Я ищу средь снов безликих тебя

      Заканчивая последние штрихи в макияже, Оля замечает в отражении зеркала мужа, заглянувшего в открытую дверь. - А куда это ты такой нарядный? –губы растянулись в довольной улыбке, когда она заметила на Паше новый спортивный костюм, который они выбрали вместе со свекровью, зная его нелюбовь к походам по магазинам и выбору одежды. - Катю в сад отведу, потом Косте обещал помочь… - С чем это? – любопытствует Оля, поправляя контур губ - Он стенку шведскую Глебу собрать хочет, попросил помочь… - Ну-ну, - ухмыляется Арефьева, прежде чем двинуться в сторону Паши.       Легко отталкивается от туалетного столика и делает всего лишь несколько шагов навстречу, а поравнявшись, приглаживает его растрепанные волосы и невесомо прикасается к губам. Пространство вокруг них словно электризуется, сильные руки, опустившись до талии сжимают ее. За прошедшие месяцы после возвращения мужа телесной близости было достаточно, он постепенно привыкал к своей роли, иногда вспоминая значимые события из того времени, когда они уже были вместе. Но чаще всего физический контакт ограничивался, объятиями, поцелуями. Паша большего и не требовал, Оля не тормошила его зря, рассудив, что всему свое место и время. Но Рыкову этого времени требовалось больше, чем она могла себе предположить. Той единственной ночи и утра, когда она чувствовала себя не только любимой, но и желанной было катастрофически мало…а потом Пашин срыв и вопрос секса ушел на самое последнее место в их списке дел.       Он пах мятой от зубной пасты и терпким одеколоном, от которого начинала приятно кружиться голова, а внизу живота предательски начал затягиваться узел. Она шумно сглотнула, уставившись на него своими большими голубыми глазами. - Оль? – Паша озадаченно вглядывался в ее глаза, стараясь понять с чем связаны эти перемены в супруге за одно лишь только утро. - Встреть меня вечером после работы? – с придыханием и томными немного резкими нотками в голосе. Оля все-таки нашла в себе силы отлипнуть от него. - Хорошо! – Рыков довольно улыбается, уже планируя, как заберет Олю с работы раньше, и они вместе будут готовить ужин, а затем смотреть с дочкой мультики или читать сказку. - Косте привет передавай! – уже на выходе из квартиры бросила Оля. - Так вы же сейчас на подстанции увидитесь? – удивился Паша. - У меня совещание в министерстве с утра, бюджет планируют на год, может быть, получится новых машин выбить, или отремонтировать то, что нуждается в ремонте. Если, конечно, найдутся спонсоры… - Удачи! – он поправляет мех на воротнике ее зимнего пальто и невинно целует в губы. - Пока! – Оля спешит выскользнуть на улицу, чтобы морозное утро немного отрезвило ее чувства и желания, которые в последнее время начали давать сбой. - Ольга Кирилловна! – воодушевленный возглас отвлек Ольгу от рассматривания красной дорожки, украшающей коридор министерства. Она неохотно подняла свой взгляд в сторону мужчины, чей голос она не могла не узнать. Ее давний знакомый и сокурсник Давыдов Дмитрий Петрович собственной персоной: в деловом костюме, с идеальной улыбкой и залихватским огоньком в глазах. Именно таким она видела его при каждой их встрече, и, казалось бы, мужчина старался каждый раз начинать будто с чистого листа, забывая о том, как Ольга стабильно ему отказывает при проявлении любых знаков внимания. - Дмитрий Петрович, - Арефьева кивнула головой в знак приветствия, деться, к сожалению, было уже некуда, видимо Давыдова тоже занесло на это же совещание волею судеб, - какими судьбами здесь? - Все, как обычно: ищем новые площадки для развития и финансирования. Сколько мы с вами не виделись? – он галантно потянулся к ее руке, но Оля ловко увернулась. - Года три. Помнится, наша последняя встреча состоялась не при лучших обстоятельствах. - Ну, что было, то прошло, - собеседник не особо заострил внимания на ее словах и продолжил, - мне