***
— О чём задумался? — Господи! Доктор резко обернулся, с возмущением глядя на Чёрного Лорда, который, в свою очередь, завёл руки за спину и, если бы мог, наверняка улыбнулся бы шире — настолько его забавляли эти эмоции. Человек вздохнул и положил на первое попавшееся место книгу, которую прежде надеялся почитать. — Вы меня очень напугали, милорд. — Да, я заметил. Доктор рассматривал маску Лорда уже, кажется, в сотый раз — настолько часто они видятся в последнее время. Причём в самых разных местах — то в Библиотеке, то в лаборатории, то просто в разных местах города или дворца. Он был уверен: Чёрный Лорд специально выслеживает его, чтобы якобы случайно встретиться и поговорить. Но зачем — вопрос, на который Доктор, к своему сожалению, не знал ответа. Или, возможно, не хотел верить, что подозрения, всё же присутствующие глубоко в душе и тщательно игнорируемые из-за неправильности, правдивы. — Вы пришли просто так или есть причина? — устав от тишины и оценивающего взгляда, осторожно поинтересовался Доктор, боясь разозлить Лорда, который был способен за секунду убить человека. Характер того — не сахар, и быстрая смена настроения тому подтверждение. Если кто-то не соответствовал его ожиданиям или просто был слишком дерзок, Чёрный Лорд мог оповестить об этом с применением насилия. Стоит ли говорить, что выживаемость при таком исходе равна нулю. — Ну… — он странно посмеялся, словно ещё сам не решил, зачем же пришёл к человеку, и теперь выигрывал драгоценные секунды для обдумывания ответа. — Я бы хотел… предложить тебе прогуляться. Да, прогуляться. В саду. Чёрный Лорд, чуть наклонившись, протянул руку Доктору, который некоторое время медлил. С одной стороны, он был не в том настроении, чтобы спокойно гулять в саду и отлынивать от работы, с другой — если он скажет так — обидит отказом. А стоит ли портить и без того напряжённые в некоторых моментах отношения с таким могущественным существом? — Конечно, милорд, — вздохнул Доктор, понимая, что выбора у него, собственно, нет, ведь Лорд не предлагал, а приказывал, просто в более мягкой форме. Да и даже если бы он отказался, Чёрный Лорд никуда бы не ушёл, а остался, принялся всячески отвлекать человека и показывать, как тот ранил его чувства своими словами. Так что при любом его ответе работать нормально не получилось бы, но ведь гораздо лучше просто испытывать муки совести за безделье, чем чувствовать ещё и раздражение из-за, несомненно, детского и несерьёзного поведения Лорда. — Я рад, что ты согласился! — Чёрный Лорд, крепко схватив человека за руку, поспешно вывел его из лаборатории и дальше пошёл уже более спокойно, словно это место вызывало у него негативные эмоции. — Не представляешь, как я изнывал от скуки и желания найти себе умного компаньона, с которым можно поговорить обо всём. — Не представляю, милорд, — согласился Доктор. Он всё ещё немного боялся и нервничал, находясь рядом с Чёрным Лордом. Боялся сказать что-то не то, разозлить и в итоге быть убитым, хотя тот ещё ни разу не проявлял открытую агрессию к человеку, пускай в его поведении порой проскальзывало лёгкое неуважение, вызванное, конечно, непростым, непокорным характером. Но, на самом деле, Чёрный Лорд и не думал срываться на человеке. Всячески раздражать и выводить из себя, пугать и смущать — да; причинять боль — нет. Доктор мельком глянул на идущего рядом Лорда, отчего-то молчавшего. Разница в росте всегда смущала человека. Он привык, что окружающие были ниже или наравне с ним, ведь был достаточно высок, — почти два метра! — но в Алагадде он чувствовал себя действительно маленьким и немощным; тут практически не было никого ниже Доктора. Но особенно слабо он