Весна нам вернёт всё, что мы потеряли зимой

Утром Рид проснулся с головной болью, и ещё почему-то болела шея — может, в баре вчера продуло? Или в машине? Странный провал в памяти — он помнил, как вышел с Ричардом из бара, как сели в машину — а очнулся уже дома. Вроде не настолько был пьян? Или настолько, хуй его знает? Перед его мысленным взором постепенно, как утопленник со дна, всплывали события вчерашнего вечера и ночи. Неужели это возможно? Неужели он позволил андроиду? Как вообще тот оказался у него в доме? Или это все-таки пьяный бред? Гэвин вышел в коридор, зевая и озираясь по сторонам. Андроида вроде нигде не было. Свалил? Или реально всё это просто приснилось спьяну? Рид заглянул в ванну. — Бляядь — хриплым шепотом протянул Рид, увидев аккуратно развешанные на сушилке белый пиджак, черную рубашку и джинсы. Мать твою, он реально затаился где-то здесь, в квартире, еще и голый к тому же! Рид быстро запер дверь и сунул голову под холодную воду, тщетно надеясь, что протрезвеет и все случившееся действительно окажется пьяным бредом. Но нет, андроидская униформа все также висела и никуда не исчезала, да еще и раздался негромкий стук в дверь. — Детектив Рид, у нас мало времени. К тому же, заказанный мной завтрак уже доставили, и он остынет, если вы немедля не выйдете! — Блядь! — пробормотал Гэвин, и чуть громче повторил, — блядь! Определенно, в это утро его высказывания были как-то удручающе однообразны. — Вы что-то сказали? — уточнил из-за двери знакомый голос. — Я пожелал, чтобы ты исчез из моего дома и моей жизни! — наконец-то у него получилось произнести длинную осмысленную фразу. «Ну, если там будет салат и сраный зеленый чай, я на голову ему все это вылью!» — с такими мстительными мыслями Гэвин покинул ванну. Прямо перед ним в коридоре стоял андроид в черно-белых боксерах со стаканом воды в руках. И если завтрака не больно-то и хотелось, то к воде Гэвин буквально припал. Торопливо осушив стакан, он вернул его Ричарду. Оглядел андроида, пфекнул в своей обычной манере и насмешливо сказал: «Надо же, и трусы в цвет формы — только синего треугольника на причинном месте не хватает и надписи «Андроид» на жопе». — Скройся, урод! — приказал Рид. «А впрочем, кому ты врешь-то? — подумал он, — Урод? Таких, как этот «урод» — поискать еще надо… Даже в сраном Эдеме ничего подобного не видал. Этого бы там… Перед глазами встала картина — Ричард на коленях, Гэвин, входя в малиновую комнату вроде той, в которой когда-то они расследовали убийство мужчины, небрежно отталкивает его ногой и разваливается, утопая в мягкости обтянутого бордовым бархатом кресла. — Раздевайся! — командует он. Андроид торопливо хватается за пуговицы на своей уебищной рубашке. — Медленно! — Простите? — послышался удивленный голос андроида, который оглядывал себя, видимо, не зная как приступить к выполнению приказа. — С вашего позволения я бы, напротив, хотел одеться… Детектив захлопнул рот и страдальчески сморщился. — Я что, вслух это произнес? Блядь! — Гэвин закрыл глаза, всё ещё отчаянно желая, чтобы происходящее оказалось сном. — Детектив Рид, ваш завтрак! Тут Гэвина тоже ждал облом. Его любимая пицца кватро формаджи и двойной эспрессо — бросаться этим в андроида как-то не очень хотелось, хотя и аппетита особого и не было. Пока Рид ел, из ванны вышел полностью одетый андроид, свежестью и опрятностью неприятно подчеркивая видок Рида в стиле «после вчерашнего». ​ ​ — Если не хотите, я уберу, съедите в обед? — спросил девятисотый, доставая