Самое большое счастье в жизни — это уверенность,
Что тебя любят
Виктор Гюго.
Солнце привычными движениями скользит по бледной коже, испещрённой шрамами и веснушками. Тёплые лучи зарываются в шоколадные волосы, путая их вместе с ветром — единственным, кто её одиночество прерывает. Он шумит, воет волком, скалится где-то далеко за пределами дома. Здесь он столь же умиротворён, лишь напоминает о себе изредка. Гермиона Грейнджер жмурится на солнце, подобно кошке. Карие глаза янтарём переливаются, утопая в светлых бликах. Они мягкой и задумчивой дымкой смотрят далеко за горизонт. Раньше они казались живее всех живых. Теперь глаза лишь сверкают в лунном свете, да смягчаются в солнце. Обычно это холодный лязг железа, да ядовитый запах ржавчины. По её мнению. На ней футболка, спавшая с плеча, что почти до колен доходит. Чёрный цвет несколько гармонирует с молочной кожей, пусть солнце и жжёт беспощадно по тёмным оттенкам. Ноги оголены, лишь часть бёдер скрыта шортами. Тонкие полоски мышц — шрамы прошлой бурной и активной жизни. Раньше Гермиона не покидала леса. Раньше ветер её сопровождал на каждом шагу, вместе с ней оббегая деревья, прыгая через поваленные стволы. Раньше Гермиона была воплощением свободы и бегства от реальности. Гнетущей и полной страха. До встречи с ней. До встречи с той, кто должен был быть просто случайной встречной. Нарцисса. Имя, что Гермиона долго смаковала, катала по языку, наслаждаясь вкусом. Нарцисса казалось просто высокомерной женщиной, что смотрит на мир как на мусор. Её бархатные волосы казались неживыми и скорее парик напоминали своей неподвижностью и идеалом. Они переливались светлыми и тёмными оттенками. Пряди всегда идеальны, никогда не спутаны. Они выделяют её. Ведь Нарцисса не только Блэк. Но и Розье. Она воплощение двух сильнейших семей. Её лицо — маска с заученными эмоциями-движениями. Это сжатые в тонкую полоску губы с винной помадой. Всегда идеальной. Это всегда чуть приподнятые брови в явном превосходстве над всеми вокруг. Это всегда лёд во взгляде. Её глаза раньше казались замёрзшей душой её, что скрыта под толщиной льда озера. Они ничего не выражают, но жалят похлеще языков пламени. Её стан всегда прям, как будто она лишь кукла или статуя. Идеальные изгибы скрыты тёмными морскими оттенками платьев. Она носит белоснежные перчатки. И Гермиона каждый раз ждала увидеть на них кровь. Потому что Нарцисса создана для прекрасного багряного оттенка с железным запахом. Но они обе знают. Если Нарцисса и убьёт, руки её будут чисты. Как и вся она. Так было до Грейнджер. Гермиона помнит, как резко охладился её буйный нрав под острым взглядом. Как хотелось испариться в её присутствии. Но ведь и Грейнджер не из слабых. Она в конце концов такой же потомок древних, как и эта Блэк. Пусть сама девушка лишь полукровка, но их род уходит корнями далеко в древность. Гермиона изучала её. Изучала долго и кропотливо. Она жертвовала встречами с ветром, чтобы рассматривать эти черты лица, увидеть трещинки в защите, стоит Гермионе произнести нужные слова. Грейнджер наблюдательна, Нарцисса насторожена. Они проводили столько встреч с бокалами вина в тёмном зале поместья Блэк, освещённые лишь камином. Гермиона помнит тот миг, когда Нарцисса рассказала о своей истинной сущности и своих чувствах. Грейнджер уже тогда открылась ей почти полностью, показывая себя более приветливо, зная, что улыбка на винных губах настоящая. Пусть и предназначалась лишь их тихим вечерам. Грейнджер помнит, как Нарцисса в свете луны, пока они впервые прогуливались по саду Блэк Мэнора, сказала эти злополучные слова. Тогда молчание Гермионы воспринялось слишком остро, и женщина уже чувствовала звенящий кинжал в своём сердце, прежде чем бледная рука нежно сомкнулась на её запястье. И тогда Гермиона увидела. Увидела нежно-голубые глаза, полные тепла камина и страха одиночества. И её сердце в тот же миг оказалось