кажется у нас есть темы для обсуждения после этого совещания. - Вам только кажется, Дмитрий Петрович! – ей всегда казалось навязчивым его внимание, комплименты не к месту, букеты цветов, которые в последствии отправлялись в помойку, попытки забрать ее после работы и ожидания вечером у подъезда ее дома. Когда мужчина прознал про катастрофу, случившуюся с вертолетом, на котором летел Рыков, его приезды на подстанцию стали носить практически регулярный характер. Но совсем не поддержку он предлагал ей под видом утешения. Будучи посланным в очень дерзкой манере, все же прекратил свои действия и вот уже, как год не появлялся в зоне видимости, позволив Ольге на какое-то время забыть о его существовании.       После совещания Арефьева поспешила быстро ускользнуть. Вызвала такси и, ожидая машину, прикурила. Без никотина было сложно, особенно после подобных встреч и вообще любых посещений министерства, но ради мужа готова была сдерживать свои желания. Вожделенная сигарета показалась не вкусной, табак горчил на кончике языка, а приложение по вызову такси показывало машину, вставшую в пробке. Приехать пораньше не удастся. - Оль, ну ты чего так быстро сбежала? - Давыдов вновь настиг ее со своим навязчивым вниманием. - На работу спешу, Дим, - она без энтузиазма отмахнулась, - давай уже закроем эту историю? Я устала объяснять тебе, взрослому мужчине, что меня не интересуют отношения с тобой... Она указала ему на обручальное кольцо и сделав последнюю затяжку бросила окурок в мусорку. - Насколько я помню, твой муж погиб, а тело так и не нашли...       Оля сглотнула ком, подступивший к горлу, вспоминая то время, когда ее спутником была депрессия и жить хотелось только ради дочери. Воспоминания болезненные, но даже тогда, ей не нужны были сомнительные объятия для утешения. Ей нужен был единственный человек, который вернулся теперь, озаряя ее маленький теплый мир ярким светом своей улыбки. - Как и три года назад, могу повторить, что меня это не интересует! Спасибо за выбор нашей подстанции в качестве объекта для финансирования, но нет...       Подъехавшая машина просигналила и Арефьева, поспешив закончить неприятный разговор скрылась в ее салоне.              Закончив с помощью Кулыгину, Паша поспешил на подстанцию. Собирая стенку, они проковырялись дольше, чем он планировал. Кулыгин благодарил в свойственной ему манере, Глеб довольный кружил рядом, периодически слушая ворчание отца за то, что ходит по прохладному полу босыми ногами. А Паша наблюдал за этим взаимодействием и в глубине души радовался тому, что у него есть дочь. Красивая, с умным осознанным взглядом, сообразительная не по годам. - Как самочувствие? - Костя осторожно поинтересовался, вяло мешая ложкой сахар в чае. - Не жалуюсь...- уклончиво ответил Паша, отставив чашку с чаем, - сеансы свидания с психологом подходят к концу, девочки мои довольны, этого пока достаточно. - Хм, - задумчиво протянул Костя, прокручивая в голове очередной гениальный, по его мнению, план, - дома пока засядешь? - Были бы права, пошел бы водителем, толку было бы больше, - отшутился Паша, даже толком не осознавая, что повторил за Костей идею, - Засиделся я, у нас еще сегодня ужин семейный...       Заметил удивление на лице Кулыгина, тот и не в курсе был о произошедших изменениях. - Кость, мне дают еще один шанс, мне кажется я тоже должен был... - Это правильно! Марина Леонидовна заботится об Оле, старается помогать и опекать. А уж как ее Катя любит... - Внуки всегда любят бабушек сильнее, чем дети...- чувство вины за то, что столько лет отвергал мать начала постепенно ослабевать и теперь он старался исправить ту огромную дыру, образовавшуюся меж ними, - Я поеду, Оля уже заждалась, наверное...       На подстанции было тихо, бригады все на выезде, на парковке ни одной машины. Охранник сухо поприветствовал Рыкова и вновь уткнулся в телевизор. - Работничек! - буркнул Паша и направился к кабинету жены.       