чувствовал себя рядом с Лордом: тот был намного выше его — человек был ему по грудь. Будь Чёрный Лорд совсем жестоким шутником, — или не знай, как сильно это оскорбит Доктора, — наверняка называл того своим «подлокотником». Но что ещё больше смущало — прескверная привычка Лорда излишне драматизировать, дабы получить внимание. Немного ударился плечом о дверной проём, якобы случайно? Нет, испытал огромную боль, едва не погиб и нуждается в утешении — естественно, от него, Доктора. Такие случаи не являлись редкими, и если поначалу человек ещё хотя бы немного верил Чёрному Лорду, — всё же, он неплохой актёр, отрицать это — глупо, — то сейчас лишь закатывал глаза и нехотя исполнял просьбу, утешая бедного, едва не попрощавшегося с жизнью Лорда, который вмиг становился довольным донельзя. Но одновременно с раздражением такое поведение ещё и вызывало слабую улыбку на лице человека. Было в этом притворстве, созданным лишь для того, чтобы получить внимание и утешение, что-то забавное и притягательное; что-то, что удерживало Доктора от нелестных комментариев и попытки уйти от Лорда, который вызывал такие эмоции. — Почему Вы молчите, милорд? — не выдержал Доктор, привыкший, что этот собеседник практически не умолкает, даже если его попросить. — Всё жду, когда же ты поинтересуешься! — он засмеялся, и человек сам невольно улыбнулся кончиками губ. — Но раз уж тебе так не нравится, когда я молчу, рассказу кое-что забавное…***
Из пучины странных, но до боли знакомых видений Доктора вывел Маска. Он схватил его за плечи, сильно сжав пальцы, и тряс, пытаясь привести в чувство, даже что-то говорил, но лекарь не слышал. Он иным взглядом, в котором читалось неверие, смятение и даже страх, уставился на Маску. Перед внутренним взором до сих пор стояло иное место: дорого обставленная лаборатория, некто, называемый Чёрным Лордом, а после — коридоры дворца. К счастью или сожалению, конец того интересного диалога, а также упомянутый сад почти растворились среди других воспоминаний. Впрочем, было ли это так важно в данный момент? — Да приди ты в себя уже! — Маска, казалось, хотел дать Доктору пощёчину, но тот покачал головой, стряхивая с себя какое-то оцепенение, охватившее его тело и разум, который не понимал, что происходит вокруг. — Очнулся? Славно. Что с тобой? Ты в порядке вообще? Выглядишь не очень. Доктор открыл было рот, но сразу же закрыл его, осознав, что не может ничего сказать. У него банально не было слов в запасе, чтобы описать то, что происходит с ним. Конечно, в первую очередь — непонимание. То, что он видел только что, является банальной иллюзией, чересчур реалистичной, но всё же вымышленной, или его воспоминаниями, его прошлым? Если первый вариант правильный, то почему это произошло? Доктор готов поклясться, что за всю его жизнь у него не было никаких психических отклонений. По крайней мере, таких, чтобы он видел галлюцинации, так точно. Не мог же он, Доктор, сойти с ума? Это будет нечестно. Но если правильным вариантом является второй… что ж, тут сложнее. Есть какая-то толика радости — всё-таки, воспоминания, которые так много лет были скрыты от сознания, стали возвращаться. С другой… это страшно. А если «приступ» повторится, но уже не в «доме», а в более опасной обстановке, где каждая секунда на счету? Всё вокруг казалось каким-то нереальным. Доктор будто был во сне, а его телом управлял кто-то другой. Он хотел проснуться, дабы это ужасно гадкое ощущение растворилось, однако в глубине души понимал, что происходящее с ним — не сон, а вполне реальные, пусть и несколько сумасшедшие, события. — Мы в молчанку играем? — не выдержал паузы Маска, беря Доктора за кончик клюва и слегка