Цветок

В самолёте я сидела, как на иголках. Было страшно, но не из-за беременности. О ребёнке я совершенно не думала. До конца даже не верила в то, что врач в больнице сказал правду. Сжимая и разжимая подлокотники, я смотрела в иллюминатор, но не видела перед собой абсолютно ничего. Все мысли крутились вокруг одного — вот-вот и Деметрий, и Ренесми узнают о моей болезни. Я боялась их реакции. Очень хотелось, чтобы время полёта не подходило к концу, но то ли из-за волнения, то ли из-за того, что я попросту не выспалась, я уснула, и когда открыла глаза, меня уже звали садиться в машину. Ноги были ватными и едва не подкашивались. Попытки успокоить себя оставались безуспешными — чем ближе мы были к дому Ренесми, тем сильнее меня трясло. Но когда машина остановилась у дома семейства Калленов, всё моё волнение куда-то исчезло, сменяясь абсолютным спокойствием. Мысленно удивляясь перемене в своём состоянии, я плелась за Деметрием и Ренесми, пока экскурсовод-потомок одной из самых знаменитых династии в Италии парковался. А когда два дорогих моему сердцу человека передо мной остановились и начали с кем-то здороваться, я подняла голову и заметила перед собой очень красивого светловолосого мужчину лет тридцати. Помня о том, что у Ренесми очень большая семья, я предположила, что нас встречает её дядя, но тут этот «дядя» обратился ко мне: — Здравствуй, Антея. Меня зовут Карлайл, я буду следить за состоянием твоего организма. Что? — Вы шутите? — я смотрела на мужчину, глупо хлопая глазами. — Почему же шучу? — блондин, кажется, совсем не понимал моего удивления. — Ну.. — я перевела взгляд на Ренесми, — Разве вам не должно быть, как минимум, лет пятьдесят, если вашей внучке восемнадцать? Мужчина же почему-то посмотрел на мою подругу, а та отрицательно покачала головой. Да что происходит? — Может быть, мне кто-нибудь объяснит, в чём дело? — в груди начинало нарастать беспокойство, но неприятные чувства вновь ушли. Меня словно кто-то укрывал своеобразным барьером от негативных эмоций. И я пока не решила, нравится мне это или нет. — Думаю, нам стоит поговорить в моём кабинете, — добродушно произнёс мужчина, — Следуйте за мной. Мы поднялись на третий этаж и вошли в комнату, расположенную в самом конце коридора. Когда после меня в неё прошли Деметрий и Ренесми, «дедушка» Карлайл попросил их оставить нас наедине. А у меня в тот момент появилась крупица надежды на то, что разговоре один на один мне удастся убедить мужчину не рассказывать Деметрию и Ренесми то, что он узнает. Однако, разговор начался совсем не так, как я думала. — Могу ли я задать вопрос? — Да, конечно, — киваю, хотя минуту назад собиралась решиться и самой заговорить о своей просьбе. — Замечала ли ты какие-либо странности за Деметрием или вашим приятелем, который подвёз вас и пока ждёт на улице? — Какие такие странности? — я нахмурилась, — Вы о чём? — Ну, есть что-то в нём, что выделяет его среди других людей? Что-то, на что ты, возможно, обратила внимание, но не придала этому значения. Я прикусила щёку изнутри и глядела на Карлайла, силясь понять, к чему он клонит. Собеседник же, по видимому, принял молчание за ответ «нет» и протянул мне ладонь, на которую я перевела ещё более непонимающий взгляд. — Прикоснись. Совершенно не понимая, что вообще сейчас происходит, я сделала то, о чём меня просили. И вздрогнула, когда дотронулась до протянутой руки. — Холодная. — Верно, — он кивает, — Но ещё не наступили холода, и в доме тепло. — У Деметрия тоже холодная кожа… — понемногу начинало доходить, о каких странностях говорил мужчина, — Он говорил, что это из-за нарушения теплообмена, — мужчина продолжает кивать в ответ на все мои слова, а я чувствую себя так, словно попала на сеанс к психотерапевту, и теперь от меня ждут озвученного вслух путешествия по своим воспоминаниям. И я погружаюсь в свою память и продолжаю говорить: — При первой нашей встрече мы случайно столкнулись на улице, и потом ещё несколько дней у меня болело место удара, а на коже появился большой синяк. Замолкаю, вспомнив, как смущалась при нём в первые дни в университете и немного теряюсь в пространстве и времени. Из этого состояния в реальность меня вернул умиротворяющий голос Карлайла: — А ваш новый знакомый? Можешь ли ты заметить что-то общее между твоим возлюбленным, Альберто и мною? Я всмотрелась в его лицом и мысленно сопоставляла с лицами Деметрия и «экскурсовода», будучи уверенной в том, что это абсолютно бессмысленное занятие. И тут зацепилась за одну мысль. У всех троих были совершенные черты лица. Идеальные. И бледная кожа. — Если вы не родственники, то наличие общих черт довольно странно, — я напряглась от вертящегося на языке вопроса, который собиралась задать, — Кто вы?

***

POV Деметрий Услышав, как ускорилось сердцебиение Антеи, я захотел войти в кабинет, но полукровка не позволила. Она преградила мне путь, сложив руки на груди. — Карлайл в своём уме? Говорить ей правду вот так? — А как надо было? — рыжие брови приподнялись, — Так она хотя бы немного приготовилась услышать что-то, что не выписывается в её прежнюю картину мира. — Но она волнуется! — Джаспер в доме, он успокоит её. — Дар — не панацея. — Верно, — кивает, — Но в ситуации, когда девушка узнаёт о том, что мужчина, которого она полюбила — вампир, её будущий ребенок, который является полукровкой, как и её подруга, растёт за счет того, что высасывает из неё жизненные силы, во время родов возможна смерть, и выжить она сможет только став вампиром, использование дара эмпата более чем уместно. В ответ я только вздохнул и отошёл от двери. Я понимал, что Ренесми права, но от этого легче не становилось. Меня злило, что, по видимому, все Каллены в этом доме считали, что успокаивать мою любимую должен не я, а тот, кого она ни разу в жизни не видела. После того, как Карлайл сказал то самое слово на буку «в», Антея молчала долгие пять минут. А потом всё так же, не проронив ни слова, вышла в коридор, подошла ко мне и начала рассматривать меня, словно впервые в жизни видела. — Это правда? — её голос звучал абсолютно безэмоционально. Ох, как бы я хотел, чтобы она сейчас не была под действием «успокоительного» и выплеснула на меня все эмоции, а не держала их в себе. — Да. — Но как это возможно? — пожимаю плечами, — Сколько тебе лет? — Почти две тысячи лет. Она поджимает губы, кивает каким-то своим мыслям и поворачивается к Ренесми. — А ты кто? — она прикоснулась к её ладони, — Кожа не холодная, не бледная, есть веснушки. Но раз ты называешь дедушкой вампира, то ты.. — Полукровка, — закончила за неё Каллен, — Моя мама была человеком, а папа вампиром. — Я сейчас сойду с ума, — Антея судорожно вздохнула, прикрыла глаза, и её повело в сторону. Подхватываю теряющую равновесие девушку, прижимаю к себе и чувствую, как горит её кожа. Ренесми зовёт Карлайла, и когда тот выходит из кабинета и подходит к нам, у Антеи на моих руках помимо жара появилась ещё тоненькая струйка крови, вытекающая из её аккуратного носика.