Woodkid — I Love You
Итто нравились такие вечера, когда можно было разделить с друзьями бутылочку сакэ и десяток жареных дынь. К скромному столу каждый приносил, что мог; от Куки сегодня были моти с сакурой и креветки в кляре с вечернего рынка, от Йоимии — пригоршня сладких орехов, батат и вяленое мясо. Сакэ тоже было от неё — подарил благодарный клиент, а благодарности, считала Йоимия, приятнее делить с друзьями, чем наслаждаться в одиночку. В этом они с Итто сходились — Итто ради друга готов был последнюю мору поделить пополам. Может, потому у него в карманах кроме обёрток от конфет ничего было и не найти. — Хорошо, — протянула Йоимия, привалившись к его плечу, и прищурилась на обложенный камнями очаг. На прутиках допекались последние ломтики батата, Куки, сидевшая напротив, задумчиво смотрела в огонь, гоняя на языке кусочек жёсткого мяса, и тянула последнюю чашку сакэ. В этом она была непреклонна — три чашки и ни капли больше. Остальное Итто и Йоимия разделили на двоих. Итто, как водится, захмелел; Йоимия, как водится, стала только игривее. — Куки, — окликнула она и, подмигнув, поджала под себя одну ногу. Полосы ткани на её бёдрах к вечеру ослабли, и взгляд Итто то и дело словно сам собой соскальзывал к краю короткой юкаты. — Иди к нам. — Да, иди сюда, Шинобу! — поддержал Итто. — Никаких личных отношений на работе, — хрипло усмехнулась Куки. — Без обид, босс. — Брось, мы с тобой у костра не коллеги. — Итто отмахнулся от её слов, словно мог отогнать их как мух. — Чего упрямишься? Куки посмотрела на него исподлобья. Маска лежала рядом; признаться, иногда Итто казалось, что в ней и без неё Куки — не одна и та же Куки, а два совершенно разных человека. Куки в маске была собранной, деловитой и шла к цели, не гнушаясь никакими методами; Куки без маски спорила, ворчала и даже позволяла себе маленькие слабости. Итто любил обеих. — Ну, иди, — поддержала Йоимия и, шире разведя колени, похлопала между них по расстеленному на траве одеялу. — Сделаю тебе массаж. Массаж чего, она уточнять не стала, но Куки согласилась сразу — Йоимия была её слабостью. Не только её, само собой, — очарованию Йоимии рано или поздно поддавался каждый. Даже такая сложная цель была ей по зубам. Куки махом допила сакэ, поморщилась, закусила остывшей дыней и перебралась к Йоимии в объятия, села, откинувшись спиной ей на грудь. — Так-то лучше, — поощрила Йоимия, обняв её за плечи, и тянуть не стала — сразу положила ладони на грудь, сжала пальцы. У неё самой грудь была не очень чувствительной — Итто мог кусать и тянуть зубами мягкие соски и щипать их вволю, а Куки даже от самых лёгких ласк сразу плыла. Её ресницы, дрогнув, сомкнулись; сжав зубы, она тихонько застонала, и Йоимия охотно погладила её по животу, шаловливо закусив губу, подцепила поясок шорт и сразу просунула под него руку. Куки так подмахнула навстречу, что сразу стало ясно — она уже давно влажная и стосковалась по прикосновениям, но ждала приглашения. Порой с ней было нелегко. — А ты сегодня только смотришь? — поддразнила Йоимия. Итто правда смотрел — сквозь тонкие шорты было видно, как Йоимия двумя пальцами гладит Куки прямо между лепесточков. — Или я чего-нибудь дождусь? Куки застонала, прогнулась в пояснице — Йоимия не любила долгих прелюдий, — и Итто потянулся потрогать тоже, но сразу передумал и положил руку Йоимии на колено, легонько провёл кончиками когтей по внутренней стороне бедра, стянул с плеча второй рукав юкаты. Повязки, стягивающие грудь, закреплялись на спине; Итто расстегнул хитрую булавку, и они витками соскользнули Йоимии на талию. — Подожди, искорка, мне тоже не терпится, — прошептала Йоимия, отпустив Куки, и толкнула Итто в грудь. Итто откинулся назад, стащил до колен штаны, оперся на локти и повилял бёдрами — стоял у него уже крепко. Куки у Йоимии за плечом закрыла лицо рукой и покачала головой. — Босс, — шёпотом протянула она. — Чего сразу «босс», — заворчал Итто. — Я разве что-то не так делаю? — Всё так! — утешила Йоимия и, перекинув через него ногу, устроилась верхом, к нему спиной, развела полосы белья между ног, и Итто толкнулся в её жаркое от желания лоно. Йоимии нравились большие парни, а в размере Итто