Не успев подойти к приемной, столкнулся нос к носу с вылетевшим из кабинета Арефьевой мужчиной. Холеная физиономия и дорогой костюм сразу не понравились Рыкову. Проводил удаляющегося какими-то рваными шагами мужчину и, тихо постучавшись, вошел к жене.       Оля стояла у окна, напряженная спина и немного подрагивающие плечи выдавали ее разобранное состояние. - Привет! - Паша как-то неуверенно топтался на пороге кабинета, памятуя, какой жена бывает в гневе.       Но она, словно в один миг успокоившись, выдохнула, расслабила плечи и вытянула руки ему навстречу, подзывая к себе. Хотелось уткнуться в его широкую грудь, почувствовать эту теплоту и выкинуть из головы все воспоминания о том времени, когда она оплакивала его. Так некстати вызванные этим старым знакомым, незваным, нежеланным гостем. - Иди сюда! - Рыков обнимает крепко, целует в макушку и начинает покачивать в своих руках. Оля, зажмурившись, пытается восстановить дыхание, стараясь придержать эмоции, чтобы не расстраивать мужа. - Кто огорчил лучшую женщину этой Вселенной? - будучи далеко не дураком, Паша логически понял – мужик, выскочивший из кабинета главного врача, причастен. - Сегодня совещание было, нам финансирование пытались пробить, но скорее всего его не будет...- приподняла голову, глядя в глаза, муж был таким комфортным, что прерывать эти объятья не хотелось от слова совсем, - Поехали домой?       Не дожидаясь ответа тянется губами, целуя, пока воздуха не перестанет хватать, Пашины руки сжимают ее бока, совершенно не собираясь отпускать. - Так лучше? - спрашивает он, отстранившись и улыбается своей привычной улыбкой, заставляя Олю на мгновение забыть о его психологических трудностях и провалах в памяти. Словно перед ней тот самый Паша, который был с ней много лет назад. Внизу живота потянуло. И желание, и сожаление. Арефьева кивает в знак согласия, неосознанно облизывает губы и идет собирать вещи, совершенно не заметив, какая реакция последовала на ее почти невинный жест. Паша замер, напрягся, проводил взглядом. В штанах странно потяжелело. Смутившись своей реакции, мужчина отвернулся, словно бы разглядывая себя в зеркале. Оля подошла со спины и оперлась на нее лбом. -Паша, я тебя так люблю, как же хорошо, что ты смог вернуться, - он оборачивается, улыбается мягко, притягивает снова к себе. Что тут можно сказать? Что он тоже рад? Ну, конечно, иначе и быть не может. И ради этого шанса он теперь готов был сделать что угодно. Они еще немного постояли вот так, в объятиях друг друга и отправились за дочкой в сад.       С того дня Оля стала заметно более дерганной, все время просилась в объятия. И хоть он не был против второго, первое не могло не тревожить. Любые расспросы Оля пресекала самым строгим образом, отнимая возможность помочь. Инстинктивно Паша понимал, что дело не просто в работе, а в чем-то конкретном, что ежедневно ожидало ее там.       Засыпать было страшно, Паша лежал, молча разглядывая потолок и боялся пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкий сон жены. Она приехала домой совсем без сил, хмурая и молчаливая. В общих чертах Костя рассказал о том, что произошло за этот короткий для него и бесконечно длинный для нее день: про аварию на линии, про разбитую машину, которую уже не починить и она пойдет на списание, про Тамару с выбитым плечом и кучу бумаг, которая за этим последовала. Он не лез, понимая, что Оля может в любой момент взорваться.       Она молча зашла в квартиру, небрежно скинув пальто, тяжело опустившись на пуф, расстегнула сапоги и зависла, глядя в одну точку. Часы уже давно перевалили за полночь. - Иногда мне кажется, что хуже уже не будет...