Четверг в приёмной 221В

— Алло? — голос у него спросонья раздражённый и вялый, хотя я и не был толком уверен, что Шерлок может спать в такое время, когда нажимал на кнопку вызова. Рози захныкала во сне, и я легко погладил её по голове, чтобы прогнать дурные мысли. Меня всё ещё прошибал холодный пот. — Мой рабочий день начинается не ранее восьми утра, по всем вопросам обращайтесь к Майкрофту или Молли, — и, в сторону, — кто вообще даёт им мой чёртов номер? — Шерлок, — едва его имя прозвучало сквозь мои сжатые зубы, как на том конце послышалось бодрое шевеление. Я выдавил из себя короткий смех. — Сам ведь раздаёшь свой телефон кому ни попадя.       Из гостиной в детскую валил мягкий оранжевый свет. На столе прямо напротив лежала сложенная в небрежную гору кипа бумаг: резюме для устройства на работу, медицинские карты и направления, письма и счета, — отчего-то с каждым днём заставить себя разложить это всё по ящикам и файлам становилось всё тяжелее. Я вперил взгляд в зелёную тетрадь, завершающую эту кучу, и пытался посчитать, сколько же раз за день я беру её в руки.       На предыдущих встречах мы с Холмсом почти не выходили из 221В. Он посчитал, что это будет разумным решением после случая в Королевской обсерватории, и я не мог с ним не согласиться. Впрочем, это на сеансы-то было не похоже: большую часть времени мне приходилось слушать его доводы насчёт каких-либо исследований (большинство из них, к слову, совсем не касались психиатрии), рассказы о старшем брате, под которым, по его словам, ходит всё Соединённое Королевство, разглядывать фотографии сомнительного содержания, либо же ждать часами, пока психотерапевт вернётся из морга, в котором он бог его знает что забыл. В те редкие моменты, что я звонил Майку, он хвалил меня за общительность и способность вытерпеть десятиминутный разговор. Беседы с Холмсом помогали. Особенно когда говорил лишь он один.       А потом этот идиот вспомнил о своей настоящей работе. И тогда появился этот бледно-салатовый блокнот «для домашних заданий», как выразился тогда Шерлок. — Джон? Где ты? — в его голосе проскользнуло едва скрываемое волнение, и сердце моё отчего-то тоже испытало трепет.       «Домашка» представляла собой составление каких-либо сложных логических связей, лучших и худших вариантов развития тех или иных событий, описания предметов, дат и людей, от которых невероятно хочется вынести мозги либо себе, либо кому-либо ещё. Я мало чего понимал в этих записях, но Шерлоку, кажется, было интересно рассматривать их, иначе я не мог объяснить, почему он каждый раз так долго вчитывался в эту несуразицу. По крайней мере, работа с блокнотом помогала многое осмыслить. Хотя иногда, когда я сидел над этой писаниной слишком долго, паутина размышлений переходила во сны, и я злился сам на себя за то, что кричу по ночам и бужу Рози.       Ещё одним плюсом этой тетрадки было так называемый «список». Он представлял собой перечень каких-либо вещей, порождающих в моей голове ненужные мысли: поезда, песок, собаки, свадебные фотографии, хрупкая посуда, салфетки, моя зелёная парка, огнестрельное оружие, — всё это я должен был либо напрочь вычёркивать из своей жизни, либо же бороться с этим по принципу «клин клином». И второй способ был гораздо сложнее.       