Утерянная душа

Погода вечером, особенно если сравнивать с утренней, испортилась: небо укуталось в тёмные грозовые тучи, ветер резкими порывами сносил всё на своём пути, после утихая на пару мгновений. Близилась гроза — это очевидно. — Не дайте уйти монстру! Среди деревьев мелькали человеческие силуэты, их голоса разносились по лесу, то отдаляясь, то приближаясь. Люди старались осмотреть каждый дюйм земли, дабы не упустить из виду Отродье Дьявола, что посмело нарушить их мирную и спокойную жизнь. Отродье Дьявола же давно скрылось в густой чаще леса, оставляя преследователей далеко позади. Люди — существа глупые и, зачастую, импульсивные. Подавляющее большинство сначала делает, потом думает. Вот и сейчас та же история: глупый человек, заставший Доктора за очередной операцией, вместо того, чтобы тихо уйти и позвать на помощь, поднял панику, давая фору лекарю. Он же, будучи существом здравомыслящим, поспешил покинуть город прежде, чем разгневанная толпа глупого мяса поймала его и устроила самосуд. Было досадно от осознания, что операция не была закончена должным образом. Однако жизнь — аргумент достаточно весомый, ей рисковать не хотелось. В конце концов, кто спасёт мир от Поветрия, если Доктора не станет? Крики людей всё отдалялись, постепенно сливаясь с обычными звуками леса, который, не обращая внимания на происходящее, продолжал жить своей жизнью. Лишь некоторые птицы да зверьки поспешили спрятаться, лишь бы не быть убитыми. Немного сбавив темп ходьбы, Доктор вдохнул полной грудью, уравнивая дыхание, которое немного сбилось из-за внезапной пробежки, и огляделся, оценивая своё незавидное положение. Он посреди леса, не знает, куда идти, так ещё и гроза приближается. Промокнуть до нитки, при этом не имея возможности снять мокрую одежду и переодеться — поистине ужасно. Нет, Доктор не мог заболеть, однако никому не понравиться ходить промокшим. Вариант один — искать ночлег. Любое здание с крышей прекрасно подойдёт. Если же он наткнётся на поселение, будет вдвойне хорошо, ведь работу никто не отменял. На самом деле, к такой жизни Доктор привык. Несколько столетий он лечил людей от Поветрия, путешествуя по всему миру, не оставаясь долго на одном месте, как и болезнь, что не дремлет. И да, иногда приходилось спасать свою жизнь от неблагодарных людей, если те сбивались в большие группы. Но если же количество противников не превышало четырёх, все без исключения оказывались на «операционном столе». У Доктора было преимущество — его сила, позволяющая убить одним прикосновением, а также повышенная регенерация, которая, впрочем, не поможет отрастить, к примеру, отрубленную голову. К тому же, Доктор был крайне умён — умнее обычного человека так точно. Он знал многое, если не всё, про человеческий организм и других животных, интересовался химией, историей и многим другим. Но при этом он не знал главного — не знал самого себя. Спрашивается, как такое вопиющее событие произошло? А чёрт его знает. Воспоминания первых дней осознанности очень расплывчатые и обрывистые. Доктор очнулся посреди леса с множественными ранениями. Они не были глубокими и опасными, но складывалось ощущение, что прежде лекарь пытался отбиться от какого-то дикого зверя, который нападал, но не пытался убить — только задержать или остановить. Самое удивительное — раны эти сами собой затянулись через пару часов. Вместе с одеждой, которая уже тогда никак не снималась. Впрочем, в тот день это никак не помогло успокоить встревоженное сознание врача. Никаких воспоминаний, никаких предположений — только осознание: он обязан истребить Поветрие. Доктор был рад, что с потерей памяти он не утерял своих способностей, а также знаний о медицине. Пытаясь восстановить зияющую пустоту в душе, в памяти, врач отдал всё своё свободное время самым разным наукам. Он читал любые книги, впитывая в себя информацию и запоминая самое важное если не навсегда, то на долгое время точно. На память Доктор не жаловался: он умел отсеивать