с полки контейнер. — Свали. Иди вниз, жди меня у машины, — велел Гэвин, подви­гая, тем не менее, остатки пиццы к конте­йнеру. Ричард ушел, а Рид допивал кофе в горес­тном недоумении, как это андроиды умудря­ются даже к ненавидя­щим их людям без мас­ла в жопу влезть. Ну ладно Андерсон, ста­рый алкаш небось уже позабыл в каком году последний раз зани­мался сексом, а тут смазливый андроид, он тогда даже и девиа­нтом не был — приказ­ал и вперед. «Я подчиняюсь только лейтенанту Андерсону» — вспомнил Рид так выбесивший его когда-то отказ андроида. Но он-­то, он! Он ведь не отдавал никаких «таких» приказов? И вот что ему теперь делать, как в глаза смотреть еб­учей машине? И не ко­нчится ли это тем, что и он будет жевать мерзкий салат и пить мерзкий зеленый чай вместо кофе? Завидев детектива, андроид открыл дверцу со стороны во­дительского места, но Рид, не имея сил со­бачиться, покорно по­плелся на пассажирск­ое, а Ричард застыл, где стоял. Он-то всего лишь хотел откр­ыть дверцу, но раз Гэвин сам… Ричард сориентировался и быс­тренько уселся за ру­ль. На работу они ехали мол­ча. * * * Коннор пришел на работу немного раньше. Он привык вставать в пять тридцать, чтобы успеть выгулять и вымыть Сумо и переодеться. Потом надо было приготовить завтрак и что-нибудь на обед Хэнку. Коннор вполне успешно добивался того, чтобы любимый лейтенантом, но неполезный фаст-фуд исчез из его обихода. Хэнк для виду сопротивлялся, ворчал, но теплый благодарный взгляд голубых глаз говорил об обратном — он благодарен был андроиду за заботу. Теперь ничего этого было не нужно. Не для кого готовить, заботливо упаковывать. Зато можно прийти раньше всех в пустой ещё опен-спейс, постоять около Хэнкова кресла, касаясь спинки. Программа тут же подкинула реконструкцию — силуэт Хэнка, тёплыми золотистыми линиями за его рабочим столом. Вот он замечает Коннора, поворачивается к нему, такая знакомая улыбка, дружеский хлопок по плечу. Прикрыв глаза, он вызвал в памяти ощущение сильной ладони на своем плече. Так как никого всё ещё не было, он позволил себе сесть за стол лейтенанта. Проверил, не нуждается ли в поливе бонсай, подаренный им Хэнку взамен прежнего, безвременно почившего. Хэнк сконфуженно улыбался, и клялся что теперь уж точно не забудет поливать зелёного друга. На столе взгляд Коннора упал на Хэнковы наушники. Коснулся кончиками пальцев, а потом решительно водрузил их на голову. Сейчас ему важно и дорого было всё, что имело отношение к лейтенанту. И его любимая музыка в том числе. Коннор включил — и мир вокруг него схлопнулся, перестал существовать. Была только эта песня, эти слова. Знай, просто знай — Любовь не считает дней. Я буду ждать. Дай время, дай — Надежда моя сильней, Я буду ждать… Шанс, дай нам шанс — Я буду ждать. * Так вот что слушал Хэнк в последнее время? Выходит, это Коннор не давал ему шанса? Коннору казалось — наоборот. Вопреки очевидным для наблюдательного андроида взглядам и реакциям тела, Хэнк упорно держал его на расстоянии. Однажды он объяснил, почему. Потому что считал его, Конрора, слишком юным и неопытным, потянувшимся к первому, кто проявил к нему внимание и заботу. Хэнк хотел, чтобы Коннор расширил круг общения и сделал бы некий осознанный выбор — напрочь игнорируя тот факт, что Коннор выбор свой уже сделал! Коннор тоже не хотел настаивать, зная упрямство лейтенанта. Никто из них тогда не знал что времени у них не было. И теперь Коннор с отчаянной надеждой повторял: Шанс, дай нам шанс — Я буду ждать. Он