Мали
Пип-бой громко пиликнул. Мали, не открывая глаз, поспешно нашарила кнопку отключения будильника и с неохотой повернулась на спину. Взгляд мрачно уставился в низкий темный потолок мемориала, со второго яруса кровати казавшийся совсем близко. Небольшое вытянутое помещение, больше напоминающее пенал, с тянущимися по полу змеями бесконечных проводов — для тепловых пушек, мигающих терминалов и ламп на дрожащих штативах — был заставлен двухъярусными армейскими кроватями. На шатающемся столе стояла целая батарея кружек, и, признаться, Мали уже не помнила, какая из них принадлежала ей. Холод, который не исчезал даже с учетом двух работавших пушек, заставлял тело сжиматься после сна. Девушка, ежась, закуталась плотнее в тонкое покрытое шарушками одеяло и с тоской прислушалась к равномерному дыханию еще спящих Анны Холт и Дженис Каплински. В другом конце помещения виднелась кровать доктора Ли и еще пары женщин, вызвавшихся в проект как вспомогательный персонал в качестве уборщицы и повара. После спада эпидемии Мали, как и обещала, ушла с отцом и командой Мэдисон работать в их проект. Признаться, оставляла авианосец девушка с тяжелым сердцем, словно отрывала пластырь со свежей раны, однако, ругаться с отцом и нарушать данное ему слово тоже не хотелось. Если первые пару дней команда и отправленные Харкнессом с ними бойцы из его отдела только и занимались, что уборкой помещений от следов присутствия мутантов, налаживанием проводки и прочими восстановительными работами, то когда дело дошло непосредственно до лаборатории, Мали остро ощутила собственную ненужность. Девушка была медиком, а не техником или ученым. Не понимала до конца принцип очистки воды, не могла помочь в экспериментальных работах. Сначала Джеймс таскал дочь за собой, пытаясь поручать какие-то совсем несерьезные задачи — стенографировать их обсуждения с Мэдисон, носить туда-сюда колбы и образцы с водой, долго и муторно следить за работой каких-то систем. Мэдисон, неодобрительно глядя на эти потуги Джеймса пристроить Мали к делу, в итоге закрепила её за своими лаборантками. Холт молчала, однако, не скрывала пренебрежительного отношения к неумелой дочери руководителя. Каплински, которую Мали с Престоном вытащили буквально с того света, была доброжелательнее и даже пыталась учить девушку работать с гидропоникой, однако, та день за днем лишь все сильнее осознавала, что была не на своем месте, и уныло ждала окончания проекта. Однако, дни текли один за другим, Джеймс молчал на вопросы о сроках, но из случайно услышанного разговора с доктором Ли стало ясно, что без того самого ГЭККа, ради поисков которого отец влез в шезлонг в 112-м убежище, дело дальше не двинется. Все могло затянуться в лучшем случае на месяцы, но терять столько времени здесь, занимаясь никчемной работой девочки на побегушках, Мали тоже не хотела. А ещё она отчаянно скучала по Харкнессу. На ум невольно пришло короткое воспоминание. Поздний вечер после очередной тяжелой смены. Мали, стянув маску, тяжело плелась по коридору. Больше всего в тот момент ей хотелось принять душ и упасть лицом в подушку. Голова гудела от переработки. На сегодня оставался последний осмотр. Девушка даже не сразу заметила Харкнесса, встретившегося ей в пустом после отбоя коридоре. Должно быть, ночью дежурил в этом крыле. Шериф, завидев Мали, без слов приблизился к девушке и притянул к себе. Мали закрыла глаза, устало прильнув к его груди и с легкой улыбкой ощутив себя в крепком кольце теплых рук. — Я скучаю по тебе, — пробормотал Харкнесс, склонившись к ней. — Я тоже, очень, — тихо выдохнула Мали и уткнулась лбом в жесткий бронежилет. Так можно было стоять вечность, но у её пациента не было столько времени. — Прости, мне надо успеть на еще один осмотр. Харкнесс приподнял её лицо на себя, но девушка слегка отстранилась. Она должна быть максимально собранной пока идет рабочий день. — Один поцелуй, — с легкой улыбкой шепнул шериф ей в губы, напомнив о такой же просьбе в день, когда они вместе пробрались в мемориал Джефферсона. — Прошу, милая… — Не уверена, что этого хватит, — усмехнулась в ответ Мали, сама крепче сжав его предплечья и не желая отпускать. — Я смогу остановиться. — Знаю, — девушка тихо выдохнула и прикрыла глаза. — Не уверена, что я смогу. Харкнесс молча притянул её к себе, но через минуту отпустил, получив-таки желаемое, и с усмешкой пообещал запереться с ней у Уизерли на пару дней, когда все это закончится. Однако, карантин закончился, а обещанные пару дней по понятным причинам так и не случились. Джеймс отчего-то нервничал, торопил Мэдисон и подгонял дочь, будто кто-то за его спиной стоял с поднятым автоматом. Девушка закрыла глаза и тяжело вздохнула, пытаясь настроить себя на очередной