Я ищу средь снов безликих тебя

      Ночник горел тускло, едва освещая комнату. По потолку блуждали причудливыми облачками тени. И, вроде бы, ночь глубокая, давно пора провалиться в сон, но Паша не спал. Просто не мог. Эмоции пережитого дня не давали покоя. Странная сцена, которую он невольно увидел, открыла все тайны так тщательно скрываемые женой. Она молчала перед этим мужчиной о том, что муж жив. Молчала перед ним, не решаясь открыть своей проблемы. А потом вдруг стала слишком покладистой, чтобы походить на себя прежнюю. Она явно испытывала чувство вины за то, что он сегодня увидел. Но Пашу беспокоило не это. Вероятно, прошлый он тут же разозлился бы, может дал бы по морде выхолощеному сопернику, даже не разбираясь, но теперешний стал осторожным. Семь раз проверь, потом решай, правильно ли поступаешь. Мысль об измене ошпарила кипятком, Оля не давала поводов в себе сомневаться. И он легко поверил бы, что она верна, даже отмахнись Оля от него, но она рассказала, обнажая душу. Свою нынешнюю хрупкость. Всегда такая сильная внешне, тоже оказалась на грани. Ведь она до последнего старалась нести все на себе. На своих плечах. Его маленькая сильная девочка. Паша тоже очень хотел оградить ее от лишних переживаний, поэтому оказавшись дома не стал вновь поднимать эту тему. Оля выглядела абсолютно вымотаной и заснула, едва коснувшись головой подушки.        Осторожно коснулся губами макушки. Оля тут же потянулась к нему, как мотылёк на свет. Обвила тонкими ручками крепкий торс, уткнулась носом в бок. Паша вздохнул.       В сердце и разуме сидело желание вернуться на подстанцию, но сеансы с психологом, о которых они договорились с Олей, еще не подошли к концу. Хотя чувствовал он себя определенно значительно лучше. Поэтому мужчина решил пока отложить этот разговор. К тому же в следующий раз им рекомендовали прийти вместе, а он до сих пор не предупредил жену.       Продолжая прижиматься к мужу, она была слишком горячая и беспокойная. Оля крутилась, тихо бормоча себе под нос неразборчивые обрывки фраз. Рыков прислушался, наклонившись к растрепанным волосам. — Не уходи…не бросай меня…- боль, замешенная с мольбой, он прекрасно понимал, что его женщина видит во сне. — Потом нам всем понадобится клиника неврозов, — грустно усмехнулся Паша и потормошил Арефьеву за плечо.       Очнулась она не сразу, рывком, словно вынырнула из-под толщи ледяной воды. Большие испуганные глаза. Дезориентированная, вырваная из ужасного сна, где она вновь и вновь теряла Пашу. В попытке вырваться из дрёмы судорожно хватала воздух губами, стараясь успокоиться. Сорочка давно пропиталась потом и стала противной и липкой, пристав к спине.       Паша притянул к себе дрожащее тело, обнял крепко, без раздумий, сжимая в кольцо рук, опустил подбородок на ее макушку, слегка покачивая, словно убаюкивая. — Ну, чего ты раскисла? Я рядом! — потянул слоги, разгоняя по телу тепло, такое необходимое сейчас. Осторожно запустил пальцы ей в волосы, принимаясь массировать затылок. Шутка про клинику неврозов уже не кажется ему смешной. Дождавшись, когда Арефьева перестанет дрожать, слегка ослабил объятья, позволяя ей устроиться удобнее. — На следующую сессию с психологом мы пойдем вместе…- тихо шепчет, все ещё размеренно раскачиваясь.       Оля молча кивает в ответ, осознавая, как рассыпалась под давлением навалившихся обстоятельств. — А теперь вставай, в душ и назад под одеяло, — он тянет Олю на себя, вынуждая подняться, — я пока чай с травками заварю…-Паша не успевает уйти далеко. Лишь встаёт. Оля хватает его за запястье, даже не осознавая, как это выглядит и что, может подумать муж. -Не уходи, пожалуйста, — Паша поджимает губы. Возвращается. Садится на кровать опираясь спиной на изголовье. Как маленькая девочка, она льнет к нему, ища тепла и спокойствия. И в конце концов усмехается: -Что-то я совсем расклеилась, — Паша продолжается сжимать ее в своих руках, пробивается пальцами в ее слегка влажные волосы и молчит, просто оставаясь рядом.       