ненужную информацию, благодаря чему в его голове были лишь необходимые знания. А имена случайных знакомых, их истории — зачем ему это нужно? Все эти люди, какими бы замечательными они ни были, погибнут, и не важно от чего, так зачем помнить о тех, кто не несёт в себе никакой ценности? Кто-то может сказать: «Как так! Ведь друзья могут дарить приятные эмоции, помогать справляться с проблемами…» — и так далее. Но Доктор — совсем не человек. Ему не нужно всё то, что нужно обычному человеку. Более того, он — крайне недоверчив. Пожалуй, только самому себе он доверяет. Вкупе с его мрачным прямолинейный характером, друзей завести врач не мог. Люди — крайне эгоистичны и самовлюблённы. Они считают себя лучше всех и не готовы выслушивать чужое мнение, особенно если оно или разнится с их мировоззрением, или ранит их жалкие душонки. Возвращаясь к лекарю, можно сказать, что он преуспел в своих поисках. Спустя около часа он вышел на заброшенный дом, что выглядел крайне плачевно: окна выбиты, доски почти сгнили, а в одном месте и вовсе потолок обвалился. Казалось, подует сильный ветер и дома как не бывало. Однако, несмотря на такое впечатление, дом стойко выдерживал порывы усиливавшегося ветра, продолжая стоять на месте. Скептично оценив бывшее жилище, Доктор взглянул на небо. Оно совсем почернело, уже сверкали молнии и грохотал гром, а на белоснежную маску лекаря, что больше была похожа на птичий череп, изредка падали холодные капли начинающегося дождя. Недовольно вздохнув и, кажется, прокляв всё на свете: и погоду, и дом, и людей заодно, Доктор шагнул на крыльцо и с невыносимо противным и громким скрипом открыл дверь. Встретил Доктора толстый слой давней пыли, опавших листьев, которые попали внутрь из-за отсутствия стёкол в оконных проёмах, и пауков, что облюбовали себе чуть ли не каждый уголок. Лестница, ведущая на второй этаж, являющийся обычным чердаком, выглядела совсем плачевно и небезопасно. В потолке и вовсе была дыра: судя по всему, кто-то слишком смелый решил подняться на второй этаж и провалился. Одним словом — обычный заброшенный дом. Ничего особо интересного. Прикрыв за собой дверь, при этом случайно громко хлопнув ею из-за потока ветра, Доктор замер на месте и прислушался. Ничего, помимо обычных звуков природы. Впрочем, оно и понятно — кто в адекватном состоянии будет жить в таком месте? В общем и целом, Доктор был крайне недоволен своим нынешним положением. Но что поделать — мелкий дождь на улице уже перерос в сильнейший ливень. Даже в доме чувствовалось его холодное дыхание. Благо, одежда, давно ставшая частью его кожи, очень плотная, и никакие холода лекарю не страшны. Из-за приближающегося вечера и ненастной погоды вокруг было темным-темно; человек без свечи не обошёлся бы. Но, к счастью, врач прекрасно видел в темноте — ещё одна преинтереснейшая особенность его организма. Понимая, что ближайшие пару часов, а может, и всю ночь с большей частью дня, придётся провести здесь, Доктор осмотрелся. Первый этаж состоял из прихожей, небольшой кухни, совмещённой со столовой, и спальней. Второй этаж обследовать Доктор не решился: в этом не было какого-либо смысла, да и провалиться не хотелось. Помимо этого дом, как и многие другие, имел подвал, вот только дверь, ведущая к нему, была заперта. Лекарь лишь пожал плечами — вряд ли там будет что-то интересное. В итоге Доктор остановился в спальне. Кровать, шкаф, стол и стул — всё было покрыто пылью. Доктор оценивающе осмотрел стол, а затем пустое окно, располагающееся рядом. Помимо сильного ветра в окно летели мелкие капли дождя, поэтому Доктор с лёгкостью отодвинул мебель поближе в двери и смахнул слой пыли, где-то смытый водой. Лекарь, достав свой дневник и усевшись за стол, вернулся к самому нелюбимому, но крайне нужному занятию — расшифровке своих же записей. Хотя, честно говоря, расшифровкой это назвать язык не поворачивается: Доктор лишь бесконечно долго рассматривал страницы в тщетных попытках или понять что-то, или