приподнимая его голову, дабы тот, прежде смотрящий невидящим взглядом в пол, посмотрел на него. По взгляду лекаря трудно было понять, что он ощущает, поэтому Маска повторил свой вопрос: — Что с тобой? — Я не знаю, — выдохнул Доктор, преодолев желание послать Маску, отвлекающего от раздумий, куда подальше. Он положил голову на руки и поморщился. Ощущение, что он не должен говорить ничего Маске, не покидало его. Всё же, Доктор прежде не выговаривался никому. — Ничего не знаю я! Я даже не могу понять, что чувствую! — он убрал руки от лица и посмотрел на Маску, который молчал, позволяя выговориться. — Я видел… я видел то, чего не помню. Какой-то разговор с Чёрным Лордом… с Вами. Лекарь замолчал, собираясь с мыслями и преодолевая свои внутренние противоречия. Несомненно, спустя несколько столетий, за которые Доктор ни разу не делился ни с одной живой душой своими чувствами, было тяжко. Маска — не дневник; он, как бы это странно ни звучало, живой. Он может поддержать, подбодрить, а может и осудить, посмеяться. Маска — не дневник, и у него есть своё мнение, которое может отличаться от мнения лекаря. В конце концов, ему может быть банально неинтересно. Кроме того, Доктор всё ещё не доверял Маске до конца. Так как можно открыться тому, кому не доверяешь? Кто до сих пор хранит свои и чужие тёмные секреты, оставаясь в тени? Но ведь нельзя бесконечно избегать своих желаний, закрывать глаза на очевидные потребности! — Я… я видел Вас, только выглядели Вы по-другому. Дорогая одежда, высокий носитель… ну, Вы поняли, — Доктор говорил негромко, словно боялся, что от шума воспоминания, как пугливые зверьки, спрячутся вновь. В его голосе слышалась неуверенность, а также тайная, пускай и заведомо ложная надежда, что Маска скажет, мол, всё это выдумки, пришедшие уставшему разуму от безысходности и излишней впечатлительности. — Я был в какой-то лаборатории, выбирал книгу, а Вы отвлекли меня. После мы пошли в сад, а по пути Вы рассказывали про… про… — лекарь нахмурился, но внезапно осознал: продолжения он не помнит. Вообще. — Я забыл, про что. — Я помню этот день, — кивнул Маска. — А это значит, что твоя память восстанавливается. Правда, не вся сразу, а по кусочкам, но это не столь важно! Разве ты не рад этому? Это ведь то, чего ты так хотел! Да, Доктор хотел этого. Но одна мысль не давала ему покоя. Она вгоняла его в панику, а если бы на нём не было маски, на лице можно было бы увидеть яркий румянец, показывающий его сильное смущение. Он открыл было рот, но тут же закрыл его, понимая, что не готов делиться таким с Маской. По крайней мере, пока что. Лекарь сам ещё не обдумал произошедшее, в его голове было слишком много мыслей, которые отказывались сотрудничать и возникать по очереди, противоречили друг другу и запутывали всё сильнее. Единственное, что Доктор осознавал — ему нужно побыть одному. И чем дольше, тем лучше. Никому не будет лучше, если сейчас он выплеснет на Маску весь поток сумбурных мыслей. — Мне нужно побыть одному, — бросил Доктор, не отвечая на вопрос, и вышел из комнаты, не слыша, что сказал ему вслед Маска. Стремясь оказаться как можно дальше от временного сожителя, Доктор прошёл весь небольшой дом и закрылся в комнате, бывшей некогда спальней. Он, в который раз на эти несколько дней испытывая много противоречащих эмоций, вздохнул, положил голову на руки и поморщился, анализируя то, что только что произошло. Маска не врал. Отлично. Хоть что-то хорошее он сделал. И на том спасибо. Пожалуй, правда — самое важное, в чём нуждался лекарь. Но раз он не соврал, значит, они действительно… они… — Чёрт… — прошипел Доктор и закусил губу, надеясь прийти в себя. Ему вмиг стало мерзко. Должно