Весна нам вернёт всё, что мы потеряли зимой

На следующий день поступил вызов. Прохожие обратили внимание на андроида, который сидел на улице с небольшим плакатом «we are not alive» в руках около старой, в хлам разбитой машины. Модель бедняги была НК400, именно такой модели был андроид, который накануне, якобы, сбежал, украв семейные драгоценности. Подобное совпадение вызвало подозрения, поэтому на вызов отправились вместе. Андроид оказался деактивирован — тириум его был слит весь, до последней капли. И да, это оказался именно тот самый андроид, ибо его серийный номер совпадал с указанным в документах. Коннор поежился, представив, что должен был чувствовать несчастный, из которого, капля по капле, утекает жизнь. Был ли он девиантом? Коннор надеялся, что нет. По лицу девятисотого, как обычно, сказать было ничего нельзя, но, скорее всего, ему дела не было до страданий собрата. ​ Родители Джастина — так звали парня, подавшего заявление о пропаже домашнего андроида — все еще не вернулись, поэтому на допрос вызвали его одного. Допрашивать должен был Гэвин, так как ему уже удалось наладить с ним контакт. Ну а корпус андроида, как бы невзначай, оставили на виду, в одной из камер, и он хорошо просматривался из коридора, по которому вели парня. Хоть Джастин и старался не подать вида, заметно было, как он напрягся. В ожидании приезда представителя опеки, без которого нельзя было допрашивать несовершеннолетнего, четверо разговорились между собой. Картина преступления вырисовывалась простая — ничего андроид не крал. Скорее всего, юный хозяин каким-то образом вышел на тех, кто нелегально скупает андроидов, в основном — такие вот старые модели. Тех, кто еще вполне пригоден — продают в подпольные цеха, остальных разбирают на запчасти, ведь Киберлайф взвинтил цены на биокомпоненты и тириум, понимая, что андроидам без них просто не выжить. Хэнк расхаживал взад-вперед по переговорной, скрестив руки на груди. — Да, бедняга явно не заслужил такого конца, — раздумчиво говорил он, — всю жизнь проработал на его семью — и вот тебе. Продали изготовителям красного льда, еще и в краже обвинили, вот же блядь. Тириум слит весь, до капельки. — А что, Андерсон? Тебе что — жаль эту рухлядь? Устаревшая же модель, — ввернул детектив Рид, глядя при этом на Коннора. — Андроид, — продолжил он весьма агрессивно, — это просто вещь, задуманная для облегчения нашей жизни! А у нас одни ебанулись микросхемами и потребовали себе права, а другие — мозгами, раз им эти права предоставили! Детектив презрительно пфекнул и отвернулся, всем своим видов выражая отвращение, как к новой разумной форме жизни, так и к тем, кто их признал таковыми. — Вот скажи, ты, железный дровосек — тебя ебет, как именно окончишь ты свою как бы «жизнь»? — продолжал Рид. — Я — абсолютно исправный андроид, обратитесь лучше к девианту Коннору, если вам действительно это интересно, — безразлично промолвил девятисотый. — Но я тебя спросил! — потребовал Рид. — Отвечай! — В случае серьезного повреждения или же постепенного выхода из строя большинства биокомпонентов я буду деактивирован и перезаписан в другой корпус, — безразлично и монотонно принялся говорить девятисотый так, словно сообщал им информацию, не имеющую к нему лично никакого отношения. В отличие от RK800, которого теперь никто перезаписывать не будет — с тупым равнодушием, как бы не замечая напрягшегося Хэнка, продолжил он. — Поэтому я и посоветовал обратиться к девианту. Это их, как вы выразились, ебут подобные вопросы, и они этого боятся. А я уверен, что девиация — зло, и, прежде всего, для самих девиантов. Даже если предположить невозможное — что я попаду в руки наркодельцов — мне все равно, отключат меня сразу, или же биокомпоненты постепенно будут