вспомнить. Вдруг где-то здесь, среди непонятных записей, кроется способ лечения Поветрия? Первые десятка три страниц достаточно толстого потрёпанного дневника пестрели непонятными буквами. Ни один из земных языков не подходил под описание, и врач был, мягко говоря, растерян. Предположений было несколько. Либо он по «молодости» создал свой язык, дабы никто не прочитал записей, либо тут замешана какая-то нечистая сила. Оба предположения были вполне возможны, но от чего-то лекарь отчаянно доказывал себе, что они оба неверны в корне. Перелистнув очередную страницу, Доктор, как и всегда, замер, всматриваясь в бумагу, и острым когтём провёл по рисунку. Небрежные, отрывистые линии вырисовывали фигуру. Его фигуру. В целом нарисовано было непрофессионально, но достаточно красиво и узнаваемо. Рядом было что-то написано, однако почерк сильно разнился с почерком хозяина книжечки: почерк врача мелкий, быстрый, непонятный для большинства; этот же почерк — какой-то свободный, крупный, красиво вырисовывающий буквы. Будто каллиграфический. Необычайно долго Доктор всматривался в эти буквы, будто загипнотизированный. Этот почерк вызывал в его душе максимально противоречащие друг другу эмоции: какое-то тепло, боль и… и ещё что-то, что врач попросту не мог описать. Не желая больше чувствовать это, Доктор хотел было перелистнуть, как вдруг заметил то, что прежде было скрыто от его обычно внимательного взора: следующая страница была вырвана. Никаких сомнений в этом не было. Но как, как он не заметил этого прежде? Почувствовав внезапный прилив страха и ужаса, Доктор захлопнул дневник и спешно убрал его в сумку. Пожалуй, хватит на сегодня странных записей. Некоторое время Доктор смотрел в окно, за которым бушевала стихия, пытаясь успокоить внезапно участившееся сердцебиение и избавиться от непонятного, мерзкого чувства, что цеплялось за него своими щупальцами, отравляя душу. Объяснения такой реакции не было. Доктор мог лишь предположить, что в его прошлом случилось что-то, что в итоге оставило неизгладимый шрам на сердце, который не исчез и продолжает напоминать даже после потери памяти. От этого ещё сильнее хотелось понять, что же там написано, но одновременно хотелось сжечь столь важную вещь, лишь бы избавиться от мешающих чувств, или хотя бы вырвать непонятные страницы. Но, конечно, идти на поводу эмоций врач не собирался. Он просто оставит эти мысли на потом, когда всё будет хорошо, и ничего сжигать и вырывать не будет. В конце концов, в этом дневнике слишком много важных записей. Чем заняться сейчас — непонятно. В доме книг не было, с собой Доктор их не носил. Спать не хотелось, да и не было в этом никакого смысла. Сон был необходим изредка, когда лекарь сильно пострадал; он помогал восстановить силы и быстрее заживить серьёзные ранения. Но, в целом, Доктор мог не спать хоть несколько лет. В еде и воде необходимости также не было. Но внезапный грохот со стороны входа расставил всё на свои места: пожалуй, лекарь всё же найдёт себе интересное занятие. Доктор тихо встал со стула, прислушиваясь. После того громкого грохота ничего не было слышно. Но так казалось лишь на первый взгляд: вскоре лекарь услышал чьё-то громкое сбивчивое дыхание. Человек. Один, скорее всего. И он заражён Поветрием. Раздражённо вздохнув, Доктор, уже не особо скрываясь, открыл дверь и тут же наткнулся взглядом на парня. Весь промокший, он жалостливым взглядом глядел на лекаря. У человека были тёмные волосы и чёрные глаза. Однако, приглядевшись, Доктор понял: глаза у парня светлые, — либо серые, либо голубые, — однако его зрачки неестественно расширились, и это явно приносило человеку боль. Он что-то неразборчиво бормотал, не сводя взгляда с врача; его руки дрожали, как и всё тело, и Доктор очень сомневался, что это из-за холода. — Он сказал… Я пошёл… Но… — продолжал бубнить человек, плаксиво смотря на приближающегося Доктора. Он не пытался убежать, не пытался защититься; он всего лишь прижался спиной