- полушепот отразился эхом в небольшом коридоре. - Катя спит уже, - он присаживается перед Олей на колени, помогает снять сапоги, мягко массирует уставшие от каблуков ступни, а она в ответ лишь устало треплет его волосы. - Что я за мать такая? - взгляд пронзительный, пробирающийся под кожу, и Паше отчаянно хочется ластиться, подставляя голову движениям ее руки, но он понимает, как Ольга устала. - Ужинать будешь? - Нет, выпить хочу и спать...Может уволиться? - Ну уж нет, хватит твоих пессимистических мыслей, вставай, - помогает жене подняться, ведь теперь главное правило все делать вместе, - сейчас ты поешь, возможно выпьешь и потом ляжешь спать...       Она недовольно сопит, протестуя, но все-равно повинуется воле мужа. Встаёт, чуть покачиваясь от проявившейся слабости.       После ужина и короткого визита в детскую, Оля засыпает практически сразу, оставляя Рыкова наедине с его мыслями и страхами. Он лежит рядом, слушая ее дыхание, чувствуя, как колышется одеяло, которым они оба накрыты, и ему хочется развернуться, прижать жену к себе крепко, уткнуться в затылок, пообещать, что все непременно будет хорошо, успокоить ее и успокоиться самому, но вместо этого взгляд направлен в потолок и лишь пальцы касаются ее теплого запястья, пытаясь задержаться на точке пульса, чтобы почувствовать его и наконец-то уснуть.       Это ведь не может продолжаться вечно. Оля все бледнее, все хуже рассказы Кости. Словно все бедствия мира обрушились на ее хрупкие плечи. И, что сделать ему? Особенно, когда она не желает даже просто поговорить, облегчить свою тяжелую ношу, пусть бы просто пожаловалась, но она зачем-то бережет его, как зеницу ока, когда это он должен беречь ее и оберегать.       Оставив дочь в садике собирался пойти домой, но ноги, словно сами собой привели его на подстанцию. На парковке стояла незнакомая машина с водителем внутри. "Наверно, кто-то из министерства приехал" - подумал Паша, а мысли отправили его к тому холеному мужчине, которого видел недавно. И чем ближе он подходил к двери кабинета супруги, тем сильнее удивлялся необычной пустынности всегда оживленной подстанции.       Издевательство какое-то. Стоило ей в тот день вновь отказать ему, как на подстанцию посыпались проблемы. Одна "веселее" другой, да еще Давыдов никак не желал отставать от нее. Вот и теперь заявился с широкой улыбкой и букетом дорогих красных роз, который Оля выбросила в мусорное ведро едва он положил их на стол. - Я еще раз сказала - НЕТ! Снова повторять не буду! - раздражение переполняло ее. Сжав ладонь в кулак, почувствовала, как ногти врезаются в кожу.       Дима не сдвинулся с места, его, будто бы, забавляло все происходящее. Визиты становились навязчивыми, знаки внимания неуместными - очередной букет лежавший в помойке был лишним тому подтверждением. - Оль, хватит изворачиваться...       Не успев заметить как, оказалась загнанной в угол, опешив, уставилась на собеседника широко распахнутыми глазами. - Я кричать буду, если ты меня тронешь! - тихо прошипела действительно собираясь сделать это. - Да ради бога! - мужчина усмехнулся, притянув ее к себе, игнорируя руки, упирающиеся ему в плечи. - А если я заявлю? - Арефьева тщетно попыталась вывернуться из объятий - С огнем играешь, Ольга Кирилловна! В твоем возрасте уже о стабильности надо думать... -Лиза, - в конце концов это единственное, что пришло в голову в тот момент, когда она уже находилась в железном кольце чужих рук.       Стук в дверь отвлекает Давыдова, а на щеке отпечатывается красным пятном пясть Ольгиной руки. Она нервно выпутывается из противных ей рук и отходит подальше, наблюдая за тем, как мужчина оскорбленно и зло сверлит ее взглядом и зажимает рукой щеку. -Войдите, - все же кричит Ольга, надеясь, что Дима уйдет, но подняв взгляд с ужасом понимает, что в двери стоит муж, ошалело глядя то на нее, испуганную и взъерошенную, то на держащегося за щеку мужчину перед ней. Стандартная для таких ситуаций фраза, что это не то, чем кажется, даже в голове звучит нелепо. Все происходит, как в замедленной киносъемке, он переводит взгляд с нее на Давыдова и обратно. И Ольга готова поклясться, что видит, как расширяются его зрачки, как он разгоняется от недоумения к накатившей бешенной ревности, как нервно дергается мышца на его щеке. Вытягиваясь, стараясь расправить плечи, Арефьева быстро преодолевает разделяющее их пространство, обнимает, уткнувшись в его грудь, надеясь удержать от благородных, но необдуманных поступков. - Привет, милый, - счастливо выдыхает она и приподнимается на кончиках туфель, тянется за приветственным поцелуем.       