***
Гермиона направлялась в сторону башни старост, намереваясь упасть на кровать, закрыть дверь и просто пролежать так несколько часов, слушая тишину. Желание уснуть и проснуться в то время, когда все будет хорошо, навязчиво крутилось в голове, вот только, к сожалению, подобное было невозможно. Девушка чувствовала себя вымотанной. Мало того, что она не спала всю ночь, проигрывая в голове самые ужасные варианты стечения обстоятельств, так потом вновь повздорила с Джинни, облажалась на занятиях по ЗОтИ, чуть не умерла от смущения, чувства вины и бессилия перед Теодором. И завершением этого чудесного дня стал визит к директору, которая сперва расспрашивала о её успехах в «дружбе» со слизеринцами, после чего напомнила о подготовке к Хэллоуину. Гермиона сидела в кабинете МакГонагалл и врала, что ни Малфой, ни Нотт не знали ничего о планах Пожирателей и не делали ничего подозрительного. А когда разговор коснулся более повседневных вещей, таких как успеваемость, школьный праздник и прочая чушь, гриффиндорка возвела глаза к потолку, рассматривая массивную люстру, на которой вполне можно было повеситься. Она почти рассмеялась от собственных мыслей и только потом поняла, что это просто моральная и физическая усталость давила ей на плечи. В моменте она снова задумалась о том, чтобы бросить старостат и избавиться хотя бы от части головной боли, но тут же отругала себя за подобные размышления. Вопреки всему она справится со всеми своими задачами и ни за что никого не подведет. Она не могла не справиться. Сейчас ты отдохнешь, выспишься, наберешься сил и… — Гермиона, подожди! …все-таки повесишься. Грейнджер прикрыла глаза, глубоко вздохнув и замерев прямо посреди коридора. До портрета оставалось всего каких-то пара шагов. Задача спрятаться от всего и всех была с треском провалена. — Да? — она обернулась, ее голос прозвучал слишком вымученно. Перед ней стояла запыхавшаяся Джинни. Рыжие волосы были забраны в растрепанный хвост, глаза покраснели и немного опухли, а кожа лица казалась слишком бледной. Уизли заламывала пальцы и поджимала губы, набираясь сил что-то сказать. Гермиона забеспокоилась, что стряслось что-то нехорошее, а другая её часть приготовилась к новой ссоре. — Что? Джинни не ответила. Вместо этого она молча бросилась к Гермионе, заключив ее в объятия, и, всхлипнув, уткнулась носом в плечо. Грейнджер опешила, не ожидая такого действия. — Умоляю, прости меня, — тихим голосом произнесла Уизли. — Я такая дура, Гермиона, пожалуйста, прости. Неожиданно для самой себя гриффиндорка почувствовала, как внутри начинает вскипать раздражение. Десятки язвительных слов о том, что подругу пришлось не просто «ткнуть носом» в ошибку, а едва ли не вколачивать свою правду в её голову, уже вертелись на языке. И Гермионе пришлось поджать губы, чтобы не фыркнуть. Что с тобой? Это же Джинни, твоя Джинни. Разве ты еще не привыкла к ее вспыльчивому характеру и непокорному темпераменту? Набрав в грудь побольше воздуха и прикрыв глаза, Грейнджер успокоилась. Ее руки обняли подругу в ответ, аккуратно ложась на плечи. — Прости, что обвиняла тебя и не хотела слушать. Клянусь, я поняла и осознала, как ошибалась, — затараторила Уизли. — Как я вообще могла с тобой так поступить? Ты всегда была на моей стороне, а я… Я ужасная подруга, Гермиона, но я обещаю, что больше никогда в жизни не усомнюсь в тебе, никогда не скажу ни одного грубого слова! — она тараторила так быстро, что уставший за день мозг Грейнджер обрабатывал услышанное с небольшой задержкой. — Ты только прости меня, ладно? Я не хочу потерять нашу дружбу, не хочу потерять тебя, понимаешь? Она отстранилась и заглянула в карие глаза напротив. Джинни с надеждой искала в них положительный ответ. Она буквально молилась, чтобы задумчивая морщинка между бровей на лице подруги расслабилась, чтобы губы сложились в привычную снисходительную улыбку. — Скажи что-нибудь, — полушепотом попросила Уизли, виновато опустив взгляд. — Я рада, что все решилось, — Гермиона выдохнула, почувствовав внутреннее облегчение от того, что одна из её проблем только что испарилась. А мысль о том, что больше она не будет одна, радостно отозвалась в сердце. — Ты, правда, прощаешь? — Джинни округлила глаза. — Так просто? Я бы так не смогла. Это очередное доказательство того, какая ты замечательная! — девушка не сдержала широкой улыбки и вновь набросилась на подругу с объятиями. — Мне очень тебя не хватало. — Другого, может быть, и не простила бы. Но мы с тобой прошли вместе слишком много, чтобы теперь рассориться из-за какой-то ерунды. — Ты права, — Джинни вздохнула и вновь скосила взгляд в сторону. — Мне очень стыдно, что я собственноручно чуть не похоронила все это. Клянусь, отныне ни одни отношения не станут причиной наших разногласий. На секунду повисла тишина. Гермиона поджала губы, размышляя над словами подруги. — Зайдешь? — переведя тему, Грейнджер кивнула в сторону портрета, приглашая Уизли провести этот вечер вместе. Совсем как раньше. Младшая Уизли заметно оживилась, облегченно выдохнув. Она закивала и проследовала за подругой, храня молчание. Конфликт был решен, однако неловкость после многих дней тишины пока никуда не делась. Оказавшись внутри башни старост, Гермиона бросила сумку с учебными принадлежностями прямо возле входа и потянулась всем телом. — Неужели этот день закончился? — на выдохе произнесла девушка, подняв руки. Рукава мантии скользнули вниз, оголяя предплечья. — Что это? — задала вопрос Джинни, заметив воспаление на светлой коже. — О чем ты? — выпрямив спину, спросила Гермиона и в ту же секунду поняла, о чем шла речь. Поправив рукава, она мысленно отругала себя за беспечность. — Что с рукой, Гермиона? — брови подруги нахмурились. Уизли схватила её за рукав, потянув на себя, но Грейнджер ловко вывернулась и спрятала руки позади себя. — Все в порядке, — её взгляд сделался строгим, вот только Джинни совсем не смутилась. Она привыкла дотошно добиваться своего, если это действительно было ей нужно. Да и возникнувшее переживание только подбивало не отступать. — Сейчас же покажи, — предприняв еще одну неудачную попытку дотянуться до запястья Гермионы, она уперлась руками в бока, выглядя сейчас как разозлившаяся миссис Уизли. — Нечего показывать, — Грейнджер закатила глаза. — Расчесала старый шрам, вот и все. Яркие глаза прищурились. Она тут же раскусила ложь. — Да? И чем же ты его так расчесала? Украденным из Тайной комнаты клыком Василиска? Гермиона обреченно вздохнула и в два шага оказалась возле дивана. Устало плюхнувшись на мягкие подушки, она прикрыла глаза. — Ладно, — кивнула она, понимая, что Джинни не отстанет так просто. — Сегодня утром он начал саднить. Причем так, будто его обводили ножом. Но все нормально, я почти без проблем это остановила. — Нормально? — рыжие брови взлетели вверх. — Ты шутишь? То есть ты даже не задалась вопросом, почему вдруг давно зажившая рана начала кровоточить без какой-либо причины?! — Хочешь честно? — Гермиона метнула усталый взгляд на вытянутое в удивлении лицо подруги. Сил, чтобы спорить не было. — Это последнее в списке того, что меня беспокоит. Среди всех прочих проблем какой-то шрам совсем мне не докучает. Джинни уселась рядом, положив руки себе на колени. Ровная осанка и виноватый вид слабо вязались между собой. Девушка прикусила губу, в очередной раз ругая себя за то, что столько времени была эгоисткой. Она даже не задумывалась, что у Гермионы действительно могли быть трудности, что она нуждалась в помощи и поддержке. Уизли молча взяла ладонь Грейнджер в свои руки, сжимая в ободряющем жесте. — Пожалуйста, поделись со мной всем, о чем ты переживаешь, — мягким голосом произнесла девушка. Гермиона молчала, а Джинни видела, с какой скоростью проносились мысли в её глазах. Разумеется. Ни одна обида не разбивается ни об одно «прости» в тот же момент, оставаясь на душе битым стеклом. Неудивительно, что Грейнджер теперь будет тщательно взвешивать все «за» и «против», прежде чем делиться чем-то личным. — Есть вещи, о которых я не имею права говорить, — нарушив тишину, все же произнесла Гермиона. — Что значит «не имеешь права»? — вопрос застыл в ярко-карих глазах. — Что это не мои секреты, — короткое пояснение, не требующее дополнений. — Ладно… Но есть что-то еще, верно? Кивок. — Обещаю молчать, — Джинни моргнула, затаив дыхание, чтобы не вспугнуть готовую все рассказать подругу. — Я просто устала. В последнее время слишком много всего навалилось. — Так брось ты этот старостат. Расслабься, насладись последним учебным годом, отдохни от всего. Сними с себя ответственность за всю эту ерунду. — Старостат, пожалуй, едва ли не единственная вещь, которая отвлекает меня от прочих забот и дает ощущение реальности, — на лице появилось жалкое подобие улыбки. Младшая Уизли потупила взгляд, пытаясь понять, о чем тогда шла речь. — Разборки с Малфоем? — предположила она. — Можно сказать и так. Еще эта непонятная история с Тео… — Кстати, о нем. Между вами