рабочий день, но мысли уже утекли не в ту сторону. Тело ныло, внутри все горело от нахлынувших мыслей. Мали закусила губу и зажмурилась, стараясь следить за собственным дыханием и одновременно сдерживать накатившие эмоции. Ей до безумия хотелось оказаться рядом с Харкнессом. Прямо сейчас. Хоть на полчаса вырваться из этого холодного мрачного мемориала, проснуться в его тёплых объятиях. Почувствовать, как он вжимает её в сбившуюся простыню, накрывает губы таким жадным поцелуем, словно намеревался выпить девушку. Дыхание на мгновение слегка сбилось, низ живота сладко стянуло. Всё, хватит. Мали, вздрагивая от холода, спустилась со второго яруса. Нашла, кажется, свою кружку и налила кипятка из термоса, пытаясь хоть немного согреться. Выпила рад-эвэй, умылась чуть теплой водой и расчесалась. Поднявшаяся вслед за ней Мэдисон быстро натянула штаны и свитер с высокой горловиной поверх термобелья и в несколько ловких движений убрала блестящие смоляные волосы в идеальный пучок. Мали невольно засмотрелась на эту статную женщину, с возрастом не только не растерявшую присущие ей изящество и утонченность, а наоборот лишь еще больше отточившую их. — Готова к работе? — сухо поинтересовалась доктор Ли, приветственно кивнув девушке и включив чудом уцелевшую здесь кофемашину. Мали молча кивнула и с тоской глянула в свою кружку. Никакой больше ностальгии и мысленного нытья. Иначе она либо сгорит заживо, либо расплачется на глазах у этой железной леди. Лучше помочь поднять лаборанток и вспомнить собственные задачи на текущий день. Сегодня была суббота, несколько бойцов собирались ненадолго вернуться в Ривет-Сити и закупить припасы. Возможно, отец отпустит её вместе с ними. В конце концов, она обещала Харкнессу вернуться хотя бы на день. — Проект не будет ведь длиться вечно, — казалось, девушка пыталась убедить в этом в первую очередь саму себя. — Всего несколько недель. А по выходным я ваша, шериф. — Не только в выходные, — шепот мужчины обжигал шею, вызывая сладкую дрожь по всему телу. — Что? — Ты моя, Мали, вся. Каждый день, независимо от того, где находишься. Она даже не осознавала до конца, насколько же этот синт, черт возьми, был прав. Мали, мрачно глядя на потрескавшиеся стены коридоров, вышла в уцелевшую ротонду. Появившийся из соседнего помещения, такого же пенала, в котором жили женщины, Джеймс приблизился к дочери. — Доброе утро, — как ни в чем не бывало произнес он, стараясь не замечать её состояние. — Доброе, — буркнула в ответ Мали, а затем, не удержавшись, поинтересовалась, — Как идут поиски ГЭККа? Недели же хватило тебе убедиться, что без него установка не запустится. И, кстати, что это вообще такое? Ученый нахмурился и жестом пригласил девушку в пока еще пустое застекленное помещение лаборатории. Они поднялись по железным ступеням. — Ладно. Я полагал, что тебя уже ввели в курс дела. Может, после моих слов ты, наконец, избавишься от мыслей, что это все зря. — Джеймс остановился около фото с Кэтрин и висевшей на стене библейской цитаты. — ГЭКК это так называемый «базовый репликатор». Это запечатанный свинцовый ящик или, скорее, чемодан, в котором находятся удобрения, семена наиболее стойких и жизнеспособных видов растений, сильнейшие химикаты для очистки земли и воды от радиации и, главное, внутри есть устройство, связанное с системами жизнеобеспечения убежищ. Бункеры можно демонтировать и перенастроить так, что в итоге бывшие резиденты получают целое поселение снаружи, не лишаясь при этом доступа к чистой воде. Но я хочу сделать больше. Не просто строить новые поселения, а очистить целую реку. Дать новую жизнь не одному какому-то бункеру, а всему Вашингтону. — Звучит просто фантастически, — усмехнулась Мали. Джеймс покачал головой. — Тем не менее, нам известно минимум о двух крупных поселениях, основанных на месте бывших убежищ, — задумчиво проговорил он. — ГЭККом должны быть снабжены абсолютно все бункеры. Однако, в 101-м и 112-м их не было, как я ни пытался вызнать у смотрителей или искать самостоятельно. Мали отпила кофе из кружки, упорно отводя взгляд от молодой Кэтрин, смотревшей на неё с потрескавшегося фото. — В таком случае, логично продолжить поиски в других убежищах, а не продолжать бестолково мерзнуть здесь? — Логично, — согласился Джеймс и повернулся к ней. — Но у нас нет боевого ресурса, чтобы проверить все бункеры в округе. Из способных постоять за себя здесь лишь мы с тобой и люди твоего шерифа. Я собираюсь на днях попытаться связаться с Братством Стали, возможно, старейшина Лайонс — если он ещё жив, конечно — согласится поддержать нас еще раз и пришлет своих паладинов. Мали опустила глаза в пол. Услышанное впечатлило её и заставило взглянуть на побег отца с иной стороны. Однако, несмотря