Рыков медлит, недоверчиво вглядываясь в ее лицо. Наклоняется, принюхивается, стараясь уловить чужой запах исходящий от его женщины, но не находит его, обрадованно притягивает за талию ближе к себе. Не сразу, но Арефьева неохотно отлипает, довольно улыбаясь, возвращает свое внимание к Диме. - Мне кажется вам пора, Дмитрий Петрович! Всего вам самого наилучшего! - он явно шокирован. Ведь перед ним тот самый погибший Рыков. Уж против него у него нет ни единого шанса. Прошипев что-то смутно похожее на "Да, всего хорошего" он исчезает громко хлопнул дверью. А Оля вновь прилипает к широкой груди. И стояла бы так вечность, но Паша бормочет, давя неприятные чувства: -А что это было-то, Оль?       Отвечать придется, хоть и совершенно не хочется. От Паши исходило такое уверенное защитное тепло, что не хотелось с ним расставаться и отлипать. Она, зажмурившись, шмыгает носом, чувствуя, как его рука напрягается на ее пояснице и понимает – уйти от неприятного разговора не получится. Придется рассказать детали этого странного знакомства и надеяться, что Паша не ринется в бой в попытке найти и наказать обидчика. Тот прошлый Рыков, который был рядом с ней до аварии не раздумывая разбил бы лицо Давыдову, даже не став разбираться в произошедшем, но нынешнего Пашу была возможность удержать. Подняв свой взгляд вверх и заглянув в его растерянные серые глаза, Оля нежно гладит мужа по его колючей щеке и тянет следом за собой, чтобы усадить на диван. Парой фраз не отделаться. - Паш, послушай меня внимательно и постарайся не психовать. Ничего криминального здесь не произошло… - А если бы я не пришел? – по голосу понятно, как в нем начинает колыхаться раздражение. - Ты мне веришь? – она переплела свои пальцы вместе с его. – А если веришь, то понимаешь – я не допустила бы ничего лишнего.       Он молча кивает и лишь сильнее сжимает ее пальцы. - Давыдов учился со мной на одном курсе меда. Его жалкие попытки ухаживаний пресекались сразу же, но он видимо не оставил эту нелепую идею, - Оля грустно вздохнула, - потом ты пропал, многие считали тебя погибшим. Но не я, слышишь, я не верила в то, что ты погиб! С очередной проверкой на подстанции появился Дмитрий. Узнав о том, что ты пропал – он решил снова попытать удачу. Безрезультатно… и вот опять.       Невозможно не заметить с какой болью в голосе Оля рассказывала свои воспоминания о том сложном времени, сердце болезненно защемило, когда он заметил подступившие слезы в ее глазах. Он молча притянул ее к себе, крепко обнял. Возникший в первые минуты гнев сменился на бескрайнюю заботу…продолжая вслушиваться в сбивчивый рассказ, молча обнимал, поцеловал в висок. - Все, что происходило в последнее время – его работа и стечение обстоятельств. Видимо сейчас Давыдов возомнил, что для него не существует слова нет. И решил добиваться меня любыми путями. - Почему же сразу не сказала, что я вернулся? - Не знаю…- Оля на мгновение замерла, пораженная таким простым решением, казалось бы совершенно нерешаемой проблемы, шмыгнула носом, уткнувшись в основание его шеи, - прости, Паша…надо было сразу…я такая дура, - но он не злится, совсем не злится. Продолжает мягко поглаживать её спину, излучая подлинное спокойствие. Даже удивительно. Особенно после всего произошедшего. Оля поднимает заплаканные глаза, инстинктивно тянется к теплым губам. Застарелое горе смывается солью, оставляя осознание, что теперь он снова рядом.