Я ищу средь снов безликих тебя

Смесь страха и неверия переполняла душу, Арефьева стояла молча, собираясь с мыслями. Муж был рядом, почти на расстоянии вытянутой руки, такой родной и одновременно такой холодный и далекий. Не хотелось верить, что все происходящее не сон. Когда игры разума решили поиздеваться над измученной за прошедшие года женщиной. Губы пересыхают, хочется воды и попытаться унять мелкую дрожь в руках. Собраться не получается, а прямая спина Рыкова напротив окна, безмолвно говорит, громче любого крика. - Паш... Павел Дмитриевич, нам надо в Москву возвращаться... - неуверенно произнесла Ольга, ее мир в очередной раз рушился, и она не знала, как его склеивать. - Вот и повидались, - хмыкнул мужчина. - Ты со мной едешь! - безапелляционно сообщает мужу, вновь стараясь приблизиться к нему ближе. - Не много ли вы на себя берете? - резко разворачивается и сверлит взглядом. Ольга глубоко выдыхает, собираясь с силами, ей плевать на сопротивление Рыкова, если надо будет, она потащит мужа в Москву силком. - Значит так, пока я за тебя отвечаю, ты меня слушаешься! Он безразлично пожимает плечами, глядя куда-то за ее плечо, потом хмыкает: - Я и не удивлен, ты всегда любила командовать... - Похвально, что некоторые моменты вы, Павел Дмитриевич, - нарочито делая акцент на имени отчестве. - припоминаете. Подожди, мне надо дела по документам утрясти и решить, как мы добираться в Москву будем. Она отступила, оставляя его личное пространство и развернувшись почти выбегает из кабинета. Дышать становится хуже, за дверью она практически оседает, опираясь на стену, пытаясь отдышаться и подавить начинающуюся истерику. Отдышавшись и придя в себя, Ольга выходит на улицу, лезет в сумочку в поисках пачки сигарет, ее неприкосновенный запас на черный день, который наконец-то настал. Надо было бы радоваться, что Рыков нашелся, душу терзало смятение, за грудиной неприятно покалывало. Она присела на лавочку и дрожащими руками прикурила. Что делать дальше Арефьева не знала. - Ну, что там? - встревожено спросила Аверина. - Там Рыков... причем в самом худшем его проявлении. От дыма горчило на языке, а в душе пронзительно пусто. Чего она ожидали, когда ехала сюда, что человек, после комы и черепно-мозговой оправится будто бы ничего не бывало? Она то смогла! Но не одна, рядом с ней был Паша, который, своей любовью, взращивал стремление бороться за жизнь и будущее. А у Рыкова не было никого, все эти пять лет. Он сам боролся, одолеваемый своим угрюмым, отвратительным характером. - Мы как домой поедем? Он меня видеть не желает... – задумчиво протянула Марина. - Мне надо выяснить, как он тут жил, вы домой возвращайтесь, заберите Катю на выходные, к понедельнику я вернусь... мы вернемся, и я буду думать, как нам жить дальше. - Я машину завтра за вами пришлю. - Хорошо! - Ольга благодарно улыбнулась и кинула окурок в мусорку. В дверях опорного пункта замаячил рыжий мужчина в форме. "Хозяин полей" - мысленно усмехнулась Ольга. Она поднялась с лавки и направилась к нему. - Здравствуйте, вы Арефьева? - Да! - Ольга устало вздохнула. - Стало быть наш Пашка, городским оказался... - Стало быть... он вообще, как тут жил? - Да ничего особенного, когда еще в коме лежал, бабулька за ним ухаживать вызвалась. У нее сын погиб лет 10 назад, вот и компенсировала потерю. Потом, по выписке, себе забрала. А Пашка рукастый, все починил в доме... Оля улыбнулась, слушая рассказ и невольно вспоминая самое начало их отношений. - ...дров наколол, с огородом помогал. До этой весны, когда бабуле хуже стало... - Что с ней? - перебивая участкового, спросила Ольга. - Так померла весной, тогда у Пашки память начала оживать, он реанимировать ее пытался. Жаль скорая поздно добралась. А потом рассказал, что врачом работал, на скорой. - Спасибо! - Так не за что, это баб Рае спасибо, жаль, что она того уже... - Мы сможем уехать только завтра, раньше машины не будет. Где переночевать можно? - Так Пашка продолжает жить в доме баб Раи, родственников у нее не было, поэтому Пашке дом и достался. Но он гостей не любит. - А я не гость, - ответила Оля, а конец фразы тихо пробурчала, - я его жена... *** Рыков сопротивлялся, включая свой мерзкий нрав. Он, привыкший последние месяцы жить один, терпеть не мог соседей, а уж тем более бывшую начальницу. Павел прекрасно помнил, какой она бывает в гневе - отчаянной, красивой и горячей. И где-то внутри колыхнулось будто забытое чувство - она ему нравилась. И это пугало Рыкова еще больше, ну, что у него может быть общего с Арефьевой? Оля, разувшись проверила дом, везде чисто и уютно, будто в галерее, будто здесь никто не живет. Рыков хмыкнул: - Ну, чего смотрите? Порядок поддерживаю... - Паш, не на работе, давай на "ты"? - Ладно, - согласился Паша. - Ужинать будешь? Арефьева кивнула, продолжив изучать дом и не обращая внимания на хмыкнувшего мужа. Ей надо было понять, как теперь возвращать его к реальности наименее безболезненно. В спальне на стуле лежали аккуратно сложенные рубашки, на столике груда записок. Она не решилась их прочитать, зная, какая