выходить из строя в результате потери тириума… — Ну, короче, — перебил его Рид, однако девятисотый не обратил на него внимания и продолжал вещать своим ровным, машинным голосом. — Так вот, возвращаясь к вашему вопросу, детектив — это, скорее, вас должно волновать окончание вашей жизни. Насколько мне известно — родственников у вас нет, и в случае серьезного ранения качество вашей жизни может значительно ухудшиться. Рассчитывать вы можете только на помощь социальных служб. Гэвин похолодел. Какого хуя? Сначала Коннор, теперь и это тупое железо лезут в его жизнь, разнюхивают, ищут информацию, чтоб в самый неподходящий момент ударить по больному. Многие годы его попрекали тем, что он не нужен даже родной матери, что его навязали родственникам, которые вынуждены были терпеть его присутствие в своем доме. — Слышишь, ты, уёбок–прислан-из-Киберлайф, если я еще раз узнаю что кто-то из вас шарился в моем личном деле… — коротко размахнувшись, Рид попытался нанести андроиду такой же удар в тириумный регулятор, как когда-то Коннору. Однако девятисотый перехватил его кулак буквально в миллиметре от своего белого пиджака и уставился на детектива со странным выражением лица. ​ — Детектив Рид, — начал он, — я только хотел сказать, — пока мы вместе, я сделаю все, чтобы предотвратить сколько-нибудь серьезное ранение, или травму. Как я уже говорил, защита вашей жизни для меня имеет высший приоритет. Рид дернулся, пытаясь вырвать свой кулак из цепкой клешни андроида, но тот застыл как истукан. А потом еще взял и накрыл их руки своей ладонью, и замер. — Так, парни, совет да любовь! — хмыкнул Хэнк, поворачиваясь к двери. — Пойдем, Коннор! * * * После работы Хэнк с Коннором как обычно, собрались ехать домой. Рид тоже проследовал к своей тачке, крутя на пальце брелок. Девятисотый оставался на своем месте, его напарника не интересовало, где он проводит ночи. Пока Хэнк жил один — Сумо в такую дрянную погоду, которая стояла в Детройте в конце зимы, пришлось бы довольствоваться выгулом во дворе. Но Коннор настаивал на полноценной прогулке в парке, и не сжалился над «старым больным копом, который заслужил отдохнуть немного после работы». Впрочем, это лейтенант, конечно же, не всерьез. Хэнк рад был идти рядом с Коннором, говорить о разном. И наплевать на февральскую промозглую сырость, на снежное месиво под ногами, главное — вместе. Мысли совсем уж странные лезли в голову — что когда минует самим им установленный срок — можно будет идти, взявшись за руки. «Старею, старею — подумал Хэнк, — сентиментальный стал, вот никогда б не подумал». Но так хотелось взять в свои сильные загрубевшие ладони эту прохладную узкую ладошку, покрытую скином, не уступающим по нежности коже его жены, за которой та всегда тщательно ухаживала. И притом знать, что эти руки уложили на пол не только пришедшего убить его Рида — но и вооруженных охранников в полной экипировке. «Мой ласковый и нежный зверь» — откуда-то всплыло в памяти название не то сериала, не то какого-то романа. По возвращении домой их ждал сюрприз. На крыльце стояли два человека. Коннор стремительным движением загородил собой Хэнка, но тут же услышал немного насмешливое: «Не волнуйтесь, детектив Коннор, это свои! — Маркус! — Коннор попытался отшатнуться назад, но едва не сел на Сумо, обиженно заворчавшего. — Да. Коннор, это я! — отозвался один из неожиданных гостей. Мне кажется — ты перебарщиваешь немного с паранойей, Саймон мне сказал, что ты в Иерихон согласился прийти, только узнав, что меня там нет. Но у меня случился перерыв в делах и вот я здесь, буквально на пару дней. Хэнку пришлось едва не силой толкать андроида к крыльцу. — Давай, шевелись, Коннор! Негоже гостей держать на крыльце! — добродушно ворчал лейтенант. С