Первым я свёл на нет тот телефон, какая удача, ещё даже до психотерапии с Шерлоком (я разбил его тем утром о комод, Рози плакала сильнее обычного, я знал, как сильно у неё болит голова, миссис Хадсон влепила мне пощёчину, и в первый раз я видел её настолько отчаявшейся и раздражённой), поэтому Майк помог выбрать мне новый, «более современный», как он выражался. Здесь было больше функций и незнакомых мне кнопок, но один его вид заставлял меня слабо радоваться где-то в глубине души: исчезло первое доказательство той страшной ночи. Чем меньше здесь было вещей, напоминающих о Мэри, Чепмене и остальных ребятах, которые своей грудью хватали пули, тем было спокойней спать. — Я дома, Шерлок, не переживай, — секунда, и он сдавленно выдохнул, точно все эти пару мгновений задерживал дыхание. Я же, напротив, дышал слишком часто, точно за нас двоих. — Я в порядке. Опять приснилось что-то… Чёрт, что за чушь несу. Жуткая ночка. Твой номер был на быстром наборе. Я сейчас скину, прости, разбудил… — Мой номер у тебя на быстром наборе? — скрипнула кровать: он почти подскочил. Отчего-то я смутился. Отчего-то это казалось информацией, которую он абсолютно точно не должен был узнать.       В эту ночь призраки не пришли: сознание подарило мне гораздо более жуткий образ. И я боялся, что, стоит мне закрыть глаза, и он настигнет меня снова.       Хуже страха собственной смерти была лишь всепоглощающая вина за чью-то смерть. — У меня не так много людей, которым можно позвонить. Ну, в такой ситуации. Ты кажешься… самым компетентным из них, — я обвёл это слово языком, точно ту отвратительную шарообразную жвачку из круглых детских автоматов у магазинов. Холмсу подходили любые эпитеты, кроме этого, но какая-то часть меня явно понимала, что этот парень явно знает своё дело. Пускай и притворяется сумасшедшим.       На другой стороне послышались резкие шорохи, как если бы кто-то торопливо куда-то собирался. — Напомни-ка ещё раз, где ты живёшь? — Рядом с Мэрилбоун-роуд, — слова вырвались моментально, и я даже не успел понять, зачем произнёс их. — Знаешь, рядом с Бейкер-стрит.       Странные звуки в трубке резко прекратились, и мне показалось, что Шерлок уставился куда-то вперёд с выражением полного недоумения на лице. Это было вполне в его стиле. — Я живу на Бейкер-стрит и ни разу тебя не видел.       Вот оно что. — Возможно, это потому что ты работаешь почти в часе езды отсюда и почти никогда не бываешь дома. — Возможно, это потому что ты ведёшь себя как крот и выходишь из дома только для того, чтобы в очередной раз купить хлеба для тостов, — пальцы инстинктивно сжались в кулак, но я не почувствовал никакого упрёка в его голосе. На самом деле, наша перепалка со стороны могла бы показаться кому-нибудь забавной. — Жди, я скоро буду. — На кой чёрт тебе идти сюда в полтретьего ночи? — Врачебная тайна, — я услышал, как он усмехнулся, а после накинул что-то себе на плечо, сдавленно выдохнув. — Привезти тебе кофе? — Ночью? — Эспрессо. — Полегче, парень, — за окном проехала машина, и по потолку прошли пятна света. — Латте. — Может, мне взять тебе ещё гляссе? Как насчёт карахильо? Бичерин? — Боже, Шерлок, ты снова паясничаешь, — я благодарно улыбнулся, на секунду позабыв о том, что Холмс не может меня видеть. — Никакого кофе, сойдёмся на молоке, зайди в круглосуточный. Оно как раз кончилось, ты избавишь меня от очередной головной боли.       Он замолк на мгновение, точно в очередной раз хотел сказать что-то заумное в ответ, а после шумно выпустил воздух из лёгких, мирясь с поражением. — Хорошо. — Спасибо. — Джон, — я слышал, как он закрывает входную дверь, слышал, как ветер бьёт ему в спину. — Тебе стоит знать, что я делаю это не только потому, что я твой врач и забочусь о твоих «депрессивных периодах». Обычно я не делаю такие одолжения своим другим пациентам, — он сглотнул. — Я не только о молоке. Просто хотел это сказать. Не знаю, почему это важно.       