у Паши может быть реакция, если он застанет ее за этим занятием. - Паш, мне по работе надо позвонить, я на улицу выйду! – предупредила она Рыкова, но никакой реакции не последовало. Арефьева решила, что он ее не услышал. - Кость, привет! - Ольга вышла на свежий воздух и позвонила другу, - тут такая история закрутилась... при встрече объясню. Я вернусь только в воскресенье. Да, все нормально... наверное. Марина Леонидовна завтра Катю заберет. Ты ей лишних вопросов пока не задавай. Она достала сигарету, и поднесла зажигалку, чтобы прикурить. Затяжка, перемешанная с горечью, Оля тяжело выдохнула, уставившись в одну точку, и не заметила появившегося Рыкова. Он стремительно подлетел к Арефьевой отбирая сигарету и зажигалку. - Чтобы я этой гадости даже близко не видел! - прорычал мужчина, размалывая сигарету в труху. – Не хватало очередной пожар устроить. Ошарашенно глядя на мужа, Ольга тихо согласилась: - Хорошо, Паша. - С кем ты шушукаешься? - Я же сказала – работа! – Оля наконец-то пришедшая в себя после наглости мужа, недовольно на него посмотрела. - Я вот одного не могу понять, фиг с ней с памятью, но когда ты с матерью моей спеться успела. Вроде бы за нормального человека могла сойти, а тут такие знакомства. - Рыков, не перегибай, а? – она хлопнула ладонью по лавке. - Ай! - Ну вот, еще покалечишься! Ты от вопроса не уходи… - он взял ее ладонь, чтобы осмотреть. По коже побежали мурашки, а пальцы стали подрагивать мелкой дрожью. Мужские пальцы такие горячие, загрубевшие, против Олиной холодной и мягкой ладошки. Она молча смотрела, как Рыков проверяет способность ротации руки, и удостоверившись, что все нормально отпускает. - И все же? - Паш, это слишком долгая история, ты многое забыл. Просто прими – мы с твоей матерью хорошо общаемся, если бы не она… впрочем, вот вспомнишь ты, что было до аварии – все поймешь. - Мастерски, Оль, уходишь от ответа. Я тебе дурачок какой-то? – начал психовать Паша. - Ты, кажется, ужин готовил, у тебя там ничего не подгорит? – Оля изо всех сил старалась игнорировать его раздражение. Кулинарные навыки Паша не растерял, готовил все также вкусно. Ужинали молча, только Оля невольно время от времени поглядывала на мужа, стараясь зацепиться за что-то, что укажет – память возвращается. Но Рыков будто не хотел вспоминать. Прикончив ужин, он молча поднялся из-за стола, забрал тарелки и удалился их мыть. Оля решила, что муж обиделся на нее, так и не получив интересующие его ответы на вопросы. *** Паша выделил Ольге соседнюю комнату, выдав ей постельное белье и свою футболку. - Умывальник я тебе показал, полотенце оставлю там же на стуле. - Спасибо! Паш, нам документы твои восстановить нужно будет, да много чего еще... - Давай об этом не сегодня? Итак голова болит от всего сегодняшнего дня. Жил же как-то спокойно, а потом понеслось. Может документы сделаем и я обратно вернусь? Ольге было больно его слушать, поэтому она поспешила пойти умываться. - Об этом мы подумаем позже... спасибо, а теперь давай ко сну готовиться. Ты извини, мне одной надо побыть. - Никаких сигарет! - строго пробурчал Паша. - Мне дочери надо позвонить... - на автомате буркнула Ольга. - Стоп, так ты родить успела? Поздравляю, - не поддельно заулыбался. - и как из Арефьева отец? - Он не ее отец... - огрызнулась Оля, забывая держать себя в руках. Рыков с интересом следил за реакцией Арефьевой, она завелась, психанув, словно резанули по живому. Ее плечи вздрагивали, дыхание начало учащаться. Но женщина продолжила молчать. Она развернулась и вышла, оставив Пашу одного. - Дурак этот Арефьев, - озвучил он свои мысли вслух. Ольга долго не могла уснуть, переворачиваясь с бока на бок. Незнакомая обстановка напрягала, на стене мерно тикали часы, где-то вдалеке поскрипывала дверь от сквозняка. Женщина поежившись приняла считать овец. На 101 овце, план быстрого засыпания провалился. Уткнувшись лицом в подушку, Ольга наконец-то разрыдалась, впервые за сегодняшний вечер. Ее безмолвные рыдания оборвал протяжный стон и бормотание, она тут же подскочила, забыв о приступе жалости к себе, и побежала в комнату мужа. Паша метался по кровати, поглощенный не самым приятным сном. В темноте прищурившись, Арефьева попыталась его рассмотреть, нахмурившийся, вспотевший. Она провела кончиками пальцев по его лбу, и тихо позвала: - Пашенька, просыпайся, это всего лишь кошмар... Рыков не реагировал, продолжая видеть свой страшный сон. Сон, в котором он горел, в очередной раз, как и многие ночи до этой. Но сегодня он был особенно ярким, и Паше никак не удавалось его завершить. Оля присела рядом с мужем, продолжая нежно гладить его по лицу, рукам. - Тише, это только дурной сон, - шептала она, будто маленькому ребенку. Серые глаза резко открылись, встретив Ольгу мутным взглядом. Он молча потянулся, взяв ее за руку, притянул к себе, уложив рядом. Подмяв жену под себя, Паша размеренно и уже спокойно засопел ей в шею. Оля тоже начала засыпать от внезапно навалившейся усталости. Ей важно было ощущать его тепло, его биение сердца, чувствовать горячие дыхание на своей шее.