к стене, закрыв глаза и обхватив голову руками. — Не беспокойтесь. Я — лечение, — негромко проговорил лекарь, касаясь рукой открытой шеи юноши. Тот слабо дёрнулся, распахнул глаза, сделал судорожный вздох и обмяк. Его тело грохнулось бы на пол, сломав, возможно, пару костей, однако Доктор, вовремя подхвативший его, не позволил этому случиться. Человек был лёгким. Даже слишком лёгким. Волне вероятно, он страдал от истощения. Немного подумав, лекарь оттащил тело парня в комнату и положил его на стол. Несомненно, с хирургическим столом это не сравнится, однако лучше, чем ничего. Подготавливая инструменты к операции, Доктор невольно бросил взгляд на тело, вспоминая, как человек прижимался к стене. Он будто бы одновременно хотел уйти, спасти жизнь, и не мог. Возможно, боялся. До чего же эта черта в людях раздражала врача! Любое животное будет до последнего защищать свою жизнь, даже если противник крупнее и это заведомо плохая идея. А тут что? Перед лицом опасности некоторая часть людей начинала разводить сопли, ныть, молиться Богу — словом, делать всё противоположное спасению. На что они надеялись, замирая и неслышно шепча молитвы Всевышнему? На то, что Он спустится с небес и покарает врагов? На то, что Он пошлёт кого-то за помощью? Смех да и только! Доктор уважал религию. Возможно, отчасти сам верил в существование Бога, однако это не оказывало влиянию на его жизнь. Чувствуя опасность, он спасался своими силами, не надеясь ни на кого. В отличии от людей, Доктор никогда не позволял панике взять вверх над логикой. Его разум всегда был чист, холоден; всегда врач принимал правильные решения, умело выкручиваясь из самых разных ситуаций, выходя сухим из воды. По правде говоря, Доктор в принципе очень слабо чувствовал какие-либо эмоции. Чаще всего это раздражение, любопытство да страх прошлого иногда. Но вдруг Доктор, замерев с окровавленным скальпелем над телом пациента, задумался. Поведение этого человека было ну слишком странным. Что заставило его в такую погоду прийти в заброшенный дом посреди леса? Существует вероятность, что он — всего лишь бродяга и дома как такового у него нет. Хорошо. Но что тогда напугало его до дрожи? Вариант про сильное замерзание тоже существовал, однако лекарь больше склонялся к тому, что человека что-то или кто-то напугал. Быть может гроза, дикие звери, коими явно кишит этот лес (вопрос о том, что животные делали в такой сильный дождь снаружи также остаётся открытым), а быть может, какой-то человек. А что же со зрачками у парня было? Столько вопросов, столько вопросов… Бросив скальпель на стол, Доктор схватился окровавленными руками за голову, пачкая прежде идеально белую маску. Слишком много вопросов, на которые у него попросту не было точных ответов!.. Так ещё и голова заболела. Боль была несильной, однако она поселилась где-то на границе сознания, отвлекая и мешая полностью сосредоточиться на чём-либо. Как всё это выводило из себя! Ненавистным взглядом Доктор посмотрел на неподвижно лежащего пациента, сдерживая себя от внезапного желания расправиться с уже мёртвым телом, наплевав на всякие мнимые нормы морали. Хотелось вырвать все его внутренние органы и раздавить их в руке, превращая в кашицу, нещадно раздробить все кости, выдавить глаза, а оставшееся мясо разбросать по округе, чтобы нашедшие его люди ужаснулись произошедшему. Одним словом — выразить на ни в чём неповинном теле всю злобу, что так внезапно и необъяснимо появилась у врача. Но кем он будет, если поступит так, пойдёт на поводу эмоций? Уж точно не хорошим врачом. Глубоко вдыхая и медленно выдыхая, делая паузу между этими действиями, Доктор старался успокоиться. Что вызвало в нём такую жестокость — непонятно, но разобраться с этим следует позже. Сейчас его ждёт пациент, от которого прежде он решил крайне жестоко избавиться. Происходит что-то странное, начиная от внезапно появившегося странного человека и заканчивая внезапной вспышкой агрессии. Внутреннее чутьё подсказывало: лучше убираться подобру-поздорову. Это чутьё преследовало Доктора всю сознательную жизнь и крайне редко подводило. Но если обычно оно не особо мешало, то сейчас его голос сильно отвлекал, внушал страх. Казалось, подсознание врача чувствует что-то, что не чувствует сам Доктор, и это «что-то» может представлять угрозу жизни. Но лекарь, упорно игнорируя это чутьё, продолжал операцию, стараясь максимально сосредоточиться на ней. Ему крайне не нравилось происходящее. Операции, к величайшему сожалению Доктора, не всегда заканчивались успехом. Иногда пациенты так и не пробуждались, несмотря на все попытки врача вернуть их к жизни. Всегда это случалось лишь из-за большой неизведанности Поветрия. Всё же, лекарю не хватало его собственной лаборатории, в которой он мог бы проводить эксперименты и изучать болезнь. Но, увы, это было невозможно: люди не одобряют то, что делает Доктор; они скорее вызовут жандармов, дабы те убили врача, чем позволят внести вклад в науку; а тем временем болезнь распространяется по всему миру с огромной скоростью, никто не застрахован от неё, поэтому Доктор не может сидеть на месте. Но сейчас… сейчас всё по-другому. Доктор уверен: он допустил ошибку. Его пациент не очнулся ни через пять, ни через пятнадцать минут. Очевидно: операция закончилась неудачей. И всё из-за него, Доктора! Тщательно вытирая инструменты, врач хмуро глядел на них. Во всём виноваты эти чёртовы эмоции. Сначала он позволил себе отвлечься от важной операции, задуматься о том, что, по сути, не имело почти никакой важности и могло быть обдумано после; а затем и вовсе с головой окунулся в пучины гнева! Ну что за непрофессионализм! Задетая гордыня не давала покоя. Прежде лекарь спокойнее относился к неудачам, но сегодня явно его несчастливый день. Целых две неудачных операции! Будучи сосредоточенным на своём внутреннем мире, Доктор нечаянно провел пальцем по лезвию скальпеля, сделав достаточно глубокий и болезненный порез. Тут же потекла кровь, немного более тёмная, чем человеческая. Она сильно испачкала скальпель и окончательно испортила и без того хмурое настроение врача. Тяжело вздохнув, лекарь уставился на собственный палец, воочию наблюдая, как действует его регенерация. Кровь остановилась за пару минут, а вскоре царапина затянулась полностью. Не осталось даже следа. Доктор сомневался, что на его теле могут остаться шрамы. Но если могут, интересно, как они будут выглядеть, учитывая необычную кожу врача? Закончив убирать инструменты и отмывать маску от засохшей крови, Доктор уселся на стул, предварительно отодвинув его от стола, закрыл глаза и расслабился. Ему нужно уходить. Плевать на дождь. Это сейчас не главное. Игнорировать опасное предчувствие было больше невозможно, глупо, да и просто бессмысленно. Уж лучше прогуляться под освежающем ливнем, чем сидеть запертым и чувствовать угрозу отовсюду, не имея возможности расслабиться и отдохнуть нормально. Внезапно ощущение присутствия рядом кого-то ещё обострилось, и Доктор почти подскочил со стула, оглядываясь в поиске опасности. Но в комнате не было никого, за исключением трупа и самого врача. Значит, или он окончательно сошёл с ума, или кто-то стоит за дверью. Больше всего хотелось верить в первый вариант. Но, учитывая прошлую неожиданно появившуюся злобу, нельзя отметать второй вариант. Не желая больше оставаться в этом чёртовом доме, Доктор решительно направился к выходу. Однако уйти ему не позволили. Врач, выходя из спальни, едва не врезался в другого человека. Кожа этого человека была неестественно бледной, в некоторых открытых местах виднелись трупные пятна, а кончики пальцев и вовсе почернели; одежда была насквозь мокрой, она липла к тощему телу, а в некоторых местах была порвана; лица человека увидеть было невозможно: его скрывала ехидно улыбающаяся маска, из ротового и глазных отверстий которой сочилась вязкая чёрная жидкость. Стекая, она падала на пол, а также иногда на само тело, мгновенно разъедая любую