Мы молчали с минуту, пока я, наконец, не решился сказать: — Ты делаешь это, потому что ты мой друг, Шерлок, — простая истина. И как такой гений не смог её понять? — Но ведь психиатрам запрещено водить дружбу с пациентами? — Убедил. Ты считаешься пациентом только в пределах той чёртовой клиники. В остальное же время мы… пожалуй, друзья, — он старался казаться уверенным, но я чувствовал странное волнение, сокрытое между нот его голоса. — Не против, если я позаимствую твой диван для работы?       Я опешил. — В которой части работы психиатра тебе необходим диван? Не говори, что собираешься стрелять в него или делать ещё что-нибудь безумное, у меня здесь спит ребёнок, и если он проснётся или пострадает, Шерлок, я… — Нужно ненадолго уйти в Чертоги Разума, попалось одно непростое дельце, ломаю над ним голову уже четвёртый день, — я уставился в стену перед собой, стараясь осознать, что за чертовщину несёт Холмс. — Буду считать твоë молчание за положительный ответ. Уже вижу круглосуточный, буду через пару минут.       Коротким пиликаньем телефон уведомил меня об окончании звонка. Паршивец сбросил трубку.       Я сдавленно выдохнул: этот разговор помог мне ненадолго вернуться в реальность и отогнать дымку кошмарного сна. Удивительным образом голос Шерлока зарождал внутри меня какое-то необъяснимое спокойствие, словно я знал, что с ним я и Рози можем чувствовать себя в безопасности. То ли дело было в загадочных связях, что связывали Холмса с городом, точно сердце с венами (Скотланд-Ярд, бездомные в переходах, бизнесмены, политики, японская мафия и даже некая «доминантка» (как я подозревал, проститутка), которую терапевт завороженно называл «Этой женщиной»), то ли в самом характере этого странного человека. Даже его напускное умопомешательство не мешало мне считать его надёжным.       Холмс появился на пороге моей квартиры через двадцать минут с огромным пакетом в руке, и прежде, чем я успел было возмутиться, сдавленно проговорил: — Ты не выходил из дома три дня, а учитывая, что и питаешься ты обыкновенно хлебом и молоком, твои запасы кончились примерно… вчера, — сукно его пальто полностью вымокло, и с Шерлока мелкими шариками скатывались вниз капли воды. На первый взгляд, вид его был грозным, однако торопливость движений выдавала его беспокойство. Или же желание покурить. — Откуда ты знаешь, сколько я не выходил из дома? — я пропустил его вперёд, но прежде, чем войти, свободной ладонью он указал на крохотный коврик под нашими ногами. — Третий день идёт дождь, эта тряпка сухая, на ней ни капли грязи, только дорожная пыль. Мужчины твоего возраста редко бывают слишком хозяйственными, так что ты явно её не стирал, разве что проходился по ней пылесосом, но, так как сейчас у тебя снова настал «период», ты не убирался как минимум две недели. Миссис Хадсон, женщина, что заходит к тебе позаботиться о ребёнке, гуляла с ней позавчера утром, когда было ещё сухо, а ты имеешь привычку спать до обеда в свободные дни, поэтому… — Ты начинаешь меня пугать. Откуда ты знаешь миссис Хадсон? — я прервал его, чтобы не простоять в коридоре до утра, и легко втащил внутрь, схватив рукав его верхней одежды. Раньше его рассуждения напрягали меня, но теперь, когда я уже успел к ним привыкнуть, всё чаще мной завладевало любопытство и желание узнать, каким же образом он так быстро составляет выводы обо всём, что видит. — Проанализировал интерьер квартиры, попросил своих друзей-полицейских достать на меня информацию или?.. — Брось, всё это я провернул ещё пару недель назад, — пригвождённый к полу моим взглядом, Шерлок раздражённо фыркнул. — Я просто знаком с ней, Джон. И нет, я