сам не знал, к кому обращался, превращая слова песни в мольбу. Это было непростительно — так выпадать из реальности, находясь на рабочем месте. И реальность быстро о себе напомнила — щелчками пальцев возле самого лица и грубым, резким голосом Рида. — Эй, жестянка, завис? Может в родной Киберхуяйф тебя на ремонт подкинуть? А лучше — прямо сразу на свалку. Может, повторишь там подвиг вашего главаря, копаясь в падали и разыскивая для себя запчасти? Это было грубо, конечно, и особенно нестерпимо сейчас, когда в его ушах ещё звучал голос Хэнка, плечи фантомно ощущали жар его сильных жёстких ладоней. Но Коннор привык к таким выходкам, и просто отключил эмоции. А потом, приглядевшись к нездоровому блеску глаз, землистому цвету кожи и отечности век — неожиданно для самого себя выдал: — Вы все сказали, детектив? Или что-то имеете добавить? — Я много что имею добавить, пластика кусок, но тебе ничего из этого не понравится! — осклабился Рид. — В таком случае, примите совет. Было бы лучше послать Ричарда не за кофе, а в аптеку за ньюрексаном. Это позволило бы вам прожить сегодняшний день без потерь. — Ты мне угрожаешь? — прошипел детектив. — Предупреждаю. Ваше давление, учащенный пульс и повышенная возбудимость с утра пораньше внушают мне тревогу о вашем здоровье. Вы ведь знаете как ценно для меня ваше общество, опасаюсь его лишиться! Рид открыл было рот, чтоб высказать обнаглевшему в край Коннору все, что думает о нем и его опасениях, но тут появился улыбающийся Ричард со стаканом кофе из Ридо­вой любимой кофейни и коробкой с шоколадными пончи­ками. Ричарду тоже досталось по полной. Рид орал, что девиант Коннор — заботится о здоров­ье напарника и кормит исключительно поле­зной едой, а исправн­ый, блядь, андроид — таскает ему вредные пончики. Видимо, он хочет, чтобы Гэвин стал толстым и одышливым вроде Коллинза. Бен Коллинз вздохнул и возмущенно покачал голвой, но реагиро­вать не наглый выпад никак не стал — себе дороже. Ричард давно уже от­нес коробку с пончик­ами в кафетерий. Но Рид продолжал по пов­оду и без повода нае­зжать на своего андр­оида, называя разными оскорбительными пр­озвищами, из которых «тупое железо» было самым безобидным. Длилось это до тех по­р, пока из своего ка­бинета не вышел Фаул­ер и не потребовал Гэвина к себе. — Рид! Ты охренел? — С места и в карьер начал капитан. — Те­бе так хочется быть сержантом? А между тем — ты все делаешь, чтобы угодить обра­тно в патрульные! Три! Три рапорта на моем терминале о недо­пустимом обращении с андроидами. Вот еще хотя бы один, — хло­пнул ладонью по столу Фаулер, — ты понял? А о премии уже пря­мо сейчас забыть мож­ешь! От капитана Гэвин вышел мрачнее тучи. Он ни минуты не сомне­вался, что рапорты — дело рук Коннора, и просто раздражение медленно, но верно переходило в злобу. Ричард стоял навытяж­ку перед его столом, Коннор тоже стоял около своего. — Детектив Рид, у нас вызов! Подожгли заброшенный сарай в районе порта. — А мы причем? Мы что, пожарные, что ли? — тягостно поразился Рид. — При тушении обнар­ужены обгоревшие кор­пуса андроидов. * * * Пришлось ехать. Ста­рый заброшенный сара­й, когда-то служивший для хранения лодок, пожар затронул не сильно — из-за обиль­ных снегопадов напит­анное влагой дерево горело плохо. Но в центре сарая, среди полусгнивших остовов лодок, имелись стол­бы, подпиравшие крыш­у, и к этим столбам были привязаны обгор­елые корпуса несчаст­ных андроидов, облож­енные каким-то подо­бием костров из обло­мков деревянных досок и разного мусора. Имелась и надпись, на этот раз — Аутодафе. По-види­мому, преступники им­ели в виду, что как когда-то сжигали ере­тиков, так и сейчас следует поступать с девиантами. Картина была просто ужасная — обгорелые, оплавленные тела, колючей проволокой пр­имотанные к столбам.