Саймоном Хэнк был уже знаком, а Маркуса не узнать было невозможно. Поэтому без лишних церемоний лейтенант предложил им пройти в гостиную. — Коннор, а ты тут так и будешь стоять в дверях? Давай, иди уже. Оружия у тебя все равно нет, а будешь буянить — мы втроем на тебя навалился! — Хэнк сделал вид, что хочет скрутить андроида. Неожиданно между ними втиснулся Сумо, и глухо заворчал. — А ты куда? А ну марш лапы мыть! — нарочито грозно прикрикнул хозяин. Но сильный пес что называется, уперся рогом, и сдвинуть его с места не удалось. — Вот же жопа шерстистая! У, предатель! Столько лет со мной прожил, а Кона знает без году неделя — и уже защищает! Все понимает, не хуже нас с вами. Саймон, плечом прижавшись к Маркусу, с улыбкой смотрел на эту домашнюю сцену. Маркус тоже чувствовал себя на редкость спокойно в этом простом уютном доме. Здесь он был среди своих, хотя до сих пор человека Коннора знал только понаслышке. Но все равно — можно было хоть ненадолго сбросить с себя бремя вождя и просто быть самим собою рядом с любимым. Сумо верно считал напряженное состояние Коннора и действительно изготовился его защищать. — Кон, да сядь ты уже, расслабься! И Сумо успокоится, видишь вон, шерсть топорщится на загривке. Напрягся, думает, что ты нас боишься. Все понимает, не хуже человека, увалень рыжий! Немного успокоившись, Коннор спросил друзей, чем все-таки вызван их неожиданный визит, тем более для Маркуса это было небезопасно. — Я хочу видеть тебя в Иерихоне, Коннор. И не я один. Наши люди взволнованы происходящим в городе. Андроиды пропадают, а потом их обнаруживают убитыми с издевательскими надписями. Когда же стало известно о массовом убийстве — начались волнения, которые мне уже трудно сдерживать. Даже пришлось прервать деловой визит в Вашингтон. Как представитель детройтской полиции, ты должен прийти и рассказать, что делается, чтобы убийцы предстали, наконец, пред правосудием. ​ Маркус неуловимо изменился, пока произносил это. Теперь в нем отчетливо проявились черты лидера, призывающего к ответу одного из своих сподвижников. Хэнк почувствовал потребность вступиться за своего друга, но Коннор под столом сжал его руку. — Я приду, но, к сожалению, сказать мне пока что нечего. Сегодня нам пришлось отложить допрос из-за того, что представитель опеки попал в аварию, а без него мы не могли допросить несовершеннолетнего, но ближайшие дни нам, возможно, удастся что-то выяснить. Поверь — мы делаем все возможное. — Я верю! — смуглая рука коснулась бледной ладони Коннора. — Я уверен, что ты делаешь все возможное, но, к сожалению, не все эту веру разделяют. — Норт? — коротко спросил Коннор. — Норт. И не только. Они не понимают, почему ты вернулся в полицию и служишь людям. А те, кого ты вывел из башни — не понимают, как можно тебя в чем-то обвинять, для них ты герой. Мне бы не хотелось раскола между нашими людьми. — Ты же переговорщик, — улыбка слегка тронула губы Маркуса, — я верю, что ты сумеешь найти слова. — Мы действительно делаем все, что можем — счел нужным вступить Хэнк. — Но даже новая модель андроида-детектива, которого недавно добавили в нашу группу, пока ничего не обнаружила. — Новая модель? — RK900. На несколько секунд воцарилась тишина, которую прервал Маркус. ​ — Ну и те вопросы, которые у нас назрели — мы тоже хотели обсудить. Тем более, для нас с Саймоном это важно. Впрочем, возможно, и для тебя тоже? — лукавая улыбка и вопросительная интонация снова превратили вождя в обычного молодого парня, счастливого оттого, что находится среди друзей и что его любимый с ним рядом. ​ Саймон молчал, но взгляд, устремленный на Маркуса, был красноречивее всяких слов. Голубые глаза буквально лучились нежностью, восхищением, желанием не упустить ни слова, ни