что-то есть? Гермиона даже растерялась, не зная, как правильно ответить на заданный вопрос. Все дело было в том, что она сама не знала ответа. — Даже если что-то и было, то сегодня он поставил этому точку, — девушка пожала плечами, вспоминая их диалог на Защите от Темных Искусств. В памяти отчетливо запечатлелось лицо Теодора, на котором отражалась плохо скрываемая печаль. В тот момент Гермиона поймала себя на мысли, что никогда больше не хотела бы видеть жгучее болезненное разочарование в его глазах, поскольку от этого сжималось и ее сердце. Она бы предпочла, чтобы оно замирало по другим причинам — из-за его игривой улыбки, из-за той нежности, которую он проявлял к ней, из-за его безобидных шуток и не всегда уместных комплиментов. — Эй, — вкрадчиво произнесла Джинни, легонько коснувшись плеча подруги, заметив отстраненное выражение лица. — Расскажи все по порядку. Не могу. Я не могу назвать тебе причин, из-за которых все это происходит. — Он тебе нравится? И этот вопрос поставил Гермиону в тупик. Нравился ли ей Тео? Она не задумывалась об этом. Но она признавалась, что ей нравилось то, как она себя чувствовала, находясь рядом с ним. Нравилось спокойствие, которое мягким одеялом ложилось на плечи, стоило ему оказаться рядом. Оно согревало и дарило уют в сто крат больше, чем кружка самого горячего чая в морозный день. Нравилась расцветающая внутри прекрасным бутоном надежда от его правильных слов, которые он умело подбирал каждый раз. Нравился его бархатный тембр голоса, которым он почти что гипнотизировал, заставляя сосредоточиться на настоящем, отбросив все прочие мысли подальше. Нравилась его порой нагловатая манера общения, никогда не переходящая границ. Дело было в характере или в воспитании — неважно. Но он всегда вел себя исключительно уважительно и внимательно. Но больше всего нравилась его улыбка, которая своим светом отгоняла самые мрачные тучи. Гермиона задавалась вопросом, как он вообще мог улыбаться после всего, что ему пришлось пережить? Какой внутренней силой нужно было обладать, чтобы, мало того, не сойти с ума, так еще и собрать себя по кускам, пытаться двигаться дальше? Как можно было не опустить руки, оставшись в полном одиночестве, имея за спиной лишь ужасные воспоминания и искалеченную психику? Нравился ли ей Тео? — Это в любом случае больше не имеет значения, — избегая ответа, полушепотом произнесла Гермиона. — Он принял решение закончить любое наше общение. — Но почему? Грейнджер печально усмехнулась. Пока что она не могла поделиться такими подробностями. — Героиня войны и бывший Пожиратель смерти — что-то из рядя вон. Тебе не кажется? — Нет, — не раздумывая над ответом ни секунды, выпалила Уизли. — Вас в самом деле волнуют предрассудки, после всего, что мы все пережили? — Волнует скорее то, что нам еще придется пережить, — вздохнула Гермиона и тут же прикусила язык, понимая, что только что взболтнула лишнего. Но к её удивлению Джинни не повела и бровью. — Почему не попытаться побыть счастливыми? Пока мы живы, мы должны наслаждаться каждым днем. Никто не знает, когда случится конец света, верно? Может уже завтра на нас вновь нападут Пожиратели, а может, этого не случится больше никогда, — принялась рассуждать девушка. — Мы прошли войну, Гермиона, а ты по-прежнему боишься собственных чувств. Глаза начало неприятно жечь, а в горле образовался огромный ком, мешающий спокойно дышать. Грейнджер почувствовала, как слезы собираются в прозрачную пелену, делая картинку размытой. Она не позволила бы себе заплакать, поэтому только шмыгнула носом, яростно протирая глаза. Джинни не могла не заметить этот жест, показывающий, что последняя её реплика задела что-то в голове подруги, коснулась души, провоцируя на выплеск эмоций. — Пообещай мне, что вы поговорите и примете другое решение, — она улыбнулась, искренне желая того, чтобы ситуация развернулась иначе, чтобы её подруга перестала закрываться и отталкивать от себя даже тех, с кем она чувствовала себя хорошо и спокойно. Но Гермиона отрицательно помотала головой. Это было бы бесполезно, неправильно, бессмысленно. — Не верю, что говорю это, но ты трусиха, Гермиона, — констатировала Джинни. На это девушка скептично выгнула бровь. — Знаю, не мне такое говорить, учитывая ситуацию с Гарри, но ты не можешь отрицать того, что я права, — Уизли скрестила руки на груди, немного нахмурившись. — Кстати, о нем. Сегодня я написала ему письмо, постаралась все объяснить и извиниться. — Хорошо, — только и отозвалась Гермиона, не найдя других слов для ответа. Она переживала за Гарри, поскольку уже довольно долго не получала от него никаких вестей. Они не общались с самого его визита в Хогвартс. Гриффиндорка написала уже два письма, но оба до сих пор оставались без ответа. Она могла представить, как тяжело ему приходилось. Полный аврал на работе из-за побега Пожирателей наверняка дико выматывал, так еще и боль от расставания с любимой девушкой била посильнее любого проклятия. Джинни чувствовала себя неловко, ей хотелось провалиться под землю из-за раздирающего душу чувства вины, поскольку она думала о том же. Она предала Гарри, выбрав собственное сердце, но было ли это правильным решением? Как можно было поддаться, возможно, мимолетным чувствам, и променять все то, что она пережила со своей первой любовью? — Он не простит меня, да? — Это же Гарри, — Гермиона пожала плечами. — Он простит тебя, несмотря на то, как сильно больно ему будет. На плечи двух гриффиндорок вновь опустилась тяжелая тишина. — Мне нужно было пойти с вами, — глядя расфокусированным взглядом перед собой, произнесла Уизли. — Если бы я отправилась помогать вам искать крестражи, ничего этого бы не произошло. Не было бы никаких глупых чувств к этому придурку Забини. Я бы осталась с Гарри, бросила школу, переехала вместе с ним в какую-нибудь уютную квартиру, родила бы ему ребенка… И все были бы счастливы. — Все? — усмехнулась Гермиона. — Ты была бы счастлива стать домохозяйкой, не получившей даже базового образования? Бросила бы все свои амбиции и мечты? Джинни медленно покачала головой, поджав губы. — Но это было бы правильно. — Послушай, — тяжелый вдох вырвался из груди. Грейнджер повернулась к подруге лицом, внимательным взглядом впившись в её глаза. — Я пошла. Пошла искать крестражи вместе с ребятами. Как видишь, моим отношениям с Роном это не помогло. Да, ты сделала Гарри больно, но ты действительно думаешь, что правильнее было бы посвятить себя жизни с нелюбимым человеком? Твое решение остаться сделало бы Гарри счастливее? Нет, Джинни. Ты бы обрекла на мучения не только себя, но и его. Печально опустив глаза, Джинни пожала плечами. Она бы скорее наложила на себя руки, чем стала обычным дополнением Герою, Золотому мальчику, спасшему мир. — Мама еще не знает, что мы с Гарри расстались, — она прикрыла глаза, сжав пальцами переносицу. — Она мне этого не простит. А если узнает, что я променяла его на какого-то слизеринца, то вообще выгонит из дома. — Молли никогда бы так не поступила. Она любит тебя. — Иногда мне кажется, что Гарри она любит больше, — грустная усмешка тенью коснулась губ. — Не говори ерунды, — парировала Гермиона, но заметив серьезный вид подруги, молча обняла её. — Я уверена, она все поймет. Младшая Уизли прикрыла глаза, борясь со слезами, от которых уже защипало глаза. Она поджала колени, положив голову на плечо Грейнджер. Сердце дрожало, сбивая дыхание, пока эмоции продолжали рвать несчастную мышцу на десятки кусочков. Гермиона стала поглаживать подругу по волосам, чувствуя, как внутри той шла самая настоящая борьба. Обе девушки молчали, ясно понимая, что слов не требовалось. И этой беззвучной поддержки было вполне достаточно. Спустя несколько минут раздался звук отодвигающегося портрета. В комнату мог войти лишь один человек. — Пошли ко мне в комнату, — тихим голосом произнесла Гермиона, легонько подтолкнув Джинни. Поднявшись с дивана, девушка встретилась лицом к лицу с Малфоем. Она не собиралась говорить с ним, но не смогла удержаться от вопросов, когда увидела горящие злостью глаза и разбитый нос. — Что случилось? — пару раз моргнув, спросила Грейнджер. Но Драко не ответил. Он молча смерил ее взглядом с головы до ног, стиснул зубы и красноречиво поморщился. — В чем дело? Малфой отвернулся и решительным шагом направился к лестнице, нарочно задев гриффиндорку плечом. Он взлетел по ступеням в считанные секунды, и оглушительно громкий агрессивный хлопок двери лишь подтвердил отвратительное настроение слизеринца. Гриффиндорки недоуменно переглянулись, не понимая ровным счетом ничего.***