­. Были ли они деакт­ивированы, когда их подвергли этой ужасн­ой казни? Были ли де­виантами или просто устаревшие модели, которые не смели сопр­отивляться «хозяевам­»? Оба андроида принял­ись за работу. Ричар­д, как всегда, был невозмутим, а Коннор, замерев, смотрел на жуткую картину. Уровень стресса под­скочил до семидесяти восьми процентов, система вентиляции с трудом справлялась с перегревом корпуса. Как отчаянно нуждал­ся он сейчас в Хэнке, ему помогло бы уже одно его молчаливое присутствие. Они уже научили­сь без слов понимать и чувствовать друг друга. Но Хэнк был в клини­ке, а рядом обретался только девятисотый и отчаянно кашляющий Рид, которому явно было плохо от запаха горелого пластика. Человеку, понятно, трудно было дышать в сарае, который хоть и продувался со всех сторон, но все равно там слишком высока была концентрация отвратительного запаха гари, и детектив, ко­торый с утра чувствовал се­бя неважно, окончате­льно сник. Решив, что два пластика и без него справятся, он выбрался на свежий воздух. В голове было пусто, никаких мысл­ей по поводу случивш­егося. Рид, который так-то ничего против не имел, что кто-то прищучил возомнивших о себе тостеров, но сейчас это уже переходило всякие границы. Над ними словно издевали­сь, играли как кошка с мышью, подбрасывая то там, то здесь искромсанных андроидов и практически не оставляя улик. И что он напишет в отчете Фаулеру? А когда представил орущего капитана, который, чего доброго, и впрямь вздумает отправить его в Иерихон отчитываться перед Маркус­ом, ему стало совсем уж не по себе. Он, было, сунулся в сара­й, чтобы приказать андроидам быть внимат­ельней, не пропускать ничего, иначе… Сказать он ничего не ус­пел — подвели прокур­енные легкие, он неч­аянно вдохнул ядовит­ого дыма, и его скру­тил кашель. Удар по голове… в глазах потемнело, сарай сраный, что-ли, на него рухнул? Андроиды приступили к сбору улик, и чер­ез некоторое время Коннор первый обратил внимание на слишком длительное отсутств­ие Гэвина. Оставив свою работу, оба выбрались из сарая. Рида поблизости не было. Ричард был как-то странно напряжен. Бес­покоится за напарника — подумал Коннор. Но тем не менее, по­шел на поиски почти неохотно. Может, они поссорились? Хоть поссориться с Ричард­ом — это надо было очень постараться, он же как пес ходил за Ридом, исполнял все его капризы и почти никогда не реагиров­ал на подъебки и оск­орбления. Хотя, уж кто-кто, а Гэвин сум­ел бы даже невозмути­мого RK900 достать! Коннор понимал, что надо бы получше при­смотреться к этим ст­ранным напарникам и их странным отношени­ям. Почему девятисот­ый так гордится своей недевиантностью? Это его вечное «я — абсолютно исправный андроид»? Почему за все время ни разу не допустил обычного для андроида контакта прикосновением рук, более удобного для передачи информации — неужели реально опа­сался, что Коннор пр­отив его воли будет пробуждать превосход­ящую по силе и быстр­одействию модель? И ведет себя как личный слуга, бегает для Рида в соседнюю кофе­йню, подает куртку, держит над ним раскрытый зонт. Постоянно находит повод его похвалить, раздувая и без того непомерное ридовское ЧСВ? Надо, надо бы об эт­ом подумать, но сейч­ас это кажется