Сад голубых пионов

      В аптеке светло, тесно и странно пахнет, так что Пиона заходит внутрь с опаской, вздрагивает из-за зазвеневшего колокольчика и поспешно закрывает за собой дверь. На ней все еще рваная школьная мантия, ни единой захудалой монетки, зато полные карманы привезенных из школы зелий. Пиона вываливает их все разом, ловит покатившиеся и расставляет рядками, пересчитывая и рассортировывая. Аптекарь смотрит на нее удивленно, приподнимает бровь, но ничего не спрашивает, только внимательно следит за руками.       – Я вовсе не обижена за то, что вы со мной не связались, – Пиона любовно ровняет рядочки, поправляет отошедшие от стекла наклейки, – это все я хочу продать.       От собственных слов ей самой ужасно смешно, так что она улыбается, переводит взгляд на витрину и отворачивается. В аптеке продают не только волшебные зелья, полки полнятся всякими редкими ингредиентами, живыми и мертвыми, измельченными в порошок и покрытыми слизью, и Пиона смотрит куда-то поверх них всех, избегая, впрочем, и цепкого взгляда аптекаря.       В их соглашении всего несколько слов, Пиона называет цену, и старик смеется и морщится, словно смотрит на что-то занятное, но решительно бесполезное.       – Я не торгую травяными настойками, – старый аптекарь подцепляет пальцами одну из склянок, смотрит ее на просвет, – вам стоит сдать это в бар.       Пузырек в его пальцах блестит и сверкает, и Пиона вдруг думает, что покупать стеклянные склянки – слишком затратно. Магглы придумали пластик, но тот меняет свойства вещей, искажает зелье и добавляет эффекты, так что Пиона лихорадочно пытается выдумать, что можно использовать вместо него.       Слов аптекаря она будто не слышит, сгребает часть зелий в охапку, перепутывая между собой, и называет новую цену.       – Попробуйте, – добавляет Пиона, рассовывая пузырьки по дырявым карманам, – этот отдам совершенно бесплатно.       Аптекарь вертит в руках зелье хорошего сна, а у самого мешки под глазами, так что подсвеченная солнцем вода придает его лицу забавный зеленоватый оттенок. В своих силах Пиона уверена, тем более, что Лили из школы просит прислать ей еще, так что остальные просто останутся на потом, пока она не придумает, где сварить новые зелья. Засушенных трав у нее пока вдоволь, но скоро придется думать об этом, так что Пиона заранее прикидывает, куда рассадить привезенные из школы горшки.       Цену аптекарь называет в два раза меньшую, но она все еще в пределах ожиданий Пионы, так что она легко соглашается, отсчитывает монеты и забивает ими очередной дырявый карман.       Дома Пиона собирает вещи, рассовывает мантии по чемоданам и оставляет книги для Лили, чтобы в следующем году не приходилось покупать снова. Цветы и разросшиеся за пару месяцев травы занимают самый верх, прячутся в чарах и маскируются под подаренный мамой цветочный горшок. От собственной комнаты, слишком обыкновенной, непривычной и темной, совсем немного тошнит, и Пиона снова пересчитывает полученные деньги, предвкушающе улыбается и впервые в жизни чувствует себя взрослой.       Ответ от аптекаря приходит через пару недель, к тому же он сообщает, что не против помощницы, а еще над аптекой сдается неплохая квартирка, так что на следующую их встречу Пиона собирается с чемоданом. Предвкушение собственной значимости окатывает ее с головой, и Пиона не замечает ни маму, ни ухватившую ее за руку Туни, разворачивается и оступается, едва не распластавшись прямо на лестнице.       – Куда ты уходишь? – спрашивает Петуния, и голос ее непривычно тихий и ласковый. – Снова бросаешь меня одну?       Пионе, признаться, самую капельку стыдно, но она все еще зла и обижена, мотает головой отрицательно и обещает писать. Туни фыркает и замечает, что могла бы обещать и звонить, но Пиона не исправляется, перехватывает ее ладонь, пожимает пальцы и машет выглянувшей из кухни маме. Обе они остаются дома одни, а Пиона уходит, соглашается на работу за комнату, расставляет вдоль стен горшки с травами, а прямо посередине водружает котел.       В первую ночь самостоятельной взрослой жизни Пиона спит на полу, утром сбегает по лестнице, окунается в запах аптеки и морщится, когда старик предлагает ей перебрать флоббер-червей.