Андерсон критиковал очередную дуэль неудачников, тыкая их как слепых котят в собственные ошибки. Малфой наравне с профессором удивлялся тому, как они вообще выжили в битве, не имея абсолютно никаких знаний даже относительно того, как просто защищать себя, не говоря уже о контратаках. Но все занятие превратилось в белый шум, стоило Аарону вызвать новую пару. Он закатил глаза, когда прозвучали имена Грейнджер и Нотта. Внимание автоматически приковалось к девушке, выглядевшей какой-то очень уж уставшей. Красные глаза и помятый вид говорили о бессонной ночи. Неужели она совсем не спала? Что если она дожидалась его? Даже не надейся, придурок. Гермиона вышла вперед, выпрямив спину и привычно вздернув подбородок. Только сжатые ладони выдавали ее волнение. Теодор же был воплощением спокойствия, уверенный в своих силах. И Драко тоже был в них уверен, поэтому ясно ощутил, как сердце кольнуло что-то инородное, чуждое ему раньше. Он почувствовал, как переживание царапнуло его изнутри. Малфой никогда не отрицал, что гриффиндорка была способной ведьмой, но вряд ли бы она смогла выйти победительницей в дуэли против Теодора, обученного и имеющего куда больший опыт. К тому же, если она действительно была вымотанной, шансов не существовало. Дуэль началась. И Драко надеялся, что Нотт будет поддаваться. Гермиона в ту же секунду стала кастовать заклинание за заклинанием, от которых слизеринец уворачивался без малейшего труда. Малфой видел, как с каждым промахом менялся её взгляд, распаляясь азартом и злостью за собственные неудачи. Теодор не нападал в ответ, продолжая защищаться и предоставляя гриффиндорке возможность выложиться на полную. Эта дуэль длилась дольше предыдущих, и профессору пришлось дать команду заканчивать, но Гермиона не собиралась сдаваться. Тогда Нотт, не прилагая особых усилий, обезоружил и обездвижил девушку с помощью всего пары заклинаний. Андерсон принялся что-то говорить, но Драко не слушал, наблюдая за тем, как Гермиона принимает протянутую слизеринцем руку. Они отошли в сторону, начав оживлено что-то обсуждать. Малфой не слышал, следил лишь за тем, как менялись эмоции на лице Грейнджер. Злость перешла в удивление, удивление превратилось в смущение, тут же сменившееся растерянностью. О чем таком они говорили? Теодор тихо покинул занятие, не сказав никому ни слова. Молча протиснулся сквозь толпу сокурсников, пока Гермиона расстроенным взглядом провожала его силуэт. В голове Драко что-то щелкнуло, и он тоже сорвался с места, преследуя цель догнать Теодора. В мыслях крутился только один вопрос: «Что ты творишь?», но, заткнув внутренний голос, Малфой настойчиво распихивал студентов перед собой. Оказавшись в пустом коридоре, Драко, наконец, окликнул Нотта. — И какого хрена? Теодор обернулся, в удивлении вскинув брови. Он не ожидал, что кто-то последует за ним. — Что? — остановившись, спросил он. — Какого хрена сейчас было? Малфой в два шага оказался рядом. Его голос был похож на рычание дикого зверя, предупреждающего о нападении. Четкая линия челюсти и потемневший взгляд говорили не просто о раздражении, а о самой настоящей злости. — Ты сказал, что не собираешься больше лезть к ней. Передумал? — Малфой, тебе в голову заклинание отрекошетило? Профессор сам вызвал нас в пару. — Да, но не призывал тебя распускать руки. Кровь в жилах уже кипела, разум затуманился ревностью, абсолютно мешая трезво мыслить. Где-то глубоко внутри Малфой понимал, каким придурком сейчас выглядел, но жгучие эмоции просто не позволяли вести себя иначе. — О чем вы говорили? — Какое тебе дело? — теперь и из взгляда Теодора пропал любой намек на дружелюбие. — Не смей больше подходить к ней. На скулах Нотта заходили желваки. Он сжал кулаки, борясь с разрастающейся в геометрической прогрессии агрессией. — А то что? — с вызовом выпалил Тео. — Что ты сделаешь, Малфой? Ты презирал её всю жизнь, но стоило кому-то ей заинтересоваться, как в тебе взыграло собственничество? Драко не понял, что произошло, но в следующую секунду он уже схватился за отвороты рубашки сокурсника, прижимая того к стене. Нотт на мгновение растерялся, опешив от резкого толчка. Малфой молчал, вероятно, не зная, что именно мог предъявить ему сейчас, а губы Теодора растянулись в ухмылке. — Она бы никогда не стала твоей. Даже если бы не было всех этих обстоятельств, — уверенно произнес Нотт, пытаясь вернуть голосу спокойствие. — Ты принес в её жизнь слишком много дерьма, чтобы на что-то сейчас надеяться. Затылок пронзила боль, когда Малфой от досады сильно встряхнул Теодора. Язык не поворачивался сказать что-то в свое оправдание, но он чувствовал, что не мог просто оставить все, как есть. — Правда? А что дашь ей ты, если, не дай Мерлин, впутаешь во все эти игры? Ты же так рвался геройствовать, так и держи свое слово и не трогай её, — низким голосом процедил Драко и поджал губы. Он был готов поклясться, что хотел отступить, но уже в следующий момент рука оказалась занесена для удара. Теодор почти увернулся, и кулак проехался по скуле. Тогда он с силой оттолкнул от себя Малфоя и посчитал нужным нанести небольшой ответный удар, чтобы привести того в чувства. Он бы рассказал ему правду, если бы тот поинтересовался по-человечески, а не накидывался с агрессивными претензиями. — Успокойся, идиот, — вздохнув, произнес он. — Иди, проветрись. Поговорим позже, когда приведешь мозги в порядок. Нотт смерил сокурсника осуждающим взглядом, проходя мимо. Малфой резким движением вытер кровь из разбитого носа, пытаясь выровнять дыхание. Да пошло все к черту!***
— Для чего нам эти глупые мальчишки? — хмуря брови, недоумевала Мария. — Какая от них польза? Девушка мерила небольшое помещение шагами, скрестив руки на груди. Сибилль же восседала в кресле и с ухмылкой наблюдала за внучкой. — Не мельтеши, — она махнула костлявой рукой. Глаза устали следить за хаотичной траекторией. — Так расскажи хотя бы мне, что ты собираешься делать? Мы же не можем просто взять и напасть на магглов? Нас тут же поймают. Ты видела этих горе-пожирателей? По-твоему, их сыночки многим талантливее? — активно жестикулируя руками, рассуждала Мария. В лице девушки читался исключительный скепсис, а голос буквально сочился издевкой. — Один нужен мне для исполнения своей части сделки с Мальтраверсом, — объяснила старуха. — А второй? — младшая де Блуа закатила глаза. — А второй может внести свой вклад в нашу битву поболее своего папаши, — иссохшиеся губы растянулись в заговорщическую улыбку. — Ты уверена? — черная бровь взлетела вверх. — У меня было видение. На несколько секунд повисло молчание. Мария обдумывала сказанное и не могла представить, чтобы сын заносчивого Маверика Нотта мог сотворить что-то значимое. Его отец казался всего лишь обезумевшим пустозвоном, гоняющимся за властью, и девушка была уверена, что его отпрыск абсолютно такой же. — Не берись судить, девочка, — будто прочитав мысли, произнесла ведьма. Ее голос был похож на пронзительный дверной скрип. — Он весьма способен в Заклинаниях и Зельеварении. Но вот есть одно «но». — Какое? — Он был против убеждений Волдеморта и не желал сражаться на стороне Пожирателей. И со стопроцентной вероятностью он откажется сотрудничать с нами. Мария фыркнула. — Ты же можешь увидеть, каким способом выйдет заполучить его, — сделав в воздухе неопределенный жест рукой, парировала девушка, после чего добавила: — Если он нам так необходим. Сибилль задумалась, уставившись невидящим взглядом перед собой. — Пока все выглядит туманно, — не скрывая, ответила женщина и поморщилась. — Но это сделаешь ты. Мария едва не подавилась воздухом, ожидая чего угодно, но не этого. — Я? Каким образом? — Придумай, — Сибилль начинала злиться. — Покажи, что умеешь. В конце концов, в тебе течет моя кровь, и если ты не сможешь даже просто затащить сюда мальчишку… — Не продолжай, — серьезным голосом прервала молодая ведьма, вскинув ладонь вверх. — Я сделаю это. Лицо старухи смягчилось. Она откинулась на спинку кресла, полностью удовлетворенная диалогом. Соединив пальцы рук между собой, перевела взгляд на внучку, чьи глаза уже светились воинственностью и азартом. — Ты просила дать тебе возможность проявить себя. Это она. Не облажайся. Даю тебе время до Хэллоуина. Мария кивнула и, развернувшись на каблуках, уверенным шагом направилась к выходу из зала. Прямая спина, стиснутые челюсти, сжатые ладони — все кричало о решимости. Только оказавшись в просторном и не таком душном коридоре, она выдохнула и поджала губы. Волнение, граничащее со страхом не справиться и опозориться перед бабушкой, почти догнало её. Но не успело даже царапнуть, поскольку мозг тут же принялся активно работать, пытаясь придумать пути достижения цели. Времени трястись не было. До Хэллоуина оставалось две недели.***