на столь серьёзный размах и значимость проекта она по-прежнему не горела желанием оставаться в команде. — Зачем я тебе здесь? — не выдержав, девушка спросила напрямую. — Я врач, а не ученый. И хочу заниматься своим делом, а не ходить за тобой, записывая ваши планерки с доктором Ли, когда для этого можно взять пустой голодиск без моего участия. Джеймс, наконец, оторвался от разглядывания гигантского резервуара с водой, в который была погружена неработавшая установка и искоса взглянул на дочь. — Амаль, я… Поверь, в моей жизни нет ничего важнее тебя и этого проекта. — ученый вздохнул, уходя от прямого ответа. — Я боюсь потерять все снова, понимаешь? Боюсь, что с тобой что-то произойдет, пока ты где-то далеко. Мали постаралась придать собственному голосу всю невозмутимость, на какую была способна. — Рядом с Харкнессом я была бы в большей безопасности, чем где-либо еще. И зачем вообще нужно было срываться в убежище? Я слышала, как доктор Ли говорила, что вы могли осесть в Ривет-Сити. Джеймс замялся, не глядя на дочь. — Я не могу пока объяснить тебе всего, прости, — наконец, выдавил он. — Просто поверь мне, Амаль, прошу. Я понимаю, что ты имеешь право сомневаться во всем, что я тебе говорил. Но обещаю, я расскажу все начистоту, когда мы закончим, хорошо? Мали молча кивнула, понимая, что ей не оставалось ничего, кроме как просто согласиться, как это было всю жизнь. Внизу неожиданно раздались громкие восклицания. Охранники, улыбаясь, один за другим зашагали в сторону коридора. Вышедшие на работу техники недовольно оглянулись на расшумевшихся бойцов. Мали с екнувшим сердцем выскочила из лаборатории и, не глядя под ноги, рванула к дверям ротонды, в проеме которых стоял Харкнесс, здороваясь со своими. Доктор Ли неодобрительно покачала головой, глядя, как Мали бросилась на шею шерифу, и перевела взгляд на остановившегося на лестнице Джеймса. Тот лишь пожал плечами и спустился вслед за дочерью.***
Харкнесс
Минула первая неделя с начала работы проекта. На авианосце, наконец, все вернулось на круги своя. Все работало, как прежде, шериф снова дежурил на рынке в дневную смену, Дэнверс — в ночную. Новый госпиталь закрылся за ненадобностью, а все пациенты были переведены на дневной стационар либо же выписаны. Морозы пошли на спад, снег таял, превращаясь в водянистую кашу под ногами. В Ривет-Сити все было по-прежнему, совсем, как еще в начале осени, когда здесь еще не было Мали, только теперь вместе с ней не было и доктора Ли. Харкнесс терпеливо ждал день за днём, занимаясь привычной рутиной, однако, простой математический подсчет подсказывал ему, что проект не может завершиться в пару недель, если еще до рождения Мали его пытались реализовать минимум несколько лет. Спустя несколько дней шериф послал пару бойцов проверить вызвавшихся в мемориал товарищей, а заодно попросил обойти окрестности и убедиться, что рядом не было рейдерского гнезда или мутантов. «Посланники» вернулись, доложив, что в лаборатории идет работа, снаружи порядок, охрана попросила передать им пару блоков сигарет, а доктор Амаль ходит мрачнее тучи и периодически переругивается с Холт, когда что-то случайно портит в лаборатории. В субботу утром Харкнесс решил сам отправиться в мемориал, не дожидаясь, пока охрана проекта вернется в город за припасами. Выразительный взгляд доктора Ли и легкие смешки присутствующих бойцов заставили шерифа выпустить девушку быстрее, чем самому хотелось бы. Крепко сжав ладонь Мали, синт двинулся навстречу спускавшемуся Джеймсу. — Неожиданный сюрприз, — почти-светским тоном произнес тот, пожав протянутую руку. — Решили лично убедиться в здешней безопасности? — Можно и так сказать, — Харкнесс оглядел зал, выглядевший куда живее и привлекательнее, чем в его первый визит сюда. — Как продвигается ваш проект? Джеймс кашлянул, прекрасно понимая, что на самом деле интересовало шерифа. Мэдисон, сдержанно кивнув в знак приветствия, не терпящим возражений тоном попросила Мали вернуться к работе. Девушка нахмурилась, но не стала упрямиться и ушла вслед за доктором Ли, на ходу поправляя халат и оглядываясь на Харкнесса. Джеймс, убедившись, что они на короткое время остались одни, повернулся к синту. — Не буду врать, до окончания еще очень нескоро, — честно признался он, прямо глядя в глаза шерифа. — Я понимаю, ты хочешь, чтобы моя дочь вернулась на авианосец, но, поверь, так будет лучше для Мали, пока она со мной. Харкнесс, быстро оглянувшись на находившихся у дальней стены техников, сделал шаг к ученому. — Чем вы занимаетесь тут на самом деле, док, раз так боитесь отпустить дочь от себя хоть на шаг? — слегка понизив голос, поинтересовался синт, не сводя глаз с изменившегося лица собеседника. — И кто вы вообще такой? — В