Сад голубых пионов

      Мелкий дождик начинает накрапывать в самый неподходящий момент, и Пиона задирает голову к небу, разглядывая сгрудившиеся в кучу серые облака. С тряпки в ее руках капает мыльная вода, и Пиона неторопливо оглядывается, прежде чем выбросить ее в мусор и вытащить из кармана волшебную палочку. Серый могильный памятник блестит одним чистым боком, дождь постепенно усиливается, и Пиона зябко ведет плечами, набрасывая на себя отталкивающее влагу заклинание-купол.       В будний день на кладбище немноголюдно, а из-за дождя оно и вовсе пустеет, так что Пиона остается одна посреди высоких сосен и старых проржавевших оград. Мамина могила располагается далеко от входа, но Пионе все равно кажется, что несколько выточенных именами на камне соседок подглядывают за ними и завистливо щурятся.       Дождь крупными каплями шуршит в ветках деревьев, впитывается в землю и оставляет на старых могилах пятна свежих следов, словно кто-то прохаживается вдоль коротких рядов. Пиона опускается на корточки, прячась за маминым памятником, еще разочек оглядывается и взмахивает волшебной палочкой, разом приводя в порядок и могилу, и камень. Несколько крупных цветов она достает прямо из рукава, улыбается, ощущая себя заправским фокусником, и касается мокрого памятника кончиками пальцев.       На самом деле Пиона плохо знает ее, потому что мама всегда была на работе, занималась сестрами или готовила. Иногда Пиона подсаживалась к ней вечером, когда мама читала, и тогда они долго молчали, думая о своем. Пиона помнит, как мама невпопад перелистывала страницы, и как она сама заглядывала в книгу, перегибаясь через мамину руку. Пиона любила иногда готовить с ней вместе, но и тогда они тоже по большей части молчали.       В день, когда Пионе пришло письмо из Хогвартса, мама счастливо улыбалась, гладила ее волосы и пыталась унять взревновавшую Лили, устроившую истерику вместо того, чтобы ложиться спать. Пиона не помнит точно, но, кажется, в день, когда она впервые создала светлячков, мама очень крепко ее обнимала. Ну конечно, маленькая Туни смеялась, и папа тоже смеялся, а мама прижимала ее к себе и повторяла слова благодарности.       Сейчас Пиона хочет спросить у нее очень много всего, но вместо мамы теперь – серый поминальный камень и укрытая витой оградой могила, притоптанная свежим дождем. Пиона колдунья уже больше двадцати лет, теперь уже слишком взрослая, чтобы по-настоящему плакать, и заботливый дождь оглаживает жаркий румянец на ее щеках прохладными каплями.       Пиона не говорит Туни и Лили о том, что ходит проведать маму, потому что у них обеих теперь свои семьи и собственные заботы. У Пионы же комнатка над аптекой, расставленные вдоль стен горшки с травами и бесконечные склянки, впитывающие в разноцветное стекло солнечные лучи. Пиона дружит с друзьями мужа своей самой младшей сестры, торчит в ее доме целыми днями, но все равно ощущает себя незваной гостьей, выгнать которую попросту не находится сил. Сириус зовет ее переехать в свою квартиру, но Пиона мнется и только время от времени остается у него ночевать.       Пионе нравятся ее комната и работа в аптеке, а еще Пионе страшно что-то менять, и оттого она неловко ведет плечами и как обычно молчит, слушая всех вокруг. Пиона не читает газеты, погружается в свой стеклянный мирок и варит зелья из трав.       Серый камень на маминой могиле влажный от дождя и оттого почти черный, гладкий и прохладный, но все равно как будто чуточку теплый. Пиона ведет по нему пальцами, прячет в карман волшебную палочку и задирает голову к покрытому серыми облаками небу. Повинуясь желанию, купол над ее головой падает окончательно, и дождь впитывается в волосы и одежду.       Возвращаясь домой, Пиона зачем-то заходит через аптеку и едва не сталкивается со спинами покупателей. Колокольчик на двери предупреждающе звякает, но отступать уже поздно, потому что посетители оборачиваются, и нечто внутри Пионы падает прямо под ноги с оглушающим звоном.       – А вот и она, – старый аптекарь машет в ее сторону рукой, и Пиона заставляет себя натянуть на лицо дежурную улыбку, – вы можете обговорить поставки с мастером лично.       – Да, – голос Нарциссы по-прежнему мелодичный, и в руках она сжимает пузырек с ее зельем, – думаю, мы сможем договориться.       Люциус рядом с ней смотрит на Пиону задумчивым невидящим взглядом, опирается на дурацкую трость с серебряным набалдашником, и ей страшно хочется знать, что случилось. Но вместо вопроса Пиона только улыбается шире, кивает и принимается слушать, ступая ногами по однажды уже разбитому сердцу.