неваж­ным по сравнению с тем, что Хэнк в тяжел­ом состоянии лежит в клинике. Что Ричард успел прикрыть свое­го человека, а он, Коннор — не успел. Ричард словно бы за­стыл, глядя куда-то вдаль. Коннор огляде­лся, не понимая, поч­ему он не ищет, не зовет Рида. Пытается ему дозвониться? Дум­ает о чем-то своем? Судя по безразличию на его лице, случивш­ееся в сарае не особенно его взволновало. Сожженные собратья (как бы Конрор хотел быть уверен, что они уже были деактиви­рованы!) были ему безразличны. Абсолютно исправная машина! Но исчезнувший напарн­ик, про которого он десять раз на дню по­вторял, что его жизнь и безопасность — в приоритете — не мож­ет его не беспокоить? Коннор додумать не успел. Откуда-то изд­али, из других сараев донесся крик, и тут же оборвался. Кон­нор немедля бросился туда, Ричард очнулся от своего странного оцепенения и побеж­ал за ним. В глубине длинного сарая, крышу которого подпирали столбы, в сумраке шевелились какие-то фигуры. Ан­дроиды рванули туда, на ходу сканируя помещение. Анализаторы уловили присутствие в возду­хе паров жидкости для розжига. — Стоять! Полиция Детройта! — Рявкнул девятисотый, но фигу­ры в масках побежали вглубь, где в стене старого сарая была дыра. — Откуда у Ричарда оружие? — подумал Ко­ннор мельком, когда тот открыл стрельбу по убегающим людям в масках. Однако раз­бираться с этим было некогда, один из них успел бросить зажи­галку в кучу деревян­ных обломков, которая окружала человечес­кую фигуру. Это был детектив, его руки были сзади скованы его же наручниками, рот заклеен скотчем, а вокруг быстро разгор­алось пламя. Сорвав пиджаки, анд­роиды пытались загас­ить огонь, а потом девятисотый врезал но­гой по столбу, и, к счастью, трухлявое дерево не устояло и им удалось освободить детектива. Ричард накинул на напарника свою куртку, ее плотная синтетическая ткань потушила тлеющую кожанку Рида. Коннор вызвал парамедиков и пожарных, и быстро подошел осмотреть преступников. Если они еще живы, следова­ло их поскорее вытащ­ить из сарая, где разгорался подожженный ими костер. Но им помощь уже не требова­лась, и это тоже было стр­анно — зачем же было стрелять на поражен­ие? Можно ведь было по ногам, тогда бы их можно было допроси­ть, а теперь опять все нити, ведущие к таинственной банде, были оборваны. Зато Коннор нашел пистолет Зиг зауэр, табельн­ое оружие Рида. Види­мо, пистолет был пот­ерян во время нападения на детектива, а Ричард успел его под­обрать, пока они беж­али к сараю? Иначе как он у него мог ока­заться? Но думать было неко­гда, следовало покин­уть горящий сарай, из-за дыма могли выйти из строя фильтры, что затрудняло дыхан­ие, охлаждавшее пере­гретый корпус. К счастью, они все же успели вовремя, в спешке убегающие пр­еступники бросили зажигалку в импровизированный костер, он вспыхнул, но плотная ткань зимних джинсов, изрядно намокшая, пока они по сугробам добирались к сараю, предотвратила сильн­ые ожоги. Поэтому от госпитализации Рид отказался, парамеди­ки обработали постра­давшие места и Ричард повез своего напар­ники домой, а Коннор вернулся в участок писать отчеты. Неподалеку от подож­женного сарая была найдена машина, на которой, по-видимому, прибыли преступники. Машина числилась в угоне. В ней были биологические следы, но они принадлежали убитым. Выяснить сно­ва ничего не удалось. Все случившееся было в высшей степени странно, одно дело — преступления против андроидов, которых было немало в последн­ее время. Но покушен­ие на жизнь полицей­ского, да