we all really need each other

Горе, мое горе

Горе мое — море

Столько слез не выплакать,

я тону.

Не заживают раны

больно постоянно

я иду ко дну…

элли на маковом поле — Море.

Прошло три дня дождя. И спустя это время парни только что решились открыть ноутбук Сынмина и посмотреть, что он им оставил. И сделать это оказалось трудным действием, ведь этот человек предал их. Выбрал совершенно другой берег. И объяснить почему он так сделал, они смогли лишь после того, как посмотрели предсмертную записку на телефоне Мина. Он тоже страдал, он знал, что поступает неправильно, но к сожалению, не мог ничего поменять. Хоть и понимал, наверняка понимал, что своими действиями навредил семье. Но зависимость была выше, точно так же, как и месть Чанбина. Она была больше его чувств и эмоций, его действий. А зависимость, она ещё хуже. Ей нужно постоянно и всегда в большем количестве, в таком, чтобы ей стало плохо от избытка чего-либо. Боль застыла белым туманом над разумом. Больше всего из-за смерти Сынмина страдал Чонин. Они хорошо общались, поэтому принять смерть Кима Чонину было нелегко. А ещё хуже — осознать то, что он врал ему. И не важно, что врал он остальным, в первую очередь, он врал Чонину. Для Яна Ким был примером для подражания, в свои тридцать шесть он был одним из главных секретарей, да ещё и с президентом знаком хорошо был. И это вызывало много восторга. Жаль, что всё оказалось тщетным. И прекрасные кусты садовых роз, что обвивали арку в сердце Чонина, стали гнить от предательства близкого ему человека. Впервые цветы стали обрываться, когда умер Феликс; лепестки начали желтеть, когда изнасиловали Черён. А гнить стали после предательства и смерти Сынмина. Дождь дописал рассказы этих людей, а Художник дорисовал картину. Вышло неплохо, но лишь от картины Сынмина веяло ложью. Словно парни что-то не знают. Покрыть эту картину лаком нельзя, ещё рано. Стоя на балконе и наблюдая за тем, как тяжёлые капли дождя падают на лёгкий асфальт, создавая невероятное одиночество, Чонин курил и плакал. Море слёз смешалось с дождевой водой, и теперь было непонятно, что с Чонином что-то не так. Смотря на то, как деревья качаются из стороны в сторону, Чонин задумался. Ему в голову пришла мысль, что теперь не давала покоя. Много историй связано с Дождём. Когда ушёл Феликс — был дождь, когда ушёл Сынмин — был дождь. Но разница была огромной, смерть Феликса, будто благословили и отпустили. А может быть, что Дождь отражает то, что происходит внутри? Феликс хотел, он желал, поэтому и вышло солнце, поэтому и закончился дождь быстро. Но тогда… почему у Сынмина он льёт уже третий день без остановки? Тут явно что-то не так. Ведь по записке было понятно, что Мин тоже хотел этого. Хоть рыдал и ненавидел себя. Возможно, что именно из-за состояния это происходит. Чонин помотал головой из стороны в сторону и сказал негромко: — Всё, совсем чокнулся, раз придумываю оправдания смерти. Выкинув бычок вниз, Ян зашёл в здание и спустился к парням. А дотлевающая сигарета, что лежала на асфальте, не затухала, словно старалась ещё немного пожить и сохранить себя, ради ужасного конца. Чонин прошёл вглубь комнаты и сел к столу, где его ждали бродячие дети. — Ну что, включаем? — смотря на экран ноутбука, спросил Крис. — Вперёд, — ответил ему Чонин. И они открыли его и нашли абсолютно всю документацию. Всё, что было у них, и что не было. Вот именно сейчас можно было начать действовать, завершить уже наконец всё. Поставить огромную, жирную точку и закрыть скобки. Отпустить прошлое и научиться вновь жить без всей этой грязи, ведь неизвестно, что там — глубже. То, что не знают парни. Хотя лично Чонин верил в то, что этот случай был единственный и такого больше нигде нет, верней, хотел в это верить. — Я начну читать, — сказал Крис и: «Дело №1. И Квинам. (Составитель Ким Сынмин). И Квинам — военный полковник на секретной базе в Сачхоне, где идёт производство самолётов Т-50. Дата рождения: 01.04.1970. Дата смерти: 04.02.2023. Родился и вырос в Тэгу. Родители погибли, когда