каком смысле? — Джеймс, напрягшись, отступил к лестнице. — В прямом, — Харкнесс остановился в шаге от него. — Вы превосходный медик, гениальный биолог, при этом еще и, как минимум, инженер-конструктор, судя по тому, какую работу проделали до рождения Мали. Где же на Пустошах вы получили такое образование? — Джеймс упорно не отвечал, а синт продолжал давить, — Вы взломали убежище, как консервную банку, чтобы пробраться внутрь, а затем ушли оттуда спустя почти двадцать лет с одним револьером и умудрились в одиночку пройти через Вашингтон. Вы умеете обращаться с оружием, способны вынести любой терминал, но пытаетесь убедить всех, что вы всего лишь тихий ученый с зашкаливающим альтруизмом. Джеймс скрестил руки перед собой и исподлобья глянул на шерифа. — Это не твое дело, — наконец, тихо ответил он. — А ещё вы подозрительно много знаете о синтах, — не слушая его, продолжил Харкнесс. — Сначала я думал, что вы из Института, однако, ученые оттуда ходят в Пустоши и без нас абсолютно беспомощны. Так кто вы такой, док? Скажите правду, или я задам этот же вопрос Мали. Джеймс побелел и сжал кулак, с трудом сдерживаясь. — Не смей её впутывать! — Вы уже это сделали, вынудив все время находиться рядом с вами. — Ты не понимаешь! — ученый, не выдержав, вцепился в рукав Харкнесса, тот резко отдернул локоть. — Они могут попытаться давить, используя её, и даже ты со всеми своими наворотами и целым отделом дуболомов не сможешь им помешать! — Кому? Джеймс замолчал, сообразив что ляпнул что-то не то, а затем резко отпустил шерифа. Харкнесс готов был уже сам вцепиться в него, добиваясь ответа, как голос Мали за спиной резко одернул их обоих. — У вас все в порядке? Я отпросилась на полчаса. Джеймс медленно выдохнул и поспешно отошел, поднявшись на пару ступеней вверх, к лаборатории. — В полном, дочь. Если хочешь, проведи шерифу быструю экскурсию по нашей лаборатории, а затем, — он бросил выразительный взгляд на Харкнесса, — нам нужно возвращаться к работе. Мали фыркнула в ответ, а затем с усмешкой потянула шерифа за собой. Вряд ли ему действительно было интересно что-то внутри застекленного герметичного помещения, напичканного электроникой, однако там они хотя бы могли поговорить наедине. Харкнесс поднялся вслед за девушкой. Взгляд синта задержался на отломившейся каменной голове третьего президента США, Томаса Джефферсона, покоящейся на дне резервуара. Затем скользнул по столу с горой исписанных листов и остановился на рамке с выцветшей фотографией. — Мали… — голос Харкнесса резко сел. Он сделал пару шагов к столу и остановился, глядя на фото, как зачарованный. — Кэтрин аль Гафур — твоя мать? Девушка остановилась рядом, переводя непонимающий взгляд с синта на мать. А затем кивнула и вопросительно уставилась на него. — Откуда ты знаешь её? — тихо поинтересовалась она. Харкнесс еще какое-то время смотрел на фото, а затем хмуро опустил глаза. — Аль Гафур была одним из сотрудников отдела высших систем в Институте. Это она занималась разработкой моей личности. В тот момент синт почти боялся взглянуть на девушку и почувствовал, как во рту все пересохло от разом сложившейся картины. Теперь он вспомнил, при каких обстоятельствах впервые встретился с Джеймсом в Бостоне. — Мама работала… там? — Мали недоверчиво покосилась на фото. — Ты точно ни с кем её не путаешь? После твоих слов о том, что там происходит, мне кажется, она не смогла бы там даже находиться. Пауза. Харкнесс стоял, обдумывая, стоит ли отвечать вообще. — Она и не стала. Кэтрин ушла из Института в 2254-м вместе с доктором Ли, когда пошло массовое производство синтов третьего поколения, и началась эта вакханалия по отношению к нам. Уходя, сказала что-то вроде, что Институт сбился с курса, и она не собирается наступать себе на горло, продолжая молча на это смотреть. Мали опешила. Нет, было ожидаемо, что доктор Ли появилась в Ривет-Сити не из затерянной глубинки, однако, прямо сейчас девушку смущало кое-что другое. — Погоди. Харк, ты же… — до неё внезапно дошло. — Ты ведь теперь знаешь, сколько тебе лет на самом деле? Синт, наконец, поднял глаза. — Знаю. Меня собрали в 2251-м году. Еще одна пауза. — Что ж, Лана все равно устроила бы тебе день рождения, — Мали усмехнулась коснулась предплечья шерифа. — Прожить на Пустошах двадцать шесть лет, это тоже весомый повод, знаешь ли. Харкнесс покачал головой и притянул к себе девушку за плечи. Взгляд снова наткнулся на безмятежно улыбающееся лицо Кэтрин. Аль Гафур была одной из очень и очень немногих, кто открыто настаивал на идее, что склонность к самосознанию не является дефектом. Харкнесс даже подозревал, что именно она заложила в нем способность испытывать и развивать человеческие чувства, а не только отработанно реагировать