— Сейчас же открой дверь! — раздался девичий голос, звучавший приглушенно из-за закрытой двери. Малфой продолжал игнорировать. Он успешно играл с ней в молчанку уже третий день. И, кажется, Грейнджер это надоело. В дверь раздался сильный удар. Драко дернулся, на секунду подумав о том, что та сейчас сорвется с петель. — Мне это осточертело, Малфой! Клянусь, я разнесу тут все Бомбардой, если ты сию секунду не поднимешь свою задницу и не выйдешь сюда! — последовал еще один удар. По звонкому голосу отчетливо можно было понять, что гриффиндорка была на взводе. Истеричные нотки выдавали все ее эмоции. Драко крепко сжал челюсти, на скулах играли желваки. Он злился не меньше, но по совсем другим причинам. Юноша даже поднялся с кровати и сделал несколько шагов по направлению к двери, но остановился, борясь с желанием сдаться и сделать так, как велела ему Грейнджер. — Прекрати делать вид, что тебя нет! Он устало опустил веки, делая глубокий вдох полной грудью. Рука уже легла на дверную ручку, готовая отворить бешеной гостье, как новая порция ударов забарабанила по дереву. Внутри что-то вспыхнуло, и Драко резким движением толкнул дверь, не заботясь о том, что мог задеть гриффиндорку. Но Гермиона ловко отпрыгнула в сторону. Глаза горели, щеки гневливо отливали красным, брови почти что сходились на переносице, а руки подпирали бока. Но, несмотря на все это, Малфой видел картину не устрашающей, а комичной. Сперва он даже растерялся, но в следующую секунду взял себя в руки и продолжил играть невозмутимого, абсолютно равнодушного человека. Он сложил руки на груди, оперся о дверной косяк и изогнул губы в наглой усмешке. — Чем могу быть полезен, мисс Грейнджер? Гермиона резким движением сунула ему в руки скрученный пергамент, перетянутый лентой. — Изучи то, что ты обязан сделать за эти полторы недели! — рявкнула девушка и откинула выбившуюся из косы прядь каштановых волос. — Не хочу, — он поморщился, и выкинул свиток себе за спину. — Ты думаешь, я хочу? — она повысила голос, хотя казалось, что больше было некуда. — Да эта подготовка к Хэллоуину вот где у меня сидит, — она показала на горло. — Но я почему-то продолжаю заниматься всем этим! В одиночку, Малфой! Какого хрена? Драко тихонько рассмеялся, услышав подобное ругательство, сорвавшееся с губ самой прилежной студентки Хогвартса. — Я должен тебя пожалеть? — он вкинул брови, после чего хитро прищурил глаза и протянул к ней руки. — Ну, идем, утешу. Но вместо объятий, она толкнула его в грудь. — Ты должен мне помогать! — Ты в старостате добровольно, а меня заставили. Так что, я считаю, что ничего тебе не должен, — он пожал плечами. — Но если тебе так нужна моя помощь — попроси. Правильно попроси, Грейнджер. В мыслях не было ни одного дурного намека, но, кажется, гриффиндорка надумала что-то выходящее за рамки приличия. Ее щеки вспыхнули то ли от гнева, то ли от смущения. — Да пошел ты к черту, идиот, — процедила девушка, резко развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к своей комнате. Дверь хлопнула, и этот громкий звук повлек за собой тишину. Малфой остался стоять на пороге еще какое-то время, обдумывая произошедшее. В голове совсем не вязались мысли относительно того, что послужило катализатором истеричного поведения Грейнджер. Прежде он не замечал за ней подобного, поэтому подобный скандал заставил серьезно задуматься. Драко цокнул языком и тихо выругался себе под нос. Он хотел вновь скрыться в стенах собственной комнаты, но ноги понесли его в противоположную сторону. Он даже не стал стучать, просто открыл дверь и шагнул внутрь, удивляясь, что гриффиндорка забыла запереть её. Взгляд быстро нашел ссутулившийся силуэт. Грейнджер сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, и невидящим взглядом пялилась в разбросанные по покрывалу пергаменты. Руки устало подпирали голову, склонившуюся вниз. Ее грудь вздымалась слишком часто, что выдавало ее нервозность. Услышав, что кто-то вошел, она вскинула взгляд. — Что ты себе позволяешь?! — возмущенно воскликнула она. — Не смей заходить в мою комнату без разрешения! Её рука потянулась к подушке, которую она тут же запустила в сторону незваного гостя. Малфой ловко поймал её, но не стал швырять в ответ. Вместо этого он вздохнул, демонстративно пару раз постучал о дверной косяк и спокойным шагом прошел внутрь. — Ладно, извини, — он стал напротив Гермионы, которая сейчас напоминала ему ощетинившегося котенка, возомнившим себя грозным зверем и готовым к нападению. — Говори, что мне нужно сделать. Грейнджер удивленно захлопала глазами, не понимая перемену его настроения. — Ты почти выбила мою дверь, чтобы потом принципиально молчать и коситься? — Малфой закатил глаза и присел рядом. Он сглотнул внезапно образовавшийся ком в горле и почувствовал, как заколотилось сердце, когда он опустился на её кровать. Будто ему было позволено. Будто он делал так не первый раз. Гермиона молчала, с изумлением наблюдая за его действиями. Это был колоссальный диссонанс. Она могла представить подобное разве что во сне. Чтобы Малфой оказался в её комнате, на её кровати, так близко к ней? Неловкость ощутимо надавила на плечи, и Малфой принял решение постараться минимизировать её. — Что там у тебя? — он нагнулся ближе, выглядывая из-за её плеча в кучу разбросанных бумаг. То было случайностью или вызвано подсознательным, но Драко почти коснулся губами ее уха. Он заметил, как нежная кожа шеи в момент покрылась мурашками. И это замечание отчего-то отозвалось невероятно теплой волной, тут же пробежавшей по собственному телу. — Тонна заданий от МакГонагалл, — на выдохе ответила Гермиона, не решаясь повернуть голову ни на градус. — И я не успеваю ничего из этого, а уже сегодня вечером она требует от меня принести ей хотя бы черновой вариант плана всего праздника. — Предлагаю написать всякую чушь, чтобы старуха поняла, что доверять нам организацию нельзя, и занялась этим всем сама. — Ты серьезно? — Грейнджер дернула головой, и непослушные волосы щекотнули лицо слизеринца. Его вниманию открылся профиль девушки, который он, наверное, еще никогда в жизни не видел на таком близком расстоянии. Он принялся с жадностью рассматривать каждую черту, отмечая где-то на подсознании, какими гармоничными они были. Выбившаяся из уже растрепанной косы прядь отбрасывала тень на светлую кожу, мешая обзору. Драко не успел даже задуматься над собственными мыслями, как рука уже дернулась по направлению к локону. С неожиданной для обоих нежностью он убрал его за ухо, коснувшись похолодевшими пальцами девичей щеки. Гермиона вздрогнула и, кажется, задержала дыхание. Ее губы слегка приоткрылись, она уже собиралась что-то сказать, но Драко опередил её: — Ладно, тогда расскажи, что ты успела придумать, — вкрадчиво произнес он приглушенным голосом. Она неровно выдохнула и, пытаясь игнорировать пристальный взгляд, взялась объяснять. — На самом деле, я не хочу чего-то сверхграндиозного. Думала ограничиться ужином и танцами, но, скорее всего, МакГонагалл настоит на своем «сделайте насыщенную развлекательную программу», аргументируя это тем, что «все нуждаются в празднике после всех недавних событий», — подражая голосу директора, недовольно парировала Гермиона. — Если разрешить на банкете алкоголь, студенты сами устроят «развлекательную программу», — все так же наблюдая за взмахами черных ресниц, ответил Малфой. Он прикладывал много усилий для того, чтобы слушать гриффиндорку и еще больше для того, чтобы не натворить чего-то крайне глупого. — Боюсь, что тогда нас всех дружно отчислят, — девушка, наконец, полностью обернулась к нему лицом и тут же встретилась с потемневшими радужками его глаз. — Всех — точно нет, — он ухмыльнулся. — Разве что тех, кто попадется. — Младшекурсникам ты тоже предлагаешь подливать в пунш алкоголь? — Младшекурсникам чай с печеньем и спать. Гермиона закатила глаза и вернула взгляд к исписанному пергаменту перед собой. — Будь тебе 11-13 лет, как бы хотел провести Хэллоуин? — Дождался бы, пока все сокурсники убегут в Большой зал, и наслаждался тишиной в гостиной, — Драко пожал плечами, уголок губ дернулся вверх. — Малфой? — М? — Ты совсем не помогаешь. — Мерлина ради, Грейнджер, расслабься. Это всего лишь Хэллоуин, не воспринимай подготовку так серьезно. — МакГонагалл рассчитывает на нас, — чопорным голосом ответила Гермиона, но в голосе явно звучала усталость. — Да и плевать, — Малфой придвинулся ближе. — Мне нравится идея с обычным банкетом и танцами. Давай так и сделаем. А если какой-то вредной старухе это не угодит, то пусть просто не приходит. — Как у тебя все просто, — проворчала гриффиндорка. — Вот и ты постарайся не усложнять, — мягким голосом отозвался Драко. — Говорю же, — он потянулся к разбросанным бумагам, чтобы убрать их подальше. — Расслабься. Забей хоть раз на всю эту бессмысленную волокиту. Гермиона обреченно ссутулилась и вздохнула, наблюдая за действиями слизеринца. Она даже не пыталась остановить его, поскольку организаторское задание действительно успело ей надоесть. — Я так не могу, — выпалила она. — Я всю свою жизнь выполняла любое задание на сто процентов, и просто не могу себе позволить разочаровать того, кто на меня рассчитывает. Девушка тут же прикусила язык, поскольку признаваться в подобном кому-либо она считала чем-то постыдным. Сейчас она только в очередной раз показала себя заучкой и занудой, но эта мысль растворилась в голове, как сахарная вата, когда кожа остро ощутила прикосновение. Драко не отдавал отчета своим действиям, но острое желание дотронуться, поддержать вырвалось