ему было пятнадцать лет. Они работали на засекреченной базе. Сын пошёл по стопам родителей и, окончив Сеульский Национальный Университет, стал работать в армии Южной Кореи. По заслугам попал на секретную базу. Не женат, детей нет. Примерно в 2019 году за И Квинамом стали замечать постоянное расслабленное состояние. Решив, что у него начались проблемы со здоровьем, его перевели на ответственного по складам. Уже в 2020 году один из подчинённых И Квинама пытался сообщить о том, что полковник насилует и убивает. Парню никто не поверил, а после он пропал. Его объявили в розыск, но найти так и не смогли. И уже в 2022-23 году стали всплывать неопровержимые факты на И Квинама. Итогом стало анонимно отправленное письмо на телевидение, где перечислялся список жертв полковника. При обыске его квартиры на компьютере удалось найти список всех жертв за последние четыре года (имена, фамилии, возраст, всё это указано в отдельном документе). Из сорока восьми человек пять остались живы, но на данный момент находятся в психиатрических больницах. Держат их в палатах для буйных душевнобольных. Новое следствие провело экспертизу и жертв официально признали невменяемыми. После этого полковника поместили в изолятор, пока проводили расследования. Четвёртого февраля И Квинама признали полностью виновным и отправили на перевозку в тюрьму, где их перехватили. Сотрудники, перевозившие И Квинама, не пострадали, им вкололи один из сильнейших транквилизаторов, из-за чего они проснулись без лишних ощущений через пару часов. И Феликс — молодой человек одной из жертв И Квинама. Был осуждён на пятнадцать лет, за подрыв базы, где работал полковник. Сбежал, не отсидев срок. Когда тело И Квинама было обнаружено, рядом с ним нашли ещё и кровь И Феликса. После вышла новость, родители И Феликса, уважаемые депутаты И — погибли. Их дом взорвался, а в почтовом ящике была найдена флешка с предсмертной запиской И Феликса. Подельники И Феликса совершили нападение на полковника, где сам Феликс застрелил Квинама, а потом и себя. Список участников Бродячих Детей: 1. Бан Кристофер Чан — Монета. 2. И Минхо — Кот. 3. Со Чанбин — Тесак. 4. Хван Хёнджин — Король Убийц. 5. Хан Джисон — Любовь. 6. И Феликс — Конфета. (04.02.2023) 7. Ким Сынмин — Помощник. (22.03.2023) 8. Ян Чонин — Лис. 9. Бан (И) Черён — Куколка. «Дело №2. Кан Чонсан. (Составитель Ким Сынмин). Кан Чонсан — министр обороны Южной Кореи. Дата рождения: 03.10.1967. Дата смерти: 06.02.2023. Точно так же, как и И Квинам, окончил Сеульский Национальный Университет. Родители живут в Пусане. В министерство попал по связям. Женился в возрасте двадцати пяти лет, но развёлся через три года. От первого брака имеет дочь. Дочь — Кан Суджин. Дата рождения: 11.12.1993. 30 лет. После развода родителей осталась жить с матерью, переехала в Сеул. Замужем. Окончила университет Корё, работает учителем корейского и тайского языков. Жена — Кан (Чхве) Сохи. Дата рождения: 03.11.1967. 56 лет. Родом из Пусана, окончила университет Корё. Работает по профессии. Ещё раз вышла замуж, имеет двое детей от второго брака. Муж — Ян Сан (60 лет). Дети — Ян Минсу (25 лет), Ян Чеён (19 лет). Недобросовестное отношение Кан Чонсана стали замечать сразу, только шумиху никто не поднимал. Отбирая квартиры у стариков и инвалидов, Кан Чонсан приводил их в хорошее состояние, а после продавал за большие деньги. Однажды он продал ещё одну квартиру, а внук бабушки — Со Чанбин, убил половину конференц-зала. Кан Чонсан спасся чудом. Со Чанбин был приговорён к пожизненному лишению свободы. 06.02.2023. После похорон И Феликса Кан Чонсан пришёл в квартиру Ким Сынмина. Он вызвал Бан Кристофера Чана, тот забрал Кан Чонсана, а запись с камеры видео наблюдения удалил Ян Чонин. После, вечером того же дня, Со Чанбин проведёт пытки над Кан Чонсаном и расчленит его. Бродячие дети оставят останки около здания мэрии. «Дело №3. Пак Джунсо. (Составитель Ким Сынмин). Пак Джунсо — военный, генерал-майор. Родился: 1975.12.5. 