быть, никогда прежде это чувство не было настолько сильно. Доктор не мог поверить, что он вступил в романтические, а то и вовсе — сексуальные отношения с кем-то вроде Маски. С мужчиной. Это неправильно. Неправильно и противно, настолько, что хочется вернуться в прошлое и ничего не вспоминать. Или ещё лучше — вернуться в прошлое и помешать самому же себе! Лекарь даже не хотел знать, чем этот непонятный Чёрный Лорд и другой он занимались! Достаточно того, что у них были чувства друг к другу, а дальше и думать много не надо, дабы сопоставить пазл. Доктор ошибся, когда так предвзято отнёсся к словам Маски. Он решил, что их якобы счастливые отношения — лишь выдумка, созданная, чтобы, например, позлить его. Или просто чтобы поиздеваться. Такое ведь тоже может быть, верно? Но, видимо, всё это — чистая правда. Как же гадко, грешно, противоестественно! «Нет, это неправда, — начал убеждать себя Доктор, смотря в никуда и всё сильнее сжимая челюсти, но при этом не чувствуя боли. — Это не может быть правдой! Это смешно! Должно быть, меня слишком впечатлил рассказ Маски, вот и всё. Да! Или всё это — просто сон. Паршивый сон. Кошмар. Но как же мне проснуться…» Ах, как жаль, что Доктор совсем не впечатлительный! Глубоко в душе он понимал, что всё это — лишь отговорки, но они помогали ему справиться с отвратительным комком чувств в груди, которые так и шептали: «Ты совершил непоправимое… Мерзкий, мерзкий человек!» Желая хоть как-то уйти от этих мыслей, Доктор открыл свою сумку, но тут же отбросил её в сторону, вспомнив, что сказал Маска в начале. «Ты что же это всё ещё носишь с собой эту сумку? Да я же и подарил её тебе, чтобы не таскал тяжести!» Почему всё, всё вокруг будто бы желало напомнить Доктору, что он натворил? «Нет, это сделал не я! Тот человек — не я, и воспоминания эти принадлежат не мне! Они не мои, не мои!» — как заведённый тараторил лекарь про себя, стоя посреди комнаты, словно окончательно лишившись рассудка. «Твои, твои, — глумливо ответил внутренний голос. — Вы — один и тот же человек! Одна и та же личность! Одно и то же тело! То, что делал он, делал ты; то, что делаешь ты, делает он! У вас одна и та же душа». — Нет, это неправда!.. — простонал Доктор, стараясь укротить чересчур красочное воображение, во всех красках рисующее отвратительные картины. Он без сил опустился на кровать с одним только желанием — проснуться, чтобы это оказалось просто кошмарным сновидением, не имеющим ничего общего с реальностью. Его раздражали эти эмоции. Прежде бесстрастный ко всему, сейчас он буквально умирал от слишком сильных эмоций, которые вырвались на волю после многолетнего заключения, словно только и ждали этого момента, и принялись тянуть его душу в разные стороны в желании разорвать её на части. Доктор решил, что окончательно сошёл с ума. Всё. Конечная. Он убрал руки от пылающего лица и уставился в потолок. Впервые за всю жизнь ему захотелось разреветься, как ребёнку. Но Доктор гасил в себе такой порыв, понимая, что в таком случае окончательно станет посмешищем. Как, ну как ему взять себя в руки? — Ты в порядке? — Маска, очевидно, услышав слова Доктора, — или попросту самостоятельно решив, что тот явно не в порядке, — пришёл к нему. Он аккуратно зашёл в комнату и остановился недалеко от кровати, впервые понимая, что нарушать личное пространство — не лучшая идея. Лекарь моментально сел, однако вставать не собирался. — По моему поведению кажется, что я в порядке? — язвительно прошипел Доктор, посмотрев на него. Это он виноват. Да, он! Если бы Маска не появился в жизни лекаря, всё было бы как раньше. Его бы не так сильно заботило его прошлое, он бы не страдал из-за этих треклятых