наружу. Он коснулся губами её плеча, нежно и трепетно. Так, как не делал никогда и ни с кем. Гермиона замерла, а сердце зашлось в неестественно быстром темпе. — Малфой… — предостерегающе произнесла она, но не нашла сил даже отодвинуться. — Что? — он провел кончиком носа по её шее, опаляя кожу горячим дыханием. Медленным движением убрал её волосы назад, и, задумавшись всего на мгновение, поцеловал оголившийся участок. Гермиона шумно выдохнула и прикрыла глаза, почувствовав, как все её тело будто пробило током. Драко оставлял поцелуй за поцелуем, поднимаясь от самого плеча все выше. И когда девушка немного наклонила голову вправо, буквально поощряя его действия, разум юноши совсем затуманился. — Что ты хотела сказать, Грейнджер? — шепотом спросил Малфой, оставляя невесомый отпечаток губ в самой ямочке за её ухом. Она слышала, что он улыбался, поддразнивая её своим вопросом. Гермиона не ответила, только поджала губы, одновременно молясь, чтобы он не прекращал, и заклиная, чтобы остановился. Драко видел, как ее тело отзывалось на его прикосновения, и ликовал. Ее реакция пробуждала внутри еще большее желание, и, осмелев, он двумя пальцами обхватил её подбородок, поворачивая её лицо к себе. — Получается? — наслаждаясь представленным ему видом покрасневших щек и приоткрытых от удовольствия губ, он улыбнулся. — Получается что? — Расслабиться. — Немного, — опустив глаза, она облизнула пересохшие губы, чувствуя, как смущение постепенно покидает её тело. Малфой ухмыльнулся и неспешно привлек Гермиону к себе. Рука сместилась на тонкую шею, поглаживая разгоряченную кожу. Он не спешил целовать её, только дразнил, находясь в паре сантиметров от таких желанных губ. — Хорошо, — на выдохе произнес он и, обхватив её шею уже обеими руками, оставил на линии подбородка сперва один невесомый поцелуй, затем еще и еще. Он почувствовал, как несмело она зарылась своими подрагивающими пальчиками в его волосах. Драко был готов поклясться, что его сердце могло остановиться от внезапной радости, распирающей грудную клетку. Факт того, что она отвечала на каждое его действие, пока не уживался в голове, однако это совсем не помешало бешеному урагану эндорфинов взорваться ярким фейерверком. Одна рука опустилась на талию, сжимая её, пока губы спускались все ниже. Драко немного прикусил кожу на её шее, тут же коснувшись травмированного участка языком. Он почти сошел с ума, когда слух уловил тихий стон удовольствия. Я нашел твое слабое место, Грейнджер? Скользнув пальцами выше, он остановился у самой груди. Язык продолжал рисовать на коже какие-то невероятные узоры, чередуя поцелуи с укусами. Малфой чувствовал, что в брюках с каждой секундой становилось все теснее, и он боролся с желанием наплевать на все и просто взять гриффиндорку здесь и сейчас. Гермиона схватилась за отвороты его рубашки и потянула на себя. Драко вопросительно взглянул на нее, отрываясь от своей садистской пытки. Взгляд карих глаз был затуманен, и Малфой не успел считать в них ни одной эмоции, поскольку Грейнджер подалась на встречу, врезаясь в его губы своими. Он шикнул, когда она с жадностью прикусила его нижнюю губу, но тут же улыбнулся, углубляя поцелуй. Юноша мягко уложил её на спину, нависнув сверху. Он абсолютно не верил в происходящее, считая все это лишь реалистичным сном. Но ногти, легонько царапнувшие его торс, тут же доказывали обратное. Малфой окончательно потерял голову, когда понял, что её пальчики уже забрались под его рубашку, и теперь он понял, насколько же этот предмет одежды сейчас был мешающим. Он оторвался от Гермионы, и, не разрывая зрительного контакта, стал расстегивать пуговицу за пуговицей. Грудь девушки вздымалась от учащенного дыхания, она завороженно наблюдала за тем, как её взору открывается, пожалуй, самый красивый вид, что она когда-либо видела. Узел внизу живота затянулся туже. Позабыв, что такое совесть, она потянулась рукой к оголенному торсу, но Драко перехватил её ладошку и завел её руки у нее же над головой. — Не торопись, — он ухмыльнулся, заметив протест на её лице. Гермиона была полностью обездвижена, ноги были зажаты между его бедер, а запястья удерживала сильная хватка. — Отпусти, — нахмурившись, произнесла немного охрипшим голосом гриффиндорка. — Уверена? — он вскинул брови, пока с губ не сходила довольная усмешка. Свободной рукой он заскользил по ее животу, не отрывая взгляда от её лица. Гермиона промолчала, поджав губы. — Ну? — он подцепил пальцем край её майки, мучительно медленно задирая ткань вверх. Горячее прикосновение почти обожгло, заставив Грейнджер дернуться, однако она с достоинством выдержала его взгляд, в предвкушении ожидая дальнейших действий слизеринца. — Все еще хочешь, чтобы я перестал? — его ладонь нагло поднялась выше, накрыв левую грудь. Ее сердце колотилось так же, как и его собственное. Огладив нежную плоть, он ущипнул возбужденный сосок и начал перекатывать его между пальцев. Гермиона прикрыла глаза, выгнувшись навстречу его рукам. Бесстыдный стон снова сорвался с её губ, пока внутренний голос вопил что-то бессвязное. — Грейнджер? Не хорошо игнорировать, когда к тебе обращаются, — Малфой сильнее стиснул её грудь. Он пытался выглядеть невозмутимо, но буквально находился на грани. — Да иди уже сюда, чертов придурок, — прошипела Гермиона. Она сдалась. Пришлось признать, что все, чего она сейчас хотела — это Малфой. Малфой, который своими действиями сейчас наверняка отправит ее на тот свет. Его взгляд потемнел, дразнящая улыбка тут же стерлась с лица. Он отпустил ее руки, предоставляя девушке свободу действий. Оставив на её губах короткий поцелуй, он принялся спускаться ниже, ведя влажную дорожку через шею, ключицы. Малфой намеревался закончить начатое. Грейнджер вцепилась в его волосы, оттягивая их у корней, когда Драко втянул губами её левый сосок. Он продолжал ласкать девушку ртом, пытаясь доставить ей все возможное удовольствие. Пока язык выписывал на её груди нечто прекрасное, рука осторожно спускалась ниже. Гермиона сжала ноги, понимая, к чему все шло. И если минутой назад она была уверена, что хотела этого, то сейчас трезвый рассудок начал пробуждаться. — Все нормально? — встретив сопротивление, спросил Драко, заглядывая девушке в глаза. Она не нашла, что ответить, поэтому отвернулась, опустив глаза. — Эй, что случилось? Молчание затянулась. Малфой отстранился, немного приподнявшись. Когда тишину разрезал тихий всхлип, Драко сделался совсем серьезным. Он опустил её майку, а она тут же закрыла руками лицо. Слизеринец растерялся, не понимая, чем была вызвана такая реакция. Все же было хорошо? Или нет? — Грейнджер, — осторожно позвал он. Ответа не последовало, а Малфой почему-то почувствовал себя последней скотиной. — Прости меня. Прости, что все это начал. Гермиона снова всхлипнула и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Нет, все… Ты не при чем, — отозвалась гриффиндорка и приняла сидячее положение. — Я так не могу. Драко мог лишь предполагать, что именно она имела ввиду. Он знал одно, что она не станет делиться с ним никакими переживаниями. И вообще, ему следовало сейчас просто подняться и уйти прочь, но он не хотел оставлять её одну. Уже даже не удивляясь своим желаниям и действиям, Малфой просто привлек её в объятия, прижимая к груди. — Все равно прости, — приглаживая растрепанные волосы, тихим голосом произнес слизеринец. — Наверное, сейчас довольно подходящий момент сказать это. Но мне, правда, жаль, что все эти годы я вел с тобой себя как последний мудак. Ты не заслуживала ни одного гадкого слова, поступка. И знаю, что сейчас это ничего не изменит, но, правда, прости меня за все. Пораженная таким исходом событий Гермиона ошеломленно захлопала глазами. — Это какой-то розыгрыш? — Нет. Мне давно нужно было сказать тебе это. Гриффиндорка вздохнула. Она не знала, как расценивать услышанное, стоило ли всему этому верить. Поэтому просто прикрыла глаза, пока её голова покоилась на груди своего недавнего врага, а его руки, которые в теории могли свернуть ей шею, сейчас успокаивающе поглаживали её волосы. Вымотанное всеми последними событиями сознание куда-то проваливалось, утягивая девушку в сон. И все, о чем успела подумать Гермиона перед тем, как лапы Морфея все же утянули её в свое царство, так это о том, что только что она пережила самый настоящий сюрреализм.***