48 лет, жив. Родители живут в Сеуле. Окончил Сеульский Национальный Университет. Работает на нескольких базах, также имеет звание в Армии Южной Кореи. Женат, детей нет. Жена — Пак (Юн) Сумин. 06.06.1977. 46 лет. Родилась и выросла в Сувоне. Окончила Национальный Корейский Университет К-АРТс. Работает учителем музыки в школе для девочек. Пак Джунсо продаёт детей на органы. В списках его жертв больше 70-ти человек (имена, фамилии и возраст есть в отдельном документе). Промышляет торговлей органов уже довольно долгое время вместе с Юн Чонсу. Получилось так, что однажды Пак Джунсо убил дочь Бан Кристофера Чана и Бан Черён. Бан Кристофер Чан был военным лейтенантом в армии Южной Кореи, и поэтому, узнав, что его дочь убили, — подорвал Синий Дом, так как достоверной информации о том, кто это сделал, у него не было. Был приговорён к пожизненному заключению. Спустя какое-то время Пак Джунсо расправился и с младшим братом Хван Хёнджина. Он работал в армии Южной Кореи. Убил двух подельников Пак Джунсо, из-за чего был приговорён к двадцати годам лишения свободы. «Дело №3. Юн Чонсу. (Составитель Ким Сынмин). Юн Чонсу — генерал, предводитель. Эта единственная информация, которой я обладаю. По слухам, он держит большинство борделей. И один из них находится на улице ХХХ, номер 2А. О том, сколько ему лет, когда родился и где — неизвестно». Конец. Мир Чонина перевернулся с ног на голову. Информация, слова и предложения просто не воспринимались никак. Бред. Он начал истерично смеяться, прям заливаться смехом. Лицо начало краснеть, а вены на шее набухать, становясь похожими на змей, что готовы были схватить и обвить глотку своими тонкими туловищами до потери пульса. На лбу выступили маленькие капельки пота. Агрессивно вытирая лицо и взъерошивая свои волосы, он крутил головой и тяжело выдыхал удушающий его воздух. Парни насторожились, а Чонин — заплакал. К нему сел Чанбин. Он легонько гладил его по плечу, пока Ян всхлипывал, рыдая навзрыд. — Я просто не верю! Не верю! Я не могу! Почему… почему он так поступил? Он ведь всё знал! Он променял нас на наркоту, он променял меня на наркоту! Я ему доверял, рассказывал всё, а он что? Продал нас за лишний пакетик? Правда! Да какой ты друг после этого, а, Ким Сынмин! — кричал Чонин, утыкаясь мокрыми глазами в плечо Чанбина. — Ты был мне как отец! Для чего ты всё это сделал? Ещё и ушёл как паскуда! Докололся до такой степени, что сдох от передоза. И это того стоило? И этим ты теперь гордишься! Чанбин держал Чонина, пока тот бился в конвульсиях в его руках. Чонин кричал, просто кричал, слишком громко. Сколько боли и обиды выливалось из его сердца. Смотреть на него было до невозможности больно. Голос уже хрипел, а розы — умерли. Прекрасная арка в сердце Чонина, что была украшена чудесными садовыми розами, — сгнила. Теперь там остался лишь запах гнили дерева и немного роз. Всё, что было там, теперь было на новой картине художника, но в прежнем виде. Там было солнце и прекрасное глубоко голубое небо. Сколько ещё картин придётся написать — неизвестно. Но третья уже пишется, и скоро подойдёт конец этой работы. Чонин выпил таблетку успокоительного, немного корвалола и валерьянки. Лежал на диване, отвернувшись к стене и молчал, лишь изредка тяжело вздыхая. Сейчас бы не помешала лёгкая рука Черён, но Крис отвёз её к своей тётке в Пусан, когда теперь она приедет — неизвестно. Что обсуждали парни он не знал, не слушал. Не до этого ему сейчас было. То, что он узнал, — хватило сполна. Горло начало болеть, словно кошки стали разрывать его глотку изнутри. Он ронял маленькие фианитики слёз и скучал по Сынмину. Дурак он раз не понимал, что он врёт. Мысли в голове по сто раз просились всё обдумать. «Как он мог, ну как он мог?». Повернувшись к парням, красный заплывший Чонин смотрел в пустоту. В то, что не существует и никогда не будет. Осмотрев всех, Ян сделал вывод, что у присутствующих будущего нет. Чанбин так и продолжит существовать, он не понимает себя и не знает, кем он будет. Крис, возможно, выберется из этого дерьма, ведь у него есть ребёнок и