материю. Доктор отшатнулся от него и заметно напрягся, вглядываясь в прорези маски в попытке увидеть глаза, увидеть хоть что-то человеческое. Но там была лишь тьма, что также вглядывалась в небесно-голубые глаза Доктора. Такие глазелки продлились несколько минут, пока это существо не сделало самую неожиданную и, наверное, глупую вещь: попыталось обнять врача, который вовремя отскочил, прижавшись спиной к стене. От пришедшего буквально веяло смертью. Не было никаких сомнений: перед лекарем — не человек. Сменившееся выражение маски на грустное лишь подтвердило догадки Доктора. — О, мой дорогой, неужели тебе не понравился мой подарок? Неужели я чем-то ранил твои чувства? Быть может, мне стоило преподнести тебе в честь нашей долгожданной встречи что-нибудь другое, что-нибудь более дорогое, милый мой? Ты только скажи — я всё ради тебя выполню, — нечеловеческим голосом прошептало существо, как в мольбе протягивая руки к врачу, который не оценил этого. Доктор не понимал, о чём идёт речь. Ровно как и не знал, что это за существо. Быть может, его с кем-то спутали? Да, скорее всего, так и есть. Просто ошибка, вот и всё. Сейчас они решат этот вопрос, а после разойдутся. — Приветствую, — спустя пару минут молчания поздоровался врач, проигнорировав отсутствие как такового приветствия у незнакомца. — Крайне прискорбно сообщать, но вы явно спутали меня с кем-то другим. Я не имею малейшего понятия ни кто Вы, ни о каком подарке речь. Существо не отвечало, изучая лекаря. Казалось, оно видело его душу, его сущность, и от этого становилось жутко не по себе. Хотелось сбежать, спрятаться от этого внимательного взгляда, закрыться от этого нечто. Невольно поёжившись, Доктор отвёл взгляд. Впервые он не сумел поддержать зрительный контакт, впервые чувствовал себя максимально неуверенно, максимально слабо перед кем-либо. Каким же могуществом обладает этот незнакомец? — Забыл… — разочарованно прошептало существо, после театрально повысив тон: — Забыл! А ведь клялся, что не забудешь. — На некоторое воцарилось тяжёлое молчание. Но внезапно существо захихикало: — Ничего страшного! Я предвидел такой исход. Ты хочешь вернуть память? Конечно хочешь, чего я спрашиваю! Я помогу тебе с этим, и мы будем вновь вместе, как в прежние времена. Ну что, хорошая же идея? Признайся, хорошая! Доктор ничего не отвечал, рассматривая маску. Для этого тела она явно была велика. Судя по всему, она предназначена для кого-то достаточно высокого, с самого лекаря или даже выше. К удивлению врача, на маске вновь играла широкая улыбка. Насколько он мог судить, ей были подвластны только эти две эмоции. По крайней мере, пока что маска не проявляла других признаков жизни, не считая резкой смены эмоций. Что делать? Доктор не хотел доверять этому непонятному существу. У того не было никакого подтверждения, кроме своих же слов. Но нельзя же доверять каждому встречному! Если бы лекарь так поступал, давно гнил бы в земле. Однако также нет никаких опровержений словам незнакомца. Доктор действительно потерял память, так что есть вероятность, что они были знакомы. Возможно, даже состояли в дружеских отношениях. А что? Разве есть какие-то препятствия? Оба варианта имеют место быть. Тут пятьдесят на пятьдесят. Сказать точно невозможно. Доктор бы даже не стал рассматривать вариант доверия к существу, если бы не существовала вероятность восстановления памяти. Восстановит память — сможет прочитать записи в дневнике и, возможно, найти идеальное лекарство от Поветрия. Однако если он ошибётся — потеряет жизнь, вероятнее всего. Сложный выбор. — Ты что же это, — внезапно воскликнуло существо, неожиданно и резко приближаясь к врачу и выхватывая у него медицинскую сумку, — всё ещё носишь с собой эту сумку? Да я же и подарил её тебе, чтобы не таскал тяжести! Она ведь куда вместительнее, чем кажется на первый взгляд. А что насчёт дневника? Ну, тот, в котором можно писать сколько угодно — страницы не закончатся. Он тоже всё ещё с тобой? Помню, помню, как