— Солнышко, просыпайся, — ласковый, до боли знакомый голос коснулся слуха. Гермиона нахмурилась во сне, уверенная в том, что это всего лишь галлюцинация. Но когда чья-то рука нежно провела по её волосам, она резко распахнула веки. Яркий свет тут же ударил по глазам, заставив поморщиться. — Ты опять читала допоздна? Сидящий рядом силуэт с каждым мгновением становился отчетливее. Сердце пропустило удар, а в голове зазвенело так, словно по ней ударили арматурой. — Мама? Не галлюцинация. Нет… Этого не может быть. — Уже не узнаешь? — женщина мягко улыбнулась. — Что ты здесь делаешь? — с трудом проглотив ком в горле, севшим голосом произнесла Гермиона. Девушка стала судорожно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где находилась. И когда поняла, что её окружали стены её родной комнаты, едва сдержала крик. — Бужу тебя. Приехала на каникулы, а все время проводишь за учебниками. Мы с папой подумали, что выбраться сегодня куда-то всей семьей, будет хорошей идеей. Неужели я сошла с ума? Миссис Грейнджер подошла к окну и раздвинула занавески, пуская в помещение яркий солнечный свет. — Погода просто чудесная. Что думаешь насчет пикника в парке? — с улыбкой поинтересовалась она. — Это какой-то шутка? — Гермиона села в постели, продолжая испуганно озираться. — Что происходит? Почему вы не в Австралии? Лицо мамы вытянулось в удивлении. — А почему мы должны быть там? — Нет… — Гермиона схватилась за голову. — Это сон, этого не может быть. Гриффиндорка была уверена в том, что спала, но дикий страх все равно сковал её тело. Мрачные мысли набросились на мозг, безжалостно вгрызаясь сомнениями. Паранойя напомнила о себе, начав нашептывать, что, возможно, родителям грозила опасность. Миссис Грейнджер опустилась рядом и осторожно приобняла дочь. — Мам, у вас все хорошо? — бессмысленная попытка успокоить саму себя. Картинка вокруг стала меняться. Комната поплыла, резкая темнота окутала помещение, и силуэт мамы, что до этого выглядел крайне реалистично, принялся таять. Гермиона почти проснулась. — Уезжай, — голос мамы стал звучать эхом. — Куда угодно, как можно дальше от Англии. Сердце колотилось как заведенное, а рука инстинктивно потянулась вперед, желая коснуться родного человека. Но сознание просыпалось, и образ мамы рассыпался на тысячи осколков разочарования, больно впиваясь во все внутренности, оставляя порезы и на душе. И когда цепкие лапы Морфея отпустили её, Гермиона не спешила открывать глаза, надеясь уснуть еще хотя бы на пару минут, чтобы снова увидеть самого дорогого человека. Родители не снились ей уже давно, но от этого она не скучала по ним меньше. И вопрос, почему именно сейчас подсознание решило показать ей их образы, крепко въелся в мозг, пока всего одно слово «уезжай» продолжало вибрировать в мыслях снова и снова. Гермиона не успела как следует обдумать сон, поскольку в следующую секунду получила в правый бок несильный толчок. Только теперь она вспомнила, что заснула в объятиях Малфоя. Открыв глаза, она поняла, что сейчас была глубокая ночь, судя по темноте в помещении. И пока девушка пыталась увидеть хоть что-то, новое резкое движение слизеринца привлекло её внимание. Драко метался по постели, хмуря брови и сжимая губы. Очевидно, что он тоже видел сейчас какой-то нехороший сон, о чем говорила испарина на лбу. — Оставь меня в покое, — Гермиона с трудом разобрала фразу, сорвавшуюся с его языка. Его голова ударилась об изголовье кровати, но он не просыпался. — Малфой, — позвала девушка, тут же положив одну ладонь под его затылок, а другой рукой коснулась лба. — Не трогай, — все так же сквозь сон говорил слизеринец, слабым движением скинув с себя руку девушки. Гриффиндорка сглотнула, нахмурив брови, и обхватила пальцами его щеки, задавшись четкой целью сейчас же его разбудить. — Драко, проснись, — уже громче произнесла она, на мгновение удивившись тому, что впервые назвала его по имени. Однако время для такого рода мыслей было крайне неподходящим, поэтому, поняв, что юноша не слышал её, легонько ударила его по лицу. Малфой только поморщился, продолжая вырываться из слабой хватки. — Не посмеешь… Я убью тебя… Бессвязные фразы слетали с его губ. Гермиона схватила его за плечи, встряхнув с приложенным усилием. — Ну же, открывай глаза. Драко, это просто плохой сон, — она продолжала настойчиво толкать его, заметив, что расстегнутая рубашка была уже насквозь мокрой от пота. — Малфой! — не выдержав, закричала она, и Драко распахнул глаза, тут же резко сев в кровати и ударившись о спинку кровати. Потерянный взгляд забегал по комнате и остановился на обеспокоенном лице девушки. — Все нормально? — спросила она, и, заметив, что фокус внимания Малфоя сместился за её спину, сильно напряглась. Обернувшись, она пыталась увидеть то, что так жадно высматривал слизеринец, но не могла. Драко безотрывно пялился в пустоту широко распахнутыми глазами, пока его грудь тяжело вздымалась от учащенного дыхания. Грейнджер уже потянулась, чтобы коснуться его успокаивающим жестом, как он резко вскочил с постели и быстрым шагом последовал в ванную комнату. Не понимая ровным счетом ничего, Гермиона выждала всего несколько секунд, после чего ринулась следом. Малфой стоял, оперевшись руками о раковину и опустив голову. Девушка растерялась, замерев в дверном проходе. Она никогда прежде не видела слизеринца таким напуганным. — Эй, — вкрадчиво произнесла она и осмелилась сделать шаг в его направлении. — Ты в порядке? Он молчал. Прикрыв глаза, все еще пытался восстановить дыхание. Чересчур агрессивным действием открыл кран и, набрав в ладони ледяной воды, принялся яростно тереть лицо. — Драко, — она подошла ближе и, не размышляя ни секунды, положила руку ему на спину. — Это был просто кошмар. Из его груди вырвался звук, похожий на рычание загнанного в угол зверя. Он ударил ладонями по холодному мрамору и застыл на месте. — Мне тоже часто снятся плохие сны, — попыталась разговорить его Гермиона, но прикусила язык, понимая, что сейчас это, наверное, было лишним. Поэтому просто обвила его торс руками, прижавшись щекой к его спине. Она не задумывалась о том, было ли это уместно, но знала, что была обязана хотя бы попытаться его поддержать. Это невинное действие с её стороны заставило Драко замереть. Кажется, на секунду он даже задержал дыхание. Они простояли так около минуты, после чего Малфой все же подал голос. — Это не просто кошмар, Грейнджер. Она отстранилась, удивленно уставившись в его лицо через отражение в зеркале. — Не смотри так на меня, — он опередил ее вопрос. — Я сам понятия не имею, что со мной происходит. Он будто преследует меня, и не только во сне. — Кто? — широко распахнув глаза, спросила Гермиона. — Люциус, — коротко ответил Драко, полностью обернувшись к гриффиндорке. — В каком смысле преследует? Её голос буквально зазвенел страхом, она почувствовала, как похолодели ладони, а тело, напротив, бросило в жар. Малфой поджал губы, задумавшись, стоило ли делиться подобным с ней. Здравый разум, конечно же, протестовал, но ему так хотелось, чтобы её умная голова нашла разумное объяснение происходящему, что обязательно бы его успокоило. — Расскажи, — чуть ли не умоляюще попросила она, и сомнения отлетели в сторону. Драко принялся вываливать на девушку все, что происходило с ним на протяжении вот уже нескольких недель. В глазах Гермионы волнами плескался ужас, и шторм страха будто усиливался по мере того, как мозг пытался принимать новые и новые подробности. Она никогда раньше не сталкивалась с подобным видом проявления галлюцинаций, к тому же, с такой завидной частотой. — Может, я и сошел с ума, но факт того, что отец находится на свободе, не дает мне покоя. Драко перевел взгляд на бледное лицо гриффиндорки, между бровей которой пролегла морщинка. Было очевидно, что девушка крепко задумалась, пытаясь найти подобному разумное объяснение. — Ты… Ты просто видишь его повсюду? — Иногда слышу. Гермиона шумно выдохнула и скрестила руки перед собой, поежившись. — Он пытался с тобой связаться? — набравшись смелости, поинтересовалась она. И уж точно не ожидала услышать такой быстрый, короткий и четкий ответ: — Да. Ее глаза округлились, губы приоткрылись, а все тело пробила мелкая дрожь. Паника тут же схватила горло ледяной хваткой, а ощущение ужаса заскользило по коже от самой макушки до ног. — Что?.. Когда? — Гермиона сдержалась, чтобы не вцепиться мертвой хваткой в руку слизеринца. — Помнишь, ты передала мне письмо? — Не может быть… — она сглотнула, нервно хихикнув. В комнате будто стало холоднее, как если бы кто-то из них забыл закрыть окно и устроил сквозняк, которым занесло целую стаю дементоров. Гермиона не могла поверить, что держала в руках конверт, отправителем которого был сбежавший из тюрьмы психопат и убийца. В тот день она даже предположить не могла, что послание могло быть именно от Люциуса. Грейнджер вспомнила, как изменилось лицо Драко в тот момент, когда глаза жадно впились в аккуратно выведенные строчки. Она помнила, как резко игривая маска треснула, осыпавшись к ногам и оставив за собой гримасу ужаса. А еще она вспомнила, как… — Малфой, — едва ли не шепотом произнесла девушка. — Только умоляю, даже не пытайся уговорить меня пойти к МакГонагалл и выложить ей все это на блюдечке. — Малфой, в тот вечер я видела кого-то возле Запретного леса, — казалось, она даже не услышала сказанного. — Что? — Драко опешил, с трудом сохранив равновесие. Он тут же обхватил девушку за плечи и приблизился к самому лицу, пытаясь найти в ее глазах ответы, заглянуть через карие радужки в самую голову и выдернуть оттуда необходимые