уж точно никому в городе не уступал. — Ох… скучала по твоему братцу… Куки закрыла лицо рукой второй раз. — Иди ко мне, искорка, — позвала Йоимия. Ей одной Куки позволяла ласковые прозвища. Любой другой получил бы в зубы — ну, или бы не подумал даже допустить в её адрес такую фамильярность. — Знаю, ты вот-вот закипишь. Вздохнув, Куки снова пошла — и снова села к ней в объятия, Итто верхом на бёдра, оперлась на его колени, приподняла зад. Йоимия сдёрнула с неё шорты; нечасто такое бывало, и Итто, сгорая от любопытства, поднялся на прямых руках, чтобы посмотреть. Лепестки Куки были бледно-розовыми, а бутон совсем крохотным; как только Йоимия его находила! — Всю тебя вылижу, — тихо пообещала Йоимия и снова довольно охнула — Итто от этих слов стал только больше. — Что, братец тоже хочет? — Вылижи лучше Куки бутончик, — выдохнул Итто. — Пока не научишься называть бутончик клитором, я с тобой трахаться не буду! — огрызнулась Куки и на четвереньках отползла от Йоимии ровно настолько, чтобы удобно было её лизать. Прильнув ртом к её сочащемуся влагой цветку, Йоимия застонала в голос; последовавшие за этим звуки были влажными, будто кто-то, захлёбываясь, пытался выесть из кожуры очень сочный фрукт. Может, такой Куки и была на вкус. Итто бы не отказался узнать, но от странного слова «клитор» он всё ещё заливался краской до ушей, а Куки своё слово держала. Йоимия двигалась на его братце всё размашистее; её бёдра начинали подрагивать, и Итто позабыл обо всех своих печалях, обхватил её талию, чтобы войти поглубже. Не отрываясь от Куки, Йоимия страстно вскрикнула, сжалась, и Итто выгнулся, едва не задев рогами землю, пока изливался в сладкую тесноту. Стиснув его щиколотки, сдавленно вскрикнула Куки. Йоимия что-то прошептала, не отпуская её талию, соскользнула с Итто, и на её бедро скатилось несколько белых капель. Раскинув руки, Итто блаженно уставился в тёмное небо, с которого лихо подмигивали яркие летние звёзды. «Счастливчик ты, Аратаки Итто, — как бы говорили они, — окружён, как тебе и полагается, самыми горячими красотками Иназумы!» Куки снова устроилась у Йоимии в объятиях, свернулась клубком, и Итто стало завидно. «Клитор», — нерешительно подумал он, но звучало как-то несоблазнительно. Не то что «бугорок» или «бутон». Или хотя бы «тайное местечко» или «второй язычок». Сколько люди придумали поэтичных слов, чтобы описать эту часть тела, оставили бы свои «клиторы» и «члены» докторам и прочим занудам! — Как себя чувствуешь? — спросила Йоимия. — Как будто хочу твой язык в своей вагине, — отозвалась Куки. — И чем быстрее, тем… Она тихо ойкнула — Йоимия подхватила её, уложила Итто на грудь, а её ноги закинула себе на плечи. — Поласкать твои яблочки? — спросил Итто. Куки заехала локтем ему под рёбра. Не лежи она сверху, Итто бы от такого удара скорчился, но, чтоб не скинуть её на землю, стерпел. Босс он или нет, в конце-то концов? — Называй грудь грудью! — рявкнула Куки и положила его руки куда надо. Итто не стал давить сильно — только слегка нажал расслабленными ладонями, чувствуя, как твёрдые соски трутся о мозоли от клеймора. — И продолжай. Йоимия наблюдала за ними, и её взгляд искрился от веселья, а язык, как и в разговорах, в любви не знал усталости. На то, как она играет с цветочком Куки, Итто бы тоже посмотрел, но яблочки погладить тоже было хорошо, обычно Куки ему и такого не позволяла. Братец снова становился твёрдым; не отвлекаясь от своего дела, Йоимия обхватила его у основания, сжала посильнее. Итто от избытка чувств дёрнулся навстречу и снова получил от Куки под рёбра, хоть и не так сильно. — Ты от сакэ всегда становишься такой мягкой, — проворковала Йоимия, облизнув влажные губы; дымок от костра вился за её спиной, танцующий огонь золотил плечо, длинную шею и соблазнительные дыньки. Но потянуться потрогать значило снова получить от Куки в рёбра, а то и куда похуже. — И такой горячей… — Йои, — простонала Куки и толкнула её коленом в ухо. Совсем не так сильно, как толкнула бы Итто. — Трахай. Йоимия снова склонилась к ней, вставила пальцы, обхватила бугорок губами — хоть это Итто было видно, — и Куки закричала, стиснув одеяло в кулаках. Её так трясло, что Итто