жена. Минхо сгорит от любви к Джисону, и как бы сильно он не старался полюбить Хёнджина — у него не выйдет. Хёнджин, может быть, и найдёт смысл, но где факт того, что он не будет страдать из-за Минхо? Джисон сам потушит себя, и всё — конец. Чонин не исключение, он тоже погибнет. Вопрос заключался только «как?». Чанбин взял телефон Сынмина и свой, нашёл какой-то номер и набрал его. Все замолчали, и Чонин слушал внимательно. — Алло, кто это? — сказал женский голос в трубке. — Здравствуйте, тётушка. Меня зовут Чон Минсу. Я бывший одногруппник Сынмина. Я хотел сказать вам, что я соболезную. Я был в хороших отношениях с Сынмином, — Чанбин поднял голову вверх, словно старался не заплакать, — мне жаль, что всё так произошло. Как вы? Как похороны прошли? — Спасибо, милок. — женщина начала хлюпать носом, — Всё прошло хорошо. Похоронили там, где он и написал. Куда же ввязался мой Сынминни… Тяжело мне, отцу тоже… — Я соболезную вам… мне тоже тяжело, — янтарные слёзы потекли из глаз Чанбина. — Спасибо тебе ещё раз, что позвонил. — Спасибо и вам, что рассказали. Держитесь, пожалуйста. Сейчас нужно быть сильной. — Правильно говоришь. До свидания, Чон Минсу. — До свидания, тётушка. Вызов завершён. И гробовая тишина повисла серым туманом в бесконечном пространстве комнаты. Делать выводы так глупо и бессмысленно. К чему они, если всё уже произошло? Демоны одолевали разум Чонина и настолько сильно, что он начал оправдывать Сынмина. И словно зло, что он совершил, никогда не происходило, а на деле, те люди всё знали про них. Сынмин знал, что случится с Черён, но не сказал и никак не предупредил её. Даже больше, он сам её туда привёз. Единственное, что он сделал из хорошего, так это то, что не дал сделать это с Миной. — Съездим на могилу? Как раз вечереет, — спрашивал всех Крис. — Да, — ответил ему Чонин, поднимаясь с дивана. — По дороге заедем в ритуальный и цветочный, — сказал Минхо Хёнджину. На кладбище они постояли около десяти минут, а после все ушли, кто-то не хотел мокнуть, а кому-то было тяжело. Чонин остался, ему нужно было поговорить с Сынмином, парни сказали, что подождут его. Выговориться, вылить всю свою боль. И сделать он мог это только в одиночку. Дождь ещё немного моросил, но уже не так сильно, как это было утром. Он становился всё тише и тише, словно готовился пропасть навсегда. На неровном асфальте собирался океан из луж и бесшумный шёпот только рождающейся листвы. Деревья качались из стороны в сторону, а трава протягивала свои маленькие листочки к новому началу, к изобилию жизненных сил. Пустота гуляла по кладбищу, забирая с собой негативные чувства, что были здесь. Это немного помогало, ведь слушая разговор дождя, Чонин немного успокоился. Ян поднял свои глаза на небо, а в серых облаках не было просвета или хотя бы намёка на солнце, сейчас природа скорбит, словно знает она больше. И место, где Чонин находился, было окутано белым туманом от моросившего дождя. Стоя у могилы, Чонин начал свой диалог, что на самом деле являлся монологом. — Ещё раз здравствуй, Сынмин. Я тут один, потому что хочу поговорить с тобой. Я много раз задавал вопрос: почему? Зачем ты так поступил. Я правда не понимал этого, поэтому и задавал этот вопрос себе раз по сто, а то и больше. Ты же был мне лучшим другом, ты был мне как отец. В тебе я видел опору, пусть у тебя и была зависимость, но ты сказал, что ты всего куришь. Сейчас я потихоньку начну принимать твою грязь, хоть и делать мне это сложно. Я виню тебя только в одном и не в том, что те уроды всё знают про нас. Я виню тебя в том, что ты позволил им изнасиловать Черён; позволил им избить её. Спасибо тебе за то, что они не сделали это и с Миной, — хрустальные водопады утекающей жизни лились небольшим потоков из глаз Чонина, он глубоко вздохнул и продолжил. — Знаешь, Сынминни, я скучаю по тебе, мой чужой, но боли родной человек. Будь счастлив там, пожалуйста. Надеюсь, ты теперь с Феликсом. И положив две красные лилии, он уехал с кладбища. И попадёт он сюда ещё раз, но уйти отсюда не сможет.