воспоминания. — Кого, Грейнджер? Как он выглядел? — Всего за пару минут до того, как прилетел твой филин, я видела, как фигура в черном плаще ходила у территории Хогвартса. Кажется, это был мужчина, но я не уверена. Тогда шел сильный дождь, да и с высоты нашей башни его было не разглядеть, — запинаясь, пыталась вспомнить все детали, рассказывала Гермиона. — Ты уверена, что это не был какой-нибудь студент? — Было уже поздно, да и какой дурак станет бродить в такую погоду в одиночку возле самого леса? — она не могла дать четкий ответ, поскольку все еще сомневалась. Даже в том, насколько увиденное было реальным. Но после признания Драко о его галлюцинациях, она почти уверовала в то, что этим самым силуэтом был пожиратель. Малфой отпустил её, его руки безвольно повисли вдоль тела, а потерянный взгляд уставился в одну точку перед собой. Они простояли молча друг напротив друга около минуты, пока слизеринец не развернулся обратно к зеркалу. Грязно выругавшись, он снова ударил по раковине и запустил пальцы в собственные волосы. — Что было в том письме? — спросила девушка. Драко отрицательно помотал головой, после чего взглянул на Гермиону через отражение. — Малфой, скажи мне, что там было? — уже более требовательным голосом произнесла гриффиндорка. — Нет. — Да! — Грейнджер, хватит! — рявкнул Драко и медленно прикрыл глаза. — Я и так рассказал тебе много лишнего. — Вот именно! Тебе не кажется, что теперь точно нет смысла хранить какие-то тайны и не договаривать? — она резким движением схватила его за плечо, силой поворачивая к себе. На секунду юноша растерялся, не ожидая подобного действия от девчонки, которая была ниже его на пол головы, но сейчас напоминала разгневанную опасную фурию. — Что. Было. В письме? — членораздельно повторила она, сощурив глаза. — Написал, что соскучился, — усмешка коснулась его губ, и это буквально взбесило Гермиону. Она ударила его в грудь, и в то же мгновение Драко почувствовал поясницей твердость мраморной раковины. — Пугать таким взглядом ты можешь своих дружков, а я не собираюсь, поджав хвост, делать все, что ты попросишь. — Ты вообще осознаешь, что будет дальше, если ты не будешь молчать о том, что с тобой происходит? — Тебя это не должно касаться. — Да, но что если в будущем коснется нас всех?! — истерично воскликнула девушка, вскинув руки. Драко запрокинул голову, тяжело выдохнув. — Так просто отвяжись уже от меня, если так боишься за будущее! — он повысил голос подобно ей. — Что?! — Грейнджер почти захлебнулась воздухом от возмущения. — Я должна отвязаться? Малфой, кажется, это ты не можешь оставить меня в покое! — И с чего же ты сделала подобный вывод? — Да ты издеваешься? — она сдержалась, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. — Хочешь сказать, что это я затащила тебя к себе в комнату и заставила себя целовать? Я попросила тебя сделать все, чтобы ты отвадил Тео? Что, думаешь, я не заметила, что вы оба ходили с побоями на лице? Драко крепко стиснул зубы, пытаясь подавить нарастающую внутри агрессию. Сжав кулаки, он медленно вдохнул. — Хорошо… Почему ты это не прекратишь? Почему просто не пошлешь меня ко всем чертям? — он оттолкнулся ладонями от раковины, сделав шаг по направлению к девушке. — Грейнджер, какого хрена ты предъявляешь сейчас мне все это, если несколько часов назад ты буквально таяла от каждого моего прикосновения, чуть ли не стонала от обычных поцелуев? — он стоял вплотную к ней, склонившись к самому лицу. — Какого хрена ты стала лезть мне в душу задолго до того, как все это началось? Для чего ты пошла за мной сейчас? Почему остаешься здесь до сих пор, волнуешься? Она молчала, но стойко выдерживала зрительный контакт. Её колени почти не тряслись, дышать было почти что легко. — Нечего на это ответить, да, Грейнджер? — Драко обманчиво ласковым движением положил ладонь на её шею, погладив нежную кожу большим пальцем. Пульсирующая венка выдала бешеное сердцебиение гриффиндорки. Он сжал пальцы сильнее, а девушка задержала дыхание, но продолжала оставаться неподвижной. — Вот и я не знаю. — Малфой… — И знаешь, в чем я уверен? — не дождавшись её ответа, он продолжил. — Что если сейчас я тебя поцелую, ты снова ответишь. Нет. Не усложняй. Умоляю. Внутренний голос успел только пискнуть, а слова даже не коснулись языка, поскольку его губы уже накрыли ее. Гермиона закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, собраться силами и оттолкнуть слизеринца со всей возможной силой. Но нежный поцелуй превратился в куда более требовательный. Гриффиндорка не заметила, как оказалась прижатой к холодной стене ванной комнаты, и одна грубая ладонь продолжала сжимать пальцы на её шее, пока вторая опустилась на левое бедро, сминая ткань пижамных штанов. Парадоксально, но сейчас ей не было страшно, что он с легкостью придушит её и оставит умирать в этой самой комнате. От него больше не исходила угроза, лишь жгучее отчаяние, которое теперь пыталось утопить их обоих. Его грубость, граничащая с нежностью, вызывала лавину непонятных чувств, запускала в голове, наверное, никогда до этого не работающие механизмы, скручивала внутренности в тугой узел, раскаляла кровь в венах до критической температуры. Гермиона могла поклясться, что боролась с этим, но такая борьба с надрывно стучащим сердцем была заведомо проигрышной. Здравый разум еще пытался что-то донести до мозга, находившегося в полубреду, но когда Малфой с жадностью сжал ее ягодицу, притягивая её тело вплотную к себе, остатки разумных мыслей окончательно улетели в тартарары. Она обхватила его шею руками и приоткрыла рот, углубляя поцелуй. Между ними не осталось ни сантиметра, и эта близость кружила голову сильнее любого алкоголя. Гермиона прикусила его губу, и ей показалось, что он довольно ухмыльнулся. Да, Малфой, ты был прав. Схватившись за волосы на затылке, девушка запустила язык в его рот, перехватывая инициативу. Малфой издал звук, похожий на тихое рычание, и обхватил её ягодицы, что заставило Гермиону приподняться на носочки. Она почувствовала его стояк, и возбуждение разлетелось внизу живота десятками бабочек. Драко с усилием оторвался от её губ, чтобы на мгновение взглянуть в её потемневшие глаза. Казалось, оба не соображали, что творили прямо сейчас, но это было и не важно. Важно было то, что желание в карих радужках было таким же настоящим, как и его собственное. Припухшие от поцелуя губы, часто вздымающаяся грудь призывали продолжить. И задумавшись всего на секунду, Малфой припал к её шее, потеревшись о ногу девушку возбужденной плотью, пока рука по-хозяйски забиралась под майку. Гермиона шумно выдохнула, когда его ладонь сжала правую грудь. Сердце неистово тарабанило по ребрам, пытаясь вырваться наружу и упасть к ногам этого чертового змея-искусителя. Поддев дрожащими пальцами отвороты его рубашки, она стянула мешающую ткань. С губ сорвался стон, а ногти вцепились в обнаженные плечи, царапнув кожу, когда он ущипнул её сосок. Девушка инстинктивно выгнулась навстречу, тело требовало большего. И Драко не нужно было говорить об этом, поскольку он уже занимался тем, что пытался снять её майку. Грейнджер послушно подняла руки, помогая освободить себя от одежды. Малфой замер, когда она предстала перед ним обнаженной по пояс. Жадным взглядом он рассматривал каждый миллиметр открывшейся ему картины, в штанах становилось теснее. — Какая же ты красивая, — на выдохе произнес он, когда заметил на её лице то ли смущение, то ли страх от его наглого разглядывания. Он не дал ей ни секунды на размышления, поскольку тут же подхватил её на руки, заставив её обхватить его торс ногами. Толкнув спиной ближайшую дверь, Малфой, держащий гриффиндорку словно дорогое сокровище, шагнул в темную комнату и аккуратно уложил девушку на кровать. Гермиона окинула комнату беглым взглядом, осознав, что прямо сейчас находилась в его спальне. Этот факт просто не успел смутить её, потому что Драко уже навис над ней и принялся покрывать все её лицо поцелуями. И Грейнджер просто растворилась в этом моменте, наслаждаясь происходящим. Она вздрогнула, когда его рука коснулась внутренней стороны её бедра, которое, к счастью или к сожалению, все еще была скрыта тканью штанов. — Не бойся, — заметив это, в полголоса произнес Малфой, поцеловав девушку в плечо. Рука продолжала двигаться по направлению выше, но он остановился, когда понял, что напряжение Грейнджер только нарастало. Он поднял на нее вопросительный взгляд и столкнулся с явной паникой. Догадка тут же ударила его по затылку. — Ты не… Она отрицательно замотала головой, не давая ему закончить. Драко нахмурился. Отчего-то он был уверен, что у них с Уизли что-то было, да или с тем же Крамом, который ухлестывал за ней на протяжении почти всего четвертого курса. Вероятно, Гермиона расценила его удивленный взгляд осуждающим или насмехающимся, потому что сразу же попыталась оправдаться. — Дело не… Просто тогда столько всего… — Эй, — он не смог удержаться, чтобы не рассмеяться. — Все в