пришлось обнять, чтобы не свалилась. Было что-то особенное в том, чтобы держать Куки в руках, пока она кончает и после, когда лежит без сил, и рёбра ходят ходуном. Что-то такое… доверительное. «Может, она меня всё-таки любит, — подумал Итто, — несмотря даже на бутончик». Пока Йоимия перебиралась к нему под бок, на бутончик Куки он всё-таки посмотрел. Хорошенький он был — прелесть, так и хотелось потереть его между пальцами, а потом как следует вылизать. Может, Куки бы ему позволила даже братца после этого вставить — если бы получилось, конечно. Она, наверное, была для этого слишком узенькой, а Итто меньше всего хотел сделать ей больно. — Отпусти, босс, — прошептала Куки, и Итто послушно расцепил объятия. Куки скатилась с него на одеяло, растянулась рядом, а Йоимия повернула Итто к себе, поцеловала, легла спиной, и Итто, прильнув сзади, взял её ещё раз. Им обоим немного было надо, чтобы кончить, а потом Куки набросила на них одеяло и сама под него забралась. Засыпая, Итто снова перевалился на спину, обнял обеих и подмигнул звёздам в ответ. Счастливчик он был, Аратаки Итто, как ни крути.***
Парой недель спустя собрались снова — пришли Йоимия и Тома. Куки сказала, что устала, и, поздоровавшись с Томой и обнявшись с Йоимией, хотела сразу пойти в город, но Итто её удержал. — Пожалуйста, — попросил он и сделал жалобные-жалобные глаза. — Запрещённое оружие, — проворчала Куки, но Итто потянул её за руку, и она всё-таки пошла к костру. Еды было навалом — в поместье праздновали день рождения тётушки Фуруты, и Тома принёс с собой жареного цыплёнка, печёных яблок в сиропе, пирог с ягодами и даже рисовые пирожные от госпожи Аяки. Дыни по такому поводу решили не есть, поделили на всех обильный ужин, а после перешли к домашнему вину. Тома сокрушался, что оно слишком приторное и не пахнет ветром и свободой, как одуванчиковое, но одуванчикового было не достать, так что и это годилось. От сакэ пьянеешь медленно, будто прогреваешься у огня; вино же пилось легко, но быстро давало в голову. Переменив позу, Итто понял, что ноги уже как ватные, и просто улёгся на одеялах. Спешить ему было некуда. — Я такая пьяная, — хихикнула Йоимия и прижалась к Томе, просунула руку ему под куртку, второй потянулась к ремню. Как и всегда, Тома немного смутился, но, стоило Йоимии сжать его дружка через штаны и забраться на колени, как дело пошло. Итто и глазом моргнуть не успел, а они уже стонали на всю полянку и целовались так громко, что никак невозможно было терпеть. Итто уже примеривался, как бы к ним пристроиться третьим, когда над ним появилась угрюмая Куки. В её руке была пустая бутылка; правило трёх чашек на вино, похоже, не распространялось. — Аратаки Итто, — сурово сказала Куки и, толкнув Итто носком гэта в плечо, чтобы перевернулся на спину, наступила ему на грудь. — Выбери свою судьбу. Итто растерянно моргнул. Не дожидаясь, пока он разгадает смысл её слов, Куки с размаху уселась верхом ему на грудь — Итто даже крякнул, — и оттянула вниз пояс шорт, чтобы стало видно набухший бутончик. У Итто рот наполнился слюной. Как же он хотел попробовать! — Одно неверное слово — и получишь разряд, — прошипела Куки, тяжело дыша. Её глаза в темноте угрожающе сверкнули. — Никакой жалобный взгляд тебя не спасёт. Ни одного «босс» не прозвучало, и Итто подумал: он тоже сможет. Должен смочь. — Хочу вылизать… — бодро начал он и замялся. Куки недобро прищурилась. — Твой… твой… — Бутон или что ты там обычно несёшь? — У неё на кончиках пальцев затрещали фиолетовые искры; Итто почувствовал, как волосы на висках зашевелились от разлившегося в воздухе напряжения. — Бугорок? Зёрнышко? — К… — тихо-тихо проговорил Итто. Проклятое его лицо снова начало гореть. — Кли… — Может, жемчужинка? — прорычала Куки, склонившись ниже; выглядела она так, будто собирается отправить Итто в нокаут, и Аратаки-младший от этого встал так, что оттянул штаны. — Я плохо слышу! — Клитор, — выдавил Итто и спрятал глаза. — Вот. Его. Куки вскочила — и Итто испугался, что она уходит, но нет. Она стянула шорты, бросила их на траву и снова села на него верхом, сжала голову бёдрами, потёрлась о лицо влажными лепестками. Она текла, как переспелый