате, как в камере, и с тоской смотрел в окно на дерево, от вида которого его уже просто тошнило. Друзья посещали его каждый день, но радости от этого было немного: они-то были свободны. Особенно выводил Десятого из себя Хаято, который таскал каждый день по букету, и Тсуна среди всех этих цветов чувствовал себя как покойник в гробу. Но это была ерунда по сравнению с тем, что Гокудера постоянно грозился сломать себе что-нибудь и лечь с ним в одну палату, чтобы «Джудайме скучно не было». Одно радовало Саваду: пока он лежал в больнице, покрытый гипсом, его озабоченная натура никому не угрожала. Он даже и не знал, что все «жертвы» гиперинтуиции остались довольны и были не против снова оказаться под такой угрозой. И все равно вот так лежать целыми днями было невыносимо. Очередной день упрямо клонился к вечеру, в палате стояла давящая тишина. Дверь тихонько скрипнула, и парень радостно оглянулся в надежде, что это вернулся кто-то из друзей. Но улыбка тут же сползла с его лица: в комнату зашла та самая вредная медсестра, которая, видимо, нашла смысл жизни в том, чтобы непрестанно гнобить и так вечно страдающего не понятно за что парня. – Савада, – гнусаво заявила она, – тебя переводят в другую палату. Собирай монатки и выметайся отсюда. В том крыле другая медсестра, пусть она терпит твои выходки. – Э-э! Переводят?! – изумился Никчемный Тсуна, чувствуя себя не больным, а скорее грешником, которого отправляют на другой круг ада. – А нельзя меня выписать? Я уже здоров, – ковыляя на костылях за вредной теткой, с надеждой поинтересовался Джудайме. – Ох уж эти больные, – раздраженно протянула она. – Вечно учат врачей, что им делать. – Но у меня уже ничего не болит! – отчаянно воскликнул он. – Этот гипс мне уже просто мешает! – Значит так, Савада, – она остановилась у одной из дверей и зло ткнула Десятого пальцем в грудь, – у тебя теперь другая медсестра, вот ей мозги и компостируй. Все, знакомься с соседом. – С соседом? – Тсуна озадаченно посмотрел ей вслед. Кто это мог быть? Он неуверенно вошел в палату. – Привет, травоядное, – хитро улыбаясь, поздоровался Кёя. – Хи-и! Хи-и! – подпрыгнув от испуга на месте, страшно заикаясь, отозвался Джудайме. – Хибари-сан! Что вы тут делаете? Я думал, вас уже выписали! – Моя простуда усилилась, – невинно улыбаясь, сообщил Глава дисциплинарного комитета. – Простуда? – Тсуне что-то в это слабо верилось. Перевели его сюда явно не случайно. «Я точно в аду! – запаниковал он, не на шутку задумываясь над этой теорией. – Это за мои грехи! За разврат! За то, что друзей и знакомых трахал!» – Мне, кажется, стало гораздо лучше, – срываясь на писк, произнес Десятый Вонгола, – пойду-ка я лучше выпишусь. – Савада! – резко осадил его Кёя, заставив снова подпрыгнуть на месте. – Ты меня избегаешь? – с угрозой поинтересовался он. – Нет, что Вы, Хибари-сан, – дрожащим голосом заверил Тсуна, от греха подальше отвернувшись. Старшеклассник в темно-синей пижаме выглядел так по-домашнему, а бледные ключицы, выглядывающие из-под воротника, и растрепанные ото сна черные волосы еще больше придавали Хибари очарования. Савада в отчаянии прикусил губу. Гиперинтуиция, как ни странно, молчала; к его стыду, он просто откровенно возбудился от вида Хибари и довольно живых воспоминаний того, что они вытворяли. «Я и правда озабоченный! – мысленно проныл Джудайме. – Точно буду гореть в аду!». – Тогда иди сюда, – раздраженно приказал Хибари. – И-и! Нет! – Нет? – удивленно поднял бровь Кёя, в его руке блеснули невесть от куда взявшиеся тонфа. – Забью до смерти, травоядное! – Не надо, Хибари-сан! – замахал руками Вонгола Джудайме. «Что мне делать? Гиперинтуиция молчит, а без неё я даже не знаю, что нужно делать! Что это вообще за способность такая, что втягивает меня постоянно в неприятности, а когда надо – не работает? Меня же убьют!» – Савада, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, предупредил Хибари, вставая с кровати. Испугавшись до смерти, не зная, что делать, Тсуна решительно бросил костыли и рванул с места, ставя рекорды Гинесса по бегу в гипсе с препятствиями. Только его в больнице и видели. Кёя насмешливо хмыкнул, глядя ему вслед, и лег обратно в постель. «Всё-таки странный этот Савада, – подумал он. – И откуда он знал, что я дурачу его? Если бы полез ко мне сейчас, то его точно вынесли бы из больницы вперед ногами». Хибари томно зевнул и, закрыв глаза, крепко уснул. Посреди ночи окно в комнате Хару распахнулась. Она испуганно заверещала, резко садясь в кровати и прижимая к груди одеяло, но вдруг успокоилась, удивленно рассматривая парня. – Тсуна-сан? – ошалело заморгав, спросила девушка. Из одежды на Саваде были только боксеры в сердечках и завязанная на шее простыня, развевающаяся позади него наподобие плаща. Он стоял в оконном проеме, горделиво задрав голову и уперев руки в бока. То есть, в позе американских супергероев. – Я пришел спасти тебя, Хару! – торжественно заявил Джудайме. – Я спасу тебя! Со мной сила! –А-а! – уже радостно завизжала она, беря такие высокие ноты, что позавидовала бы любая оперная певица. – Мой герой! Девушка схватила край развевающейся на ветру простыни и сильно дернула вниз. Тсуна, не удержавшись, упал прямо в постель, в горячие объятия своей возлюбленной. – А-а! – заорал Десятый не хуже Хару, подрываясь посреди ночи на ноги. – Приснилось?! – он удивленно огляделся и, облегченно вздохнув, вернулся в постель. – Фух! Приснилось. Может, меня связывать на ночь? А то точно буду гореть в аду.