в тех или иных ситуациях в соответствии с протоколом. Кто бы мог подумать, что судьба столкнет его с дочерью Кэтрин. Интересно, что сказала бы она сейчас про А3-21? Легко говорить о правах синтов, когда один из них не сближается с твоим собственным ребенком. — Знаешь, я вначале боялся, что покажусь тебе старым из-за разницы в одиннадцать лет, — усмехнувшись, признался Харкнесс. — А тут, оказывается, всего семь. Но я помню, что тот резидент, чью личность я ношу, был старше на момент падения бомб. Кажется, ему было тридцать пять. — О, то есть я могу называть тебя стариком, когда будешь чрезмерно нудить? — хихикнула Мали и прижалась щекой к его броне. — Я ни разу даже не задумалась о нашей разнице. Слушай, а ты вообще как-то меняешься с возрастом? Шериф улыбнулся на её вопрос. — Меня собрали сразу в теле взрослого человека, если ты об этом. Но синты тоже стареют, просто медленнее людей. Мы не настолько восприимчивы к внешним воздействиям, как живые существа. Ему не особо хотелось продолжать эту тему. Взгляд скользнул по руке девушки. — Что у тебя с экраном? — поинтересовался Харкнесс, подняв на себя пип-бой. — Разбила в Эвергрин-Миллс, — слегка растерявшись от резкой смены темы, ответила Мали. — Почему-то только сегодня начал сильно рябить. Надо отдать техникам, может, сумеют что-то сделать. Харкнесс взглянул в сторону стола, в углу которого рядом с письменными принадлежностями почему-то лежала отвертка. Кажется, это было в духе Джеймса, забывать вещи в самых неожиданных местах. — Снимай, посмотрю, — произнес он и в ответ на удивлённый взгляд добавил, — Думаешь, андроид не сумеет разобрать простой микро-компьютер? Мали, сдавшись, отстегнула пип-бой и опустилась на стул. Харкнесс быстро раскрутил несколько болтов и склонился над открывшейся сложной картиной из мелких микросхем. Девушка помолчала, поначалу не желая мешать, но затем всё-таки спросила: — Харк? Моя мама… Какая она была? Шериф пожал плечами, не отрываясь от своего занятия. — Одной из лучших в своем деле. Но при этом очень набожной. Было удивительно, как она с такими убеждениями занималась разработкой синтов, — короткая пауза, отвертка осторожно поддевает какой-то крошечный элемент. — Открыто выступала за применение технологий на поверхности, а не только внутри Института. — Харкнесс поставил стекло на место, стараясь не повредить еще больше. — Помню, Кэтрин была так разочарована тем, кем я стал, и как-то сказала, что я способен на большее. Не знаю, что она имела в виду. Мы не выбираем свой путь в Институте. Шериф, закончив, протянул девушке устройство. Экран теперь не рябил, однако, надписи слегка искажались в месте трещины. Вошедший Джеймс неожиданно предложил заменить стекло на её пип-бое, сняв с его устройства. — Я все равно практически не пользуюсь им, — подмигнул Джеймс дочери, а затем жестом фокусника достал из кармана халата маленький белый прямоугольник. — Смотри, что нашел у себя в столе под старыми отчётами. Мали непонимающе уставилась на отца. — Что это? — пробормотала девушка, покрутив в руках протянутое. Харкнесс, догадавшись быстрее неё, улыбнулся. — Это кассета на полароид, — синт с интересом взглянул на ученого. — Хотите сказать, у вас где-то тут еще камера лежит? — Это фото было сделано здесь же, — Джеймс кивнул на снимок с Кэтрин, а затем извлек из стоявшего в углу комода упомянутое устройство и бережно протер. — Правда, мы старались не расходовать пленку просто так. Кэтрин унесла с собой из Института две кассеты, и мы тратили кадры, чтобы запечатлять стройку очистителя и результаты экспериментов вместо того, чтобы снимать друг друга. Теперь я жалею об этом, но уже поздно, — короткая пауза. — Эту кассету мы так и не распечатали. Не знаю, конечно, как она проявится, спустя столько времени, но… Как насчет повторить один снимок? И, подойдя к столу, Джеймс неожиданно извлек из внутреннего кармана рабочего комбинезона сложенное вдвое фото. Бережно расправил бумажную карточку, а затем пристроил его рядом с изображением Кэтрин, слегка прикрыв на нем самого себя. Мали поднялась на ноги и с растроганной улыбкой остановилась рядом с отцом. Это было фото, сделанное покойным Джонасом на её десятилетие в убежище. Амаль в синем комбинезоне стояла, обняв улыбающегося отца и держа в одной руке пневматическое ружье, которое Джеймс нашел где-то на складах и починил вместе со своим ассистентом. Подарок, конечно, был довольно сомнительным для девочки, однако, ружье спасло её от радтараканов при побеге из бункера. — Шериф, — отец повернулся к их гостю. — Запечатлите нас, спустя девять лет? — Да, конечно, — Харкнесс взял в руки увесистую камеру и протер рукавом объектив. Мали встала рядом с Джеймсом с той же стороны, что и на старом