Лис туманных грез

      В редких проблесках хвойных деревьях пробивались яркие, разнящиеся в своей толщине, лучи света. Пылинки кружились вокруг них подобно звездам в ночном небе — только глаза сужались при каждой попытке всмотреться в крошечные блики.       Те были так невероятно легки, невесомы, что страх таял приятной истомой, становясь теплотой в области брюха.       Волчица, ведомая собственной памятью и крохами ароматных грифов своей стаи, вела их к обещанной встречи. Если Стайлз и дрожал еще мгновение назад, то сейчас ощущал расслабленную пустоту, что так не вязалась в сознании. Может быть территория не так уж вражески воплотилась против них.       Скотт шел чуть впереди, хвостом следуя за волчицей. Его взгляд совершенно не падал на окружение, не позволяя своей голове мотаться из стороны в сторону, полностью сосредоточившись на тропе. После буйного утра они могли бы оба вздохнуть полной грудью, хотя бы на короткий миг, но волк оставался серьезным и вдумчивым.       Перешагивая очередные сухие ветви, так часто разбросанные под лапами, Стайлз старался выхватить чуть больше здешних окрестностей. Вот стволы, что окружали их с любого вида, а неподалеку поваленное дерево, покорившая свою стойкость перед множествами закатами. И в следующее мгновение лис не смог сдержаться от шипения, когда за колючие ветви можжевельника зацепился своих хвостом.       Предательский кусочек меха остался висеть в листве, горя как пламя рыжим цветом в зелени. Неподалеку рос куст смородины, чьи ягоды так вкусно сияли в дневном свете, темные, крупные. А чуть дальше, вдоль корней возвышенной над головой сосны, открывался вид на поле с мать-и-мачехой.       Стайлз пропускал мимо ушей любой шум, наглухо не обращая внимание даже на позывы кукушки, погрузившись носом в вихри ароматов, то горьких, то сладких, оседающих на кончике языка.       Неосознанно, следуя зову собственного тела, лис позволил своим лапам замереть на месте. Все так маняще тянулось к нему. Завлекало, нутром давило на чувствительные точки, и видом своим, запахом, впутывалось в самые потайные уголки его мыслей.       Ему хотелось остаться. Поглядеть за плотной стеной можжевельника на скрытую часть леса. Почему все казалось таким… знакомым?       — Стайлз, где ты? — голос друга выхватил лиса из тумана, возвращая стеклянным глазам свой прежний карий вид.       Спохватившись и кинув на цветочную поляну последний взгляд, Стайлз выбежал на встречу насупившейся волчице. Они со Скоттом забрались уже на небольшую каменную возвышенность, смотря на лиса сверху вниз.       — Заплутал немного, извините.       Он даже не пытался выглядеть раскаявшимся. Мурашки, бегущие вдоль лопаток до самых когтей, осели, как только таинственное место осталось за спиной. Сделав мысленную пометку вернуться сюда вновь, Стайлз побрел по тропе на вершину.       Лапы скользили по землистой поверхности. Над головой послышался смешок, заставляя хвост хлестать по бокам от злости, и все же приблизится к волкам удалось без падений.       Будь его воля — духа бы тут не было.       — Все нормально? — достиг ушей шепот Скотта, стоило им поравняться друг с другом.       — Не знаю, не уверен, — честно ответил Стайлз. — Мне кажется, я нашел место из… кхм. Но точно сказать нельзя, все такое другое, светлое.       Волк рядом встрепенулся. К их удаче волчица больше глядела на лес, чем на незнакомцев, и Стайлз удивлялся такому доверию с ее стороны.       — То есть мы идем верно? Это все же территория стаи Хейлов?       — Тише ты, — оборвал его лис. — Сказал же не знаю. Может мне просто показалось, знаешь сколько таких полян есть в мире? Да и видел я только пару похожих силуэтов, это все равно, что полевку в стоге сена искать!       Скотт открыл пасть для очередного вопроса, когда они вновь остановились перед темным мехом. Волчица оставалась повернутой к ним спиной, напряжение единой вытянутой нитью проходила через все ее тело, но голос таил в себе лишь тревожность. Никакого гнева, которого так ожидал Стайлз.       — Мы почти на месте. Постарайтесь вести себя достойно.       Они синхронно кивнули, не сразу понимая, что волчица не обернулась на них. Видимо молчания хватило ей для ответа, потому что в следующий миг из-за кустов вышел крупный, выше Скотта как минимум на целую голову, волк. Его бурая шерсть так хорошо сливалась с корой деревьев, что, не учуяв его острого запаха, лис бы и вовсе потерял его из виду.       Он же не станет их есть, правда?       — Бойд, это Скотт и Стайлз. Они просят о вступлении, позволишь отвести их в стаю?       Волк моргнул, тряхнув своей могучей, размером с пчелиный улей, честное слово, головой и указал носом в прорезь кустарников. Еще немного, и Стайлз начал бы верить, что все волки общаются мысленно и только из-за лисьей морды им приходилось открывать свой рот для слов.       