ты меня благодарил за эти вещички. — Незнакомец странно усмехнулся. — Отдайте, пожалуйста, — еле сдерживая раздражение сказал врач. Он жутко не любил, когда так нагло нарушали его личное пространство, а также когда отбирали его вещи. Незнакомец просто пожал плечами, отдавая сумку и немного отходя назад, давая лекарю пространство. Но Доктор не мог не задуматься над его словами. Существо ясно дало понять: оно знает об аномальных свойствах его вещей. Откуда? Не могло же оно прочитать его мысли! Это было бы ну слишком нечестно. Значит, оно либо угадало, что крайне маловероятно, либо действительно знало прежнего врача. — Предположим, я Вам верю, — осторожно начал Доктор. — Но чем Вы можете доказать свою правоту? Зачем я нужен Вам? Кем мы были друг для друга? Что за подарок Вы упоминали? И как мне обращаться к Вам? Хочу напомнить: вы не соизволили представиться. — Тише, тише, задавай вопросы по одному, — посмеялось существо, осматриваясь. Наконец найдя взглядом стул, оно пододвинуло его и село так, что спинка стула была спереди; на неё оно положило свои руки. — С чего бы начать… Я, так скажем, в прошлом был Лордом, а ты — моим подданным… Думаю, ты не согласишься вновь звать меня милордом, верно? — он посмеялся. — Так что зови меня Маской, милый мой. Как я могу доказать свою правоту? Хм-м, ну, думаю, слов о сумке и дневнике должно было хватить. В конце концов, думаю, со временем ты начнёшь вспоминать меня. Хотя нет: я знаю это. А подарок… — Маска как-то небрежно кивнул головой в сторону лежащего на столе пациента, что так и не соизволил очнуться. — Вот же он. Доктор молчал, обдумывая сказанное. В словах Маски был смысл, но верить ему не хотелось. Казалось, он что-то утаивает, недоговаривает. Закрыв глаза, лекарь вздохнул и нахмурился. Головная боль стала сильнее, она мешала трезво оценивать ситуацию, отвлекала на себя внимание. Что-то было не так, то ли в словах Маски, то ли в ситуации в принципе. Но что именно смущало — непонятно. — Ну допустим… — негромко сказал врач и, уцепившись наконец за одну мысль, задал вопрос: — Как Вы узнали, что я здесь и как смогли привести его сюда? Маска не сразу нашёлся с ответом. Он молчал, не сводя взгляда с врача. Казалось, поднятая тема была ему не по душе, однако по этому поводу не было сказано ничего, хотя напряжение так и повисло в воздухе. Лекарь замер, внезапно почувствовав страх от нахождения рядом непонятного сильного существа. — Ну как, как! — фальшиво засмеялся Маска. — Я услышал, что ты учудил в городе, поспрашивал людей и по описанию узнал тебя. А с парнем вообще проблем не было! Я хорошо знаю человеческую психологию и прекрасно умею уговаривать. Я убедил его, что он болен самой страшной болезнью, а ты ему поможешь. Ну, это если совсем вкратце. А как я узнал, где ты… Ну, очевидно, что ты не захочешь мокнуть под ливнем, так что оставалось лишь найти кого-то, кто хорошо знает местность. Но, честно говоря, я полагался в основном на удачу. И она не подвела меня! Ложь. В его словах присутствовала ложь. Доктор это чувствовал подсознательно. По сути, Маска выглядел расслабленно и нападать, видимо, не собирался. Врач пытался понять, что конкретно его смущало, однако мысли, подобно надоедливым насекомым, лишь кружили вокруг, и схватиться хотя бы за одну не представлялось возможным. И это крайне удручало. — Ну что? — Маска нетерпеливо постукивал пальцами руки по спинке стула. — Могу уверить: ты ни о чём не пожалеешь. Давай, я помогу тебе! Доктор выдохнул. От головной боли он почти не соображал, а слова Маски вдруг показались ему правдоподобными. И пускай где-то в подсознании осталась мысль, что это — плохая идея, врач принял решение довериться. Ведь, в конце концов, он всегда может уйти. Маска вряд ли будет оказывать сопротивление в таком случае, но если и будет — лекарь ведь не слабый человек и может постоять за себя. Верно ведь? — Хорошо. Я согласен. В тот момент Доктор даже не подозревал, чем обернётся это решение.