закатник, и Итто прижал её к своему рту, обхватил губами налившийся бутон, заскользил по нему языком, бесстыдно хлюпая, а потом проник глубже, в тесную пещерку. Откинувшись назад, Куки расстегнула ему штаны, стянула зубами перчатку, обхватила истосковавшегося по ласке братца. — Подожди, — попросила она и, плюнув на ладонь, растёрла слюну по головке. — Ты… ты что… — испуганно пробормотал Итто. — Я не хочу, чтобы тебе было больно! — Станет больно — я перестану, — пожала плечами Куки и пересела к нему на бёдра, сама направила его в себя. Её глаза снова прикрылись, на щеках запылал румянец; опускаясь всё ниже, по чуть-чуть, она кусала губу, а Итто скрёб когтями по одеялу и изо всех сил держался, чтобы не двинуться. Не хватало только её порвать. Только не её, ну уж нет. В банде Аратаки такое запрещено! Братец не поместился целиком; и вправду было тесно — и так хорошо, что у Итто поплыло перед глазами. Краем уха он слышал, как вскрикивает Йоимия и как коротко постанывает Тома; в другой вечер он бы посмотрел, но сейчас всё его внимание приковывала Куки. Её нежное, словно немного растерянное лицо, позолоченное светом очага, её приоткрытые губы, её непривычно ласковый рассеянный взгляд. От этого всего Итто чуть было окончательно не раскис, но Куки уставилась ему в глаза и бросила короткое: — Трахай. Итто послушался бы, даже если бы не хотел, — но он хотел. Может, прямо с первой встречи с ней очень хотел. Без всякого вот этого вот «состариться и умереть в один день» и прочих соплей, без ерунды, в общем. Просто она, Куки, ему нравилась, и хотелось сделать ей хорошо. И себя не обидеть, что уж таить. Не любил Аратаки Итто себя обижать. Впившись ему в плечи короткими острыми ноготками, Куки так подскакивала на его братце, что даже бубенцы стали мокрыми. Стиснув зубы, Итто крепился, пока не почувствовал, как она стискивает его внутри — она, может, даже свой меч не держала крепче. Итто не мог больше сдерживаться — обхватил её талию, потянул ниже, чтобы войти так глубоко, как только можно было, и весь затрясся от удовольствия. Задыхаясь от стонов, Куки вцепилась ему в запястья, сжала его коленями; по её бедру к краю чулка текли их смешавшиеся соки. Хоть и противное слуху, слово «клитор» творило чудеса. Пустив по кругу вторую бутылку вина, поменялись — Йоимия прилегла к Куки, зашептала ей что-то на ухо, а Итто подкатился к Томе, который тоже не стал одеваться толком, только накинул куртку на колени, чтобы прикрыться. — Приласкать твоего братишку? — подмигнул Итто. Тома растерянно моргнул, — а потом, сообразив, прикрыл глаза и потянул Итто к себе. — Братишку… скажешь тоже, — весело фыркнул он. — А я-то сначала подумал, откуда у меня взялся брат? Итто, не удержавшись, затрясся от смеха, а Тома подхватил. Начинать так Итто нравилось — он опрокинул Тому на спину, защекотал его, и, пока они катались по одеялу, в шутку отбиваясь друг от друга, всё случилось как-то само собой. Тома обхватил ногами его талию, обнял за шею, застенчиво потрогал рога, и Итто, полный решимости продемонстрировать всю мощь любовников-они, притёрся к его крепкому заду и вставил. С Томой, конечно, всё было проще, он хоть и смеялся, но называть братца каким-нибудь там «пенисом» не предлагал. По правде говоря, ни для кого, кроме Куки, Итто бы так и не расстарался.***
— Слышь, Шинобу, — сказал Итто, когда они с Куки ели жареные дыни вдвоём. Сакэ сегодня не было, как и гостей, но разве хоть с кем-то из банды Аратаки могло быть плохо? — А если бы я попросил Аратаки-младшего братцем назвать, ты бы назвала? Куки подняла взгляд. Вид у неё стал смертельно усталый. — Мы с твоим членом не в родстве. Итто прыснул. — Какие ещё ужасные слова ты знаешь? — продолжила она. — Одноглазый дракон? Унаги в штанах? Незаточенный клинок? — Вот ещё, такое в женщину совать! Братец-то уж о чужой пещерке позаботится! Куки снова прикрыла лицо рукой. — Пещерка, — простонала она. — Йоимия, что, похожа на скалу? — Ну, бугорок-то у неё твёрдый, когда… Подхватив с глиняного блюдца кусок дыни, Куки с размаху сунула его Итто в рот. — Не продолжай, — взмолилась она, но так и не добавила «босс». И, в общем, выглядело как равноценный обмен.12.11.2022