Ему все же удалось отправить ее в душ. Капли воды стекают по белой коже, собираясь в струйки. Оля поворачивает кран, делая напор чуть сильнее, подставляет под поток воды уставшие плечи. Спать совсем расхотелось. Погружаться в воспоминания о пережитом тем более. Она снова сжимается в нервный клубок. А ведь казалалась самой себе сильной, но все далеко не так…вновь появившийся на пути Давыдов расшевелил едва затянувшуюся рану. И вроде вот, Рыков, суетящийся на кухне. Пусть и с провалами в памяти, но свой…уже совсем родной, почти, как раньше, но Олю снова сковывает чувство страха от возможной потери…один раз справилась, второй…может не осилить…       И вслед за каплями воды, скатывающимися по стене, оседает сама, опускает плечи сутулясь, прижимает к себе колени…волосы давно прилипли к лицу, тело напиталось влагой. Застыв в потоке воды, уставилась в одну точку.       Не заметила ни стука в дверь, ни блестящего в серых глазах беспокойства, ни нежных слов… Паша ориентируется быстро, выключает кран, накидывает на Олины плечи мягкое махровое полотенце, вытирает влажную кожу, успевая поцеловать в прохладный лоб. И Оля понимает, чувствует, как в середине грудной клетки зарождается тепло, разливается по всему телу. Заглядывает Паше в глаза, словно спрашивая разрешения окунуться в эту нежность напротив, до сих пор не ставшую обыденной.       Паша наклоняется к ней, но не целует, как она ожидала. Лишь касается своим лбом ее, прикрывает глаза на несколько долгих мгновений. Тихо всхлипнув, Оля треплет волосы на его затылке. Они быстро пропитываются водой с влажных пальцев. Паша кажется открытым для нее настолько, что это уже предельная грань доверия. Он открывает глаза. Руки смыкаются в замок на женской талии, притягивают ближе, еще ближе. Оля привстает на кончики пальцев, к ногам падает полотенце. Старается дотянуться ближе, притянуть к себе и все же замирает у самых губ. Все иначе в этот раз. Оба измотанные, уставшие, по кусочкам наспех склеенные. За спиной общая история, общая боль, сожаления — ее горе и счастье, его — страх потерять то, что едва обрел.       Под тонкими пальчиками сердцебиение: частое, гулкое, созвучное с собственным. Друг от друга отделяет лишь тонкий слой ткани, его футболки. А потом он подается вперед. Поцелуй мягкий, неторопливый, полный пережитой боли и вместе с тем глубочайшего доверия. Оля и помыслить не могла никогда, что можно любить кого-то настолько сильно и глубоко, как это получилось у нее с Пашей.              Желание раствориться в этом чувстве спокойствия, где тебя ничего не тревожит, наполняло каждую клеточку тела. Время было не важно, важно было лишь то тепло, к которому каждый тянулся бессознательно. — Ты же останешься со мной? Больше не исчезнешь, не уйдёшь? — тихим шепотом против его губ. Взгляд Ольги затуманеный, и вместе с тем полный невысказанного страха. Без очков все нечеткое и этот пар обволакивающий комнату не добавляет видимости, но ничего и не нужно. Только его лицо прямо здесь, прямо сейчас. — Не уйду, не исчезну, не пропаду! — он говорил это с таким жаром, положил руки на ее щеки, чтобы точно знать, что она видит его, что слышит. -Больше никогда, родная, — ее уже колотит крупная дрожь. Пальцы судорожно сжимаются на тонкой ткани его футболки. Так хочется поверить ему, поверить ещё один раз. Только что могут значить слова перед случайностью, или чужим злым умыслом. Внутри Оли уже пожар. Из негодования, злости на господа Бога, на чёртов вертолёт, на вселенную, но что толку злиться? Паша здесь. Рядом с ней. Смотрит обеспокоенно, а потом притягивает к себе и целует. Его руки все ещё покоятся на ее щеках. Большими пальцами он ласково стирает без конца льющиеся из глаз слезы. -Девочка моя, моя хорошая, — шепчет он, отодвигаясь, но Оля не позволяет. Вновь тянет к себе. Крепко сжимает руки на его шее, требовательно целует. В ней столько гнева, усталости, раздрая, что эта жгучая смесь выплескивается через края, попадая и на Пашу. Она все сильнее, все крепче прижимает его к себе, а себя к нему, что вся ответная нежность теряется в дерганых движениях, в злых поцелуях. Он не виноват, но она злится.        