в руках этой женщины. О Великий Дракула, поцелуи Нарциссы… в них тонуть хотелось, задыхаться под нежным напором этих губ. Они передают все чувства Блэк, что не в силах та сказать. Они сковывают и забирают весь контроль. Потому что Нарциссе отдаться хочется. — Это неправильно, — шёпот надломленный раздаётся, тут же схваченный солнечными лучами. Карие глаза сеткой слёз перекрыты. Она чувствуют томящую боль, что сердце коготками сцепляет. Она опускает голову, тут же видя свои пальцы, крепко сжатые в кулаки. Ладони мягко раскрываются, и взгляд цепляется за красные полумесяцы, придающие цвет призрачной коже. Гермиона туманно смотрит на бледные изгибы костей под тонкой кожей, вены, бегущие змеями рядом. Но она видит не молочную кожу, а запятнанную кровью. Её же кровью, потому что она не достойна жизни. Ничтожная. Руки ласково и как всегда аккуратно накрывают её плечи, пока запах вина и тёмного шоколада затуманивают разум. — Дорогая, — шелковый голос волной спокойствия омывает тревогу. Но не сегодня. Сейчас Гермиона лишь напрягается, усилием воли сдерживая всхлип. Жалкая. — Гермиона, — голос уже насторожен, пока сама Нарцисса наконец движется. Она ветром проскальзывает к девушке, опускаясь перед ней на колени, чтобы заглянуть в родные глаза. И лазурь сейчас покрыта кромкой тревоги. Она немного хмурится, видя такое состояние любимой. — Что случилось? — нежный голос вызывает новую волну тупой боли. Она не заслуживает этой любви, этой ласки и внимания. Но всё же несколько прохладные пальцы стирают слёзы. Такие родные, тонкие, бледные. Гермиона прикусывает губу, зажмурившись. Она не желает видеть Нарциссу. Нет, она хочет, она нуждается в том чтобы её видеть. Но она не достойна этой красоты. Нарцисса встаёт, полная обеспокоенности и боли от вида сломленной Гермионы. Она аккуратно берёт девушку за руки, помогая подняться. Гермиона не сопротивляется, и Блэк уводит её с балкона, потому что в отличии от девушки она предпочитает тень. Когда Нарцисса опускается на кровать, облокотившись о изголовью, и тянет за собой Гермиону, девушка пытается сопротивляется, но всё же оказывается в тёплых объятиях на коленях старшей. Нарцисса — вино и книги. Она запах аристократии и готики с ноткой светлого сказочного леса, столь же темного и густого. Гермиона всхлипывает, прижавшись к шее, скрытой светлыми волосами. Тёмные пряди убраны в лёгкую, но такую царственную причёску. Грейнджер считает всё это неправильным до боли. Потому что не заслуживает она всего этого, тем более тепла прохладные рук. — Скажи, что тебя тревожит, милая, — нежный шёпот прикосновениями к каштановым волосам отражается, пока Нарцисса крепко держит любимую в своих объятиях. — Это неправильно, — опаляя горячим дыханием плечо женщины, шепчет Гермионы. — Я не достойна этого, — всхлипывает девушка, ещё больше прижавшись к старшей, словно она боится, что стоит ей озвучит эту мысль, как Нарцисса её оттолкнёт. Но Блэк чувствует это и ещё крепче прижимает девушку к себе, пытаясь собрать хоть какие-нибудь слова и мысли. Она прижимает голову к себе, силясь вдохнуть полной грудью. Потому что боль её девочки передаётся ей сквозным ударом. Нарцисса знала, что этот момент будет. Она знала, что эти мысли придут. Семья Блэк и так давила на них. Их и без того возмущало, что Гермиона даже не чистокровный эльф, а лишь полукровка. Полуэльф — как назвали они её. Конечно Блэки и об этом заговорили, может даже связались с её Гермионой. О том, что люди и тем более полукровки для вампиров лишь пища. И не достойны они ласки и внимания. Что люди должны боготворить вампиров просто за то что те пьют их кровь и содержат. Но Нарцисса отказала этим правилам, ещё когда поцеловала Гермиону. Потому что это чертовски несправедливо, да и не может Нарцисса поверить, что такая девушка недостойна любви и всего мира. — Дорогая, — всё же выдыхает Нарцисса, прикрывая глаза, — пожалуйста