не скажу, при каких обстоятельствах это произошло. И нет, ты бы не хотел узнать, кем она была в прошлом и почему её мужа казнили во Флориде, — он поставил купленное у стены, однако жестом запретил мне к нему прикасаться, скинул с себя пальто и лоферы, переодеваясь в мои домашние сланцы, а после последовал на кухню, даже не удосужившись узнать её местоположение. Видимо, его люди действительно смогли на меня что-то «нарыть», раз уже даже моя квартира более не представляла для него загадки. Я сделал себе мысленную пометку: допросить миссис Хадсон в следующий раз, когда она придёт помогать мне с Рози.       Я громко вздохнул и сел на первый попавшийся стул, принявшись рассматривать содержимое пакета, который с такой спешкой потрошил Холмс: фрукты, овощи, крупы, молоко и творог, упаковки сахара, чая и кофе, яйца, стиральный порошок, губки… — Твою мать, Шерлок, — он выхватил у меня из-под носа печенье «Wagon Wheels» и ловко закинул его в холодильник. — Ты ограбил супермаркет? — Это было просто: охранник спал, продавца я приложил головой о прилавок. — Обошёлся без подельников? — Ну, ты остался дома, — Шерлок взял в руки пачку макарон и потянулся к навесному шкафу. Под его тёмно-фиолетовой рубашкой заметно напряглись мышцы, и в голове промелькнула странная мысль: как парень с такими кошачьими повадками может быть настолько крепким? — Майк толстоват, Молли мелковата, Скотланд-Ярд был бы только рад закрыть меня на сутки в обезьяннике, а брат бы их поддержал. — Но ты неплохо справился и в одиночку. — К сожалению, мой единственный сообщник мучается от кошмаров и вынужден следить за младенцем, — он театрально вздохнул, опустился на пятки и помолчал, спустя пару секунд продолжив мысль уже чуть тише, — но я был бы рад провести пару часов в камере, если бы там со мной был ты.       Я поджал губы. И как он только умудряется?.. — И сколько я тебе должен? — Ни пенса, — он пожал плечами, как только закончил разбираться с продуктами, и сел напротив меня, пристально вглядываясь в глаза. В тусклом свете лампы лицо Холмса казалось зловещим, но тепло, исходящее от его взгляда, делало эту ситуацию скорее интимной, нежели жуткой. — Я плохо готовлю, но мы можем заказать еду у какого-нибудь ресторана с доставкой. Любишь итальянскую кухню? — Ты накупил столько еды, чтобы она просто украшала мой холодильник? — Я угощаю. — Ты уже достаточно угостил, Шерлок, — я в недоумении поднял бровь. — Яичница готовится десять минут, и нам даже не придётся ждать курьера. — Терпеть не могу яйца, — терапевт откинулся на стуле, едва покачиваясь на двух ножках и явно упрямясь. Лицо его оставалось непроницаемым. — Только если это не традиционная шакшука или пибимбап. — Ты сейчас говоришь на китайском. — Джон, меня удивляют твои необъятные познания в лингвистике. К слову, как твоя тетрадь?.. — Постой, — я сложил руки на столе и упёрся в них лбом, сдавленно дыша и формулируя мысль, до которой мне удалось дойти только благодаря интуиции. — Ты что… заговариваешь меня?       Шерлок незаметно дёрнул ногой, однако на его лице не дёрнулся ни один мускул. Он снова скрестил пальцы, медленно прислонил их к своим губам, и мы начали молчаливую «игру в гляделки», ценой которой была та информация, которая заставила Холмса с явным беспокойством заявиться этой ночью ко мне в квартиру. Что-то в его сегодняшнем поведении было нечисто. Это «что-то» явно было связано со мной.       