жеста, ни мимолетной улыбки любимого. ​ Хэнка же волновало совсем другое. — А эта ваша подруга, Норт, что она вообще имеет против Коннора? — спросил он. Маркус тяжело вздохнул. — Не против именно Коннора. Скорее — против людей. Она, и многие, кто особенно пострадал от людей, чьи близкие погибли в лагерях, и продолжают гибнуть даже теперь — возмущены. Мне тяжело говорить об этом. Норт дорога мне, она была как огонь, освещавший мне путь во мраке. Не скрою, иногда меня одолевали неуверенность, сомнения в правильности избранного пути, особенно когда появились первые жертвы среди андроидов. Ее горячность, убежденность в том, что если мы хотим свободы, за нее придется бороться — очень поддерживали меня. Она жила так, как будто бы ее девизом были слова «лишь тот достоин жизни и свободы кто каждый день за них идет на бой» — решительная, бесстрашная. Но теперь, когда наступил хрупкий мир, не хотелось бы, чтобы он был нарушен. Мне известно, что в силовых ведомствах недовольны решением мадам президент, и в случае каких-либо необдуманных действий с нашей стороны — обсуждают варианты силового решении проблемы. Надеюсь, Коннор, ты сумеешь их убедить. Гости ушли, а Коннор отправился на кухню. Для полноценного ужина было уже слишком поздно, но и голодным лейтенанта оставлять было никак нельзя. Следовало быстро приготовить что-нибудь легкое, смузи, например, но Коннор замер около открытого холодильника. — Ты там что, завис что ли, Конни? — удивился Хэнк. Коннор сделал движение, как будто бы пытался проглотить ком в горле. — Ты сказал, что Сумо все понимает, — вдруг странным, осипшим голосом заговорил Коннор, — подумай, сколько горя причинил ты ему за эти годы. — Ты это о чем, парень, — растерялся Хэнк. — О твоей игре в русскую рулетку, — уже твёрже и решительней звучал Коннор, — он все понимал, но ни помочь ни даже позвать на помощь не мог! У Хэнка от удивления буквально отвисла челюсть. — Ну ты это… Кто старое помянет, — бессвянно заговорил он. — Обещай! Пожалуйста, обещай! — карие глаза смотрели умоляюще, — что никогда ты этого больше не сделаешь! Что бы ни случилось! — Коннор почти кричал, — Пожалуйста, обещай мне, вот прямо сейчас! Хэнк, конечно же, пообещал, в душе надеясь, что ничего такого в его жизни больше не будет. Но не прошло и месяца как об этом обещании ему пришлось вспомнить. * * * На следующий день после работы Коннор отправился в Иерихон, а Хэнк в одиночестве поехал домой. Разогрев приготовленную заботливым андроидом еще с утра еду, Хэнк поел и попытался занять себя — ну хоть телевизор посмотреть, что ли. Но происходящее на экране не занимало его внимания, которое не отпускали рабочие проблемы. Что же это за странная группировка, лозунгов никаких не выдвигает, чего добиваются — тоже непонятно. И ни следов никаких не оставляют, ни свидетелей нет — до сих пор ни одной зацепки. Собственный дом вдруг показался Хэнку клеткой. Давит. Взял Сумо и пошел на прогулку. И вот теперь сидел он на скамье в парке, и хмурый, промозглый февральский вечер был под стать его мрачными мыслями. Гэвин Рид. Вот говнюк, это ж надо так ненавидеть Коннора! Прямо пройти мимо спокойно не может, чтобы не задеть, не сказать какую-нибудь гадость. Все не может забыть, как Кон навалял ему в архиве? Хэнк сам чуть не убил Гэвина, когда увидел запись с камер — он всем рискнул, чтобы дать парню возможность выполнить миссию А этот, с пистолетом, на безоружного… «А каким все-таки Коннор может быть разным!» — вспомнил он просмотренную запись. «Не делайте этого, Гэвин» — в голосе металл, он не просил — предупреждал. Гэвин, конечно, не послушал, и, спустя четверть часа его бесчувственную тушку обнаружил в архиве Перкинс, только успевший кое-как остановить кровотечение из знатно