порядке. Ты не должна ничего объяснять. Гриффиндорка поджала губы и стыдливо отвернулась, пытаясь спрятать глаза. Но Малфой обхватил ее подбородок пальцами, удерживая взгляд на своем лице. — Я все сделаю правильно, — попытался заверить ее юноша. — Но только если ты готова. Гермиона нахмурилась, мысленно ломая внутренние барьеры. Она не могла понять, почему ей было так страшно и почему она не решалась на это раньше, хотя возможности имелись. Что-то всегда останавливало её в самый последний момент, но сейчас внутренние весы склонялись к тому, чтобы отбросить все ненужное подальше и просто довериться Малфою. В конце концов, это всего лишь девственность, верно? Но лишиться её со своим бывшим врагом немного слишком. Драко как-то грустно усмехнулся, разглядывая все это время её лицо. — Я тебя понял, — он чмокнул её в щеку и уже попытался отстраниться, но Гермиона коснулась его лица и потянулась за поцелуем. Облегчение, — даже какая-то детская радость, — вырвалось вместе с выдохом. Он не удержался от улыбки, когда понял, какое решение она приняла. Малфой чувствовал, что её тело била мелкая дрожь, и ему хотелось сделать все, чтобы она просто расслабилась. — Все будет хорошо, обещаю, — он заглянул в её глаза и, дождавшись слабого кивка, принялся мучительно медленно стягивать с нее штаны. Гермиона тут же свела ноги вместе, пытаясь прикрыться. Она зажмурилась, испытывая дикое смущение, вернувшееся к ней совершенно внезапно. Где её смелость, с которой несколько минут назад она сама стаскивала с Малфоя рубашку? — Не надо, — слизеринец аккуратно убрал ее руки, пытающиеся спрятать грудь. — Ты даже не представляешь, как прекрасна сейчас. Мерлин, что происходит? Это не Малфой. Малфой, которого всю жизнь знала Гермиона, никогда бы не сказал ей ничего подобного. Но этот Драко Малфой оставил невесомый поцелуй на её лбу, провел носом по линии челюсти и принялся целовать шею, спускаясь по сантиметру ниже. Его рука гладила нежную кожу бедра, оставляя за собой россыпь мелких мурашек. Язык прошелся по ключице, а пальцы уже поддели резинку её трусиков, аккуратно стягивая последний предмет одежды вниз по гладкой коже ног. Малфой уже дошел до груди, а Гермиона продолжала перебирать светлые пряди. Она запрокинула голову назад и сдержала стон, когда он вобрал возбужденный сосок в рот. И в момент, пока разум поддался наслаждению, Драко развел ноги девушки и коснулся промежности, запустив средний палец во влажные складки. Грейнджер ахнула, вцепившись в его волосы сильнее, пока Малфой ласкал её, задевая самую чувствительную точку на её теле. Каждый раз, когда его умелые пальцы касались клитора, девушка едва ли не задерживала дыхание от ощущений. Никогда и никому прежде она не позволяла того, что позволяла сейчас ему, Драко Малфою. Тому самому задиристому мальчишке, из-за которого пролила немало слез в прошлом. В голове стоял самый настоящий туман, через который в мозг очень расплывчато просачивались мысли о морали. Гермиона пыталась ругать себя за легкомысленность, доступность, невероятную глупость и наивность, но собственные стоны не давали сосредоточить ни на одном неуместном вопросе. Губы слизеринца продолжали покрывать поцелуями каждый сантиметр её груди, чередуясь с легкими укусами. Драко оторвался лишь на секунду, чтобы взглянуть и убедиться в ее готовности, но ответ был не нужен. Гермиона лежала, закрыв глаза и прикусив от удовольствия губу. Между бровей пролегла едва заметная морщинка, коса совсем растрепалась, и локоны небрежным ореолом покоились на подушке. Она была похожа на ангела. Он ввел в нее один палец и тут же вытащил, распределяя смазку по влагалищу, затем снова скользнул внутрь уже двумя пальцами. — Мм… — Гермиона закатила глаза, когда он принялся медленно двигаться в ней, постепенно растягивая узкий проход. Драко поцеловал её в скулу, одной рукой совершая поступательные движения, а другой успокаивающе поглаживал нежную кожу на шее. Малфой был готов кончить от одного только вида такой Гермионы и от её сладких стонов. Хотелось отбросить все прелюдия к черту, сорвать с себя брюки и одним резким движением войти в нее. Жестко, без церемоний, заботясь исключительно о своем наслаждении. Но он обещал, что сделает все правильно, и ему действительно хотелось подарить удовольствие ей. Чтобы она вспоминала свой первый раз не как пытку, а как что-то волшебное. Драко вздрогнул, когда ощутил робкое прикосновение её ладошки к собственной эрекции. Даже через ткань штанов он почувствовал сильный жар. Тонкие пальчики сжались вокруг члена, после чего скользнули к ремню брюк. — Черт, — выругался Малфой, вытаскивая пальцы, и лихорадочными движениями принялся расстегивать брюки. — Я больше не могу. Гермиона распахнула глаза, и он уловил в них испуг, когда девушка наблюдала за тем, как он снимает с себя штаны вместе с боксерами. Но эта эмоция тут же растворилась в новой вспышке желания. Она жадным взглядом проследила за тем, как Драко медленно проводит рукой по члену, распределяя смазку. Малфой навис над Грейнджер, замерев в паре сантиметров от её лица. — Я постараюсь аккуратно, но скажи, если я что-то сделаю не так, хорошо? — полушепотом произнес он. Она кивнула, погладив его по щеке. Драко направил член ко входу, не разрывая зрительного контакта. У него едва не разорвалось сердце, когда он понял, что именно видел сейчас в карих радужках — безоговорочное доверие. Он медленно вошел в нее наполовину и замер, когда Гермиона тихонечко пискнула и зажмурилась, вцепившись ногтями в его плечи. Драко остановился, давая ей время привыкнуть, хотя мысленно уже молился, чтобы не кончить прямо сейчас и не опозориться. — Тише… — он поцеловал линию ее челюсти, уголок губ. — Постарайся расслабить мышцы, тогда не будет так больно. Она послушалась, продолжая цепляться за мужские плечи в попытке уменьшить боль. Малфой постепенно вошел в нее на всю длину и не смог сдержать собственного стона, оказавшись внутри. Она была такой тесной, что, казалось, пары движений было бы достаточно, чтобы получить разрядку. Спустя несколько секунд, он задвигался. Медленно, наблюдая за реакцией Гермионы. Её грудь часто вздымалась, губы были плотно сжаты, но она не отводила взгляда от его сосредоточенного лица, ища в серых глазах поддержку. Боль постепенно отступала, сменяясь совершенно другими ощущениями, новыми для нее. Гермиона подалась вперед, качнув бедрами, а ладонями обхватила Драко за шею, притягивая ближе, не в силах сражаться с желанием поцеловать его. Он тут же ответил на поцелуй, инстинктивно ускоряясь, но не переходя границ, дабы не причинить девушке вреда. Малфой чувствовал, что был уже на пике, поэтому оторвался от губ Гермионы и принял сидячее положение. Одной рукой он придерживал ее за бедро, а другую положил на лобок и, найдя клитор, принялся стимулировать его. — Мм… Драко… — простонала Гермиона, цепляясь за простыни. На секунду он замер. Драко. Он отдал бы все деньги мира за то, чтобы всегда слышать как она выстанывает его имя. — Все в порядке? — Не останавливайся… Эта фраза стала последним спусковым крючком. Он схватился за её бедра с двух сторон и принялся вколачиваться быстрее. Громкие шлепки разносились по комнате, и вперемешку со стонами и сбившимся дыханием обоих звучали воистину волшебно. — Я… сейчас… — она не успела договорить, поскольку в следующую секунду её захлестнула волна оргазма. Девушка выгнулась в спине, негромко вскрикнув. Малфой почувствовал, как мышцы влагалища начали сокращаться вокруг его эрекции, и, сделав еще несколько толчков, вытащил член, кончая на простыни. Он упал на подушки рядом с Гермионой, которая все еще пыталась отдышаться, уставившись в потолок. Драко повернул к ней голову, ожидая, что она посмотрит на него тоже, но девушка только закрыла глаза, тяжело сглотнув. Юноша догадывался, что прямо сейчас её мозг могли атаковывать мысли самого разного рода, поэтому просто вытянул руку, привлекая её в объятия. Гриффиндорка послушно легла на его плечо, неловко положив ладонь ему на грудь. — Как ты себя чувствуешь? — вкрадчиво поинтересовался он. — Не верю в реальность произошедшего, — отозвалась она, выводя пальчиками фигуры на его торсе. — Все было так плохо? — коротко хохотнул Драко. — Нет, — без намека на веселье в голосе ответила Гермиона. — Ты ведь понимаешь, что именно я имею в виду. — Ты жалеешь? — Не знаю, — честное признание слетело с языка. — Я бы точно не жалела, будь между нами что-то большее, нежели вся эта… неразбериха. В следующую минуту в комнате повисла тяжелая тишина. Гермиона слышала лишь то, как билось сердце Драко. — Ты бы хотела? — А ты? Малфой задумался, перебирая кудри Гермионы. По её напряженному телу он понял, что она ждала исключительно положительного ответа, и когда он уже хотел произнести собственные мысли на этот счет вслух, голос, раздавшийся из темного угла комнаты, заставил его замереть. — Я думал, что ниже падать тебе уже некуда, — тихий хохот. — Мой сын оказался позором всего рода.