○ ○ ○

Пока все ждали Чонина, Джисон заметил, что Хёнджин и Минхо повернули за угол кладбища и стояли там, Хан хотел попросить Минхо, чтобы тот поехал с ним. Хану тоже было плохо от всей этой ситуации, а И — лучший друг. Он поможет, подберёт правильные слова, нежно обнимет, шепнёт на ушко, что всё будет хорошо. И всё действительно станет хорошо. И с этими мыслями Джисон шёл к ним. Он остановился в паре метрах от парней и стал наблюдать. — Ну как ты, Хо? — взяв Минхо за ладошки, спрашивал Хёнджин. — Не знаю, странно мне. — Почему? — Потому что прошло чуть больше месяца со смерти Феликса, и тут не стало Сынмина, да и всё это говно… тяжело мне. — Всё хорошо, Хо. Мы лишь отдали ему дань за хорошие моменты. Ты можешь относиться к нему плохо, ведь это нормально, он предал нас. — Нельзя же к покойникам относиться плохо? — Нет, почему, ты можешь всякое чувствовать. И ты вовсе не обязан относится к нему хорошо, ставя запрет на свои же чувства. Как говорят в народе: к покойникам либо хорошо, — либо правду. — Спасибо, Джинни, — улыбка, что была на лице у Минхо, наносила ножевые ранения в сердце Джисона. Хёнджин кивнул головой и улыбнулся, а после наклонился к Хо и, взяв за щёки, подарил ему цветочный поцелуй. А Джисон вдруг всё осознал, не этого он хотел. Нет, точно нет. Он сам хотел целовать Минхо, прикасаться к нему. Кто Хёнджину разрешил трогать его? Хан сам разрешил. Почему Минхо улыбается ему? Он счастлив. Почему он счастлив…? Без Джисона он тоже счастлив. Прекрасное далёко даёт право на выбор, но он должен быть всегда во благо. А правильно ли Джисон поступил, отдав Минхо? Да и что ещё за «отдал»? Минхо не вещь. И слушая зов, что твердил ему бежать по дороге, на которой нет следа, Хан бежал. И мысли в голове Хана твердили одно и то же: — «Это я должен быть на месте Хёнджина! Я! Нет, не должен, я сам отдал его тебе… И сам не понимал, что он живёт у меня под кожей, а я отрицал всё это. И теперь поэтому мне так больно, да? Поэтому моё сердце так быстро бьётся, а слёзы капают на кофту, что подарил мне Хо? Странно, как же странно, что обретая свободу и отказываясь от Минхо, я попал в капкан. Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу и понимание того, что сделали…» Он сказал всего лишь пару слов и сделал пару действий, а это оказало такое большое влияние. Всему приходит конец, и любви Минхо к Джисону тоже. И от этого так неприятно щиплет глаза. И от этого болит голова. Хан развернулся и быстрым шагом ушёл к своей машине, шлёпая по лужам. Сел в неё и уехал с кладбища, не дождавшись парней. Он снова пустил всё на самотёк, вновь откажется от своих мечт, вновь войдёт в позицию жертвы и решит, что пусть уж будет так, чем как-то иначе. Он гнал по трассе с бешеной скоростью, максимально выжимая педаль газа. Всё навалилось разом, всё. И поэтому приехав в дом своих родителей, Джисон зашёл в их комнату. Зашёл туда, где не был столько лет. Он лёг на их кровать, на которой оставалось одеяло и пара подушек. Шторы были занавешены, было темно, и пыль летала серыми бабочками по пространству мёртвых воспоминаний. Вещи будто разговаривали с ним, словно что-то шептали. Хан лежал, уткнувшись лицом в подушку, и тихо плакал. Фианиты падали крупными камнями на кровать, оставляя Джисона в прекрасном пространстве чистой истины, которую он всячески замазывал своими странными эмоциями. — Мама, папа, мне так плохо. Вот были бы вы здесь, вы бы мне что-нибудь сказали. Я тону, мам, в чёрном омуте своих дурацких ощущений. Мне плохо, пап, настолько, что я не знаю, что я чувствую. Вы сейчас мне так нужны… Всхлипы