фото, прижалась к нему и, хихикнув, подметила, что не хватало ружья. Харкнесс, усмехнувшись, предложил свою винтовку. Затем, когда отец и дочь оба были готовы, нажал на кнопку. Мгновенная вспышка, и из полароида с тихим жужжанием медленно выполз проявленный снимок, правда, совсем неяркий. Девушка с детским восторгом уставилась на результат, сравнивая себя десятилетнюю с собой нынешней, а заодно отмечая, как изменился отец. Джеймс с улыбкой глянул на дочь. — Хотите, сделаю для вас тоже кадр? — внезапно предложил он. Харкнесс с Мали разом изумленно уставились на ученого. Тот, взяв в руки камеру, жестом велел соображать быстрее. Молодые люди, неловко переглянувшись, встали рядом друг с другом. Харкнесс, решившись в последний момент, обнял стоявшую перед ним Мали обеими руками. Девушка, расслабившись, слегка откинула голову назад и уткнулась затылком ему в щеку. Вспышка, жужжание. Джеймс глянул на получившийся результат, но ничего не сказал. — Амаль, позволь напомнить, что ты сюда пришла работать, — строгий голос доктора Ли с порога лаборатории одернул всех троих. — Мэдисон, дай им еще десять минут. Мали проводит шерифа и вернется к Каплински, даю слово, — мягко ответил Джеймс, а затем добавил, — Слушай, а позови всю команду. — Зачем? — брови женщины изумленно поползли вверх при виде полароида. Теплый взгляд Джеймса в обрамлении лучиков морщинок замер на дрогнувших губах коллеги. — Давай уже потратим эту чертову кассету и не будем больше жалеть об упущенных возможностях? Еще одна вспышка запечатлела собравшихся в небольшом пространстве людей. Кто-то улыбался, кто-то старательно держал невозмутимое лицо. Еще несколько кадров отдельно сделали лаборанткам, техникам и даже подтянувшимся охранникам вместе с их начальником. После шумного обсуждения получившихся снимков Мэдисон прикрикнула на команду, велев возвращаться к работе, и хотела тоже спускаться, но Джеймс удержал её за локоть и подтащил к себе. Мали, посмеиваясь при виде засмущавшейся ученой, сфотографировала их с отцом, а затем быстро подсчитала разложенные на столе готовые фотографии. В кассете должен был остаться последний кадр. — Пап? Не против, если я его потрачу? Тот пожал плечами и кивнул. Мали, улыбаясь, притянула к себе за рукав отца, следом замешкавшегося Харкнесса и окликнула собравшуюся выходить Мэдисон. Та неожиданно улыбнулась и взяла в руки камеру. — Встань в середину, — вдруг сказал Харкнесс и обошёл Мали справа. В памяти вдруг смутно вспыхнула картина, как он сидит за столом, держа в руках свадебные фотографии, а рядом медленно остывает чашка кофе. И пусть они выглядели совсем не так, как в реальности Транквилити-Лэйн, а на фоне были стены полуразрушенного мемориала. Мали сияла точь-в-точь, как на том снимке, и даже улыбка Джеймса впервые казалась не вымученной в присутствии шерифа. Ученый отдал дочери последний снимок и убрал камеру обратно в ящик, а затем бросил выразительный взгляд на их гостя. — Мали, я все понимаю, но работа не ждет. Та ничего не сказала и первой вышла к лестнице. Джеймс молча пожал руку Харкнесса, а затем, слегка помявшись, окликнул его уже в дверях лаборатории: — Стивен? Тот остановился, вздрогнув от непривычного обращения, и обернулся. — Да? Ученый протянул ему два фото, одно, где шериф был с Мали, и второе, с его бойцами. А затем тихо произнес: — Я не знаю, что будет, когда проект запустится. Не знаю даже, останусь ли жив. Но это никак не должно даже коснуться моей дочери! Я прошу тебя, когда все это закончится, будь рядом с ней, что бы ни случилось. — Док, какого… — Сейчас ей ничего не угрожает именно здесь, — Джеймс не дал ему договорить и продолжил, — но перед самым запуском забери её на корабль и не позволяй искать меня. Я дам тебе знать, когда это будет. Харкнесс нахмурился и хотел было задать вопрос напрямую, но его окликнула остановившаяся на ступеньках Мали. Они вдвоем вышли из ротонды и остановились в пустом коридоре, соединяющим, подобно артерии, соседний почти полностью разрушенный зал, целые подвальные помещения, перестроенные под жилые, и проход к главным дверям. Харкнесс молча обнял девушку и прижался лбом к её виску. — А может, к черту все это, Мали? — прошептал он, перебирая в голове последние слова Джеймса и теперь окончательно не желая оставлять девушку в мемориале. Неужели на закрытом авианосце в окружении целого отдела она будет в меньшей безопасности, чем здесь? — Пойдем домой? — Еще неделя, и я вернусь, — тихо пробормотала Мали, сама крепче прижавшись к мужчине. — Что изменится за это время? — недовольно уточнил Харкнесс. — Ничего, — честно призналась девушка. — Но я просто не могу оставить сейчас отца. Дай ему еще хотя бы неделю. Может, к тому моменту он действительно поймет, что