послушай, — она не хочет смотреть в карие глаза, потому что она рассыпется, если увидит в них боль. Но Гермиона затихает, вслушиваясь в родной голос. — Мне не нужно никого, кроме тебя. Нет никого, кто смог бы тебя превзойти или даже просто заменить. Ты — та, кого я люблю, — она прерывисто поцеловала каштановые волосы, вдыхая запах. Гермиона всегда пахла солёной карамелью и ликёром. — Но вампиры… — надломленно начинает Грейнджер, но Нарцисса ее прерывает. — Скажи, мои потомки и род важнее меня? — Нарцисса знает, что это может показаться эгоистично. Но она старается сдержать холодный гнев на этих существ, что сделали такое с её девочкой. — Нет, — без колебаний отвечает Гермиона. Нет никого важнее Нарциссы. Формально от Блэк отреклись, когда та ублажила, по словам отца, полукровку. Но ее родители продолжали посылать весьма гневные письма. Даже тёмный ворон, носящий эти сообщения, устал от одного и того же. — Дорогая, я люблю тебя такой. Я хочу дарить тебе свою любовь и ласку, что бы там не было нужно другим вампирам, — отвечает Нарцисса. — Я ведь не им позволяю касаться себя, — она чувствует, как Гермиона слегка рычит. Блэк улыбается, пригладив каштановые кудри. Гермиона помнит, как первый раз позволила себя укусить. Они около года встречались. Уже тогда вокруг гремела туча в виде родителей Блэк. Они ещё немного питали надежды, что Нарцисса просто тешится и после укуса станет нормальным вампиром. Но ведь и не догадывались, что тогда Блэк была настоящей. Уже тогда она любила Гермиону. Любила и любит эти каштановые волосы, что меж пальцев лились, пока она аккуратно убирала их с бледного изгиба шеи. Будет вечно любить карамельные глаза, дымкой возбуждения покрытые, потому что такая Нарцисса её с ума сводит. Любит и без ума от тонких пальцев, что зарываются в светлые волосы, так идеально перемешивают их с тёмными прядями, стоит клыкам пронзить молочную кожу, а вздоху сорваться с уст Гермионы, мягко поднимаясь вверх. Потому что Нарцисса знает всё, что может сделать приятно её любимой. Она нежно скользит пальцами по ее шеи, пока все мысли сосредоточены на удовольствии Грейнджер, что выливается в клыки, посылая разряды тока. Одно из преимуществ вампиров — контроль. И Нарцисса использует его, чтобы показать Гермионе, как нежен может быть этот укус. Грейнджер сглатывает. А ведь Нарцисса ни разу не причиняла ей боли через укус. Имея такую власть, иногда ссорясь, Блэк продолжает всю любовь вкладывать, даже просто питаясь. — Прости, — шепчет Гермиона, — я больше не буду сомневаться. Блэк слегка улыбается этому нежному шёпоту. Она любит Грейнджер всем сердцем и готова ради неё на все, если это вызовет улыбку девушки. Даже сама она удивляется, что способна на такую силу чувств. Её рука скользит по талии Гермионы ниже, касаясь бедра. Она чувствует, как Грейнджер немного тяжелее дышит от этого прикосновения. Всегда такая чувствительная. — Милая, что насчёт небольшой компенсации твоих переживаний? — мурлычет женщина, опаляя горячим дыханием раковину уха. Гермиона выпускает дрожащий выдох, прежде чем ее руки находят опору на спинке кровати по обе стороны от головы Нарциссы, а спина выгибается слегка под тонкими пальцами, скользящими под широкой футболкой. Блэк нежно убирает прядь каштановых волос с лица девушки, смотря на неё снизу вверх так туманно и ласково. Гермиона садится немного удобнее, полностью оседлав бёдра старшей. Та ухмыляется уголками губ, потому что Грейнджер развратна и прекрасна в своей любви и сексе. Прохладные пальцы всё ещё оглаживают её талию под футболкой, пока руки Гермионы переходят на щёки старшей. Карие глаза смотрят в голубые, силясь запомнить все эти переливы эмоций и чувств. И Гермиона наконец целует алые губы. Сегодня помада стёрта, в ней нет необходимости. А губы Нарциссы мягкие и нежные под языком Грейнджер. Блэк целует её с тихим напором, что волной окатывает их