К моему удивлению, он отстранился первым, уведя взгляд куда-то вбок, вновь откинувшись назад и с раздражением потерев переносицу. Он неторопливо заговорил: — В тот день, когда мы были в Королевской обсерватории, ночью произошло кое-что… необычное, — он сглотнул, стараясь говорить как можно более деликатно. Я был убеждён: если этому гению-хвастуну что-то казалось «необычным», то стоило ждать беды. — Молли разбудила меня в два часа ночи, ей позвонил охранник. В 221В творился сущий хаос. Сначала мы подумали, что к нам забрались школьники, на которых я полгода назад натравил Лестрейда по подозрению в продаже каннабиса. Парни были совсем неосторожными, инспектору нужна была отчётность, мне было скучно, — Шерлок обвёл языком пересохшие губы. — Всё было залито коричневой фасадной краской, кругом разбросана женская одежда, главное — часы с отпечатками губ на моём столе. Я не держу таких часов, старые, слишком громкие…       Я резко встал, опрокинув стул, руки мои тряслись от напряжения. Шерлок потянулся через весь стол и мягко накрыл их своими. — Я могу закончить на этом. — Закончить?! — ноги едва держали, а от криков уберегла только маячащая на краю сознания мысль, что в соседней комнате спит Рози. Я взволнованно шептал, чуть дыша. — Шерлок, какого чёрта ты не рассказал об этом сразу?! — Такая мера была бы слишком неосторожной. И я не был до конца уверен, как на это отреагирует злоумышленник, если узнает, что ты в курсе.       Холмс встал, поднял сидение, одним движением усадил меня обратно и поставил чайник. Позволил мне отдышаться. — Вы выяснили, что там произошло? Это ведь может быть не связано со мной? — Могло бы, если бы не одно обстоятельство, — он вернулся на своё место, протягивая ко мне кубик сахара. Я немедленно положил его в рот и прожевал, словно сладость могла бы мне как-то помочь. — Через полчаса мы поймали девушку на первом этаже. Пятнадцать лет. Сидела в туалете, видимо, ожидая, что мы скоро уйдём, и она сможет сбежать. Совсем не сопротивлялась. По уши напичкана кодеином, приняла его уже после того, как уничтожила мой кабинет, но это не главное, — Шерлок встал, достал из серванта две кружки, поставил на стол, а после ободряюще провёл по моему плечу, — пока врачи её забирали, она постоянно говорила что-то о «больших деньгах» и «грёбанной стерве Мэри»…       Кашель настиг настолько резко, что начало тошнить. Меня выворачивало наизнанку в кухонную раковину, Холмс гладил мои руки и терпеливо молчал.       Пытка длилась недолго: в желудке было пусто. Я смыл привкус желчи с языка и на трясущихся ногах с помощью Шерлока добрался до стола. Он сделал мне чай с молоком и сахаром и, удалившись куда-то в спальню, спустя пару минут принёс таблетку активированного угля.       Прошло не больше получаса, как я впустил терапевта в свой дом, а ситуация уже становилась хуже некуда. Ему не хотелось продолжать свой монолог, но я настоял. Наконец, выдохнув, Холмс отпил из своей кружки немного кофе и вновь заговорил: — Девчонка сейчас в коме. Из родственников удалось найти только сестру её покойной матери, у которой она и жила. Женщина на коляске, вдова, ростом около пяти футов, веса в ней чуть больше, чем в её трёх кошках, — Шерлок откинулся назад, прикрывая глаза и старательно что-то вспоминая. — Старушка явно не в себе, я пересказал ей эту историю около пяти раз, а она даже не поняла, что её племянница в больнице. Лестрейд и его ребята работают с этим делом, впрочем, как я думаю, не очень успешно, но если они что-то нароют, я… Куда ты? — Проверить дочь. Ты можешь остаться здесь, — я встал из-за стола и направился в свою полную теней комнату. Моё благополучие волновало меня в последнюю очередь, но если бы что-то случилось с Рози, если бы мои сны воплотились в реальность, я бы незамедлительно пустил пулю себе в лоб. С меня хватит. Я буду начеку, пока ситуация не уляжется.       