И вдруг Паша отодвигает ее от себя, наклоняется, чтобы подобрать полотенце, аккуратно заворчивает ее в него. Оля обескураженно следит за его действиями, не в силах вымолвить ни слова. Будто ледяной водой окатили. Паша подталкивает её к выходу. Все также молча. И она идёт. Совершенно растерянная такой внезапной сменой атмосферы. До сих пор казалось, что воздух вокруг накален до предела, а теперь вдруг стал ледяным. Почему? Все ведь шло к…он не хочет? Не хочет её? Уже в гостиной потянуло приятным успокивающим запахом трав. Паша оказывается за спиной. Касается губами уха и тихо шепчет. -Ты злишься, — и вновь подталкивает её, только теперь к чашке с ароматным чаем. Она неловко усаживается на стул, растерянно смотрит, как он двигает свой прямо к ней и садится так близко, что она могла бы слышать, как бьётся его сердце. Паша берет кружку в свои руки и подносит к ней. Оля мешкает, но совсем недолго и берет её. Тепло разливается от глиняных стенок к пальцам и дальше. Муж утыкается носом ей в шею и шепчет. -Я сделаю все, что смогу, чтобы больше никогда не оставить тебя, — шепот вибрацией уходит в тело, постепенно ослабляя неестественную дрожь, из-за которой Паша отказался от продолжения, хотя уже успел прилично возбудится. Оля делает глоток. Самый первый, обжигающий и в тоже время успокивающий. Затем ещё один, ещё. Тугой узел внутри развязывается. Он чувствует, как её плечи расслабляются и забирает чашку, а затем сильные руки пересаживают её на чужие колени. Злости, как будто и не было. Оля до сих пор чувствует, как по телу разливается тепло от напитка. Ласково проводит рукой по слегка напряжённым щекам. Паша улыбается. Едва заметно, но как-то обнадеживающе. -Мы справимся, любимая, — кажется раньше об этом говорила она. Кажется…а может это был его тихий шепот в ее голове, который она лишь повторяла. Оля нерешительно касается пальцем его губ. Паша успел их докрасна искусать и даже сейчас бессознательно закусывает нижнюю губу. -Да, справимся, — его рука нежно касается кожи между лопаток, случайно или специально сползает ниже, задевая полотенце. Оно расходится, обнажая спину. Оля внутренне усмехается, когда вторая рука мужа неторопливо поднимается по бедру, затем замирает, чтобы сменить направление. Неожиданно ее подхватывают, Паша дышит тяжелее, но все еще внимательно, неотрывно смотрит на нее. Тихий глухой удар в дверь и вот они внутри. Прохладно из-за открытого окна. Когда он укладывает её на холодные простыни по коже бегут мурашки. -Я сейчас, — едва слышит она и недовольно вздыхает, когда он исчезает из поля досягаемости, а потом сладко улыбается радостно заключая его в объятия, едва он вновь нависает на ней. Его поцелуи желанны, долгожданны. Грудь сдавливает от мысли сколько поцелуев она потеряла, но быстро выбросив это из головы решает наслаждаться не потерянным, а существующим. Он так сладко стонет ей прямо в ухо, уносит все дальше, накрывая своим сильным телом. Прошлого не вернуть, но ведь остаётся ещё будущее и самое главное есть вот эта секунда блаженства, а затем ещё одна и ещё. Пальцы зарываются в короткие волосы на затылке так, как делали это раньше. Паша смотрит прямо на неё, в темноте его глаза совсем чёрные большие бусины, но она успевает увидеть там столько нежности, сколько хватит вылечить её разбитое на мелкие кусочки сердце. И не нужны слова любви. За них все уже давно сказали тела…