Сад голубых пионов

      Когда вместе с результатами экзаменов приходит письмо для Лили, сестра визжит от восторга. Петуния поджимает губы и делает вид, что ей решительно все равно, утирает дрожащие ладони о юбку и уходит к себе, объясняя это головной болью. У Пионы голова болит взаправду, но она все равно выслушивает потоки восторгов и планов и замечает, что вот уж Зельеварение Лили точно знает лучше нее самой.       У Пионы «превосходно» по Травологии и внезапно по Чарам, по всем остальным предметам что-то между средним и чуть выше баллами, и ни одного провала. Признаться честно, Пиона ожидает чего угодно, но только не этого, потому как во время экзаменов ей было решительно не до учебы, и оттого гордость за саму себя заставляет ее улыбаться и горделиво вздергивать подбородок. О том, что учиться ей еще целых два года, Пиона предпочитает не думать, старательно выбрасывает мысли о Люциусе из головы и обещает себе найти какого-нибудь другого парня.       Самой себе Пиона вовсе не признается, но все равно считает, что, несмотря ни на что, во всем Хогвартсе не может быть никого лучше. Пиона знает, что рано или поздно ее бы все равно бросили, старательно вспоминает, как обдувал холодом ветер на вершине Астрономической Башни, и заставляет предательское сердце утихнуть. Пиона обещает себе не смотреть в его сторону, представляет себя машущей нелепо и неуклюже и сама по себе смеется, отбрасывая в сторону лишние мысли.       Пиона уговаривает Петунию пойти вместе с ними по магазинам, и сестра ходит, раскрыв рот так смешно, что Лили постоянно хихикает и отвлекается. Книги им покупать не нужно, так что сестры ограничиваются новыми мантиями – те, что принадлежали Пионе, все в подпалинах и некрасивых дырах – долго торчат в магазине с почтовыми совами и напоследок выбирают волшебную палочку. Палочка откликается самая первая, искрит и сверкает на всю лавку, так что полумрак озаряется ярким светом, а некоторые коробки падают со своих мест.       Петуния хватает Пиону за руку и просит уйти, едва они расплачиваются со старым мастером, но Лили тянет их в кафе, хвалится приобретением перед всеми подряд и уминает целых две порции мороженого. Туни поджимает губы и недовольно морщится, стучит ложечкой по креманке и подгоняет их поскорее уйти.       – Хочешь попробовать? – клонит голову набок Лили, едва они оказываются дома.       Пиона едва удерживается от того, чтобы отвесить сестре затрещину, а та, точно не осознавая собственной ужасной бестактности, улыбается как ни в чем не бывало и протягивает поджавшей губы Туни волшебную палочку.       – Я уже слишком большая, чтобы играть в глупые игры, – чеканит Петуния, разворачиваясь на каблуках.       Она взлетает по лестнице стремительно, только хлопает едва слышно дверь ее комнаты. Пиона косится на застывшую с раскрытым ртом Лили и прячет руки за спиной. Ее собственная волшебная палочка нагревается в кармане, и Пиона велит собственным мыслям заткнуться. Лили задирает голову и смотрит ей в глаза удивленно, выписывает в воздухе витиеватый жест и радостно пищит, прижимая к груди новую любимую игрушку.       Лили, кажется, вовсе не понимает, что сделала что-то не так, за ужином снова протягивает Петунии палочку и склоняет голову набок, уверяя, что может быть и получится.       – Будто сама не знаешь, что не получится, – едко бросает Туни, отодвигает палочку вилкой и накалывает кусок ветчины, – хватит уже.       Мама призывает их помириться, а Пиона чувствует себя неловко, прекрасно зная, как именно сестра проводила эксперименты. Ей учиться остается два года, а Лили – еще целых семь, и за это время Туни непременно перестанет любить всякое волшебство.