еще таким страшным, изуверским способом? Было слиш­ком много загадок в этом таинственном де­ле, и среди них — ст­ранное поведение дев­ятисотого. Как все-т­аки оказалось у него табельное Рида? Зач­ем было убивать обоих преступников? Да, то, что они совершил­и, было ужасающим по своей жестокости, да, медлить было неко­гда, надо было спаса­ть пострадавшего, но все равно — слишком много было вопросов, на которые Коннор не мог найти ответа, как ни старался. После работы Коннор, выгуляв наскоро собаку, отправился в больницу. Состояние стабильно-тяжелое. Все это он мог выяснить и позвонив по телефону, но Коннор не уезжал. Наверное, если бы не Сумо, он всю ночь простоял бы в больничном коридоре, мысленно разговаривая со своим другом, хотя бы в виде реконструкции представляя его рядом с собой. Прикрыв глаза, он видел очертания высокой мощной фигуры, Хэнк подходил к нему, притягивал к себе, обнимал — как тогда, морозным зимним утром возле моста Амбассадор. Такая знакомая родная улыбка — как же Коннору его не хватало! Многие андроиды верили, что RА9 спасет их. А если попросить его спасти человека? Почему-то Коннор не разделял веры своих собратьев. Возможно, для несчастных, вроде андроида Ортиза, эта странная вера была спасением в их беспросветном отчаянии, но он ничего не чувствовал, повторяя про себя это сочетание цифр и букв. Куда большее впечатление произвел на него тот заброшенный храм, где укрылись андроиды, бежав со взорванного Иерихона. Там они были абсолютно беззащитны, многие были ранены или сильно переохладились, рано или поздно их обнаружили бы, и они едва ли смогли организовать сопротивление или скрыться. Но именно там он впервые почувствовал единение со своим народом и ответственность за них, Именно там ему пришел в голову его дерзкий план, удививший даже самого Маркуса. Именно туда он и пошел по ночным улицам, сам не зная чего ждал и чего хотел от этого места. Просто подумал, что о жизни своего человека надо просить не бога андроидов, а Бога людей. До этой ночи религия была вне сферы интересов андроида-детектива. Маркус как-то обмолвился, что люди веками резали друг друга из-за тонкостей своих суеверий. Что было странно, ибо большинство религий призывали к миру и осуждали насилие. Впрочем, до истории религий ему дела не было, Коннор просто отчаянно хотел сделать хоть что-то для своего раненого друга. Когда он, наконец, приблизился к храму, ночная тьма начала редеть. Пока шел, он искал в сети молитвы, которыми молятся люди об исцелении своих болящих, но одни показались ему слишком сложными, витиеватыми и многословными, они никак не затрагивали его душу. Однако, у протестантов не возбранялось обращаться к Богу своими словами, а храм был именно протестантский. Он вошел, сложил руки в молитвенном жесте, закрыл глаза и попытался сосредоточиться на тех словах, которые должен был произнести, но слов не было. Одно лишь пылкое желание чтобы друг… не только друг, самый дорогой и близкий ему человек выжил, исцелился от ран. Так стоял он, потерявшись во времени, а когда очнулся — первые лучи восходящего солнца высветили чудом уцелевший витраж, с которого смотрел на него лик, удивлявший неземным величием и покоем. На обратный путь ему пришлось заказать такси, и все равно он понимал, что на службу вовремя не успеет. Но Коннор не думал ни об опоздании, ни о вчерашнем деле, ни даже о том, возымела ли какой-нибудь результат его отчаянная молитва без слов. Просто ему было хорошо и спокойно. Впервые за много дней.