разбивались хрустальными бокалами о пол, и чувство своей безысходности росло. Так печально осознавать факт того, что его любимый человек счастлив с другим. Как же это глупо, не правда ли? К сожалению, хотя, может быть, и к счастью, мы поздно осознаём свои ошибки. Настолько поздно, что некоторые люди понимают их лишь на смертном одре. Но некоторые говорят, что главное понять свои ошибки и попросить прощения. Кто-то попросит у Бога, кто-то у себя самого. И так печально всё это понимать. И мысли кружились стаями сорок над головой, что Хан не прав, раз поступил так. Что всё это — всего лишь новое полотно старого художника. Новый период в жизни, который нужно принять и прожить его достойно, но как это «достойно»? Были ли такие периоды, когда Хан прожил их достойно? Тупая любовь. Как же было легко, если бы её просто не существовало. Влюбиться — это такой бред. Обязательно в этом мире чувствовать себя любимым и любить надо, для чего? Просто знать, что тебя где-то ждут, что поддержат тебя в любой момент? Нахер всё это. Просто к чёрту послать и жить спокойно, без всякой нудятины! Но ведь есть и обратная сторона монеты. Люди одиноки, и это факт. Как говорила Ли Лорелей (персонаж, которого играет Мэрилин Монро в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок), «Так ужасно быть одинокой, особенно, когда ты в толпе». Мы заполняем людьми свою пустоту, потому что сами сделать это не в силах. Такова людская истина. Бывают нужные люди, но неправильное время, так Джисон и объяснил всё это. И закрыв глаза, обнимая подушку матери, — уснул. И проснулся он, когда уже было светло, в тёплой постели и пахло приятно — домом. Бельё было белоснежно белое, и серых бабочек, что кружили в пыльной пустоте, не было, словно он был совершенно в другом месте. Здесь было хорошо, будто Джисону снова семнадцать лет, сейчас он быстро поест, напялит свои кеды, придёт в школу, где они с Минхо обсмеют и обсудят половину класса. А в обед будут сидеть на крыше и рассуждать о вечности, вселенной и смысле жизни. Какое же крутое время было, жаль, что оно прошло, и вернуться туда — возможности нет. Именно поэтому нужно было создавать новую реальность, но для чего это делать, если жить прошлым намного удобнее и проще. Единственная мысль, что пронеслась в голове у Джисона: «Всё закончилось?». И соскочив с кровати, он наступил на Минхо, а тот проснулся от испуга и громко крикнул: — Что, блять, происходит?! Джисон сел на уголок кровати, укрывшись одеялом с головой, и выкинул быстрое: — Извини. Он не смотрел на Минхо, ему было стыдно. — Ладно, всё нормально, — Минхо посмотрел на Хана, но увидел лишь белую гору из одеяла, — Хан, вылезай! Джисон распутался из объятий коварного куска ткани. Его волосы стояли подобны камышам на речке, они наэлектризовались. Минхо взглянув на эту картину — засмеялся. Хан начал быстро-быстро приглаживать волосы руками. — Не смейся! — Я не могу! Ты такой смешной, — продолжал смеяться Минхо. — Хо, иди на хер! — Ладно, ладно, — и немножко успокоившись, Минхо продолжил, — что ты делал в спальне у родителей? — Спал. — А что сюда не пришёл? — Тут вы с Хёнджином спите и мало ли, что тут может быть. — Если ты в этом плане размышлял, то у нас с ним ничего не было. Почему просто не подошёл и не сказал, что хочешь тут переночевать? — Я подошёл, но увидел, как он тебя целует, так сразу и ушёл. Решил не прерывать. — Я немного не понимаю к чему всё это. — Я просто понял, что хочу быть на его месте. — И зачем ты мне всё это сейчас говоришь? — Минхо растерялся. Взгляд его был таким потерянным и жалостным. Джисон сразу