двоих. Нарцисса всегда аккуратна, не позволяет клыкам ранить губы. Лишь когда Гермиона мягко обводит языком острые зубы, Блэк стонет. Нет, даже сейчас кровь не проливается, но Грейнджер не боится её. Она показывает, что любит её всю, даже эти клыки, что столько неприятности ей оставили. Гермиона скользит руками выше, зарываясь в светлые волосы. Пока губы наконец отрываются, чтобы поцелуи Грейнджер осыпали лицо женщины, вызывая её ласковую улыбку. Всегда такая нежная. Гермиона целует линию челюсти, спускается к шее, оставляя там нежное касание губ, прежде чем убрать немного в сторону волосы. Руки Нарциссы всё ещё скользят по её талии, изредка поднимаясь к рёбрам. Гермиона целует её шею. Дразнит. Обожает дразнить. Грейнджер выдыхает, закрывая глаза, когда Нарцисса ласково коготками скользит по её позвоночнику. Знает ведь. Гермиона целует всю шею Блэк, просто потому что любит. Запах её кожи, вкус и эти хриплые стоны, когда Грейнджер оставляет после себя немного красный след. Они долго шли к принятию. К тому факту, что Гермиона для Нарциссы не просто вещь. Что Грейнджер имеет право на любовь Блэк. Что Гермиона может касаться женщины, может получать от неё нежность. Девушка пришла к Нарциссе напуганным зверьком. Верно, Блэки, пусть раньше и скрывали свои способности, но вели за собой ауру пугающую. У Грейнджер даже была мысль, что Нарцисса — сирена, но всё же Блэк никак не вода. Она лёд, да, синее пламя, но не вода. Пальцы проходят вдоль изгиба бледной шеи Нарциссы, пока женщина мурлычет в руках девушки. Но и она не вечная. Она чует запах крови и желания её девочки и сложно сдерживать себя. Руки ласково гладят рёбра, прежде чем Блэк целует каштановые волосы. — Дорогая, дай и мне кусочек удовольствия, — низко произносит женщина, чувствуя, как от одного её тона, Гермиона опадает в её руках, что вызывает улыбку. Грейнджер всё же отрывается от неё, позволяя прохладному воздуху опалить открытую шею Нарциссы. Блэк открывает глаза, когда Гермиона садится, смотря на неё сверху вниз. Её взгляд сквозь густые ресницы сосредоточен на алых губах Нарциссы. Женщина поднимает голову, притягивая девушку в поцелуй. Нежный и теплый, он сквозит жаром, когда язык старшей проникает в приоткрытые уста. Гермиона — сон в подлунную ночь и лесная свобода. Она кофе и шоколад. Это каждый раз кружит голову, вызывая зависимость Нарциссы. И Блэк сглатывает, когда Грейнджер, оторвавшись от губ, убирает волосы с одной стороны шеи, открывая кожу. На сонной артерии, так соблазнительно проглядывающей сквозь бледную кожу, следы клыков, что Гермиона отказалась скрывать. Не то чтобы людям было запрещено показывать следы от своих существ-господ, вроде оборотней или вампиров, наоборот, но Нарцисса напрямую сказала, что если Гермиона хочет, она может скрыть следы, ведь Блэк не важно, узнает кто-то или нет. Но Грейнджер особенно любила собирать волосы в хвост или пучок, ловя взгляды прохожих в деревне неподалёку. Она принадлежит своей вампирессе. Всегда такая соблазнительная, но недоступная обычным существам. Смертным или нет. Нарцисса одну руку отрывает от тела девушки, чтобы нежно положить на молочную кожу шеи для удобства и безопасности. Это просто перестраховка, пусть уже и не очень нужная. Гермиона помогает женщине удобно расположиться, пока сама обвивает её шею, уткнувшись в светлые волосы. Дыхание Нарциссы тяжелеет от запаха крови, дразнящего лёгкие. Кровь Гермионы пахнет совершенно иначе. Это не те жертвы, что раньше были у Блэк. До того, как она нашла свою девочку. И всё же Нарцисса, поддерживая шею одной рукой, обводит вену языком, оставляет поцелуй на заживающем следе и наконец вонзает клыки в пульсирующую вену. Гермиона старается не двигаться, зная, как старшая переживает о возможных травмах, но она не сдерживает низкого стона, пока ее ресницы трепещут. Женщина ласково гладит кожу шеи пальцами, пока её глаза закрываются. Кровь