я тут не нужна. А если еще будет против, я уйду сама, но не так, как сейчас, в самом начале пути, понимаешь? Шерифу немедленно захотелось рассказать ей о словах Джеймса. Ученый скорее будет просить дочь пересчитать все трещины в здании, чем отправит её в Ривет-Сити раньше обещанного запуска. Неясность с проектом злила, все эти условности отношений Мали с отцом — тоже. Харкнесс мысленно дал себе обещание вернуться завтра и вытрясти из Джеймса любыми способами правду о происходящем. — Я понимаю, как для тебя важен отец, — Харкнесс коснулся лба девушки своим лбом. — Но и ты пойми, неделя ничего не решит. Его проект по-прежнему будет в начале пути, и сколько в таком случае ты повторно согласишься сидеть тут? — Ты, кажется, хочешь либо признания, либо обещания, — Мали хитро улыбнулась и чуть приподнялась на цыпочки, первой коснувшись его губ. — Не откажусь от того и другого сразу, — Харкнесс подхватил поцелуй. — Кто я для тебя, Мали? Девушка не ответила сразу, тем самым лишь раззадорив мужчину, который уже давно ждал хоть какой-то реакции на свое признание еще месяц назад. Он уже хотел спросить напрямую, как Мали неожиданно ответила: — Maktub, — тихо выдохнула она и запечатлела на его губах короткий полный нежности поцелуй. — И что это значит? — с улыбкой поинтересовался Харкнесс, по интонации пытаясь догадаться о значении. Девушка вновь улыбнулась и подмигнула ему. — Расскажу на следующих выходных, если согласишься подождать. — Хотя бы намек? — Терпение, шериф. Их прощание все затягивалось, угрожая перерасти в кое-что другое. Объятия становились лишь крепче, прикосновения — чувственнее. — Харк, — тихо позвала Мали, ощутив его руки у себя на пояснице под свитером. — Остановись, сюда могут в любой момент зайти. — Так идём куда-то еще, — он в ответ лишь подтолкнул девушку в сторону заброшенного зала, не выпуская из рук. В конце коридора хлопнула дверь. Они одновременно, как вспугнутые подростки, скрылись в неосвещенном помещении. Мали, тяжело дыша, быстро оглянулась и кивнула в сторону подсобки, куда на днях затолкали относительно уцелевшую после мутантов мебель, не понадобившуюся в ротонде и жилых комнатах. Света внутри не было совсем, темнота рассеивалась лишь подсветкой пип-боя. Харкнесс запер дверь изнутри на уцелевшую задвижку и прижал девушку к облупившейся стене, с тихим звяканьем расстегивая ремень и едва не срывая с неё штаны. Мали, не успевая отвечать на его поцелуи, гладила синта поверх брюк, но этого было так мало, что тот едва не рычал, спешно расстегиваясь. Мгновение, и Мали вновь ощутила спиной неровность потрескавшейся от времени стены и руки Харкнесса на своих бедрах. Шериф резко вошел в неё, заставив вскрикнуть и вцепиться в его плечи. — Харк!.. — Давай я позже извинюсь? — пробормотал он, постепенно наращивая темп и едва не вколачивая девушку в стену. Та, едва дыша и зажмурившись, уткнулась ему в плечо, стараясь не шуметь. Подсознательно они понимали, что их могли застать в любой момент, но прямо сейчас обоим было наплевать на весь мир за пределами этой богом забытой подсобки. Легкая боль через несколько движений сменилась приятным теплым расслаблением, еще чуть позже — горячей пульсацией. Харкнесс шумно выдохнул ей в шею и замер, пытаясь отдышаться. Мали опустилась на мелко дрожащие ноги, чувствуя, что сейчас самостоятельно не сможет даже сделать шаг, не то что одеться и вернуться, как ни в чем не бывало, в лабораторию. — Всего неделя, — тихо произнесла девушка, застегиваясь и отряхивая халат. Харкнесс упрямо качнул головой. — Черта с два, — повторно выдохнул он, глядя в полутьме на смущенную Мали и заправляя свой ремень. — Я вернусь за тобой завтра. И твоему отцу придется очень постараться, чтобы убедить меня в своей правоте.***
— Признавайся, тесть тебя чистым спиртом снабжает? Голос Ланы, как ураган ворвавшейся в мужскую казарму, заставил шерифа дернуться и едва не разлить на себя только-только заваренное какао. — С чего такие предположения? — С того, что виски нужно было с чем-то очень забористым мешать в тот вечер, чтобы так сделать предложение, а потом отпустить девушку в какую-то глушь, — сердито отчеканила Дэнверс и швырнула в увернувшегося брата наволочкой со сменной одеждой из прачечной. — Уже неделя прошла, а она все ещё там торчит. Готова поспорить, тебя просто послали после такого фиаско, а ты и не понял! — Я завтра пойду за ней, — Харкнесс отставил в сторону кружку и поднял с пола упавшую форму. — И вообще, ты должна уже была принять вечернюю смену? — Попросила Томаса подменить на десять минут, чтобы прочистить тебе мозги, — Лана угрожающе двинулась к нему мимо ряда пустых коек. — Ты ж всю неделю изображал бурную деятельность, за которой к тебе даже не подступиться. — Бедный