Шерлок последовал за мной, пускай я и не просил составлять мне компанию. Малышка спала, изредка ворочаясь, и эта ночь была одной из самых спокойных за тот месяц, чему я был несказанно рад. В голове неприятно пульсировала боль, но в сон не клонило. Я опёрся руками о кроватку Рози, а Холмс встал позади, положив руку между моих лопаток и периодически поглаживая спину. На периферии сознания роились мысли, но моему воспалённому сознанию поймать их было так сложно, что я решил оставить это дело с пометкой «Обдумать позднее».       Пока что я всё, чего мне хотелось: слышать тихое сопение дочери, выспаться и чтобы Шерлок остался здесь до утра. — Джон, — тишину прорезал его мягкий голос, и я повернулся к нему, как католики тянутся к Библии, когда им нужен совет, — я не люблю этого говорить, но скажу, если тебе станет легче, — он сдавленно выдохнул. — С вами всё будет хорошо. Я обещаю.       Он положил свою ладонь на моё плечо, стоило мне слегка напрячься. Самым удивительным было то, как податливо реагировало на это тело, как тянулось к этому почти незнакомому, но великодушному теплу чужой руки. — Я очень хочу тебе верить. — Вероятность, что я не раскрою это преступление, является один к сотне. С твоей стороны было бы просто неразумно мне не поверить, — я закатил глаза, и Холмс, явно это заметив, прокашлялся. — Могу ли я сейчас как-то облегчить твоё беспокойство? — Ну, — я задумался на пару секунд, — ты мог бы помочь мне с уборкой. Всё-таки я не убирался здесь «как минимум две недели», — он разочарованно выдохнул, но всё равно поспешил к злополучному столу напротив детской: разгребать бумаги.       Мы управились за сорок минут, за окном светало. Я не мог позволить себе хоть на секунду отойти от Рози, поэтому нам пришлось пить чай в детской, сидя на полу. Холмс, уничтожив свою кружку за две минуты, одной рукой разминал мои плечи, второй с любопытством листал страницы моей «домашней работы». Он забавно хмурился, стоило чему-то постороннему с улицы издать хоть один звук, и порой оглядывал интерьер, точно ребёнок. Я улыбнулся. — Ты нечасто бываешь у кого-то в гостях? — Зачастую я становлюсь нежеланным гостем. Или непрошенным. Или люди вообще не знают, что я заходил погостить, — Шерлок медленно провёл пальцами до загривка, и я сглотнул, — к тебе я тоже напросился. — Ах, да, чуть не забыл сказать тебе: «Убирайся к чёрту», — я усмехнулся, делая глоток, чуть оборачиваясь корпусом к терапевту и коротко вздыхая. — На самом деле я и вправду не очень жалую чужих у себя дома. Но ты ведь не чужой.       Холмс убрал руку и отвернулся к кукольному домику, точно тот мог бы рассказать ему что-то интересное. Молчание терапевта убедило меня продолжить. — И ты беспокоился обо мне. — Когда за твоим… другом могли послать киллера, любой бы начал беспокоиться. — Я ведь ещё по телефону сказал тебе, что в порядке. Но ты всё равно пришёл. — Откуда мне было знать, что позади твоей головы не находится дуло пистолета? — голос его повысился, он повернулся на свет, и ненароком я увидел гримасу страха на его лице, промелькнувшую лишь на мгновение и вновь исчезнувшую. — Я взял на себя ответственность перед тобой, Джон. Я не могу позволить себе, чтобы с тобой или ребёнком что-нибудь случилось. — Я думал, вне времени сеанса ты не мой врач.       Холмс нахмурился, но, кинув на меня мимолётный взгляд, выдохнул и усилием воли заставил себя успокоиться. Для психотерапевта он был удивительно эмоциональным человеком. — Позволь мне побеспокоиться о тебе, как о друге.       И удивительно заботливым.