Гермионы кажется самым ценным ядом и напитком богов. Она заполоняет сознание Блэк, пока сама Нарцисса старается передать все свои чувства девушке. Кровь бежит по шее вниз, но Блэк не в силах оторваться от источника сладкого яда. Нарцисса чувствует запах крови везде вокруг себя, что не уменьшает её желания. Но всё же Блэк нужно оторваться от желанной шеи, нужно не лишить девушку сил. Она последний раз слизывает нежную кровь, собираясь отстраниться, но Гермиона быстро вводит пальцы в волосы, пустая их ещё больше, прижимая женщину ближе. — Всё в порядке, Цисси, — шепчет Грейнджер, зная, что Нарцисса всегда паникует в такие минуты. — Позволь себе не думать, пожалуйста. Я всё контролирую, — последние слова утопают в выдохе, пока Гермиона прижимается носом к её волосам. Нарцисса расслабляется. Она доверяет девушке. Целиком и полностью. Гермиона чувствует это. Чувствует, как вся паника волной уходит из разума Нарциссы, пока та лишь наслаждается вкусом. В последнее время Нарцисса ограничивала себя, позволяя лишь один раз в день питаться кровью. Они и так однажды переиграли, и Грейнджер пролежала без сознания около двух дней. И сложно сказать, кто больше в этот период нервничал. Гермиона прижимается к старшей, нуждаясь в её теле, холодном льде для всех, но теплом уюте для Грейнджер. Блэк мурлычет, обхватывая свою девочку, чтобы обнять ее крепче свободной рукой. Футболка сильнее задралась, но их это не волновало. — Пожалуйста, — шепчет Грейнджер, задыхаясь от этого сладкого ощущения. Нарцисса всегда контролировала себя. Но когда Гермиона сама умоляла? Становилось тяжелее. Шатенка чувствовала, что голова начинает кружиться, но ощущение клыков казалось важнее и намного значимее. И всё же Блэк каждой клеткой тела чувствовал состояние девушки. Она ласково провела языком по шее, слизывая то, до чего могла достать и аккуратно отстранилась. Гермиона тихо вздыхает, закусывая губу. Её желание разгорелось с новой силой, но она знает, что Нарцисса будет непоколебима, а крови женщина выпила достаточно. Может даже больше, чем достаточно, потому что Гермиона закрывает глаза, сосредоточившись на равновесии, пока ее руки находят опору на спинке кровати. — Всё в порядке, — шепчет девушка, чувствуя железный и обеспокоенный взгляд Нарциссы, что наверняка себя уже отчитала за переход границ разумного, — дай мне пару секунд, — она аккуратно прижимается к старшей, уткнувшись в её плечо, пока руки женщины защитно обхватывают её. Язык ласково собирает следы крови на шее, пока Нарцисса ждёт. Она знает, что выпила немного больше нужного, но все же они смогли остановиться от граней безумия. Блэк гладит тонкими пальцами тёплую кожу спины младшей, наслаждаясь мягкой и нежной плотью. — Я люблю тебя, Цисси, — одни эти слова вызывают нежную и чувственную улыбку старшей. Она знает, что Гермионе сложно говорить о своих чувствах. Возможно из-за воспитания, несколько сдерживающего её желания. Может просто она не привыкла. — Я тебя тоже, дорогая, — шепчет Нарцисса, закрывая глаза, — очень сильно. И Блэк знает, что это правда. Она любит девушку всем сердцем, что раньше мертвым было, а теперь расцвело в огне карих глаз. Потому что Гермиона дарует те чувства, она вызывает все те слова, все те эмоции и движения, все те желания, что были не доступны или глубоко зарыты в тлеющей душе в этом скучном мире, полном предрассудков. Нарцисса восхищается своей девочкой. Её свободой. Она никогда не может оторвать глаз, когда Гермиона в своём мире. Когда Грейнджер бежит мимо деревьев с этим пламенем азарта в тёмных глазах. С этой лёгкостью в движениях. Она не полукровка. Она Чистокровная эльфийка. Лес — место, где она свободна, её место. Когда Гермиона просто по деревьям прыгает, дыхание замирает. Нарцисса не может быть счастливее, чем в объятиях этой девушки. Она чувствует себя по настоящему любимой, счастливой и свободной. А что ещё нужно?