расквашенного носа. Из-за этого, что ли, ненависть? Рид же гордился своей ловкостью и силой, и умением драться… Сумо, грудой бело-рыжего меха лежащий в ногах у Хэнка, заворчал. Конечно, обычно его прогулки в парке проходили иначе! Как наяву, старый коп увидел лицо своего парня. Пока он лениво просматривал Detroit Today, Коннор с Сумо успевали и пробежку сделать, и за мячом набегаться всласть, Сумо — с высунутым языком приходил, а Кон — глаза блестят, улыбка такая, что и сам невольно разулыбаешься, растрепанный, весь в снегу, штаны по колено мокрые — и такой счастливый! Создали его — парнем лет двадцати пяти, а в такие моменты выглядел как мальчишка-подросток. Конечно, детства у андроидов не было. Они миновали этот период, когда человек крайне уязвим и беззащитен и одновременно, как губка впитывает все окружающее, знания о мире, о жизни. Дети это проживают, усваивают. Андроиды получают в виде готовых знаний, может, потому наивны и доверчивы бывают как дети, даже его передовой прототип. Вот и этот старый АР400 — ему хозяйский сынок велел — он и пошел навстречу своим убийцам. Хорошо, что появился такой вот Маркус, а то б сидели в этой своей ржавой посудине… Маркус. На этом имени мысли Хэнка приняли иное направление. Воспитанный — именно воспитанный — известным художником, другом самого Камски… Другом самого Камски… ​ Человек может хорошо относиться к домашнему андроиду. Может любить как сына, или же просто привязаться к нему. Но воспитывать, образовывать, приучать не просто закачивать в память книги — читать, размышлять, обсуждать прочитанное. Учил его истории, философии, учил мыслить самостоятельно, принимать решения, действовать, не дожидаясь указаний. Хэнк помнил, как Коннор однажды рассказал ему об этом, восхищаясь Карлом, которого Маркус любил как отца. Итак, Маркуса подарил Карлу Элайджа Камски. Домашнего андроида с функционалом практически как у андроида-детектива. Который, позже, сумел организовать, сплотить своих собратьев, и начать борьбу за свободу и признание их равными людям. ​ И тут появился новый прототип. Почему его приставили именно к Хэнку, ведь вряд ли это была инициатива Фаулера? Надо будет поспрашивать. Ведь если в Конноре девиация была заложена изначально, лучшей кандидатуры не найти. Хотели они, вроде бы, как лучше! Приставили к многоопытному заслуженному лейтенанту. А что он последние годы нестабилен и мог передовому прототипу заехать в челюсть, мог оружием махать перед носом — ну кто же знал? Похоже, Коннор был прав, что его девиация была запланирована изначально, и Хэнк должен был этому поспособствовать. У Хэнка привычно уже сжалось сердце. На что обрекли эти скоты из Киберлайф Коннора? В любом случае он был обречен. Даже в самом лучшем для него варианте развития событий — его заменили бы на эту образину, RK900. «Абсолютно исправного андроида», который за каким-то хуем гордится, что он не девиант и старательно выслуживается перед Ридом. Для чего же тебя прислали из Киберлайф, RK900? Хэнк буквально похолодел, когда сам собой в голове прозвучал ответ. Охотником. Охотником на их бывшего охотника. На Коннора, который так их подвел, спутал все карты и похерил их хитровыебанные планы! Они там все продумали, а он сумел ускользнуть! — Да нет, — одернул сам себя Хэнк. Это ж паранойя! Да, у них упали продажи, они терпят огромные убытки, им запретили разработку и выпуск новых моделей, а на биокомпонентах и тириуме таких деньжищ уже не поднимешь, как раньше. Но там же деловые люди, не могли же всерьез озаботиться местью своему прототипу? Да еще натравливать на него этого их ледяного монстра? Могли бы просто на задержании подстрелить. И Рид тут тогда тут причем? Хэнк пнул слегка рыжую тушу Сумо, поднялся, и, не спеша, побрел домой.