эмоций, раздирающих его, как хищник жертву! Он бы, в конце концов, не стыдился себя! — Да не особо… — К чему тогда вопрос? — холодно поинтересовался Доктор и, не давая Маске вставить и слова, продолжил: — Вы, видимо, действительно крайне жестоки, раз так мучаете меня. Единственный, кто виноват в том, что со мной происходит, — Вы. Никто больше. С момента Вашего появления моя жизнь перевернулась с ног на голову, и мне это совершенно не нравится! Мне не нравится, что я вспоминаю то, о чём прежде даже думать боялся, — об отношениях с мужчиной! Я не желаю знать, что было между Вами и прошлой версией меня, но у нас с ним нет ничего общего! Мы — совершенно разные личности, с разными взглядами на мир, с разными мнениями! То, что творил он, — просто ужасно и мерзко, и я не желаю знать никаких подробностей этого… «союза»! Чувствуя долгожданное удовлетворение от того, что смог высказаться, Доктор вздохнул и, всё же сбавив тон, продолжил: — Я знаю, что Вы от меня хотите. Но Вы этого не получите. Никогда. Только через мой труп. Так что, если Вам от меня нужны только эти… отношения, — последнее слово Доктор выплюнул, под маской скривившись из-за отвращения, — можете уходить. Маска с минуту молча стоял. В какой-то момент Доктору даже стало немного жаль его, но он тут же отбросил сентиментальность прочь. Даже хорошо, если он расстроился, ведь, в таком случае, он точно поймёт, что никогда не получит желаемого. Прошлое не имеет ничего общего с настоящим. И если Маска это не уяснит — пусть пинает на себя. «Он же любит тебя», — слащаво пролепетал внутренний голос, но Доктор мысленно отмахнулся от него. И пусть любит! Он не просил о таком. Доктор не виноват, что какое-то непонятное существо страдает по нему. Лекаря не должно волновать, что он не может кому-то ответить взаимностью. Не должно ведь?.. Маска, вздохнув, осторожно присел рядом под внимательный взгляд Доктора. Он несколько секунд молча смотрел в глаза лекаря, словно делал это в последний раз. Неужто действительно уйдёт? Что ж, это будет к лучшему. Наверное. — Я знаю, что ты думаешь о… нас. Но, поверь мне на слово, ты несильно отличаешься от себя из прошлого. Вы оба просто замечательные. И вас обоих я поклялся защищать даже ценой жизни от окружающих опасностей. И мне больно, очень больно видеть, как ты страдаешь, но ещё хуже осознавать, что я косвенно причастен к этому. Я не знаю, как убедить тебя, но это — правда. Я совершенно чист перед тобой. И мне не нужно ничего от тебя; мне достаточно того, что ты рядом, что я могу дотронуться до тебя, поговорить с тобой. Но если ты того желаешь — я уйду, ибо не смею противиться твоей воле и не желаю заставлять и принуждать к чему-то. Я совсем не монстр, хоть и могу казаться таковым. Доктор молча смотрел на него. Вот эти слова звучали действительно искренне. Но было в них что-то странное, чего он пока не понимал. Возможно, какой-то скрытый подтекст, однако его смысл пока что был непонятен. Но, просто удивительно, чего он так вспылил? Маска ещё ни разу не просил ни о чём пошлом, даже не шутил на эту тему. Все его разговоры об отношениях ограничились лишь словами, к действиям он не переходил. Маска ещё ни разу не причинил лекарю вред, так почему он решил выгнать того? Импульсивное решение. Чёртовы эмоции! Впервые в жизни он сорвался и наговорил много лишнего, толком не обдумав слова. Стыдно! С другой же стороны, ему определённо стало легче. Но, всё же, ему пора завязывать думать на горячую голову, ибо сейчас он может лишь строить догадки, домыслы, а это — ненаучно. Всё, что требуется от Доктора сейчас — простое терпение. Со временем всё встанет на свои места. А Маска… пожалуй, он раздражает не так