мужик, — шериф, не придумав ничего лучше, кинул обратно многострадальную наволочку и поспешно перескочил через чью-то кровать, ухмыляясь. — Угораздило же его так попасться в свое время. — Я серьезно, Харк! — Дэнверс в сердцах бросила скомканную форму ему на постель и сердито скрестила руки перед собой. — Ну кто так замуж зовет? Мали достойна большего. Харкнесс, убедившись, что покушение на него отменяется, вернулся к столу. — Да я даже не знаю, как это делается! — буркнул он, старательно борясь со смехом. — Ну так спроси у парней и повтори завтра. Черт, просто сделай это по-человечески, ладно? Синт всё-таки заржал. Лана неодобрительно цокнула и, махнув рукой, спустилась вниз. Харкнесс, отсмеявшись в одиночестве, быстро глянул на время и залпом допил остывающее какао. До пересменки оставалось десять минут. Слова Дэнверс, несмотря на внешнюю несерьезность, осели в голове. Шериф даже не задумывался над подобными вещами, но если всем девушкам действительно были так важны эти мелочи… Взгляд остановился на двери на смотровую площадку. Там, на Рождество, они впервые открыто признались друг другу. Осталось только подобрать слова, а заодно завтра попросить дежурного снайпера погулять десять минут. Рация на поясе неожиданно громко затрещала и зашумела быстро сменявшими друг друга криками подчиненных, сквозь которые то и дело прорывался напуганный голос Ланы, зовущей шерифа. Харкнесс, моментально сдернув с плеча винтовку, нажал на кнопку приема и рванул к лестнице. Если Дэнверс в панике зовет его, значит, дело приняло совсем худой оборот. — Что, блять, происходит? — крикнул он, сквозь помехи разобрав лишь то, что происходило что-то со стороны берега. Эфир прорвал странно спокойный голос Винса. Такой, который бывает у человека, осознавшего полную невозможность на что-либо повлиять. — Это полный пиздец, парни. Харкнесс, не чуя под собой ног, вылетел вниз, к проходной. Поселенцы, громко напуганно переговариваясь и опуская матерные комментарии, толклись у входа на рынок, мешаясь под ногами. Бледная Дэнверс металась со снятым из-за спины дробовиком, расталкивая зевак и не давая им приближаться к проходной, куда уже вовсю бежали другие бойцы с поднятыми автоматами. — Лана, что происходит? — крикнул Харкнесс, продираясь к ней. Где-то на берегу раздался грохот, словно в соседнем квартале взорвалось что-то большое. Харкнесс, не веря своим глазам, подбежал к КПП и поспешно поднес к глазам выдернутый у дежурного бинокль, благо хоть тумана сегодня не было. На разбомбленной площадкой перед мемориалом Джефферсона опустился здоровенный военный винтокрыл, из которого высаживались солдаты в силовой броне. Ещё один кружил сверху, освещая ярким прожектором площадку и каркая из динамика что-то неразборчивое с такого расстояния. Харкнесс подкрутил окуляр, пытаясь разглядеть эмблему на винтокрыле. Не Братство Стали однозначно, но кто тогда? Высадившийся десант побежал ко входу. За остатками колонн мемориала не было видно происходящего далее, однако, до застывших на палубе людей донеслась череда выстрелов, затем прозвучала канонада взрывов. Одна из колонн рассыпалась, словно карточный домик, распугав сгрудившихся солдат. Из приземлившегося винтокрыла наружу выбрался человек в длинном светлом плаще и, плотнее запахнув воротник под струями плотного ветра от двигателей, размашисто зашагал ко входу. Еще один невесть откуда взявшийся винтокрыл, воя лопастями, полетел в сторону авианосца. Харкнесс убрал бинокль от лица, ощущая, как внутри словно включилась орущая сигнализация. — Быстро все назад! — крикнул он и вскинул винтовку. — Убрать трап! Кто на внешнем периметре, приготовиться к бою и взять из оружейной грантометы! Поселенцы в панике схлынули внутрь. Бойцы у КПП бегом рассредоточились, щелкая затворами. Харкнесс чуть ли не силой затолкнул Дэнверс в ангар вслед за обитателями авианосца и укрылся рядом с Томасом у внешнего угла пристройки, не спуская глаз с кружащегося над ними винтокрыла. Со стороны мемориала прозвучал еще один взрыв. Харкнесс, не выдержав, рискнул перебежать вдоль палубы и вновь взглянул в бинокль. «Броненосцы» уже не стояли вокруг здания, а непрерывным ручьем стекались внутрь один за другим с энерговинтовками наперевес. Тип в светлом пальто, очевидно, главный среди них, махнул рукой оставшимся у винтокрылов и направился следом за другими бойцами. Остальные разом перегруппировались и окружили незатопленную часть мемориала, заблокировав все подступы к зданию. — Шеф, вернись в укрытие! — рявкнул за спиной Томас. Синт опустил бинокль и до боли в суставах сжал винтовку, чувствуя, как его колотит изнутри и стараясь прогнать из головы тихий голос Джеймса. «Прошу тебя, будь рядом с ней, что бы ни случилось».