понял, что то, что услышал Минхо, — приносило ему огромное количество боли. — Просто чтобы ты знал, — ответил Хан, чувствуя как голова в районе затылка, начинает болеть. — А ты не подумал, что я буду чувствовать себя виноватым теперь? — Почему? — конечно же он всё понимал, просто принять это было сложно. Поэтому, закрывая лицо руками, и отвечал вопросом на вопрос. — Да потому что, Джисон. Я всеми силами старался тебя разлюбить, что-то начал чувствовать к Хёнджину, а тут ты. — Такой вот я человек, мой милый Хо, — с униженностью отвечал Хан. Минхо встал и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Джисон вновь остался один, но на этот раз, он хочет довести всё до конца. Поэтому спрыгнул с кровати и побежал за Минхо. — Стой, Хо! — кричал Джисон, подбегая к лестнице. — Отстань, Джисон! — Нет, мы всё обсудим! — Не хочу! — Ты сам всегда говорил, что нужно проблемы разговором решать, поэтому стой! Минхо остановился, резко поднял голову вверх и повернулся к Джисону. — Ну что теперь? — Позволь мне сделать лишь одну вещь и навсегда уйти со своей любовью к тебе. — Каку… Минхо не успел договорить, потому что в следующее мгновение Хан подбежал к нему и поцеловал. Угасающие души сломанных детей наполнялись небывалой красотой истинных чувств. Так приятно было прикасаться к столь родным, но чужим губам. Они были мягкими и тёплыми, словно лепестки лилии. Хан чувствовал нежность, и то, как быстро стучало сердце Минхо. Пальцы, что были на щеках у Хо, стали немного дрожать, словно прикосновения эти были последние. И быстро отстранившись, Джисон сказал: — Теперь, прости меня, пожалуйста. Давай жить счастливо! — он трепетно обнял Минхо и почувствовал, как его тёплые руки с опаской касаются спины Джисона. — Я прощаю тебя, Хани, — прошептал Минхо. Они разорвали объятия. Хан смотрел на Минхо уже совершенно по-другому, перед ним был не тот Хо, которому было семнадцать лет. Перед ним был И Минхо, что отсидел в тюрьме и купается в грехах, как в море. Джисон кивнул головой и поднялся наверх, переоделся. Спустился на кухню и сказал: — Я прощаюсь со своей любовью и даю волю твоей. Живи с Хёнджином в счастье! Я никуда не денусь и всегда буду твоим лучшим другом Хан Джисоном, что всегда поддержит тебя и будет на твоей стороне! Дождавшись улыбки Минхо, Хан махнул рукой и покинул дом, не уронив ни слезинки. Сейчас Джисон чувствовал, что он освободил Минхо от оков своей односторонней любви. Ему стало хорошо и свободно, он сделал всё правильно. А у Минхо на душе скреблись кошки, но некую лёгкость он тоже ощутил. Он простил, правда простил Джисона. Скоро всё закончиться и наступит момент, когда Минхо будет нянчить детей Хана и Наён. Иногда кажется, что то, что ты выбираешь, — неправильно. Начинаешь винить себя за то, что плохо поступил или недостаточно стараешься. Но в один момент приходит осознание, что ты всё делал или делаешь правильно. Что все эти шрамы и раны, ушибы и синяки — являются твоим опытом. Неотъемлемой частью твоей жизни. Иногда стоит обернуться назад и посмотреть на то, что ты делал, через что прошёл и сделать вывод, что изменилось и чего ты смог добиться, а может быть, наоборот. Справиться с зависимостью и плохим отношениям к себе. Джисон обернулся и понял, что поступить нужно было именно так, как он поступил. У них всё равно ничего бы не вышло, а продолжать тушить огонь Минхо будет ошибкой. Хан — вода, а Минхо — огонь. Хёнджин же — воздух. Он вновь заставит гореть Минхо, а Джисон лишь потушит и заставит истлеть. Поэтому он и выбрал счастье для своего любимого человека, пусть и утонув в своём.