Он ожидал пещеру, может быть очередную открытую поляну, или просто вмятины в корнях, но никак не каменный склон. За листвой, скрывающую от посторонних глаз жизнь, ярусами поднимались земляные выступы, становясь все меньше и меньше к самой вершине. Почти на каждом уровне виднелись вырытые туннели, что уходили в глубь возвышенности, откуда виднелись горящие разными оттенками глаза волков. Внизу и вправду была поляна, но служила она лишь местом для туши оленя, наверняка недавно принесенная охотниками, и всего пару волков лежали внизу, подальше от тени склона, ловя дрему в теплых лучах солнца.       Повсюду пожухлые листья и иголки, служившие видимо неким материалом для сглаживания пиков в начале камней. Кто-то вылизывал свой окровавленный мех, кто-то с таившимся за стеной шумом беседовал о прошедших днях, и даже щенки заинтересовано повыглядывали из туннелей, не обращая внимания на рычание матери.       И все это спокойствие нарушилось, стоило им со Скоттом оказаться в их поле зрения. Тишина погрузилась на стаю тяжелым облаком, и даже ветер прекратил качать притоптанную траву в углах камней.       Утро, ставшее безмолвным, продлилось недолго. Стайлз четко слышал охи отовсюду, и чья-та рыжая лапа затащила щенков со второго яруса обратно в темноту.       — Не может быть…       — Ты тоже это видишь?       — Чужак, да еще и лис в придачу. Эллисон, кто это с тобой? — ближе всех подошел к ним песчаный волк, высокий и долговязый, и большие глаза напомнили лису испуганную мышь на охоте. Вот только он не боялся, просто смотрел как-то печально.       Эллисон. Так вот как звали волчицу, которая чуть не стала последним мгновением перед смертью — Стайлз ожидал что-то короткое и резкое, но это имя и вправду вязалось с ее статностью.       — Они просили разговора с альфой.       Пройдя вперед и почти достигнув середины поляны, Стайлз чувствовал несдержанное дрожание рядом. Не один он чувствовал себя столь неуютно под гнетущими взглядами, Скотт переживал такой же накал тревожности.       Волки окружали в полукруг, подталкивая носами все дальше и дальше, и… это чьи-то зубы клацнули над его ухом? Стайлз подвернул свой хвост чуть под себя, едва поспевая отдалятся от тяжелых дыханий по сторонам. За последние сутки лис уже столько раз боялся за собственную шкуру, что капли гнева стекались плотным комом в груди и непривычный оскал касался приоткрытой пасти.       Уже слишком поздно для побега. И от этого становилось лишь гнетуще.       — Альфа, позволь им поговорить с тобой, — где-то неподалеку, из-за большого количества лап сложно было выделить кого-то конкретного, заговорила Эллисон.       — И он их слушает, — едва слышно, с хрипом, достиг голос каждого.       Стайлз медленно поднимал глаза наверх, цепляясь взглядом за каждый стебель, пробивавшийся к жизни через луны примятой земли, за камни и волокна корней. Следуя за рядами выше и выше, и игнорируя ворчание за спиной, лис старался унять бегло бьющееся сердце, стук которого набатом отражался в ушах эхом.       И все же, когда взгляд достиг пика возвышенности, Стайлз почувствовал, как надежда разбилась в дребезги.       Черный, словно самая темная тень в кошмарах, мех облегал крепкое тело волка. Даже через блестевшую от утреннего света шерсть не могла скрыть переливающихся от долгих тренировок и большого опыта в боях, мышц. В некоторых местах, такие как переносица или плечо, виднелись шрамы, как предупреждение для противника — тех, кто нанес это, больше не существовало для этого мира.       — Эм… Мое имя Скотт, я и мой друг одиночки, и мы бы хотели…       — Вы бы хотели? Я не ослышался? — Стайлз мог поклясться, что за хмурыми ореховыми глазами таились алые пятна, что почти слились с радужкой.       — Да, да… Я и Стайлз хотели бы попросить тебя принять нас в свою стаю, — настаивал Скотт. — Я понимаю, что это выглядит странно, тем более у вас нет никаких причин позволить лису войти сюда, но я готов за него поручиться, клянусь! Потому что он…       Бестолковый. Через чур своевольный, и даже не замирающий в собственном страхе Стайлз. Лис понимал, церемонясь они лишь откладывали решение альфы и выглядели посмешищем в глаза стаи. У него осталось не так уж много нервов выдерживать весь этот тяжелый день, и ради безопасности этих волков ему приходится прятаться от опасностей под брюхом Скоттам?       Будь что будет.       — Я многое умею, пусть и немного отличаюсь от вас.       Альфа наконец-то заметил второго гостя в наполненной толпой поляне.       — Я разве давал слово лису? — тихо задал вопрос он. Стайлза удивляло, как кротко и едва слышно говорил этот волк, но до каждого доходили его слова. Даже до его вздрогнувшего тела.       — Да, когда сказали, что слушаете нас.       Новые изумления волной прокатились по лагерю.       — Вот он жизнь свою не ценит, конечно, — просипела незнакомая волчица.       — Стайлз… — с мольбой глядел на него Скотт и будь еще ранее утро, на плечи бы не давили все переживания, а волки бы оставили хоть один глоток чистого воздуха, Стайлз бы послушал его.       Но Стайлз устал бояться.       — Я сам не вижу смысла в нахождении здесь, это так же и для меня бессмысленно, — отмахнулся лис. — Но мой друг, он очень хочет обрести свой дом и стаю и так уж вышло, что частью его семьи являюсь я.       Стайлз твердо стоял на своих лапах с высоко поднятой головой, встречаясь с пронзительно угрюмыми глаза, не смея уступить хотя бы в этой схватке. Альфа наклонился чуть вниз, свисая голову с уступа — не было и мгновения, чтобы его веки вздрогнули в моргании, он просто смотрел и даже на таком расстоянии лис видел в них свое отражение. Скотт, ведомый собственными убеждениями, прикрыл Стайлза хвостом, пряча подальше от чужих взглядов.       — Альфа, Дерек, позволь поговорить с тобой наедине? — заговорил Скотт, не замечая выпутавшегося друга. Тот, не сдержавшись, фыркнул в ответ.       Стайлзу не удалось заметить реакции альфы, но оба волка покидали местность в туннеле, что находился почти на самой вершине, прямо под каменной скалой. И пока Скотт пытался убедить главу, что лис и правда нужен стае, а не наоборот, Стайлз оказался в одиночестве среди грубых в своих поведениях будущих, не дай Луна этого, соплеменников.       — Никогда не видел лисов в близи, не считая той разорванной пару лун назад, — усмехнулся тот самый песчаный волк.       — Его пушистых хвост мягкий? — уже с другого бока появилась светлая с темными локонами у самого подшерстка волчица. Ее глаза выразительные, будто обведенные углем, поглядывали на заинтересованный хвост лиса, который поскорее вновь подмял его под себя.       — Такой рыженький, почти как твой мех, Лидия, — кто-то надменный выскочил почти у самого носа, с широкой улыбкой во все сорок два зуба. — Может быть в прошлой жизни ты тоже была лисицей?       И вправду, неподалеку вздыхала рыжая, более темная и с красным отливом в меху, полулежала на задних лапах волчица. Пока что единственная, кто не попыталась ткнуть в него его же происхождением.       — А что он сможет ловить? Полевок?       — Ну не барсуков точно.       — Те бы его сами и съели, — раздался общий смех.       Хватит с него.       — А еще лисы не глухие, — рявкнул Стайлз, кипя от досады. И то ли волки не привыкли к такому нраву в ответ, то ли забавило еще больше, однако голоса наконец-то утихли.       Стайлзу хотелось тявкнуть еще что-нибудь, но вновь хриплый голос свысока остановил его.       — Прекратить.       Спустившись, Скотт вновь занял место рядом с лисом, обдавая того обнадеживающей ухмылкой. Их вправду выпустят отсюда целыми и невредимыми? Они уходят домой? Стайлз мысленно прибегал ко всем возможным обещаниям быть хорошим весь зимний цикл, если это означало оставить глупую, бессмысленную идею в спасении этой стаи.       Как наваждение Дерек опустил голову вниз, как и прежде вглядываясь в расширенные от удивления лисьи глаза с каждым произнесенным словом:       — Я бы хотел, чтобы вы все поприветствовали нового члена своей стаи — отважного Скотта, — и пока Стайлз отворачивался от внимательных, злых в своем собственном воплощении глаз, все лики обратили внимание на рядом сидящего волка.       Вой застыл в горлах каждого присутствующего, выливаясь в ликование громким пронзительным звуком. Лис был единственный, кто с неверием глядел на возбужденного честью друга, все еще надеясь проснуться в покинутой пещере среди мха и болотного аромата темной шерсти рядом.       Стоило вою смолкнуть, а поздравлениям утихнуть, как Эллисон, оказавшись рядом с ними практически вплотную, задала вопрос альфе.       — А что насчет Стайлза? Ты позволишь ему остаться?       Стайлз не поднимал больше взгляд. Он только надеялся, что в случае изгнания Скотт не оставил бы его блуждать в одиночестве. Они стая в конце то концов, никто здесь не примет его никогда, и ему не хотелось быть принятым.       Его лапы предательски подрагивали от ощущения постоянного наблюдения, так обжигающе пробегающего по спине — нутром чувствовалось, насколько сильно он притянул к себе гнев Дерека. Альфы Хейла, точнее.       — Я тоже не вижу в этом смысла, — протянул альфа. — Уверен, что месяц не переменится, как ты сбежишь отсюда. А пока — последним подходишь к еде, последним получаешь слово, последним считаешься в стае. Справишься с ролью омеги?       Как будто у него был выбор.