сильно, как могло показаться вначале. — Я не хочу, чтобы Вы уходили, и… и извиняюсь за свои слова, — с трудом проговорил Доктор и отвёл в глаза, чувствуя себя неуютно под изучающим взглядом Маски. Всё же, извиняется он достаточно редко. — Просто… я слишком много испытал за раз, вот и сорвался. Конечно, я не считаю Вас ужасным… пока что. Так что приношу извинения за тот абсурд. Маска тихо усмехнулся и тоже перевёл взгляд на пол. Казалось, он захотел что-то сделать, чтобы Доктор почувствовал себя лучше, — например, вновь обнять, — но, вспомнив, что ему больше такое не по душе, одёрнул себя. — Я не в обиде на тебя. Что бы ни ждало нас впереди, я буду с тобой до самого конца. Доктор хотел было сказать «спасибо», однако не вышло. Слова Маски, как и сама ситуация, заставили его смутиться. Он невольно отодвинулся, внезапно почувствовав дискомфорт от столь близкого контакта. Ещё бы, только недавно его воротило от любого прикосновения, а сейчас он сидит едва ли не в обнимку со своим бывшим любовником. Это звучало дико. Дико и неправильно. Слишком неправдиво. Сюрреалистично, можно сказать. Но, должно быть, со временем он свыкнется с этой мыслью. В противном же случае его ждёт потеря рассудка. — Эй, посмотри на меня. Доктор нехотя перевёл внимание на Маску. Ему совершенно не хотелось продолжать этот разговор. Он желал оказаться как можно дальше отсюда. Да хоть на дне моря, лишь бы Маски рядом не было. — Я понимаю, что то, что творится с тобой, — ужасно. И я знаю, ты мне не доверяешь, но я правда желаю тебе только добра. Я не могу смотреть, как ты страдаешь. Но я могу помочь тебе, — негромко произнёс Маска. — Помочь тебе справиться с этим. Помнишь, что я говорил? Я всегда буду рядом, чтобы помочь, но если ты не захочешь этого сам, у меня ничего не выйдет, сколько бы я ни старался. Доктор понимал, что если он согласится, то фактически вверит свою судьбу в руки Маске. Ведь зачем соглашаться, если он не будет готов делать то, что скажет Маска? Это как минимум глупо. Стоит ли ему доверять? — Ты хочешь, чтобы я помог тебе? — Маска аккуратно, словно боясь спугнуть, положил свои руки на руки Доктора и заглянул тому в глаза. Будь у него подвижное лицо, наверняка можно было бы видеть озабоченность и волнение, однако неживое фарфоровое лицо изображало улыбку. Доктор прикрыл глаза, не в силах выдержать зрительный контакт, и сжал пальцы в кулак. Ему казалось, что если сейчас он согласится, то пути назад уже не будет — Маска, как репейник, прицепится к нему и уже никогда не отпустит, до смерти сопровождая его везде. С другой же стороны, сам Маска говорил, что принуждать не будет и даже беспрекословно уйдёт, если лекарь такого пожелает. И несмотря на недоверие, тон Маски казался правдивым. Ему хотелось верить. Да и сам Доктор устал убегать от своих эмоций, зарываться в работе и откладывать как можно дальше раздумья о правильности и неправильности некоторых своих действий. Что же в итоге выиграет? — Я подумаю, — на выдохе прошептал он, не открывая глаза, дабы не встретиться с фиолетовыми зрачками Маски. Ледяная хватка на его руках усилилась, и лекарь всё же посмотрел на Маску, который молча вглядывался в его глаза, будто пытаясь понять саму его сущность. Отчего-то лекарю показалось, что такой момент уже происходил с ним. Он вновь испытал то же чувство, что и около получаса назад, и испугался, как бы вновь не выпал из реальности, однако в этот раз этого не было. А уже через минуту это чувство и вовсе отступило, и Доктор выдохнул с облегчением. — Знай: ты никогда не будешь один, — прошептал Маска, и по телу Доктора пробежали мурашки. Он понял, что эта фраза — истина, и ничто не сможет изменить её.